Дико, например

Глеб давно перестал следить за временем. Он не знал, сколько показывают часы, светло на улице или темно. Он не помнил, сколько уже стоит в этой проклятой комнатке, обитой черными пирамидками акустического поролона, перед микрофоном и пытается записать несчастные несколько треков. Рома сидел по ту сторону толстого звуконепроницаемого стекла, устало смотря в монитор, а Глеб не понимал, как Олег работает с ним. Битый час звукорежиссёр не выпускает его из студии, заставляя переписывать раз за разом, тогда как Фараону казалось, что получилось отлично. Голубин должен был прийти сюда ещё рано утром, как просил Англичанин, но нагло переводил будильник и игнорировал звонки, пока совесть не начала грызть его изнутри. Было, конечно, поздновато, да и Рома был не особенно рад опозданию. Зато сейчас Фара понимал, что нужно было пересилить себя и встать пораньше, и он давно бы отсюда ушёл. — Рома-а-а… — простонал Глеб в микрофон, устало потирая кулаками глаза. — Я заебался уже, давай завтра закончим. — Завтра у меня дела, так что я хочу закончить всё сегодня, — Рома потянулся в кресле, прогибаясь в спине. — Да и концерты скоро. Ты собираешься с одной «Пулей» выступать что ли? Давай, пой, Мадонна. Глеб фыркнул, поправил наушники и приблизился к микрофону, начиная читать текст уже надоевшей песни. Вообще, Фараону нравился этот альбом, несмотря на то, что он отошёл от своего привычного образа «мёртвого рэпера», ширяющегося героином и страдающим из-за всего подряд. Этот релиз определённо должен ввести слушателей в диссонанс, после того, как они услышат Фару не на депрессивном мотиве. В ушах зазвучал задорный бит, под который только и хотелось, что танцевать, и бодро начал припев, пока музыка не прекратилась. — Ну, Ром, ну что за нахуй опять? Что не так? Англичанин снова подробно объяснил, как стоит изменить высоту голоса в нужном моменте, чтобы звучало лучше, а Глеб снова кивнул, снова начал петь, ну, а музыка снова прекратилась. — Да ты заебал, всё было отлично! Какой же ты пидо-о-ор… — закричал Голубин в микрофон, сходя с ума от усталости и злости. — Ты никуда не уйдёшь, пока мы не запишем трек по-нормальному, — спокойно сказал битмейкер, зевая. — И перестань фальшивить. Глеб снял наушники, положил на полку и подошёл к стене, прижимаясь к ней лбом. Он и не представлял, насколько придирчивым и занудным бывает Рома во время работы. Конечно, на выходе получался невероятно крутой результат… Но это слишком. Хотелось спать, пить и есть, а ноги уже свело от стояния на одном месте неподвижно. Никогда ещё треки не давались ему с таким трудом, но Голубин надеялся, что его мучения стоят того. Глеб перестал буравить поролоновые пирамидки взглядом и обернулся на Рому. Тот всё ещё сидел, как и прежде, смотря на него. Тот показал Фаре на микрофон, намекая на то, чтобы он продолжил, на что Голубин упрямо отрицательно помотал головой, складывая руки на груди. Англичанин встал со стула и зашёл к Глебу, опять стоящему лицом в углу, плотно закрывая за собой дверь. — Я не буду больше ничего делать, я устал, — сейчас паренёк выглядел не как взрослый самодостаточный человек, а как маленький мальчик, топающий ножкой на слова мамы о том, что нужно обязательно съесть кашу на завтрак. — Я тоже устал, — честно ответил Рома, ведь он пришёл в студию ещё за несколько часов до Фараона. — Давай закончим это дерьмо и поедем домой. — Где вообще Олег? Он же, вроде, сказал, что приедет? — неожиданно задал вопрос Глеб, чувствуя тёплые ладони, блуждающие по его худой спине. — Не беспокойся, скоро придёт. Я попросил его купить нам