Зарвавшийся звездишка

      Он пролил на мою белую футболку кофе. Я толкнул его. Мы матерились друг на друга. Я назвал его зарвавшимся звездишкой. Он улыбнулся. Я сказал ему: эй, мудак. Он предложил мне встречаться.       Его рекламодатели нагло врут.       Я родился и вырос в маленьком городе. Там не было метро. Впервые я прокатился на нем в своем третьем десятке.       Я не стал с ним встречаться. Сказал: я не встречаюсь с зазнавшимися мудаками. Он пропел, что я малолетка. Я не оценил его голоса, хотя поет он неплохо.       Я люблю прикидываться истеричкой, а он любит прикидываться взбешенной матерью.       Мы играем вне сцены, хотя он певец в пивной, а я веду счет приехавшим и уехавшим автомобилям.       Мы до сих пор не встречаемся, хотя он предлагает мне это каждое утро. Мы не целовались. Я люблю спать на нем.       Я люблю поистерить.       Любой имеющий в доме ружье приравнивается к Курту Кобейну.       Я приравниваю его к Курту Кобейну, хотя ружье есть только у меня.       В метро я езжу исключительно с ним. Сначала я истерю, что не хочу ехать, а через пять с половиной минут лежу на его груди. На ней тепло. Он носит майки и кожаные куртки. Их у него по шесть штук. Собачки всегда холодят мою шею. Иногда он пытается поцеловать меня в макушку.       Звезда рок-н-ролла должна умереть.       На его груди всегда тепло.       Даже не шумно.       Я читаю сообщения. Он ревнует и забирает мобильник. Он его жует?       Вытаскивает сим-карту.       Я называю его зарвавшимся звездишкой. Он улыбается. Я говорю: эй, мудак. Он предлагает мне встречаться.       Я не соглашаюсь. На его груди тепло. Он носит майки. Иногда мои.