***
Шерлоку двадцать восемь, он первый в мире консультирующий детектив, высокоактивный социопат и просто гений. Он гонится за интереснейшими делами, способными избавить его от скуки, а Скотленд-Ярд гонится за ним с просьбами о помощи в делах, которые не могут раскрыть сами. И все счастливы, и все рады. Джону тридцать один, он прошел войну, а теперь работает обычным врачом. Его вырастили приемные родители, закомплексованные личности, с детства внушающие, что соулмейт — дар свыше, а если у тебя нет соулмейта — ты никто. Они ненавидели себя и привили ненависть к себе и Джону. Шерлоку двадцать восемь, Джону тридцать один. Шерлок снова встречает Джона, встречается взглядом с его пустыми глазами, без интереса глядящими на него, на Шерлока. Ватсон ждет, они проходили это не раз, и даже не два, на самом деле встреч было шестнадцать. Встреч глазами, в метро, кафе. Где только они ни находили друг друга, откуда Холмс только не сбегал. Все как заезженная пластинка, встреча, пересечение взглядом побег Холмса. Джон не был бы Джоном, если бы не догадался, почему. Ватсон нервно постукивает тростью по полу, замерев в ожидании. Шерлок не хочет бежать. Он делал это слишком долго и часто, но судьба продолжала сводить их вместе. Холмс боится. Боится признаться себе, что боится, что судьба их больше не сведет. Ему страшно. До безумия страшно умирать. Но и жить без Джона он тоже боится. Шерлок Холмс не бесстрашный, кто бы что ни говорил. Шерлок Холмс не робот, кто бы что ни думал. Шерлок Холмс прежде всего человек, и ничто человеческое ему не чуждо, даже если сам детектив так считает и убеждает в этом вас. Джон молчит. Он был на войне, он видел, как умирали люди, он трижды чуть не умер сам. Но ничто и никто так не трепали ему нервы, как Шерлок Холмс. Ватсону жалко собственных нервных клеток, но еще больше ему жалко Шерлока. В глазах военного врача детектив совсем ребенок, который запутался в себе, так еще и других умудрился запутать. Джон понимает, что первого шага от Холмса ему не дождаться никогда. Но он и не ждет. Он просто хочет, чтобы Шерлок перестал сбегать. Потому что Джон Ватсон тоже человек. Влюбленный в собственного соулмейта, безнадежно тупого в человеческих чувствах, для которого любовь под строгим запретом. Джон Ватсон не ждет от Шерлока первого шага. Он ждет, пока тот перестанет сбегать. Шерлок Холмс не знает, чего хочет. Но бегать ему надоело. И впервые, в их семнадцатую встречу. Он остается.I
28 мая 2017 г. в 15:32
Цветы — прекраснейшие создания природы, олицетворения красоты и нежности, символы любви, ненависти, страха — жизни. В этом мире цветы — посланники смерти и спутники любви в одном лице. Они созданы, чтобы заставить тебя ненавидеть. Этот мир буквально соткан из ненависти, но больше всего люди ненавидят цветы и своего соулмейта. А как не ненавидеть человека с приходом, которого ты начинаешь медленно погибать?
Цветы — порождение дьявола, злая шутка Вселенной. Ты рождаешься на свет абсолютно свободным человеком, у тебя нет забот и, в принципе, тебе доступно всё, так как этот мир — сплошная утопия. И вроде бы люди должны быть счастливы, но живут они в вечном страхе смерти, не способные радоваться тому, что есть, пока оно еще есть. А собственно, в чем дело-то? Второй абзац и ни о чем дельном.
Цветы — спутники смерти, посланники любви. Или было наоборот? Рождаясь, ты точно знаешь, когда умрешь. Знаешь и ненавидишь человека, который ворвется в твою жизнь, забыв закрыть дверь, через которую после и зайдет, тихо ступая, смерть. Встреча с соулмейтом — главный страх каждого существующего ныне человека. Ведь только ты встретишь его, ты уже не будешь способен расстаться с ним. И обязательными станут прикосновения, как бы сильно ты не старался избегать случайных касаний, сдерживать желание обнять, все равно когда-нибудь это случится и станет концом вашей истории.