кофе, иначе я точно усну. Англичанин подошёл к парню плотнее, мягко обнимая его. Глеб отлип от стены, повернулся, и прилип к Роману, обвивая руками его шею и горячо дыша в кадык. Рома глубоко поцеловал его, успокаивающе поглаживая бока и снимая с него футболку. — Хочешь, немного сниму твою усталость? — тихим интимным шёпотом предложил Рома на ухо Голубина, зарываясь носом в русые волосы парня. — Скоро придёт Олег, поехали лучше домой. — Олег немного подождёт. Англичанин опустился на колени перед Глебом, резко снимая с него узкие джинсы вместе с трусами, спуская их к кроссовкам. Он взял ещё невставший член в руку, гладя кончиками пальцев, опаляя кожу горячим дыханием, и облизал головку. Голубин рвано вдохнул и прижался к стене, кладя руку на короткостриженый затылок Романа. Англичанин облизал мокрым языком ствол по всей длине, смочив его, и взял сразу и полностью. Глеб посмотрел вниз и сразу смутился, увидев то, с каким усердием Рома отсасывает ему, но продолжал смотреть на эту картину. Кажется, битмейкер сам испытывает наслаждение от того, что берет в рот, ибо по-другому нельзя объяснить его приглушённые стоны. Он втягивал щёки, крепко сжимал губами половой орган Глеба, и играл языком с уздечкой, заставляя стоны срываться с губ парня. Фараон перевёл взгляд на комнатку по ту сторону стекла, продолжая размеренно толкаться в рот другу, и на секунду выпал из реальности, заметив шевеление. Олег открыл дверь в студию, зашёл внутрь, и, изловчившись, захлопнул дверь ногой, потому что в одной руке он нёс подставку с двумя бумажными стаканчиками для друзей, а в другой свой стакан, отхлёбывая оттуда напиток. Парень поставил подставку на стол, скинул рюкзак, и его глаза округлились, как только он увидел Глеба, стоящего посреди комнаты, всего взъерошенного и с лёгким румянцем на щеках, и так же офигевше смотрящего в ответ. Рому не было видно, но судя по тому, как Фара глянул вниз, все становилось понятно. Савченко сел в кресло перед монитором компьютера и продолжал спокойно наблюдать за безумно смутившимся Глебом, попивая ароматный кофе. Олег смотрел на Голубина, не в силах отвести взгляд от закушенной губы юноши, а тот смотрел на Савченко, на нездоровый блеск в его глазах, скрытых линзами очков.  — Рома-а-а… — протянул Глеб, сорвавшись на стон. — Олег пришёл. Рома перестал двигать головой и посмотрел на Голубина, выпуская его член изо рта.  — Мне попросить, чтобы он не смотрел? Глеб закатил глаза, глядя на глупую улыбку Романа, и плотнее вжался в стену от неуютного взгляда Олега. Англичанин поднялся с колен, вытирая рот тыльной стороной ладони, и подошёл к стеклу, жестами что-то объясняя Савченко. Тот удивлённо поднял брови, на что битмейкер сказал что-то одними губами, так, что Глеб ничего не понял и не услышал, пытаясь хоть как-то спрятаться за спиной Ромы, натягивая брюки. Олег отложил бумажный стаканчик и встал с кресла, делая несколько шагов к двери, а Англичанин тем временем вернулся к Глебу и затянул того в поцелуй, убирая руки Фары с джинсов и спуская их обратно на пол, и обеими руками гладил его грудь, цепляя затвердевшие соски. Савченко подошёл совершенно незаметно, пристраиваясь рядом с Ромой и целуя Голубина в шею, положил холодную ладонь на низ живота, от чего табун мурашек пробежал по всему телу. Рука Олега переместилась с торса на горячий член Фараона, ярко контрастируя температурой, и от этого юноша вздрогнул и простонал в губы Роме. Последний оторвался от поцелуя и улыбнулся Олегу, целуя его. Глеб стоял в полном ахуе, глядя на то, как два его друга, один из которых минуту назад ему сосал, а