***
— Эй, Виктор! Вылезай давай! — поторапливал своего соотечественника Юрий, — чего ты мешкаешься?! Со Свиньёй позже созвонишься! Да чтоб под тобой лёд треснул! Викто-о-о-ор! — Плисецкий был взбешён. Мало того, что всю дорогу он выслушивал сопливые разговоры и последние наставления Никифорова Юри, так ещё ему пришлось сделать пару совместных фотографий с фанатками. И кто только Лилию за язык тянул? Ургх, вот увидете ещё, как я… О! Отабек! И больше не обращая внимания на умиляющегося Виктора, Юрий направился к казахской делегации, замыкал которую как всегда невозмутимый Алтын, — привет! — поприветствовал он своего друга, — как настрой? Готов катать новую программу? — Ага, — спокойно ответил Отабек, освобождая уши от наушников, — мои тренера решили, что в прошлом году программа была слаба, вот я и проиграл. Поэтому в этом… ух, берегись, Юра! — Как же! — хмыкнул Плисецкий, — Лилия тоже постаралась на славу, да и не одна к тому же. Видишь… этих? — Юрий ткнул пальцем в Юри и Виктора, которые обнимались после долгой разлуки, — как же бесят! — и уже громче, так, чтобы слышали все, повторил, — ВЫ МЕНЯ БЕСИТЕ, ПРИДУРКИ! — Ну-ну, тише, — предостерёг его Отабек, — лучше пойдём и посмотрим комнаты. — А ты в какой группе заявлен? — поинтересовался Плисецкий. — Не переживай, — усмехнулся Алтын, — в последней как и ты. От этого на душе у Юры стало спокойнее. За последний год они хорошо сдружились, по крайней мере, Плисецкий мог доверять Отабеку, что значительно возвышало его над остальными знакомыми Юрия. Да и сам казах чувствовал себя увереннее, находясь рядом с феей российского фигурного катания. Поправив лямки рюкзака, Алтын кивнул Юрию в сторону общежития, куда они и направились, со смехом вспоминая лица зрителей, увидевших само безумие — «Welcom to the madness!» (согласитесь, шикарный прокат! Ух, это было так горячо! Но никакого Плибека!) — А ты помнишь, как я от Лилии потом прятался? — рассмеялся Плисецкий, — ух, она меня убить была готова! А ведь я и всего-то, что не исполнил «Ангела огненного фестиваля»… Ну правда! Чего злиться-то? — Думаю, она просто обиделась, — произнёс Отабек, открывая дверь, — ведь Лилия потратила много сил на твою программу… — Да, а мы одну ночь! — заметил Юра, — та песня… Боже! Я готов слушать её вечно! — Алтын усмехнулся (да, эта усмешка — это смех Отабека). Пусть Плисецкий и пытался выглядеть в глазах окружающих старше, в душе он по-прежнему был просто непослушным ребёнком, которого временами приходилось усмирять. — А что в этом году? Что будешь на гала катать? — спросил казах, — снова что-то дерзкое? — Хах, раскуси-ил, — Юра наигранно прищурился, — мой номер называется «Заблудший во мраке», а исполняю я его под… — он встал на цыпочки и тихо, так, чтобы никто более не расслышал, сказал Отабеку название песни. — Хм, а не сильно рискуешь? Это довольно необычно… — Пока не поздно, я буду рисковать! А то глядишь, Кацудон меня ещё и обгонит… Не-е-ет! Произвольной хватило! К тому же, один раз я уже пробовал выходить за рамки дозволенного, так почему бы в этот раз не повторить? — Понятно, — ответил Алтын, — тогда спорить и возражать не стану. Ладно, тебе в то крыло, мне в то. Встретимся на ужине, — Отабек ушёл. Юра, врубив музыку в наушниках на полную, тоже отправился к себе.***
Несколько часов спустя Виктор, счастливый и радостный, брёл к огромному комплексу, в котором располагался каток, на котором им и предстояло соревноваться. Встреча с Юри несказанно его обрадовала, но и огорчало то, что тренироваться они должны были отдельно, так как представляли разные страны. Но то, что Никифоров лично ставил программу Кацуки, спасало ситуацию. Интересно, какие шансы у девушек занять золото в этом году? В прошлом, кажется, было только серебро… Размышлял на ходу Виктор. Он не был яростным поклонником женского одиночного фигурного катания, но за своих стоял горой и всегда присутствовал на