I just sit in silence

говоришь привет, но я не видел тебя столько лет, и мне чертовски больно. уйди, я прошу, уйди. п т и ц а м и

Холодные капли дождя падали на мрамор беседки, под которой прятались двое. Вода билась и раскалывалась на мельчайшие частички, которые мгновенно оседали на теплой коже парней. Полностью спрятаться не удавалось. Крош вытер ладонью лицо в надежде на то, что это его слегка успокоит. Нет. Не помогло. Бараш же стоял рядом с ним спокойно. Или так только казалось? Если вспомнить то, что произошло с ними буквально несколько дней назад, то становилось не по себе от его ледяного взгляда. — Привет, — начал Крош, выдавливая из себя подобие улыбки. — Угу, — Бараш смотрел куда-то сквозь собеседника. Будто пытаясь мысленно раствориться и исчезнуть отсюда. Услышав такой тон парня, Крош понял, что разговор будет тяжелым. А чего он ожидал? — Спасибо, что пришел… — Я не хотел, но… — Вот именно за это спасибо, — парень выдохнул. Он пришел, а значит у него есть шанс. Надежда на то, что можно все изменить. Попытка, чтобы переубедить. Миг, чтобы открыть ему самое главное. Спустя несколько секунд, Крош продолжил. — Я хотел кое-что сказать. Бараш усмехнулся и посмотрел в сторону Дареома. — Ты все уже сказал. — Нет, — Крош делает шаг вперед к нему, но Бараш отходит. Он держит между ними расстояние. Тот самый миллиметраж, через который больше никто не пройдет. — Прошу, выслушай меня. Я неправильно поступил тогда… — Неправильно? — Резкий возглас Бараша разрушает тишину. Будто огромный заряд грома бьет по ушам, заставляя кольнуть даже сердце. — То, что ты меня обосрал перед всеми. То, что ты опозорил и морально вышвырнул за пределы института. То, что ко мне теперь относятся как к изгою — это ты называешь все одним словом НЕПРАВИЛЬНО? По щекам Бараша потекли небольшие струйки воды, заставившие его отвернуться от Кроша. Тот, в свою очередь, молчал, не зная, что и как сказать. Он понимал, нет, чувствовал боль Бараша, но… не мог ему помочь. Он виноват, но не знает, как это исправить. — Я уйду из Дареомы, и больше мы не встретимся. Проговорил тот почти шепотом, но его слова прогремели настолько сильно в голове Кроша, что тот понял — его решение уже не изменить. Бараш быстрым шагом уходил куда-то вдаль размытым силуэтом. И этого больше не изменить. Крош понимал, что переступил дозволенную черту, навсегда оставив Бараша за этой гранью. *пять месяцев назад* — Ежииик, — Крош оглядывался по сторонам в поисках друга, — Ееежииик! Из потока голов учеников выскочила рука, которая находилась на приличном расстоянии нашего героя. Течение из учеников, рванувших в открытые двери академии, могло сбивать наповал. Но Ежик, как-то обходя человека за человеком, спустя минуту оказался около друга. Его синяя форма было сильно измята, впрочем, как и у Кроша. — Меня чуть не снесли, — улыбнувшись, проговорил тот, поправив очки. — Я знал, что ты сможешь, пошли. Мне не хотелось входить туда без тебя, — он бросил взгляд на здание, которое должно было стать новым этапом в жизни этих двоих. Академия Дареома — институт, находившийся на значительном расстоянии от города. Это было достаточно старое здание, отреставрированное в начале двадцать первого века. Имея снаружи темную облицовку из какого-то камня, оно сначала навевало неприятные эмоции, но позже люди находили в этом свой шарм и таинственность. Деревянные рамы, резные по окантовке, высокие двери и мраморный пол — можно было сразу догадаться, что здесь учатся лишь сливки общества. Но это лишь на первый взгляд. Пусть и обучение здесь было на высшем уровне, но из-за отдаленного местоположения не каждый собирался сюда поступать. Но Крош с Ежиком всегда мечтали учиться здесь. Свобода, свобода, свобода. От всего. Ото всех. Великолепно. Вдали от родителей, от бывших друзей и желаний — все с чистого листа. Легкий удар в спину отвлек Кроша от размышлений. Он мгновенно обернулся и… — Простите, — какой-то первокурсник, как и они, с до боли знакомыми кудряшками, ошарашенно смотрел на них. *** Я хотел уйти. Скрыться. Подальше от прошлой жизни, где-нибудь в глуши. Благо, что родители могут мне позволить учиться там, где я захочу. Определяющим фактором было расположение от города. Чем дальше, тем меньше знакомых, да и просто упоминаний о том времени. Собирая рюкзак, я засунул туда лишь самое необходимое — тетради. Больше тетрадей, на которых я мог записать свои чувства. Черные ручки, так красиво выводящие контраст мыслей на бумаге. Мне бы этого хватило. Я мог бы обойтись лишь этим… Чувствуешь будущее время? Мог бы. Но, делая последний шаг с крыльца дома, я не выдержал и снова вбежал на второй этаж, выдернув из рамки нашу школьную фотографию, на которой ты улыбался, стоя от меня в двух шагах. Прошлое не отпускало. Или я не отпускал его. Слишком сложный вопрос, на который я до сих пор не знаю ответ. Выйдя из машины и захлопнув посильнее дверь, я думал, что вступил своими ногами на почву новой жизни. Как бы не так. Я привез Его с