Из пепла мы восстанем...

Каждый день утром он повторяет одну и ту же мантру. Он жив, потому что Кларк пожертвовала собой ради него. Он должен чтить ее память тем, чтобы прожить долгую и максимально полезную жизнь для всего общества. У него нет права на ошибку. Однажды Беллами услышал, как Рэйвен и Мерфи тайно переговаривались насчет него, и подруга заявила, что Беллами сильно изменился, стал более жестким, холодным и циничным. — Ну, а что ты хочешь? — был ответ Мерфи, — он потерял свою любовь, самого главного и важного человека в жизни, и теперь это почти сломало Блейка. Потеряй я Эмори, кто знает, чтобы в таком случае случилось и со мной? Такие события ломают людей. — Он загоняет себя в угол и не дает жить спокойно. Поставил кучу рамок, постоянно напряжен и отстранен, никогда больше не улыбается и никогда не сидит просто так без дела. Все время работает и не может просто… — Расслабиться и насладиться тем, что мы живы? А ты можешь? Я вот тоже не могу. Каждый раз, когда появляется хоть немного свободного времени, мне становится страшно. Я начинаю думать о куче всяких дерьмовых вещей: о том, что один наш друг сгорел в огне, а часть других друзей покончила жизнь самоубийством. О том, что мы застряли на Арке и у нас очень маленькие шансы для того, чтобы спуститься на Землю. И о том, что вечером опять придется жрать долбанные водоросли! Как они меня бесят!!! — У тебя есть Эмори, Джон, — голос Рэйвен вдруг прозвучал так печально и Беллами внезапно понял, что Рэйвен и Эхо здесь тоже совершенно одни, — у тебя есть рядом любовь и близкий человек… Беллами подслушивает этот разговор, стоя в техническом отсеке, куда только что принес нужные для Рэйвен провода. Впервые в голову пришла мысль о том, что он — ужасный эгоист, закрывшийся в своем маленьком коконе боли и страданий. Он проводил большую часть времени в их с семьей комнате, да-да, в том самом помещении, где под полом росла Октавия и жила мать… Бесконечные воспоминания заполняют все мысли. Он сторонится людей и предпочитает одиночество. Эхо и Рэйвен в первое время пытались еще хоть как-то его растормошить, но затем оставили и эти попытки, сосредоточившись на более важных вещах. Им нужно было поддерживать систему жизнеобеспечения Ковчега, а это было очень и очень сложно из-за отсутствия запасных частей, а также возможности сделать что-то новое. Водогенератор, воздухогенератор и прочие жестяные банки, от которых в данный момент так сильно зависело их выживание, имели привычку периодически ломаться, требовать новые запчасти и детали. Все жили постоянно в напряжении и в каком-то непередаваемом страхе, потому что на Арке их жизням угрожала намного более серьезная опасность, чем на поверхности Земли. Каждый день он винит себя за то, что не остался на Земле вместе с Кларк. И осознание того факта, что она бы даже не узнала о его жертве… Она вряд ли успела вернуться до волны в бункер и погибла… И он бы погиб… И он хотел умереть, но хотя бы только мысль об Октавии все-таки удерживала от необдуманных и глупых поступков. Этим вечером Беллами впервые думает, что больше не хочет сидеть в комнате один. Эхо встречает его появление очень удивленным и даже опасливым взглядом. С самого начала ей здесь очень страшно и постоянное чувство тревоги никогда не утихает. Эхо с рождения жила на свободе, среди снегов и льда, а теперь просто не понимает, каким образом все они находятся здесь, так высоко, и никак не падают! Это сильно напоминает магию или волшебство, но ей нет покоя… Эхо так сильно чувствует себя здесь чужой. Эмори ее понимает, но та почти все время с Мерфи, они влюблены и поддерживают друг друга. Монти и Харпер сторонятся, так как они почти не знакомы. Рэйвен почти всегда занята починкой очередного странного прибора, а Беллами… Беллами далеко. Он закрылся и исчез. Его пустая оболочка продолжает передвигаться по темным и пустым коридорам. Эхо нисколько не удивлена. Кларк была