Мне надоело быть в тени!

1 ноября. Четверг. 20ХХ год. POV Нанами - Хорошо потрудились ребята! Это просто великолепно! Успех. В звукозаписывающей студии стоял восторженный шум. Наконец-то закончилась работа над шестым дуэтом. Это было проблематично, я вновь начинала разрываться от нехватки времени, а в душе металась раненым зверем от бессилия и отчаяния. Да именно так. А все из-за того что я не могла оказаться в нужном месте в нужный момент. Я не могу не корить себя за это... Хидзирикава-сан... Он... Он переживал не лёгкое время. Вновь резко встал вопрос об управлении семейным делом, а тут ещё и дуэт, скорое финальное выступление. Мне жаль, что я не смогла поддержать его. Хоть мы и не общаемся и сколько бы Томочика не говорила бы мне выбросить это из головы, я не могу. Чувствую себя просто отвратительно из-за этого. Но я рада, что Хидзирикаву-сана поддержал Сумераги-сан, пусть он кажется нелюдимым, но он тоже сильно переживал за дуэт и Хидзирикаву. Сейчас все дружно обсуждают песню и кажется собираются пойти пообедать в кафе, неплохая идея, но мне не стоит пресоединятся к ним. Это займёт много времени, да и чувствую в этом обществе я себя лишней что ли... Ещё раз обвожу взглядом комнату зувукоинженера и беру сумку с бумагами, чтобы сразу же направиться на остановку. Я обещала Томо, что пообедаю с ней в общежитии, раз у неё выходной, а там дальше как пойдет, может выйду с Гукки погулять, а то бедняга сегодня так сильно метался по комнате мешая мне собираться на запись, что я думала, что сойду с ума. Но это было так мило. Я прощаюсь с ребятами из команды, что работали со звуком, а так же заместителем директора музыкальной студии, где мы записывали все дуэты. Милая женщина средних лет очень тепло прощалась со мной, желая удачно добраться до дома и жалея, что я не составлю им компанию за обедом. Пока я и Ироки-сан прощались, я словила на себе взгляд исполнителей дуэта и не вольно поежилась, а после поклонилась, сначала перед Ироки-сан, а после перед Сумераги-саном и Хидзирикавой-саном. Почему же так неуютно? Настроения совершенно не было, хотя погода радовала теплом и красивыми жёлтыми листьями, что кружились на теплом ветру. Выйдя из здания я быстрым шагом направилась вниз по красивой аллее. Бабье лето было в самом разгаре. До остановки было не так уж и далеко. Кажется что все те события, что вновь произошли за слишком короткий промежуток времени, совершенно выбили меня из колеи. Репетиции перед записью, непростая ситуация с Хидзирикавой-саном, а после ещё одна песня Мачико, планировка её будущего альбома и написание сценария к клипу. Все это безусловно не довало мне покоя, а если вспомнить ещё открытый вопрос с директором и все ещё висящий в шкафу пиджак Котобуки-семпая... Где мне найти на все время? Гукки, Томо-чан, Сачи, Руика - всем им нужно мое общение, но я не могу разорваться, но и оставлять кого-то я тоже не могу. Это выше моих сил. Разочаровывать кого-то, хоть я и понимаю, что загоняю себя, но иначе просто не выходит. Остаётся лишь сжимать кулаки и улыбаться, улыбаться, до сведенных лицевых мышц, давясь смехом, который я пытаюсь сделать искренним. Мне противно от себя. Но радует одно. Я понемногу учусь доверять Томо-чан. Она понимает, что мне тяжело и принимает меня такой какая есть, как и всегда. В голове сразу всплывает облик ярко улыбающейся девушки. Нужный мне автобус подошёл очень быстро, поэтому я не медля зашла в транспорт ища в сумочке деньги за проезд. Но зазвонил телефон, от чего пришлось достать и его, попутно отвечая на звонок от Миказе-семпая. Странно. Почему он звонит? Положив деньги в ящичек я отошла к окну цепляясь за поручень и снимая трубку. - Нанами Харука слушает... Конец POV Нанами *** Дверь в комнату приоткрывается с еле слышным скрипом. Девушка, что до этого беззаботно лежала на кровати смотря что-то в телефоне, резко села и нашарив на полу ногами мягкие тапочки, посмотрела на гостью. А точнее сожительницу и лучшую подругу, что с глубоким вздохом закрыла дверь и стала скидывать с ног полусопожки, что сильно натерли пятки. Надо же было додуматься сегодня одеть именно