Люди искусства

Император спустился по рампе персонального шаттла, сделал несколько шагов по кроваво-красной ковровой дорожке и, недоверчиво озираясь, задрал голову вверх. Перед его взором предстала гигантская афиша с надписью крупным шрифтом: «Демонстрация звукового кинофильма». В центре выделялось лицо актрисы, исполняющей главную роль. Только слепой не узнал бы в нем черты Императрицы. Настроение Его величества, который и без того пребывал в скверном расположении духа, еще сильнее ухудшилось. Он с самого начала был критически настроен к новой затее супруги. Галактический диктатор не разделял ее увлечения синематографом, считая новый вид искусства праздным развлечением для плебеев, в отличие от классического театра. Еще одним поводом для недовольства Императора были постоянно возникающие вокруг фильма скандалы. Все началось с того, что Ее величество, обладая характером твердым и независимым, решила пойти на кинопробы инкогнито. Она переоделась в обычное платье, сменила прическу, ярко накрасила губы и подвела под глазами глубокие тени. В толпе девушек, ожидающих своей очереди на прослушивание, ее никто не узнал. Императрица обладала несомненным талантом к перевоплощению, поэтому пробы прошли успешно, но… Когда ее уже почти утвердили на роль, молодую неопытную актрису пригласил в свой кабинет продюсер фильма, влиятельный киномагнат из расы кролутов, Вайни Харштейн. Там он позволил себе намекнуть на некие условия, которые претендентка должна выполнить перед заключением контракта. Чтобы ясно обозначить, какие именно «условия» поставлены перед ней, Вайни привычным хозяйским жестом положил толстую лапу на бедро юной девушки. К его огромному изумлению, начинающая актриса внезапно влепила ему пощечину и, Силой проломив стену, вышвырнула кролута в коридор. Разразился жуткий скандал. Инкогнито было раскрыто, на место событий прибыл сам Император. Узнав подробности происшествия с его женой, он в гневе уничтожил уже почти готовые к съемкам декорации. Всю киностудию от разрушения спасло лишь заступничество Императрицы: она убедила мужа, что из-за одной паршивой овцы не следует вырезать все стадо целиком. Участь самого Вайни была предрешена. Император лично поволок его в клетку к своему любимому питомцу, ранкору Барсику, но на полпути передумал. — Смерть — это слишком легкое наказание для такого мерзкого, распутного существа, как ты, — басом пророкотал из-под своей маски Император и еще сильнее сдавил Силой горло задыхающегося кролута. — Я придумал, как проучить тебя иначе. В тот же день Вайни Харштейну сделали операцию по смене гендерной сущности и отправили на одну из космических транзитных баз работать в борделе, обслуживая различных авантюристов, проходимцев, преступников и прочий межпланетный сброд. Ее величество официально утвердили на роль, съемки начались, но и дальше не обходилось без сложностей. Когда о фильме стало известно газетчикам, они раструбили сенсацию по всей галактике. В парламенте поднялась паника. Одна группа сенаторов потребовала остановить производство картины, так как участие Императрицы, по их мнению, бросало тень на весь Священный род Галактических Императоров. Другая группа сенаторов выступила с инициативой вообще запретить синематограф как чуждое традиционному обществу явление, пропагандирующее аморальность и распутство. Его величество, внутренне соглашаясь как с первой группой сенаторов, так и, в особенности, со второй, в то же время был не в силах выполнить ни одно из этих требований. Дело в том, что ранее он имел неосторожность во время очередного спора с дорогой супругой пообещать ей выполнение абсолютно любого ее желания. И теперь, скрепя сердце, вынужден был оказывать покровительство новому виду искусства и финансировать съемки фильма с его собственной женой в главной роли. Более того, одной из прихотей Императрицы было предоставление полной свободы творчества всей съемочной группе. Император должен был оставаться в неведении относительно даже самых незначительных подробностей сценария будущей картины. Вот уже полгода он изводил себя сомнениями, страшными подозрениями и метался каждый день по дворцу, как загнанный в ловушку зверь, ибо любые действия жены, которые Император не мог никак контролировать, вгоняли его