для него всем, той самой родственной душой, о которой слагают легенды. Эхо довелось наблюдать за ними двумя, и с одного мимолетного взгляда было понятно, что происходит. Это была сильная, глубокая и слишком крепкая связь, а сейчас он остался один, а Кларк умерла… Беллами никогда ее не забудет. И вот сейчас он внезапно заходит в отсек, в котором девушка из Ледяной нации проводит свои долгие и одинокие вечера. Эхо никогда не закрывает дверь, всегда оставляет ту открытой, потому что иначе чувствует себя как в клетке. А клетки ей не нравятся еще с Маунт-Уэзер. Беллами игнорирует удивленный взгляд и садится на пол прямо у стены. У него в руке бутылка с самогоном, и просто хочется посидеть здесь с кем-то, а не в одиночестве. — Как ты справляешься? — просто спрашивает он, делая один глоток, а затем протягивает бутылку собеседнице. Та, немного помедлив, решает, что сейчас не время ненужных вопросов, и берет предложенную вещь. — Мне страшно. И теперь точно становится понятным ваше маниакальное желание спуститься вниз, к нам. Ужасно провести всю свою жизнь в жестяной коробке. — Да. Мы очень радовались, когда сделали первый шаг на земле и впервые увидели солнце. Это было… непередаваемо. Но потом напали вы. — Так мы выживаем, — голос девушки жесткий и Эхо из Ледяной Нации всегда будет истинным воином своего народа, — но это было ошибкой, и возможно, тогда нужно было действовать немного иначе… Это был первый вечер, когда Беллами хотя бы немного пришел в себя. Дальше началось постепенное налаживание контакта с остальными ребятами, но вот эта вот заледенелость и некая черствость никуда не исчезли. Ему исполнилось двадцать четыре, юношеская беззаботность навсегда осталась далеко позади. Время шло. Рэйвен часто пробовала связаться по рации или через спутник с землей, но ответом всегда была лишь тишина. Разумеется, это могло означать только одно: на поверхности ничего не уцелело, и Кларк точно погибла. В бункере тоже не будет связи, так что это в принципе было бесполезной работой, но иногда давало какое-то странное чувство причастности ко всему произошедшему… Дни шли, складываясь в недели, а затем и в месяцы. Как-то раз их маленькая группа осознала, что прошло уже три месяца со дня возвращения на Арку, и они постепенно втянулись в эту странную и будничную серую жизнь. Девушки очень тщательно следили за пищей и старались хоть как-то разнообразить скудные рационы. Монти нашел несколько семян, и у жителя станции «Ферма» были большие планы на разведение небольшой теплицы со временем… День, когда они смогли вырастить первый помидор, стал настоящим праздником для всех. Затем все решили, что нужно жить вместе, чтобы было веселее и теплее. В целях экономии энергии Рэйвен отключила большую часть станции, и все перебрались в самые верхние помещения, даже стало немного уютно. Через пять месяцев Монти и Харпер объявили, что у них будет ребенок. Новость стала настоящим шоком для всех, потому что рожать в условиях жизни впроголодь было довольно рискованным занятием, если не сказать, опасным. Было мало медикаментов, медицинский отсек работал не в полную мощь, и сначала все действительно опешили.  — Это будет сложно, ребят, — очень дипломатично высказалась Рэйес, — среди нас нет врача. — Вы безумцы, — кратко отреагировал Мерфи, — и теперь все помидоры уходят к Харпер! — Я люблю детей, но вы понимаете, какой это риск? — озадаченно спросил Беллами. — Ребенок — это новая жизнь, — вдруг подала голос Эхо, до этого просто молчавшая в стороне, — это символ того, что мы живы и что у нас есть путь. Цель. Это жизнь. И это хорошее предзнаменование. Ее слова оказались пророческими и вскоре новость о том, что скоро их станет уже на одного больше, очень воодушевила ребят. Как ни странно, беременность протекала хорошо и стабильно, Харпер очень хорошо кормили, и временами девушке даже становилось неудобно от такого внимания. — По крайней мере, у нас нет