их, а не удобные туфли на устойчивом каблуке. - Что-то случилось? Выглядишь уставшей. - Обеспокоенно спросила Томочика, поправляя привычный кудрявый хвост и хватая пианистку за руку, сажая на пуфик около туалетного столика. Девушка вновь вздыхает и протирает лицо руками. Все-таки она не справляется с нагрузкой, слишком много на неё свалилось. Плюсом по дороге композитор встретила Цукимию-сенсея, что вручил ей очередной проект, для академии, так, по дружбе. И она вновь взяла, кривя душой на то, что у неё много свободного времени. Когда же она начнёт любить себя? Сибуя берет в руки расческу и распускает персиковые волосы из растрепавшегося хвоста. Она знает, что лучше не давить, подруга расскажет, что её гложет, непременно расскажет, ведь она ей обещала. Персиковые прядки плавно проходят между зубчиками расчески, становясь гладкими и отливая бронзой в лучах осеннего солнца. Спустя десять минут полного молчания, прерываемое лишь чириканьем воробьев за окном, Нанами более менее расслабилась и еле слышно, но как-то обреченной и стыдливо выдохла первую фразу. - Мне предложили встречатся. - Расчёска упала на пол с еле слышным стуком, а глаза Томочики неверяще счастливо засверкали в предвкушении. - Кто это? Скажи же скорей?! - Взвизгнула малинововолосая и прижала опешившую девушку к себе. - Я так и знала, что моя милая девочка обзаведется ухажером. - Я отказала ему. - Харука устало прикрыла глаза, а Томочика посерьезнела - Кто это? - Кирюин - сан. Сибуя поперхнулась смешком, а после ничего не стесняясь расхохоталась во весь голос. Гукки недовольно поднял голову и что-то пискнул, после чего спрыгнул с кровати пианистки и припрыгал к хозяйке, запрыгивая на её колени. Все еще смеясь, актриса подобрала с пола расческу, вновь запуская её в мягкие густые волосы. - Неужели Рена обскакали? Когда встречу Вана, обязательно пожму ему руку. Правильно сделала, что ему отказала, не для него твоя роза цвела, не правда ли? - Сибуя обняла подругу за шею, смотря на них в отражение зеркала. Нанами такая милая, когда смущается. - Да о чем ты говоришь, Томо-чан. - Недовольно пробурчала пианистка, но Томочика на это не обратила никакого внимания, переводя тему. - Как прошла запись песни? Нанами вновь сникла. На лице вновь залегли печальные тени, а сама девушка ссутулилась. - Все прошло хорошо, Хидзирикава-сан и Сумираги-сан выглядели счастливыми, кажется все разрешилось. Теперь дело остаётся за малым, но я все ещё чувствую себя виноватой... - Я не про них спрашивала. Да и сколько раз я тебе говорила, что ты не в чем не виновата, хватит позволять другим вытирать о тебя ноги! - Тогда о чем? - Нанами подняла взгляд на Томочику, что обеспокоенно оглядывала её отражение. - Я о песне Мачико... Говорили, что возникли какие-то проблемы... - Томочика опустилась взгляд, начиная сплетать волосы в причудливую косу. - Не стоит верить, тому что написано в сетях. Песня была успешно записана, так что вскоре ты сможешь её услышать. - Композитор мягко улыбнулась, смотря на появляющубся прическу. - Жду не ждусь! А тема какая? - Томочика всегда была слишком любопытной, так что Харука тихо рассмеялась, говоря, что так совершенно не интересно. Обладательница малиновых волос лишь улыбнулась немного развеселившейся девушке, все-таки улыбка ей идёт гораздо больше, чем сжатые в плотную линию губы. - Что ты хочешь на обед Ха-ру-ка? - Произнесла Томочика по слогам имя девушки, что немного обреченно вздохнула, а потом с улыбкой произнесла. - Давай сделаем тущеные овощи, я недавно видела очень вкусный рецепт. - Конечно, миледи. - Сибуя сделала галантный поклон, после чего комната девушек озарилась звонкими смехом и тонким попискиванием Гукки, что был счастлив от прекрасной умиротворенной атмосферы. Как только Нанами переоделась в домашнюю одежду, девушки покинули комнату, переговариваясь о незначительных вещах. Кухня в общежитии ничем не изменилась, разве что на столе стояла полупустая вазочка с фруктами и блюдо оставленное явно не с съедобными кексами. Сразу видно кто автор. - Нацуки опять взялся за своё?! - Яростно воскликнула Томочика и на вытянутых