Ангел из Ада

      Виктор пришёл сюда, не понимая, зачем. Возможно, сказались давние подколки коллег или бумажка с адресом, засунутая в карман пальто, так что, пробив в интернете адрес, он ничуть не удивился назначению заведения.       Кто вообще придумал назвать гей-клуб «Вавилон»?       Показав паспорт на входе, он прошёл внутрь, сразу узнавая атмосферу типичного стрип-бара, с дорогой выпивкой и, скорее всего, стриптизёршами, желающими хорошенько подзаработать побольше деньжат, переспав с парой-тройкой клиентов. Но это ведь гей-клуб. Так откуда у Виктора столь знакомое ощущение?       Садясь за барную стойку и заказывая самый дорогой коктейль, он принимается осматривать помещение. Клуб забит практически до-отказа, несколько мужчин в латексных тряпках крутятся на шестах, показывая свои накаченные, облитые маслом тела. Виктора воротит от них. Он не любил фальшивые мускулы, созданные из стероидов, только ради понтов. Ему нравились сухие, подтянутые мышцы, сформированные в процессе тяжёлых тренировок, без каких-либо штанг, гантелей или тренажёров. Только ты, твоё тело и физические нагрузки. Виктор прекрасно знает, как это выглядит — занятия фигурным катанием в детстве не прошли для него даром. Держать своё тело в форме уже вошло у мужчины в привычку.       Внезапно вся музыка прекратилась. Виктор оторвался от своего бокала, чтобы посмотреть, в чём собственно дело. Весь свет, что есть в клубе, был направлен на маленькую сцену, находящуюся в самом углу заведения. На ней стоял один единственный шест, а рядом лежал ободок с кошачьими ушками и ошейник с поводком, весь усыпанный стразами. Отовсюду послышался шёпот, и заинтригованный Виктор, заказав себе ещё выпивки, стал ждать, что же такого вот-вот произойдёт. Заиграла музыка, Виктор сразу узнал её — Агапе, песнь о непорочной любви. Что ж, выбором музыки мужчина был удивлён, уж не очень вязалось определение чистой любви с местом, где эту самую любовь оскверняют. Прошло несколько секунд, и на сцену вышел парень. И тут Виктор удивился ещё сильнее. Молодому человеку было на вид лет пятнадцать-шестнадцать, даже удивительно, как его допустили до такой работы. Белая, как у ангела, кожа и такие же соломенно-выжженные волосы контрастировали с ярко-алыми стрингами. Мальчик (а по-другому язык его не поворачивался назвать) был худой, но с проглядывающими косыми мышцами живота и ног.       Именно такой, какие нравятся Виктору.       Начала играть скрипка, и парень, схватившись за шест, резко поднял себя в воздух и прокрутился пару раз вокруг него. Виктор начал чувствовать себя педофилом. Каждый элемент, что исполнял мальчишка, каждый поворот были идеальными и лёгкими, казалось, ещё чуть-чуть и его переломит пополам. Но каждый раз он поражал своим умением, растяжкой. Каждый изгиб его тела, каждая мышца манила, казалось, что парень совершенен. Виктору показалось, что для него действительно танцует самый настоящий ангел. Так, стоп. А для него ли? Пока Виктор ушёл в раздумья, молодой человек, аккуратно спрыгнув с пилона, встал на четвереньки и, изящно помахивая бёдрами, пополз к приготовленным аксессуарам. Чуть убрав чёлку с лица он надел ободок и облизнулся, чем стал ещё более похож на сытого кота, вызвав этим новую волну вздохов и шёпота в зале. Позволяя какому-то мужчине накинуть на него ошейник, он бегло оглядел зал и становил свой взгляд на Викторе. У мужчины внутри что-то рухнуло. У парниши были ярко-зелёные глаза ангела, и взгляд самой порочной шлюхи, уж кто-кто, а Витя в таких взглядах разбирается. Мужик затянул ошейник сильнее и блондин перевёл свой взгляд на него и, поиграв бровями, вырвал поводок из его рук под гул возбуждённых голосов. Каждый хотел прикоснуться к нему, люди притягивали его за этот жалкий кусок кожи, засовывали хрустящие купюры в нижнее бельё и предлагали уединиться. На все предложения он отвечал отказом, прикладывал палец к губам и шептал: «Простите, но я не смешиваю работу и удовольствие». После нескольких минут «игрищ» небесного демона с толпой, тот поднялся с колен и, покачивая бёдрами на женский манер, ушёл за занавес, оставляя как минимум половину клуба с болезненным стояком в штанах. И Витю в том числе.  — Ну как вам? Понравилось? — спросил бармен, наливая ему ещё одну порцию коктейля, когда атмосфера в помещении вернулась в прежнее состояние. — Он вполне неплохо танцует, но не слишком ли он мал, для работы в подобных местах? — ответил Виктор, выпивая содержимое стакана залпом. –Давай теперь что-нибудь покрепче. Эмм… — Отабек, — ответил тот, улыбнувшись, и налил посетителю три шота текилы. — И да, вы правы, ему шестнадцать. Но каждый раз, как он выступает, клуб заполнен до отказа. Так что администрация закрывает глаза на возраст.       Виктор, выпив залпом все три шота, почувствовал как у него начало мутнеть в глазах. — Послушай, Отабек… — Можно просто Бека, — перебил его бармен. — Извините, продолжайте. — Ничего, — ответил Никифоров, пытаясь собраться с мыслями. — Скажи, а ты хорошо знаешь этого молодого человека? — Если вы собираетесь развести его на секс, то у вас вряд ли что-нибудь получится, — ответил тот с улыбкой, но глаза глядели настороженно. — Он не… — Не смешивает работу с удовольствием, да, я слышал, — сказал Виктор и, посмотрев на казаха лукавым взглядом, добавил. — Но ведь разве его работа — не есть удовольствие?       Бека прищурил глаза, но пару секунд подумав, улыбнулся и ответил: — С таким настроем у вас может выйти всё что угодно, Виктор. — Как ты узнал моё имя? — насторожившись, спросил Никифоров. — У вас визитка из кармана выглядывает, — ещё раз ухмыльнувшись, ответил молодой человек и ушёл на другой конец стойки. *** Виктор стоял на улице, подперев спиной стену клуба, и курил. Единственная вредная привычка, оставшаяся с ним после окончания школы. Хотя нет, не единственная. Любовь к беспорядочному сексу никак не хотела утихать. Виктору нравились женщины, но с женщинами он всегда был груб: втрахивал в любую попавшуюся поверхность. На ласки не разменивался, да и зачем, ведь женщины для секса и созданы. А вот с мужчинами всё было наоборот: ему нравилось обласкивать каждую клеточку тела своего партнёра, с мужчинами он всегда был нежен, не стеснялся целоваться, облизывать, работать ртом. С мужчинами разрядка партнёра всегда была важнее своей. Но, смотря на этого мальчишку из клуба, он всё больше понимал, что хочет взять его именно как шлюху, удовлетворив только свои потребности, наплевав на его чувства, поиметь как женщину. Возможно, это из-за того, что пацан был очень похож на плоскую девушку, уж очень тонкая у него для мужчины талия и слишком узкие плечи. Докурив сигарету, Никифоров уже собрался уходить, но у входа столкнулся с тем самым пацаном и, инстинктивно схватив его за руку, вытащил из клуба. — Ты, блять, что творишь? Отпусти меня, еблан ненормальный, педофил ёбаный! — кричал подросток, когда мужчина прижал того к стене и с лёгкостью ухватил запястья младшего, держа их в одной руке. — Тише, тигр, — усмехнулся Виктор, но тут же зажал рот жертвы рукой, когда тот уже собирался разразиться новым потоком ругани. — Это будет секс по обоюдному желанию. Давай так: ты не кричишь и не сопротивляешься, а я даю тебе первый, насколько я понял, сексуальный опыт в твоей жизни и, возможно, сделаю тебе приятно. Идёт?       Парень посмотрел на Виктора с недоверием, но спустя пару секунд глубоко вздохнул и кивнул. Увидев это, Никифоров медленно убрал руку со рта парнишки и спросил: — У тебя имя-то хоть есть, ангелок? — Юрий, — ответил тот, залившись краской, — И не называй меня так, Витя. — А ты откуда… — Отабек сказал, — прервал его блондин и, схватив Виктора за галстук, протянул его себе и прошептал на ухо. — И ты ведь знаешь, что я не смешиваю работу и удовольствие. — Но ведь твоя работа — и есть удовольствие, — хмыкнул мужчина и прикусил мочку Юриного уха, отчего у последнего пошли муражки. — Разве не так?       