проблем с выбором имени, — говорит будущая мама, поглаживая свой живот, — Джаспер или Кларк. Но я хочу мальчика. Рэйвен улыбается подруге такой понимающей улыбкой и думает, что она сама по-прежнему одинока. Уж на ближайшие пять лет точно. Но писк компьютера не дает увлечься горестными размышлениями. — Что такое? — спрашивает Харпер, усаживаясь на лавку рядом. — Ничего… Уже в который раз за сегодня система дает небольшой сбой. Будто бы что-то барахлит… Странно… Я систему проверяла лично несколько раз, она чиста от вирусов и вредных элементов… Может, опять провода замкнули? Здесь все уже такое старое… — Ну, нам осталось продержаться еще четыре года, и я бы уже начинала придумывать план по спуску обратно на землю. Потому что это будет очень и очень непросто, наши люди уже использовали для этого все резервы, когда отсоединили станции и отправили их вниз. Рэйвен и Беллами стали настоящими лидерами корабля и команды. Первая полностью взяла на себя управление бывшим Ковчегом и всеми техническими системами, раздавая приказы и поручения как настоящий полководец. В последнее время ее ноге стало лучше, и она начала передвигаться намного быстрее, что не могло не радовать остальных. Беллами же, к сожалению, слишком буквально принял последнее напутствие от Кларк — «думать головой, а не сердцем», поэтому закрылся ото всех. Все свободное время парень посвящал работе и изготовлению чего-то полезного, теперь жил по принципу «долг — превыше всего». Но его депрессия закончилась, и он стал полноценным членом команды, пусть и не так часто шутил и смеялся, как остальные. Маленький Джаспер появился на свет спустя ровно год со дня их возвращения на Арку. Это было просто жестокое испытание и для молодых родителей, и для остальных. Все ужасно боялись, кроме кажется, Харпер, которая точно знала, что все будет хорошо. — Ну, что делать с младенцем мы знаем, — нервно говорил Мерфи, когда начались схватки. Девушки окружили будущую мать в медицинском отсеке, в то время как мужчины оставались снаружи, нервно расхаживая по коридору, — благодаря Блейку-старшему, разумеется! Но вот как правильно достать младенца из Харпер?.. — Заткнись, Мерфи, — отвечает Беллами и кладет руку на плечо Монти, побелевшему от страха за девушку, — все будет хорошо. Это естественный процесс, природа обо всем позаботилась. Плюс у нас есть хорошие лекарства. Спустя восемь часов все было закончено и маленький темноволосый мальчуган был представлен отцу. Остальные ребята были просто и в шоке, и в ужасе, с благоговением глядя на крошечное чудо. И внезапно каждый из них почувствовал, что теперь уж точно обязан здесь жить. Выжить в течение пяти лет, а затем вернуться домой. — Беллами, как насчет того, чтобы стать крестным отцом? — И Беллами чувствует слезы на глазах, которые, впрочем, довольно удачно удалось сморгнуть. — Конечно. — Наш маленький Джаспер, — с любовью говорит Харпер, и ребята уходят, решив оставить счастливых родителей вдвоем. Ох, ни одного ребенка в этом мире еще не баловали так, как баловали Джаспера на Арке. Каждый с самого утра спешил поздороваться в первую очередь с ним, за право посидеть приходилось чуть ли не записываться в очередь заранее. Харпер только смеялась, глядя на всю эту возню. На Беллами рождение ребенка оказало самое что ни на есть положительное влияние. Теперь приступы уныния и печали стали посещать его все реже, а чувство вины постепенно уходило, заменяясь на чувство ответственности за крестника. Он часами рассказывал ему разные легенды и истории, вспоминая, как когда-то заботился об Октавии. Нет, Кларк по-прежнему занимала очень большую часть его мыслей, но стало легче дышать. Кларк, мы справились. Смотри, у нас есть Джаспер. Мы живем, твоя жертва никогда не была напрасной. Мы восстанем из пепла. Дни шли. Вот и прошла вторая годовщина их пребывания на Арке, затем третья… Эхо и Эмори уже отлично освоились и управлялись с разными вещими