руках унесла блюдо в другую часть кухни. Выкинуть сие творение девушка не осмелилась, все же чужой труд... - Томо-чан, а где лежат баклажаны? - Посмотри в нижнем ящике. Когда, все овощи и принадлежности для готовки были разложенны на столе, а Харука заметно повеселела, то девушка решила расспросить пианистку о более интересующих её вещах - Харука~ - Протянула обладательница малиновых волос. - А что за мужской пиджак весит в шкафу Мачико, а? Кто-то что-то от меня скрывает, не так ли? Сибуя хитро прищурила глаза и довольно улыбнулась на то, как пианистка невольно закатывает глаза, но все же краснеет, а потом не хотя выдает, высыпая на горячую сковороду порезаные аккуратными кубиками цукини. - Это Котобуки-семпая. Я не могу ему его вернуть ещё со дня рождения Оотори Эйчи, куда приглашали Мачико. - Пианистка спрыгнула с высокого стула, а после подошла к одному из шкафчиков доставая приправы. - Все некогда. Хотя я звонила ему пару раз, но он был в не зоны доступа. Скорее всего сильно загруженный график. Янтарноглазая дернула плечами и вновь залезла на высокий стул. Вскоре по всей кухне разнесся великолепный аромат рататуя. Солнце проникало в помещение сквозь прозрачный оранжевый и жёлтый тюль, а девушки могли не боятся раскрытия собственных тайн. Ведь общежитие в это время пустует. - Но все же почему он оказался у тебя, моя дорогая милашка? - Помахала лапаткой перед носом композитора актриса и вновь недовольно посмотрела на подругу. Почему нужно все вытаскивать из неё клещами? - Я стояла на балконе, а он предложил свой пиджак, поскольку было прохладно. Постояли, поговорили, а после семпай удалился и пришёл директор. Н-ничего интересного. - Все же девушка запнулась, выдавая своё волнение все же подобные выходки забыть слишком трудно для невинного девичьего разума. Томочика к счастью не обратила на это внимание, цепляясь за ещё более животрепещащую тему. - Ты не собираешься поговорить с ним? В кухне повисла тишина, прерываемая лишь тихим шкварчанием рататуя на сковородке. Пианистка нахмурилась и сдала в руках свою кружку с водой, которую налила сразу же по приходу на кухню. - Сейчас ещё не время. - Уклончиво ответила Нанами желая перевести тему разговора, но Томочика возмущенно воскликнула. - Не думаешь, что это слишком эгоистично? Заставлять старших так много ждать, а ведь он мог вообще ничего тебе не рассказывать... - Тут Томочика резко замолчала, смотря на выражение лица девушки, что прикрыла глаза чёлкой. - П-прости, мне не стоило э-этого говорить. Пианистка молчала, а Сибуя лишь грызла ногти боясь, что выболтала лишнего и что подруга сейчас раскроет её. Но пианистка лишь устало улыбнулась и предложила поесть. После этого обладательница персиковых волос не произнесла ни слова. Лишь стук столовых приборов о тарелку, нарушал неловкое молчание. Композитор о чем-то напряженно думала, а Томочике и кусок в горло не лез. Когда тарелка Нанами опустела, девушка спешно посмотрела на часы. Глаза сразу же забегали и сама девушка спешно начала убирать за собой. Томочику это напрягло. - Ты куда-то спешишь? Я думала у тебя выходной... - Обладательница персиковых волос растерянно оглянулась на подругу, а потом быстро пролепетала. - Я обещала кое-кому съездить в одно очень важное место. Так что я вернусь через час может чуть больше. С этими словами композитор убежала с кухни, а Томочика выдохнула и тоскливо поскребла по пустой тарелке вилкой. - У всех любовь, у всех романтика, а у меня тот ужасный вредный кроль, что сгрыз у меня половину туфли... Стоп! Харука, это свидание?! *** Девушка с персиковыми волосами бегом спустилась по лестнице на ходу застегивая темно-синюю длинную вязанную кофту. И поправляя на голове голубой берет. Томочика все-таки такая Томочика. Она не поверила ни единомому её слову. Впрочем это не удивительно. Около крыльца общежития стоял знакомый мотоцикл, от чего пианистка тяжко вздохнула, а после уже спокойным шагом спустилась к сенпаю, что стоял около двух колёсного "монстра" и что-то внимательно изучал в телефоне. - Здравствуйте Миказе-сенпай, извините, что заставила ждать. - Девушка поклонилась