прокатах. — О, Юри! — улыбнулся Никифоров, — идёшь смотреть открытие? А сразу после короткую программу девушек? — Ну только если с тобой, — смутился Юри. — Ну право! Пошли! — Виктор подтолкнул Кацуки в спину. Японец ничего не сказал, только покраснел ещё больше. Был бы здесь сейчас Юра, обязательно бы Кацудоном обозвал! Подумалось Никифорову. И вот они уже внутри. Здание поражало своей красотой. Как снаружи, так и внутри. Отделка стен, потолка, пола поражала. Создавалось впечатление, что ступаешь по тончайшему стеклу, а смотришь в зеркала. Виктор от такой красоты только улыбнулся, так широко, как мог только он один (да-да, его ротик снова стал сердечком). — Юри! Смотри, там Пхичит! Пхичи-ит! — позвал Никифоров. Тайский фигурист обернулся и задорно помахал им ладошкой. — Виктор! Юри! Рад вас видеть! Тоже на женщин пришли посмотреть? — Ну-ну, Пхичит, — скромно начал Кацуки, как Виктор его перебил. — Ещё на открытие, да и к тому же, я слышал, что в этом году будет что-то новенькое, а точнее, кто-то новенький… Смекаешь? — Виктор рассмеялся, увидев, как скривилось от непонимания лицо Пхичита, — в этом году будут выступать новые спортсменки! Некоторых я уже видел… — Виктор, может… пойдём уже на трибуны? — неуверенно пробормотал Юри. — Конечно-конечно, — спохватился Никифоров, — до встречи на льду, Пхичит! Тайцу не оставалось ничего иного, как только помахать на прощанье в ответ.***
Фейерверк, маленькие фигуристы и фигуристки, цветы, слова с пожеланиями удачи и добра. Открытие прошло так же, как и обычно. Ничего нового. И Виктор, откровенно заскучал. Да и не он один. Отабек, как мог, скрывал свои зевки, а Юрий, совершенно не стесняясь, спал, удобно пристроившись. Надеюсь, девушки спасут положение! Никифорову уже не терпелось увидеть зрелища, ведь за целый год тренировок ничего такого он не видел. И вообще, Виктор скучал по этой атмосфере соревнований и был рад своему возвращению. Комментатор проверил микрофон и начал говорить. Зрители встрепенулись. — Дамы и господа! Уважаемые поклонники фигурного катания! Открытие прошло на «ура», и теперь мы начинаем женскую короткую программу! И первой на лёд приглашается… Белла Норгрен! Так… норвежка… по-видимому, наши должны быть в сильнейшей группе. Хмм… может, сходить чая в буфете попить? — Эй, Юри! Чай бу… — он оглянулся на японца, но тот сладко посапывал, откинувшись на спинку кресла, — эх, — вздохнул Виктор, — один пойду, — и поднявшись со своего места, он поспешил в небольшую комнатку, которую заприметил ещё при входе. Интересно, а что-нибудь сладенькое будет?***
Когда Никифоров вернулся, соревнования были в самом разгаре. А на катке уже разминалась сильнейшая группа, состоящая из восьми девушек. Да-а, надолго же я отходил, а Юри по-прежнему спит… Ну что за чудо? Тепло улыбнулся Виктор, потрепав Кацуки по волосам, отчего он пробормотал что-то нечленораздельное, но не проснулся. — Итак, — тихо пробормотал Виктор, — чем же вы удивите, красавицы? — и он направил свой пристальный взгляд на каток. Их семь? Удивился Виктор. Видимо, одна уже закончила разминку… — Ну что ж, спортсменки закончили подготавливаться! Настало время зажечь! — вновь раздался голос комментатора, — и первой в заключительной группе на лёд выйдет… удивительно! Спустя полтора года реабилитации и долгих тренировок после тяжелейшей травмы на льду вновь… прекрасная и неподражаемая Юлия Лёгких! Россия! — трибуны взревели. Поддержка так и неслась в адрес хрупкой, невысокой шатенки в нежно-сиреневом платье, украшенном сотнями страз и пайеток. Она весело улыбалась, приветствуя зрителей. А затем замерла с поднятой рукой и долгим печальным взглядом, обращённым к потолку. Номер начинался. Трибуны затихали в предвкушении чего-то удивительного. А Виктор… Его глаза норовили полезть на лоб, а сердце - вырваться из груди, но он старался… тщательно старался… старался оставаться спокойным и невозмутимым…