в жуткое беспокойство. Но сегодня, в день Большой Премьеры, все страдания должны были наконец завершиться. Фильм впервые покажут широкой публике, Императрица поразит всех красотой и очарованием (иначе просто и не может быть), ее желание исполнится, а их жизнь вернется в привычное русло. После чего, когда всё успокоится и пройдет два или три месяца, специальным указом Император запретит синематограф и уничтожит все копии картины, кроме одной, которую оставит себе и будет пересматривать в личных покоях. Несравненной красотой Ее величества имеет права любоваться только он. Только он. Тяжелой поступью шел Император по кинозалу к первому ряду кресел, где были отведены почетные места для августейшей четы. Императрица уже была там и поднялась навстречу ему. На премьеру она надела невероятной красоты платье, украшенное сверкающими звездами. Дорогая материя, сшитая по заказу, выгодно подчеркивала талию и другие формы Императрицы, оставляя обнаженными шею и плечи. Он смотрел только на нее, будучи не в силах оторвать взгляд. Преторианские гвардейцы — личная охрана Императора — застыли вдоль прохода. Зал был забит до отказа, в партере восседали маршалы и министры, в амфитеатре — военная и управленческая элита менее высокого ранга, а на балконе толпились, отдавливая друг другу ноги, бизнесмены и аристократия, выложившие за билеты баснословные деньги. — Я рада, что ты пришел, — прошептала она, взглянув на Императора своими ясными необыкновенными глазами. Он недовольно покрутил головой по сторонам. Его внимание привлекло то, что передние три ряда были полностью свободны от публики. — Это зона безопасности вокруг наших мест? — спросил он хмуро и мысленно поблагодарил начальника стражи за такую предусмотрительность. Наверняка будет очень скучно, и он сможет позволить себе задремать во время просмотра, не опасаясь, что на него будут коситься соседи. — Тут такое дело, дорогой… — Императрица почему-то нерешительно подбирала слова для ответа. — Здесь должны были сидеть мои коллеги, из съемочной группы. Актеры, режиссер, операторы, помощники… Но по разным причинам они не смогли присутствовать сегодня. Мне очень жаль, я бы хотела разделить с ними грядущий успех нашего фильма… Император потряс головой, не понимая: — Они все сразу не смогли присутствовать? Как это странно… — У всех разные обстоятельства, — объяснила Ее величество. — Кто-то заболел, кто-то улетел в отпуск, но все как один просили высказать тебе свое глубокое уважение. У Его величества возникло неприятное чувство, где-то глубоко внутри, как это с ним обычно случалось перед надвигающейся бедой. Ему с каждой минутой все больше не нравилась эта затея с синематографом. Запретить бы все прямо сейчас. Он Император или нет? Плевать, что подумают другие, а он волен поступать так, как считает нужным. Он решительно развернулся к своей супруге, нахмурил брови, взглянул ей прямо в глаза, открыл рот и … — Можно начинать. — Это было все, что смог он произнести. Император устало плюхнулся в кресло. Свет в зале медленно погас, где-то позади застрекотал моторчик кинопроектора, и экран осветился, озаренный голубоватым сиянием. «Два с половиной часа — и все закончится», — внушал себе Император, прикрыв глаза, чтобы дать им скорее привыкнуть к темноте. *** Императрица сегодня нервничала как никогда прежде. С большим трудом ей удалось уговорить всех, кто принимал участие в создании фильма, улететь на время премьеры как можно дальше от Галактической столицы. Самые дальние системы, на самых дальних рубежах. Его реакция непредсказуема, и она не была готова рисковать жизнью и здоровьем людей, с которыми провела бок о бок последние несколько месяцев. Ее величество наметила для себя несколько наиболее критичных моментов в фильме, которые могли вызвать Его гнев. Внутренне она была готова ко всему, что может случится, особенно на тридцать второй, семьдесят четвертой и сто одиннадцатой минутах просмотра. Но катастрофа произошла гораздо раньше. Шла десятая минута фильма, когда Император вскочил со своего места, в его руке зажегся красный световой меч, он одним прыжком подскочил к экрану и принялся рубить его на куски, тенью мечась в лучах продолжающего работать кинопроектора. — Что ты творишь? — Она подбежала к нему, пытаясь