другой схватился за его хуй, сосутся в нескольких сантиметрах от его лица. Странная картина поплыла перед глазами Фары в тот момент, когда Рома присел на корточки, продолжая своё занятие, а Савченко впервые прикоснулся своими губами к губам Голубина. Тёплые и сухие, они имели привкус сладкого кофе, чем Глеб наслаждался на протяжении тягучего поцелуя, пока яркий оргазм не накрыл его, заполняя разноцветными точками темноту перед глазами. Разноцветные узоры разбежались из-под век в тот момент, когда Фара почувствовал, что ему в ладонь вложили что-то, а когда он открыл глаза, то увидел тюбик со смазкой, который дал ему Рома. Голубин непонимающе покосился на него, глядя на Англичанина, облизывающего с губ белесую сперму.  — Давай сам, котик, — мурлыкнул тот и чмокнул юношу в щеку, приближаясь к Олегу, тихо стоящему рядом.  — Но мы же вчера ночью…  — Боюсь, тебе понадобится немного больше времени на подготовку, чем обычно. Рома подмигнул, улыбаясь Савченко и прижимаясь к нему всем телом, затягивая в мокрый поцелуй. Глеб так и стоял со спущенными к щиколоткам брюками, смазкой в руке и не хотел понимать, на что намекал Роман, но смутное осознание всё же добралось до подкорки головного мозга. Он стоял и смотрел на Англичанина и Олега, кусающихся и улыбающихся друг другу в губы, и ревность тонкой иглой уколола его под ребро. Глеб переступил с ноги на ногу и откинул джинсы, чтобы легче было развести бёдра в стороны, и выдавил на пальцы холодный гель. Он отвернулся от парней и засунул в себя сразу два пальца, которые не причиняли дискомфорта. Через некоторое время Голубин обернулся на друзей, начиная завидовать Олегу. Он стоял на коленях перед Ромой и брал полностью, от чего Англичанин сходил с ума и ещё жёстче насаживал голову Савченко на свой член, дергая парня за кудряшки. А Глеб так не мог, давился. И Рома никогда ничего не говорил и не настаивал, а всегда был нежным с Голубиным. Последний подавился от ревности, через силу проталкивая в себя четвёртый палец, шипя от неприятных ощущений внутри.  — Я всё, — твёрдо, но тихо сказал Глеб, желая, чтобы на него тоже обратили внимания. Оба парня одновременно посмотрели на него, и Фаре стало неуютно от их голодных взглядов.  — Ты уверен? Глеб был не уверен, но ждать больше не было сил и терпения. Рома вытащил свой член изо рта Олега, подошёл к Голубину и поднял невероятно лёгкого для своего возраста парня, подхватывая под бёдра. Фара сцепил лодыжки за спиной Романа, крепче прижимаясь к горячему торсу и зажимая свой член между их тел. Англичанин одним резким движением вошёл в нутро Глеба, насаживая того на себя. Олег тем временем всё ещё сидел на корточках, пуская слюни на самое горячее гей-порно, которое ему только доводилось видеть.  — Ну что сидишь, как неродной? — Рому, судя по всему, очень веселила данная ситуация. Савченко неловко поднялся и подошёл к ним, со спины прижимаясь к Глебу, спокойно сидевшему на половом органе Англичанина. Кажется, что Олег сейчас чувствует себя ещё более неловко, чем Голубин, хотя, должно быть наоборот, если смотреть на интересную позу последнего.  — Присоединяйся, вместе веселей, — выдал Рома, поглаживая юношу по ягодицам и разводя их в стороны, будто приглашая Олега войти.  — В тесноте, да не в обиде? — добавил Савченко, подыгрывая лучшему другу и щедро выдавливая на ладонь смазку.  — Вы щас оба нахуй пойдёте со своими шутками, — прошипел Фара, чувствуя, как на его анус давит головка члена Олега.  — Кто ещё тут на хую у нас? Никто бы никогда не поверил в то, что произошло. Кроме Фараона, который точно слышал, что Олег и Рома произнесли это одновременно и тут же прыснули. «Держитесь, суки» — пронеслось в голове Глеба и он сжался, причиняя обоим парням сильную боль, от которой они оба зашипели, стискивая зубы.  — Шутники, блять. Самооценка Голубина была задета, а эти два идиота обрекли себя на страдания, причиняющие им боль, а Фаре садистское наслаждение.  — Не злись, малыш, — Рома нежно поцеловал его, оттягивая нижнюю губу. — Расслабь попку. Олег был почти уверен, что такой тон ещё больше разозлит парня, но на удивление, тот всё-таки расслабился и позволил двигаться в себе. Савченко обвил крепкими руками тонкую талию Глеба, чуть приподнимая его и насаживая его обратно на оба члена, что сопровождалось его скулением и шипением. Рома целовал шею и ключицы Голубина, силясь хоть как-то заглушить боль, испытываемую Фарой, а Олег делал то же самое, мягко прикасаясь губами к загривку, зубами прикусывая ушную раковину и потираясь носом о нежную кожу шеи.  — Я же сказал тебе, готовься лучше… — Роме тоже было неприятно, даже больно, но всё это, в какой-то мере, компенсировало приятное ощущение узкости и горячего члена Олега, прижатого к его собственному. Савченко неожиданно перехватил губы Англичанина, блуждающие по коже хныкающего Глеба, и страстно поцеловал, играя своим языком с его, кусаясь и сталкиваясь зубами в маленьком поединке за право вести. Голубин смирно «висел» на Роме и пытался привыкнуть и унять боль в пояснице, царапая короткими ногтями спину Англичанина. Краем глаза парень заметил целующихся и немного возмутился. Они так увлечены, будто между ними нет никого, а Глеб слышал их тяжёлые дыхания рядом со своим ухом. Фара снова почувствовал себя брошенным, и ревность заставила его опереться ладонями о плечи Романа, приподняться и опуститься обратно, чем были вызваны резкие рваные вздохи парней. Они оторвались друг от друга, и, наконец, обратили внимание на Глеба, к превеликому счастью последнего. Олег сжал бока Голубина сильнее, насаживая его до конца. Рома переложил одну ладонь с бедра парня на руку Савченко и с двойной силой повторил действие. Глеб ловил невероятный кайф от ощущения двух членов в заднице, прыгая на них и всей душой не понимая, почему он не спал с двумя мужиками до этого. Стук сердца в ушах было еле слышно из-за громких стонов парней сзади и спереди него, а собственные отдавались эхом в голове. Голубин, сам того не ожидая, кончил от нескольких движений руки Олега прямо на грудь Ромы, заляпывая себя и его спермой. Резкое сокращение мышц заставило Англичанина и Олега излиться следом.  — И как это было? — спросил Рома, обращаясь к Глебу и пытаясь отдышаться.  — Например? Что ты хочешь услышать? Олег выскользнул из ануса Голубина, снимая последнего с Ромы, и взял лёгкое тельце на руки.  — Дико, например, — Англичанин улыбался во весь рот, будто это был самый счастливый день в его жизни. А Глебу хотелось размазать его ухмыляющуюся рожу по стене, как только он почувствовал адскую боль в пояснице.  — Дико сейчас я хочу домой.  — Допишем — поедем, — безапелляционным тоном ответил ему Рома, застёгивая пуговицу на джинсах.  — Как же я тебя ненавижу, — Глеб надулся и обхватил руками шею Олега.  — Да ладно, ты ж меня любишь. Англичанин уверенно, и, нисколько не стесняясь Савченко, подошёл к ним ближе и поцеловал Фару. Хотя, чего ещё им стесняться друг перед другом? Всё уже видели. Но Голубину всё равно было неудобно от взгляда Олега на него и Рому. Савченко всегда умилялся, глядя на эту странную, но гармоничную пару. Они делали друг друга лучше.  — Но я всё равно хочу тебе въебать, и увезти, наконец, домой.