не хуже сотневцев. Через четыре года после прибытия на Арку у Мерфи и Эмори родился ребенок. Все были в еще большем шоке и пребывали в эйфорическом настроении. Ребенка решили назвать Сарой, в честь матери Джона, и теперь ребята просто умилялись, не находя себе места от счастья при виде импровизированной детской комнаты в самом главном зале Арки. Трехлетний Джаспер и годовалая Сара прекрасно подружились, а ребята сплотились еще сильнее. Нет, конечно у всех бывали плохие дни. Когда кто-то запирался в комнате и не хотел оттуда выходить. Беллами мог взять бутылку самогона и уйти в самый дальний отсек, где сидел несколько часов, пил и предавался воспоминаниям. Его обычно никто не трогал, все понимали, что боль от потери Кларк никогда его не отпустит. Но он научился жить с этой болью и продолжал верить в возвращение на Землю, чтобы встретится с сестрой и попытаться разузнать, можно ли предать тело Кларк земле. Четвертый год на Арке прошел легче всего, у них был уже очень хороший огород и пища стала довольно разнообразной. Рэйвен и Монти приступили к разработке плана возвращения на Землю и остальные чувствовали, что словно бы просыпаются из долгого и какого-то странного сна. Они не жили на Арке, они выживали, они существовали ради того дня, когда опять смогут опуститься на землю. Потом начинаются странные неприятности. Некоторые важные элементы выходят из строя, и Рэйвен становится все мрачнее и мрачнее. Она делится своими наблюдениями только с Беллами и Мерфи, предпочитая не портить настроения остальным. — У меня такое чувство, будто бы сама система стала вирусом, — голос у девушки очень встревоженный, — система отторгает свои же программы и блокирует те, как чужеродные. Коды меняются… Как можно изменить код программы? Только вручную… Я этого не делала, так почему… А потом резко останавливается и замирает с широко раскрытыми глазами. Парни просто переглядываются, а потом видят на лице Рэйвен выражение чистейшего ужаса. — Что такое? — Беллами сейчас действительно встревожен. Потом самый молодой механик Ковчега за последние сто лет поднимает на него потрясенный ужасным озарением взгляд и просто говорит их очередной приговор: — Айли. Она здесь. Это просто долбанный пиздец. Беллами хочется кричать от гнева и колотить руками по стенам. В настоящий момент все заперлись в самом удаленном помещении Арки, где нет никакой электроники и вообще ничего, кроме обычных бетонных стен. — Если бы она хотела нас убить, то уже бы это сделала, — Мерфи говорит умные и рациональные вещи, — посудите сами, сейчас у нее нет Джахи, чтобы в физическом мире делать свои гадости, поэтому она просто выжидает. Наблюдает за нами, да, может сломать систему вентиляции, но заложить бомбу или еще что-то не сможет. — Она загрузила сама себя тогда, когда Кларк вошла в Город Света, чтобы бороться с ней, — пытается что-то сообразить Рэйвен, — здесь, в Космосе, она нашла единственное место, где может сохранить хоть часть своего кода. Но мы ее не видим и не можем общаться, потому что чипов больше нет, и мы их не принимаем… И внезапно по всей Арке раздается гул аварийной сирены. Трое ребят напуганные до ужаса, бегут в главную рубку. — Харпер, где вы с Эмори? — в панике кричит Мерфи. Рэйвен подлетает к главному окну, где стоит Монти, и вообще-то она пыталась ему что-то сказать, приказать проверить систему и запустить аварийное сканирование, но… Она застывает в абсолютном шоке, глядя туда же, куда и он. Беллами встает с другой стороны и тоже не отрываясь смотрит вперед. Вперед, где все они видят космический корабль, медленно приближающийся прямо к Арке. Это немыслимо. В тот же самый момент на столе у Рэйвен впервые за пять с половиной лет наконец-то ожила рация. — Говорит космический звездолет «Веста». Есть тут кто живой? Повторяем, говорит капитан космического звездолета «Веста». — Есть, — Рэйвен практически кричит в радио, не в силах поверить в произошедшее.