неправильный

Сокджин изначально кажется ему каким-то неправильным. Он милый и много улыбается, а взгляды бросает такие, что впору вжаться в Намджуна и притвориться лишним слоем его дурацкой одежды; подобно кенгурёнку запрыгнуть в сумку-карман толстовки мамки-Намджуна, и плевать, что донсэн, плевать, что странно реагировать так на едва знакомых и ярко улыбающихся (не ему, правда). Но когда Нам усаживается удобнее, закидывая локти на спинку дивана и приобнимает его, говоря: «Добро пожаловать в мою ночную жизнь, хён», обращаясь к новенькому, Юнги вполне готов отступить и сдаться законам Вселенной, бормоча умоляющие спасите-помогите-маленькой-омежке-страшно речи. Юнги почти открывает рот сказать Намджуну, что с этой омегой точно что-то не так, что пожалуйста, друг, только не спи с ним, ты и так, кажется, уже по уши в неприятностях, не усугубляй, но тот словно чувствует и затыкает взглядом, улыбается хищно, улыбается так, как даже Тэхён не улыбается присматривая себе жертву на ночь, и это немного выбивает его из колеи. Здесь ставкой, видимо, светлая и чистая до гроба. А может и душа, больно уж Сокджин криповыйасивый. — Очень приятный клуб, и часто вы здесь? — спрашивает новый знакомый, и Намджун, как абсолютный дурак, коим и является, кивает. — Каждые четверг и субботу здесь проходят рэп-баттлы, мы обычно после них, — он счастливо улыбается, и всё в Юнги просто орёт: СУКА, ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК, ПОЧЕМУ ТЫ ТАКОЙ СПОКОЙНЫЙ, но фасад остаётся невозмутимым, и он только руку Нама с плеча аккуратно снимает, потому что этот защитный жест очевидно не работает с хищниками вроде этого, только раззадоривает. Вот так они и знакомятся. Вот так Юнги и обживается первым в жизни страшным до усрачки врагом. *** Когда Намджун случайно динамит их обоих, прикрываясь работой (в смысле он и правда работает, Юнги бы он не врал, но уверен омега почему-то в обратном и уже составляет завещание), Сокджин делано-равнодушно пожимает плечами и бредет к бару. — Я местечко одно хорошее знаю, пойдём? — приподнимает бровь Сокджин после первого коктейля. Второй раз, когда они заговаривают за вечер. — Тухло здесь как-то сегодня. И Юнги соглашается зачем-то. Не домой же идти. Сокджин ждёт, пока он допьёт, а после аккуратно хватает под локоток, словно Юнги — хрупкая ноша, которой глаз да глаз нужен, и ведёт куда-то в подворотни. Уже на этом этапе колокольчик сомнений, что звенел непереставая с момента их встречи, теперь херачит похлеще Колокола счастья (какая ирония), и... а деваться-то некуда с тонущего корабля. Сжав зубы и состроив лицо похрабрее (не то чтобы у него в принципе выражение лица когда ощутимо менялось, но всё же) он ныряет за дверь подвала в каком-то незнакомом клубе, и Сокджин, подталкивающий в спину, как-то выбора особо и не оставляет. Ну не убьёт же он его, в конце-то концов. Помещение сначала кажется таким же, как и танцплощадка привычного Юнги клуба, но людей здесь больше, ощутимо больше. Он сначала не понимает, чего они все так столпились, а потом Сокджин тянет его в сторону небольшого возвышения, вип-ложи, что ли, и вот перед Юнги сцена, совсем не такая, какой он привык её видеть. В центре помещения возвышается самый настоящий ринг, ебучий ринг, на котором дерутся люди, и это совсем не то, что он когда-либо хотел увидеть. — Добро пожаловать в мою ночную жизнь, Юнги-я, — с нажимом произносит Сокджин, да так, что кровь стынет в жилах. Ну вот, а Юнги думал, что он не впечатлительный. Он плохо осознаёт, что вообще и как, какое отношение к этому всему имеет сам Сокджин, но парень, ловя его взгляд, видимо, понимает без слов. — Это бои омег. Подпольные, так что не болтай особо об этом. НУ ТАК А НАХУЯ ТЫ МЕНЯ СЮДА ПРИТАЩИЛ, — хочется заорать Юнги, но он только кивает. Не то чтобы у него часто спрашивают не посещает ли он подобные мероприятия. — И что они... ээ... — Дерутся? — предлагает Сокджин, и Юнги думает, что нет. Они не дерутся. Они, блять, пиздятся не на жизнь, а на смерть, как будто если не сейчас умирать, то потом будет ещё больнее и мучительнее, так что лучше помочь другу по рингу и избавить от страданий сейчас. Юнги всегда думал, что бои омег это горячо, бассейн, там, люди в нижнем белье и грязь покрывает второй кожей, течет по лицу, но у этих по лицам вовсе не грязь течет. Они красные совсем не от естественного румянца, и Юнги мутит, когда взгляд