встать между ним и экраном, своим телом защищая уже и без того сильно порезанное полотно. — Ты сошел с ума! — Нет! — проревел он на весь зал. — Это ты! Посмотри только, во что ты одета! — Тебе не нравится мое платье? — удивленно воскликнула Императрица. В отблесках от красного светового меча Его величества звезды на платье выглядели особенно эффектно. — Не здесь! Там! — и он указал на экран, где Главная героиня, вынырнув из воды, в мокрой блузке с глубоким вырезом смотрела, как навстречу к ней поднимается по крутой каменной лестнице Главный герой фильма, по сценарию одновременно бывший и ее Главным антагонистом. — Твоя грудь! Там почти видна твоя грудь! Всем им! — Император ткнул мечом в направлении зала. — А это значит, что мне придется их всех убить! Он размахнулся, чтобы отрезать следующий кусок от ненавистного белого полотна, но на пути его меча внезапно возник синий световой клинок. Нежная и цветущая, как сама весна, Императрица сжимала в правой руке свой фамильный меч, доставшийся ей от легендарного дедушки. — Прекрати истерику! Ты ведешь себя как… как… — Она пыталась подобрать правильные слова, а потом, вне себя от злости на мужа, стала наносить удар за ударом. Он лишь успевал отбиваться и отступал под натиском разъяренной жены все дальше и дальше от экрана. Красно-синие искры разлетались вокруг них, озаряя светом изумленные лица. Публика замерла и молча смотрела на происходящее. Оператор тоже застыл на месте, забыв остановить демонстрацию фильма, в котором Главная героиня сделала первый шаг навстречу Главному антагонисту. Ее мучили вопросы, оставшиеся без ответа, и она просила оказать ей помощь. Главный антагонист протянул ей руку… но тут экран все-таки погас. Оператор догадался вырубить кинопроектор. Продолжая теснить Императора вглубь зала, Ее величество с разворота нанесла очередной удар, настолько неожиданный и сильный, что меч ее супруга выскочил из его ладони и отлетел высоко к потолку, где случайным образом перерезал канат, на котором висела тяжелая хрустальная люстра. Публика ахнула, у сидевших в партере под люстрой в ужасе расширились глаза, но громадина из металла и хрусталя не пронеслась и половины от своего пути, как остановилась, застыв неподвижно в воздухе. — Нет! — прокричала Императрица, вытянув руку в направлении падающей люстры. Потом медленно повела рукой, перемещая угрозу в сторону свободных от зрителей рядов, и только там отпустила. С раздирающим слух звоном люстра разбилась вдребезги, усеяв пол множеством мелких осколков. — Ты сядешь на свое место, и мы продолжим киносеанс, — твердо сказала Ее величество, указывая Императору на его кресло. Ему стало стыдно. Он опять не сдержался, и они поссорились, да еще на виду у всех. Придется вычистить у присутствующих память, чтобы они не раструбили о произошедшем по всей галактике. Неприятно, а что делать. Императорская власть должна выглядеть несокрушимой. Но сначала он обязан выполнить свое обещание и досмотреть этот проклятый фильм. — Посмотри на экран… кажется я повредил его, в гневе… Императрица сделала знак кому-то за кулисами. — Сейчас принесут новый. Я приказала приготовить запасные экраны на случай непредвиденных ситуаций. Его величество улыбнулся. Он ценил прозорливость и ум своей супруги. — Дорогая, позволь спросить… Много ли экранов ты запасла? *** — Вставай лежебока! — Рей трясла Кайло за плечо, а он все никак не хотел просыпаться. Наконец он открыл глаза, сладко потянулся и широко зевнул. — Уже утро?! Сегодня прекрасно спалось… — пробормотал он, почему-то с удивлением оглядывая обстановку их каюты. — Больше не снилось никаких кошмаров? — Рей подсела к нему на краешек кровати и рукой поправила сбившуюся прядь его волос. Она любила касаться его лица. — Нет, снилось… — Кайло нахмурился, словно пытаясь что-то вспомнить. — Сначала было плохо, но потом… кажется, все закончилось хорошо. Никаких кошмаров! Он улыбнулся, и Рей облегченно вздохнула. — Ну тогда я пошла. Ты вставай, умывайся и догоняй. Сноук просил не опаздывать на совещание. Кайло взглянул на Рей и помрачнел. — Пойдешь в этой майке? Она вопросительно подняла брови. — Я считаю, — твердо сказал Кайло, — тебе следует надеть что-то более закрытое. Иначе Хакс опять будет постоянно пялиться на твою грудь.