собой, глубоко надеясь на что-то, одновременно отвергая. Я шел, пропуская каждого ученика взглядом, ища в них что-то или… Засмотревшись на одну из учениц, у которой был сделан смешной хвост сзади, я отвлекся от дороги и врезался в кого-то. Хватило одного соприкосновения, попадания в радиус, как я почувствовал, что это ты. Тот, от кого я бежал, храня фотографию в чертовом портфеле. Тот, кого я ненавидел и желал. Тот единственный, кто мне помогал. Ненавижу. *** — Бараш? — Ежик с недоумением посмотрел на старого знакомого, а Крош лишь улыбнулся, так открыто, оголяя верхнюю челюсть. Отсюда и последовала его кличка, да и каждого, кто вышел из этой школы. Именно из-за этой чрезмерной открытой улыбки Стивена Холла прозвали Крошем. Джон Блеквелл в юности сильно отталкивал людей своей зажатостью. С возрастом он изменился, и спрятал свои внутренние иголки поглубже под кожу — так и появился Ежик. С Барашем - Саймоном Стоун - было все ещё проще — его мягкие, светлые кудри выдавали горного путешественника, и одноклассникам сразу понравилось так его кликать. Дети вообще любят давать каждому человеку кличку, пусть и негласную. Эта некая тайна, сладостно трепещущая после каждого: — А почему ты его так назвал? Бараш? Крош? Он разве не Стив? Блин, объясни. И ты рассказываешь человеку, почему его так кличут, да и вообще. Но ты также можешь оставить незнакомца в неведении, и ему придется самому догадываться. Школа этих ребят всегда пестрила кличками, которые в будущем надежно закреплялись за их обладателем. Даже родители иногда звали своих детей по ним. Это очень атмосферно. — Что ты тут забыл? — Спросил Ежик, чуть ближе подходя к старому знакомому. Он никогда не любил Бараша. С юности, окружив себя пеленой забвения, Ежик пропускал через эту призму лишь особенных, а курчавый в этот класс не входил. Но там был Крош, который всегда хорошо относиться к Барашу. Ежику это никогда не нравилось, ведь делить лучшего друга с кем-то — это убийственно. Поэтому каждый раз, когда на горизонте появлялся не тот человек, Блеквелл пускал в защиту колючки, которые правда больно ранили. — То же, что и ты, — грубо ответил Бараш, устремив глаза в соперника. — Мы просто не ожидали тебя здесь встретить, — с искренним удивлением проговорил Крош. Барашу казалось, что этот герой его книги никогда не умел врать. Если бы сейчас были Средние века, то определенно Стивен принимал бы все удары судьбы в роли рыцаря, защищавшего прекрасных дам от драконов, покрытых шипами. — Все хотят уехать подальше от своих предков, — твердо ответил курчавый. И воспоминаний, — добавил про себя. — Лучше не попадайся… — Ты можешь ходить с нами, — улыбнувшись, сказал Крош, тем самым перебив без того взволнованного Ежика, — все же не чужие люди. После этой фразы Бараш понял, что нужно уходить. Его сердце начало биться слишком часто, слишком громко, слишком больно. Казалось, его грохот сейчас разнесется по всем окрестностям этого заброшенного городка. Похоже, он начал краснеть. — Какого черта, Холл? Это чмо не будет находится около нас, — повысив голос, высказался Ежик. Его глаза начали наполняться ядом, сила которого могла убить каждого, на кого он направит. Лишь Крош мог это успокоить. Быстро ударив друга о спину рукой и улыбнувшись, он снова навострил свой взгляд на Бараша. — Ты привыкнешь к нему, обещаю. Пойдёмте, церемония скоро начнется. — Парень, я сказал, что он… — Успокойся, все будет нормально. Он спокойный малый, я-то знаю… — Не нужно. Я буду сам по себе. — Проговорил больше себе под нос Бараш. Он смотрел куда-то в землю, нервно теребя лямку рюкзака. — На то и академия, — он поднял взгляд на ребят, но больше все равно смотрел на Кроша, — чтобы начинать новую жизнь. — Вот правильно, пиздуй, — голос Ежика стал более спокойным. Похоже, он ощутил вкус приближавшейся победы. — Прекрати, — раздраженно бросил Стив Блеквеллу, пристально вглядываясь в курчавый силуэт, — но почему? Наступило молчание. Будто все вокруг замерло и решило подслушать за этими тремя. Будто именно сейчас должен решится ход истории. Бараш посмотрел на этих двоих, перед этим глубоко вдохнув и выдохнув, и с легким подобием улыбки сказал: — Да потому что вы меня заебали еще в школе, — и через секунду добавил, — оба. Ежик рассмеялся. Так громко, что несколько учеников обернулись посмотреть, кто нарушает их волшебное прибытие в Дареому. Бараш развернулся, не дождавшись прямого ответа, а лишь слыша хохот одного из бывших одноклассников в спину. По лицу Кроша двигались желваки. Он застыл, все также смотря на то место, где раньше находился курчавый. — Эй, ты чего? — Успокоившись, спросил Ежик. Но парень ответить ему не успел, ибо из рупоров, находившихся на самой крыше академии, донесся голос, требующий прибытия всех поступающих в актовый зал. Крош развернулся и слегка задел плечом друга. — Пошли, — сухо ответил он. — Эм, все нормально? Его вопрос снова улетел в пустоту, так и растаяв в потоке криков и всхлипов новой части жителей Дареомы.