цепляется за чувака, который отделан в мясо просто, ему кажется, что он сейчас сознание потеряет от увиденных рассеченных, пухлых скул, бровей и губ остальных, он думает, что дальше уже некуда, но вот фактор Сокджина учесть почему-то забывает. — Видишь вон ту табличку? — вдруг указывает он ему на доску, подозрительно похожую на школьную, и тот кивает, мол: — Ага. Что там? Темнота клуба не позволяет чётко рассмотреть ничего, кроме ринга и общего очертания предметов, так что он сдается, не стараясь сфокусироваться на надписях, и принимает протянутую Сокджином воду, делая глоток. Очень не вовремя. — Там моё имя, — и словно этого мало, с садистским удовольствием добавляет: — Я вроде как чемпион. С самого основания клуба семь лет назад. Картинка отчего-то плывёт, но Юнги непонимающе хлопает глазами, собираясь с мыслями. — Ты дерешься, — глупо резюмирует он, и Сокджин поправляет. — Дрался. После травмы я ушел от дел, но остался кем-то вроде Босса из игрушек компьютерных. Как Дракон в конце Марио, знаешь? — Юнги кивает, у него в голове всё совершенно запутанно и не собирается в кучу (хотя в это не сложно поверить со взглядом Сокджина-то), и парень спешит добавить, как будто недостаточно. — Если будет кто-то достойный первого места, мне бросят вызов и будет бой. — И за семь лет никто и близко не подобрался? — совершает ошибку Юнги, и Сокджин спешит наказать за глупость. Он склоняет голову и двигается немного ближе, заглядывая в глаза своими почти черными, опасными. — Подбирались, конечно. Но, знаешь, не хватало их надолго. Физиология. Юнги глотает воды и хватается за предыдущую мысль, не задерживаясь, что там за физиология такая. — Что за травма? Сокджин отстраняется и смеется. — С велика упал, когда с другом по пьяни поспорил, что съеду с горки. Перелом, счесанное всё, что можно счесать. Потом долгий период реабилитации, мать как второкласснику с друзьями видеться запрещала. В весе потерял килограмм двадцать мышц, одни плечи остались, видишь вон, — он смеется, ведя плечом, и Юнги почти проникается, ему почти комфортно. — Но форму я поддерживаю. — Ты из-за этого ушел из подпольных боёв? Парень хмыкает, качая головой. — Я просто подумал, что, если моему альфе не понравится омега с покалеченным лицом? В смысле, мне разбивали лицо раньше, но как-то слишком хорошо всё затягивалось. А после травмы побоялся, что может и не свезти однажды. Тебе не интересно, почему мы здесь? Нет, абсолютно, — хочется сказать, и Юнги даже открывает рот, но парень неожиданно резко склоняется, и это настораживает. Напрягает прям. — Намджун нестандартный альфа, у него совсем другое мышление и потребности, и, поняв, что мы истинные, он знаешь, что сделал? — Юнги головой качает, мол, нет, просвети, я весь внимание, и ему хочется спрятать лицо в ладонях, а лучше съездить другу по лицу от следующих: — Он руку мне пожал. Руку, блин, — говорит Сокджин с обидой. — Не в смысле, что я ждал, что мы засосёмся прямо там и он мне метку поставит, но, блин. А потом с тобой знакомить повёл. Вы встречаетесь? — Нет, нет, блять, нет, — слишком уж торопливо выдает Юнги, даже не думая. — Нет, господи, ты подумал, что мы..? Боже, ты для этого меня сюда притащил, конкурента убрать, пиздец, — как-то облегченно бормочет он, опуская голову на перекладину ложи. — Нет, ни за что, мы дружим, правда дружим, — почему-то продолжает оправдываться он. Так легко Юнги с момента выпуска из универа не было. — Он вообще не встречается. Последнее, очевидно, совершенно лишнее, судя по тому, как сжались кулаки Сокджина. — Начнёт, — говорит он с такой уверенностью, что Юнги не сомневается — так и будет. Ему остаётся только прихватить попкорн в первый ряд и чавкать потише, чтобы актеры не отвлекались. *** — Люблю его, — говорит однажды Намджун, когда они с друзьями собираются за бутылочкой (точнее десятком бутылочек) соджу. — Милаха такой, — говорит, светясь как на первой записи микстейпа. — Защищать его хочу, — говорит, и Юнги давится смешком. Сокджин возвращается от бара с коктейлем и тепло улыбается Намджуну, опускаясь рядом. Юнги и повёлся бы на его слащавость, если бы не видел, как особо впечатлительного омегу этот милаха сейчас одной фразой до слёз довёл за то, что на новый кед наступил. Кто кого ещё защищать будет, — думается, но Юнги поспешно отводит взгляд, пересекаясь с глазами Сокджина. После встречи с ним жить захотелось удивительно сильно.