Здесь так положено. ты касаешься своего соулмейта и расцветают цветы. По всему твоему телу, внутри и снаружи тебя. И да начнется отсчет, ведь каждый опавший лепесток приближает тебя к смерти, ведь, когда цветы завянут — ты умрешь.
Шерлоку шесть, и он не хочет умирать. Его жизнь давно им же распланирована, и любви в ней нет места. В его жизни будет и работа, и обучение в лучшем вузе, и, возможно, но нежелательно, общение со старшим братом. Но в ней нет Джона Ватсона, девятилетнего мальчишки из дома напротив, из не самой благополучной семьи. Шерлок понимает все гораздо быстрее нового знакомого, поэтому, не раздумывая над последствиями, с позором убегает, когда Джон подходит к нему, дабы познакомиться. Холмс знает, что если расскажет родителям, то они сразу же начнут готовиться к переезду. Мальчик рассказывает лишь своему старшему брату.
Наверно, это стало переломным моментом в их отношениях. Майкрофту шестнадцать, и он отчаянно мечтает встретить своего соулмейта. Скорей для смерти, чем для любви. На него давят родители, одноклассники, учителя, вокруг него сплошное: ты должен. Поэтому, выслушав рассказ брата, он срывается на него, он кричит то, о чем потом сильно жалеет. Но ничего не вернуть, в том числе и хорошее отношение Шерлока к своему братцу. Следующим утром они переезжают.
Шерлоку тринадцать, он все так же не хочет умирать. У него столько увлечений, столько идей и запланированных экспериментов, пусть мать и будет потом ругаться за испорченную мебель, он преуспевает во всем под завистливый взгляд Майкрофта. И он снова встречает Джона Ватсона. Прошло три года, шестнадцатилетний Джон поступил в местный медицинский колледж и живет в общежитие через два квартала от Холмсов.
Неловко топчась на месте, Джон приветствует младшего Холмса. Из-под опущенных ресниц Шерлок недоверчиво глядит на мальчика, хотя какой Джон мальчик? Ему шестнадцать, и его жизнь во всю кипит. «Может, знакомство — не такая плохая идея, как кажется? Может, они смогут общаться и без касаний, тем более Ватсон видно еще не понимает, что перед ним его соулмейт. Так что, возможно, невозможное возможно?» — впервые задумывается Шерлок, топчась на одном месте. Сам того не подозревая, он в точности повторяет движения своей пары. Пропали куда-то и уверенность в себе, и равнодушно-спокойный тон, осталась лишь детская нерешительность.
— Здравствуй, — осторожно протягивает Холмс, друзей у него никогда не было, все пугались «фрика» — так Шерлока называла одна из одноклассниц — Салли — и избегали общения с ним, а завести-то друга хотелось.
— Я Джон Ватсон, — заметив, что мальчик не планирует снова сбегать, вся неловкость словно испарилась, и парень ободряюще улыбнулся, видя следы сомнения на лице Шерлока.
— Я знаю, — постараясь избежать слишком явной грубости в голосе, ответил Холмс. — Шерлок.
— Рад знакомству, Шерлок. Расскажешь, почему так долго сбегал? — делая ударение на имени, интересуется парень, не сильно надеясь на ответ. Но он, к удивлению, последовал. Мальчик объяснил всё одним словом — воспитание. Ватсону не надо было быть гением, дабы понять, что ответ всего лишь отмазка. Но он был достаточно внимательным и чутким к другим и, поняв, что Холмс не желает продолжать данный разговор, сменил тему.
Постепенно всё напряжение сошло на нет, подростки общались так, словно были знакомы уже несколько долгих лет. Главной общей темой стала медицина.
Все хорошее не может длиться вечно, а в данном случае оно длилось лишь шестьдесят семь минут и тридцать две секунды, а потом Холмс споткнулся. Честно, собственное падение было последним, что волновало самого Шерлока в этот момент, гораздо больше страха внушал Джон, желавший из чисто хороших побуждений помочь новому другу, а потому и протянул руку, дабы мальчику было легче подняться. В те же секунды Холмс вспомнил всё, что ему может грозить после одного единственного касания соулмейта, и любое желание продолжать общение пропало. И Шерлок Холмс снова сбежал. Не в первый и далеко не в последний раз.