universe

       У них была собственная вселенная. Ёнхо уверен в этом. Потому что иначе просто и быть не могло.       Встретились они впервые на вечеринке по случаю дня рождения Хансоля, который в институте в принципе не появлялся, но знали его все, причем в статусе если не друга, то очень хорошего знакомого точно. По этой причине запоминать людей на вписках Джи делом было гиблым и не самым нужным. Но они все же запомнили друг друга после первого столкновения. Столкновения в прямом смысле, кстати. В проходе между комнатами, поймав момент, когда все уже не трезвые, но еще не так, чтобы разум успел покинуть абсолютно.       Именно от этого столкновения их вселенные соединяются в одну, вроде безграничную, но только для двоих. А сок, апельсиновый, и, наверное, с водкой (потому что кто в таком месте будет ходить с просто соком?) остается на белоснежной до этого поло Ёнхо. Хансоль тогда (как и всегда) появляется из ниоткуда и знакомит, называя тайца полным именем. Джонни думает, что-либо Хансоль трезв, либо не человек. (Нет, ну какие ещё варианты, чтоб выговорить такое). Склоняется он к более вероятному варианту. Второму, конечно же. А в пьяном мозгу отпечатывается что-то про лей-чай-и-классное-порно.       Весь вечер они разговаривают о ерунде, переплетая с серьезными темами (на самом деле всё кажется дико важным и требующим непосредственного обсуждения), и выбираются на балкон, дожидаясь рассвета. Самого восхода солнца они не видят, потому что балкон находится с западной стороны дома.       Джонни просыпается в одиннадцать, не по своей воле, а от противной стандартной трели телефона, которую он принципиально не меняет. Ему заранее хочется ненавидеть мир и конкретно звонящего с незнакомого номера человека, потому что проспал он максимум часа три, у него выходной, и вообще.       Звонящим оказывается Тэн, и Ёнхо слегка выпадает, с трудом вспоминая момент, когда обменивались номерами. У Тэна абсолютно бодрый голос, а не похожий на предсмертные хрипы, как у некоторых (потому что вообще-то середина марта, и сидеть мокрым от сока, всё же с водкой, правда было не лучшим решением. Ещё спасибо Хансолю, который в какой-то момент кинул в Ёнхо курткой, не заходя на сам балкон). Ещё у Тэна дурацкий вопрос о том, любит ли Ёнхо романтические мелодрамы, и я, вообще-то, тоже, на отрицательный ответ. И сразу за этим «ну что, одна через час, пойдем?» Ёнхо слегка теряется, пытаясь сообразить гудящей головой, как он согласился, и думает, что он не ходит в кино днём. А после подобных ночей он вообще никуда не ходит. Затем подрывается с кровати, пытаясь как можно быстрее привести себя в приличный вид.       Ёнхо прибегает за десять минут до начала сеанса, и его встречает Тэн с колой, тремя пачками чипсов (потому что попкорн совсем не вкусный и скрип его раздражает), билетами, и «я всё купил, надеюсь ты не против.» Ёнхо не будет против всего, если Тэн продолжит улыбаться так же.        Фильм выходит донельзя шаблонным, и спасают его только смешные комментарии и перепалки попкорном, из-за которых их не выгнали только потому, что людей почти не было, а парочкам на задних рядах было абсолютно всё равно (да, Тэн где-то спустя минут пятнадцать фильма побежал за попкорном, потому что как я не подумал, будем кидать в экран на отстойных сценах). В итоге они кидали в экран, друг друга, и сами же собирали, ведь уборщицы не виноваты, что фильм отстойный.       Видятся они если не каждый день, то пять из семи точно. Хансоль говорит, что обнаглели в край, и люди не могут настолько понимать друг друга, и что они или разлученные в детстве близнецы или родственные души (в виду того, что похожи они как кот и ящерка, Джи склоняется ко второму). Спорить совсем не хочется, и они переглядываются, понимая, что да, родство у них где-то на высшем уровне. После чего начинают обсуждать что-то на более комфортном для них английском (иногда по привычке сбиваясь на корейский), и наблюдают за закатывающим глаза Хансолем, который уже дергает Юту, чтобы тот поговорил с ним на японском, и эти гребанные парные ничего не поняли (Хансоль на самом деле сам почти не понимает, и вставляет слова невпопад. Юта только прячет улыбку, пытаясь сохранить серьезное лицо).       Тэн называет его исключительно Ёнхо, потому что так красивее, проводит с ним все выходные, придумывая различную ерунду, которая оказывается важной, и Джонни не понимает просто, как он жил без всего этого. Без незапланированных ночных прогулок, без дурацких артхаусных фильмов, потому что хён, может это будет интересно, а затем о господи, они делают это с арбузом, фу. Как жил без крыш, попыток изучения звездного неба, сна на пляже, музыки на двоих и словах о том, что мир волшебный. Тэн сам волшебный. И Ёнхо не знает, как он жил без Тэна.       Бутылка была допита, и в комнате всё ещё остался запах сигарет. Никто из них не курит, но Тэн приволок сегодня бутылку джемисона и пачку сигарет с каким-то мятным вкусом. На вопросительный взгляд Ёнхо тот только пожимает плечами и говорит, что вроде как просто захотелось. Наверное никто из них сейчас не помнит, кто был инициатором пьяного смазанного поцелуя с привкусом табака, но никто не жалеет. Ёнхо не жалеет ни о чём, что связано с тайцем, а тот в принципе не жалеет о своих поступках. Поцелуи остаются в их жизни без обсуждений и недопониманий. Потому что они не были друзьями, у них вселенная. У Ёнхо, кажется, насекомые машут крыльями в животе, и таец под боком, который вытягивается, ловит направленный на него взгляд и сонно улыбается. Вечер не обходится без уже привычных поцелуев, дальше которых они не заходят. Тэн не отпускает, тянется за новым поцелуем, и бабочки Джонни устраивают бунт вполне оправданно, потому что в полумраке, где в глазах напротив видны только блики от включенного телевизора, и слегка блестящие влажные губы, молчать просто невозможно, и — — Я люблю тебя, знаешь? Тэн знает. У него в глазах капли вины и невысказанные слова извинений где-то в районе радужки. А у Ёнхо трещинами. То ли вселенная, то ли сердце. (Жизнь)