Аставер

- Кончай психовать, придурок! Никого не ебет, что ты с Катей расстался. Это твои проблемы. Нечего это на других скидывать! Мы тут не виноваты, что тебе зашло. С какого вообще хрена ты ее бросил? Она ж тебя любит. И ты ее любишь. К чему этот цирк? Не ищи виноватых, если сам идиот. Жека тяжело дышал. Сжимал и разжимал кулаки. Грудная клетка поднималась и опускалась все быстрее. На лбу выступили вены. Глаза блестели от злости. Казалось, он сейчас взорвется. Вспыхнет как фитилёк. Никому он не позволял такого тона по отношению к себе. Ебашил всех, кто позволял себе на него орать. Веренчик был одним единственным исключением. Всегда. Сраное вечное исключение. - А ты, блять, не думал, что я из-за тебя это сделал? Нет? Когда же ты глаза-то разуешь, твою же мать! Пауза. Длинная и тягучая пауза. Воздух вокруг был наэлектризован до предела. Густой и тучный. Его практически можно было резать ножом. Время остановилось. Алексей застыл, продолжая держать в руках чашку с кофе. Жека пил чай. Всегда. Кофе он не любил. Черный чай и ложка сахара. Полчашки воды. Максимально горячий. Черт, Леша знал о нем все. Понимал с полуслова. Только сейчас, кажется, не понимал ничего. - Что ты несешь? При чем тут я? Жека прикрыл рот рукой. Он только что ляпнул лишнего. Из него вылетело то, что он годами прятал глубоко в душе, за семью замками. Подобно огромному снежному кому – слова откололись от изрезанной души и покатились с бешеной скоростью. За всю боль. За все поступки. За каждую правду, сказанную в шутку. Он больше не мог сдерживать это. - Ты всегда был при чем, слепой мудак! Всегда! Что бы я ни делал - я делал это ради тебя. Для тебя. Вся моя жизнь вертится вокруг тебя. А я позволяю. Я никак не пытаюсь это изменить. Неужели ты не замечаешь? Я бросаю девушку с температурой одну дома, потому что ты выпил и не можешь рулить. Я лечу среди ночи, хуй знает куда, чтобы забрать тебя, отвезти домой, разуть и уложить спать. Я приезжаю утром после попойки, чтобы сделать тебе завтрак. Я покупаю твоей маме подарки на День рождения, когда тебя нет в стране. Я не шел на работу в самый загруженный день, когда ты лежал с подвернутой ногой. Я перестал общаться с тремя пацанами, которые с тобой не сошлись характерами, хоть они и нравились лично мне. Я автоматически покупаю два чая, когда иду к автомату. Я книги читаю те, что ты не дочитал и пересказываю тебе концовку. Я не курю никогда, только с тобой, когда ты попросишь. Я знаю, когда ты засыпаешь и когда просыпаешься. Знаю, какого цвета носки наденешь в воскресение, и с каким вкусом презервативы выберешь. Знаю всех твоих родственников и девок по именам и фамилиям. Я помню каждое слово, что ты мне сказал и каждый взгляд, которым ты на меня посмотрел. Я в группе до сих пор играю, потому что ты там. Потому что ты вечером не будешь петь, если утром не выпьешь чаю с лимоном, который я тебе обязательно принесу. Потому что ты забудешь закрыть квартиру, если я не позвоню и не напомню закрыть. Потому что даже мать так не печется о тебе, как я! Ты думаешь, все друзья так делают? Правда?… Женя перевел дыхание и замолчал. Посмотрел на Лешу. Тот стоял возле стенки и не шевелился. Казалось, даже не дышал. Глаза округлились, рот приоткрылся. Состояние было шоковым. К Жеке постепенно пришло осознание сказанных слов. Только что он понял, какую хрень совершил. - Блять. Все. Чтоб я сдох. Нахуя я все это сказал? Он подорвался с места. Чтобы уйти. Сбежать. Провалиться сквозь землю. Блять. Блять. Блять. Это не сон? Он произнес это вслух? О боги! Зачем? Просто… Зачем? Алексей остановил его. Схватил за руку и удержал. Он сделал это абсолютно автоматически. Он вообще мало что соображал сейчас. Понимал только, что нельзя позволить ему уйти. Если он уйдет, то навсегда. - Стой. Подожди. Я не могу понять. Прости... Что ты сейчас имел в виду? Что ты хотел всем этим сказать? Женя задумался. Говорить или нет? Сейчас или никогда. Можно конечно и вырулить. Можно заржать и превратить все это в очередную шутку. Но было нихуя не смешно. И они оба это понимали. Сейчас все было максимально серьезно. Как никогда. Они наконец-то решились на тот самый разговор. Вот сейчас. Надо идти до конца. Высказать все. А потом решить – остаться или уйти навсегда. Одно точно – молчать больше нельзя. - Я люблю тебя. Сказал и застыл. Будто растворился. Сам не верил, что произнес это. - Люблю, блять! Нет, не как друга. Нет, не шучу. Нет, не издеваюсь. Нет, я не пьян и не обкурился. Я просто, блять, охуеть как тебя люблю. Можешь посмеяться и обозвать меня пидарасом. Я не обижусь. Ведь так и есть,… как оказалось. Тишина была гробовая. Так отчаянно Леша еще никогда не молчал. Словно разом пропали все слова в мире. Будто язык перестал существовать. Будто все, что его окружало, рухнуло в пропасть. - Ну, какого черта ты молчишь? Всего один вопрос. На выдохе. Еле слышно. Будто сели батарейки. Он больше не мог кричать. Не хотел. Не видел смысла. Леша все еще держал его руку. - Ладно. Молчи. К черту тебя. Нахуй пошел. Ясно? Видеть тебя не хочу. Все на полутоне. Пропал голос. Он больше не произносил звуков. Вырвал руку и пошел к двери. Ебучая привычка все рассказывать. Лучше бы молчал всю жизнь. Теперь точно все. Никакого друга. Никакой любви. И никакой группы. Все. Пиздец. Вдруг – на плече рука. Тяжелая и горячая. Его рука. Женя обернулся. Глаза в глаза. По-прежнему молчит. Вот же сволочь. Хоть бы нахуй послал, что ли. Не так обидно было бы. Или хотя бы ударил. Еще секунда и Леша приближается к нему. Очень близко. Так, что слышно его дыхание. Чашка с кофе все еще в руке. Он наклоняется все ближе. Бегает глазами по его лицу, словно что-то ищет, пытается прочесть. Опускается взглядом к губам. Нет. Не может быть. Мгновение – и его губы накрывают рот Жени. Максимально нежно. Почти невесомо. Легкий поцелуй. Его вкус на губах. Черт, как же хорошо. Это, правда, происходит? Они касаются лбами. Между их лицами расстояние в пару миллиметров. Глаза закрыты. Этот миг божественен. Они ждали его столько лет. Оба. Они не могли сейчас объяснить себе, почему до сих пор не признавались в этом. Женя не верил, что это все это реально. Он протянул руку и забрал чашку у Леши. Поставил на стол. Притянул друга к себе и поцеловал. На этот раз сам. Он так этого хотел. Всегда. Страстно, горячо, глубоко, невыносимо. Он был рожден для этого мгновения. Никогда и ни с кем он не испытывал такого блаженства. Они целовались так жадно, будто кругом была пустыня, а их губы – единственным живым источником. Женя запустил руку в волосы Леши. Такие мягкие. Такие теплые и уютные. Такие ЕГО. Он бы никогда никому другому не позволил ТАК касаться его волос. Только сам. Чертов собственник.