Подросток предпочёл ничего не отвечать и лишь притянул его ближе для поцелуя, но просто ткнулся губами в чужие губы и попытался раздвинуть их своим языком. Виктор вскинул брови и удивлённо спросил: — Так ты даже целоваться толком не умеешь? А на сцене изображаешь такую качественную шлюху, — с этими словами он рывком развернул Юру спиной к себе и прижал его голову к стене, чем вызвал болезненный вздох подростка. Ему было не важно, что это первый секс у мальчишки, собственное возбуждение было важнее. Рывком стянув с подростка джинсы вместе с трусами, он слегка отпустил его голову, но только чтобы сразу же засунуть ему в рот три пальца и скомандовал: — Облизывай.       Юра дёрнулся, пытаясь выплюнуть их, но Никифоров закатив глаза сказал:  — Это для твоего же блага. Хочешь чтобы я порвал тебя? — и для большей убедительности ткнулся уже стоящим членом Юре меж ягодиц.       Как ни странно, Плисецкий послушался и, расслабив горло, стал обсасывать пальцы, обильно смачивая их слюной, и пошло причмокивая. «Точно как опытная шлюха», — подумал Витя, и от этой мысли ему стало ещё жарче в паху. С пошлым звуком он вынул пальцы из рта и, приставив их к анусу, втолкнул сразу два, не заботясь о комфорте мальчишки, а просто пытаясь сделать так, чтобы потом самому не было больно. Мальчик цеплялся ногтями за стену, шумно дышал и дрожал всем телом. Каждый раз, когда Виктор нащупывал скользкими пальцами простату, Юрий глухо мычал в крепко стиснутые зубы и закатывал глаза от нахлынувшего удовольствия. Витя ухмылялся, стараясь всё чаще массировать комок нервов, как можно скорее доводя юнца до точки кипения. — Хва… Хватит, — прошипел Юра, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу стоны. — Котёнок, ты что-то сказал? Повтори, пожалуйста, я не расслышал, — елейным голоском почти пропел Витя, наслаждаясь тем, как с мальчика постепенно слетает оболочка недоступного недотроги. — Я сказал ВСТАВЬ В МЕНЯ СВОЙ ЁБАНЫЙ ЧЛЕН И ВЫЕБИ МЕНЯ СКОРЕЕ, МУДЛО БОЛТЛИВОЕ! — прокричал Плисецкий, практически задыхаясь из-за очередного нажатия на простату.       Никифоров лишь улыбнулся сильнее от такого заявления. Может же мальчик быть покладистым, когда захочет. Аккуратно вынув пальцы, Виктор повернул блондина лицом к себе и подхватил его за ягодицы, вынуждая схватиться ногами за собственную талию. Быстро высвобождая давно ноющий от возбуждения член и приставив его к дырочке Плисецкого, мягко толкнулся, чем вызвал глухой стон у пассива. Член въехал до упора по естественной смазке, и Юра прогнулся в пояснице, под напором новых ощущений. Виктор же в свою очередь пребывал в полнейшем экстазе, он ещё ни разу не трахал девственников, и новые эмоции захлёстывали его, снося крышу напрочь. Не дожидаясь того, когда мальчишка привыкнет к разрывающей изнутри заполненности, он стал размашисто двигаться в нём, с каждым толчком метко попадая по простате, заставляя блондина до хруста выгибать спину и захлёбываться в новых и новых стонах. Юрий с каждым толчком всё ближе приближался к разрядке, а когда чужая рука легла на истекающий смазкой член, то, не выдержав, закатил глаза и с полу-стоном полу-вскриком кончил в чужую руку, тут-же обмякая от усталости в сильных мужских руках. Витя тоже продержался недолго, изливаясь в подростка, когда тот, кончая, сильнее сжал его член внутри. Оба партнёра жутко выдохлись, но нашли в себе силы отлипнуть друг от друга. Никифоров вышел из блондина, роняя сперму на холодный асфальт, и поставил Юру на ноги. Тот не удержавшись, мягко осел на землю, не заботясь об отсутствии штанов. Виктор же, напротив, спешно застёгивал пуговицы на брюках и перед тем как уйти, оставив мальчика на произвол судьбы наклонился, потрепал по голове и сказал: — Было неплохо, котёнок. Но теперь всегда носи с собой смазку. Ты же не знаешь, когда я навещу тебя в следующий раз.       И ушёл, оставив Юру думать о том, какой же он всё-таки мудак и с каким запахом ему покупать лубрикант.