Я душу за неё готов отдать...

Прозрачное, со странным серебристым свечением, бестелесное, невесомое, такое нежное и хрупкое, словно паутина шелкопряда, которую так и хочется легонько тронуть кончиками пальцев… Именно так выглядит душа, только что покинувшая своё тело. Оторванная от своей обители, от человека, которому была дана, оказавшаяся во мраке и неизвестности, она кажется совершенно растерянной. Ей неведом новый мир, и она тихо плывет по вечной реке Смерти (говорят, что Стикс бесконечен), колыхаясь от малейшего движения потока. Сама по себе она недвижна, ведь она теперь лишь тень того, чем была когда-то. Жизнь, прервавшаяся каких-то 5 минут назад, казалась теперь смутным, отрывочным, неопределённым воспоминанием, сном, ужасным кошмаром… И все же девушка жалела, что он закончился… Для Мэг пришла пора уйти навсегда. Никто не будет тосковать по ней и оплакивать её тело, молиться за неё богам. Разве что… Но она этого уже никогда не узнает… Лишь мрачный Аид посмеется над бедной девушкой, которая, будучи такой молодой, столь безрассудно и самоотверженно поступила – пожертвовала собой ради «какого-то парня». Но для неё он был не «каким-то», а добрым, открытым, искренним, нежным, ласковым, самым сильным и смелым! Слово богов, он был настоящим героем! Пусть живёт… Главное, он жив… Он нужен Греции… Это главное… И она предалась покою… Хотя чувствовали воды Стикса, что ей хочется вынырнуть из этой гнусной похлебки и улететь к нему… Глубоко-глубоко в подземных коридорах раздались тяжелые быстрые шаги. В покои к Аиду с грохотом ворвался Цербер, его собственный трехголовый пёс. На голове у стража подземного царства, держа его за уши, стоял Геркулес. «Где Мэг?!» – требовательно и громогласно спросил он, обращаясь к хозяину. Он дёрнул пса за уши, и тот с тихим скулением опустил все свои три огромные чёрные головы на землю. Аид проводил своего гостя к утёсу, под которым разверзлась великая река Стикс. Сын Зевса подошёл к самому краю, и среди тысячи тысяч бестелесных материй он увидел душу своей возлюбленной, которая пока кружила у самого выступа, словно не желая ввергать себя в вечный плен. Геркулес молниеносно погрузил руки в эту зеленоватую, обжигающую кожу жидкость, пытаясь вытащить оттуда душу той, кого любил всем сердцем, но, спустя секунду, тут же отдёрнул их, ибо они сморщились, высохли и стали похожи, скорее, на руки 80-летнего старика, чем 18-летнего юноши. Аид усмехнулся. Тогда Геркулес решился на отчаянный, но героический и достойный настоящего мужчины шаг. «Ты, любитель сделок! Возьми меня вместо Мэг!» – потребовал он. «Вытащишь её – она уходит, ты остаёшься», – сухо, но не без ехидства ответил царь загробного мира. Недослушав его до конца, Геркулес нырнул в Стикс. Как только воды реки Смерти коснулись его тела, оно начало стареть на глазах. Все мускулы будто выкачали, глаза впали, изо рта исчезли зубы, волосы из русо-рыжих стали седыми… Теперь ему вместо 18-ти можно было дать лет 95, не меньше. Герк изо всех сил старался плыть быстрее, но умирающее тело не могло позволить ему этого. Он почти дотянулся до её руки..! Ещё чуть-чуть – и он вытащит её! Мойры уже натянули тоненькую нить судьбы и занесли над ней ножницы, чтобы перерезать её и оборвать жизнь сына Зевса. Гера, где же ты?!! Когда лезвия со страшным звуком звякнули, нить вдруг засветилась золотым свечением, она осталась целой! Из пропасти тоже поднималось что-то сияющее золотом… Это был Геркулес. Боги сделали его подобным себе, ибо его поступок был воистину героическим! Он плавно, но твёрдо ступил на утёс, с которого прыгнул минуту назад. На руках он держал душу Мэг, нежно, бережно, ведь она была такой беззащитной, хрупкой и податливой, поскольку она полностью доверилась своему спасителю, она знала, что тот, кто держит её сейчас, никогда не обидит её. А как он глядел на неё!.. Мало кто из мужчин обладает таким взглядом… Нужно иметь истинно чистое, доброе и благородное сердце, чтобы глаза могли отразить его! В его взгляде читалось сожаление о том, что он вообще допустил, что это дорогое и милое ему создание оказалось здесь; надежда на то, что всё получится, и эта «паутинка» вернётся туда, откуда её забрали силой; нежность (а как иначе можно смотреть на любимую, тем более что сын Зевса любил Мэг любовью, во много раз величавее человеческой!). И было в том неземном взгляде бесконечно великое желание заботы и любви к своей ненаглядной!!! Геркулес вынес свою бесценную ношу наверх, в мир живых, и мягко, осторожно опустил душу Мэг на её уже слегка побледневшее и охладевшее тело. Серебристая тень растворилась в нём, и… кожа вновь порозовела, губы заалели, руки потеплели. Мэгара вздохнула. Как это восхитительно – дышать! Только теперь она поняла это! Девушка открыла глаза, увидела своего героя, взволнованного и сияющего от радости (буквально), и улыбнулась. «Вундеркинд… – голос выдавал её счастливое состояние, – Но… отчего ты…». Мэг была изумлена тем, что он был готов отдать за неё свою жизнь. Ведь она думала, что мужчины не способны на такое, что это просто детские сказки… Геркулес помог ей встать и улыбнулся. «Люди ведут себя безрассудно, – сказал он, – когда они влюблены!». И крепко обнял свою богиню.