и поправила небольшую сумочку на плече. Парень лишь кивнул, и указав на чёрный шлем, что лежал на сидении, одел свой и сел за руль. Девушка чуть помешкав, всеже стянула берет и одела защиту, аккуратно садясь сзади водителя приобнимая за талию. Парень недовольно цыкнул в шлем, и как показалось девушке закатил глаза, и сомкнул руки девушки у себя на талии сильнее, от чего композитор невольно покраснела. Неприятный громкий звук мотора и двухколесное средство передвижение срывается с места. Харука вновь жмурится сильнее прижимаясь к парню, боясь слететь с сидения и разбиться. Да любой бы боялся, когда на огромной скорости ты проносишься в паре сантиметров от двух машин. Это немыслимо. А Миказе, скорость доставляла лишь удовольствие. Это же так приятно. Ветер бьющий в лицо, ночной город или дневной это не важно. Когда он за рулем, то чувствует себя свободным, совершенно простым человеком. Не звездой, о которой мечтают миллионы фанатов, а простым парнем в душе хулиганом, но совершенно чуть-чуть, хоть ненадолго... Но увы. График на последние недели забит до отказа. Президент подкалывает и порой требует невозможного, так что просто приползаешь в квартиру и чуть ли не стоя засыпаешь. Так что поездку в больницу, о которой они договаривались около двух недель назад приходилось откладывать, но вот свободная минутка и теперь эта странная парочка несётся на мотоцикле по шумному Токио до центральной больницы. Светофоры, люди, машины - все сливалось в одну цветную ленту, так что невольно начинала кружиться голова. Ну вот наконец-то нужный поворот, куда плавно выруливает Миказе, сбавляя скорость. Наконец двухколесный "монстр" полностью останавливается. Парень глушит мотор и вытаскивает ключи. Девушка тут же снимает шлем и слезает с заднего сидения. Прическа слегка растрепалась, но все попытки пригладить вставшую челку не увенчались успехом. Парень на это лишь хмыкнул и протянув руку к голове девушки, растрепал прическу ещё больше. - Зачем вы это сделали? - Недовольно воскликнула композитор, снимая с волос резинку и расплетая волосы. - Тебе так больше шло. Идём. До окончания посещения осталось примерно пол часа. - С этими словами голубоволосый пошёл вперёд, Харука лишь покорно следовала за ним. Центральная больница Токио больше смахивала на обыкновенный многоэтажный жилой дом, если бы на крыше десятиэтажного здания не было бы зелёного креста и название больницы. Серые гладкие стены, бликовали на солнце, немного оттеняя всю ту печаль, что тут совершенно естественна. Пройдя сквозь крутящиеся двери парочка направилась к стойке регистрации. Холл был забит до отказа. Ходили больные, кто с капельницами, кто-то на костылях. Просто родственники пострадавших, ожидающие врачей, беременные женщины, родители с детьми. Медсестры выполняли свою работу, помогая простому народу и принимая привезенных пострадавших. У стойки регистрации парня встретили молчаливым поклоном и сказали, что можно пройти в нужную им палату. Девушка все это время молчала, смотря по сторонам и тихо мучаясь от всего того что видела. Она не любила больницы. До зубного скрежета, можно сказать ненавидела. Больница всегда была для неё, чем-то очень страшным, плохим. Хотя вроде бы тут больные становятся здоровыми... Но слишком много в этой жизни скрыто от людских глаз. От глаз простого народа. Они успели запрыгнуть в створки уже закрывающегося лифта. Там были лишь два человека. Мужчина приобнимал плачущую женщину, говоря что все наладится. Что врачи помогут. А женщина плакала. Давя всхлипы, а голос мужчины неестественно хрипел. Нанами с горечью смотрела на эту семейную пару, что явно переживали не лёгкие времена. - Д-держите. - Тихо сказала Харука, протягивая женщине носовой плоток. - Я думаю, ваш муж прав. Врачи не просто, так зовутся врачами. Миказе недовольно шикнул на девушку, что вновь лезла не в свои дела. Но женщина благодарно кивнула и неодобрительно посмотрела на голубоволосого. - Извините, что вам приходится становится свидетялими столь неприятной картины, думаю, что у вас было бы точно такое де состояние, если бы вы узнали, что ваш сын в коме. Миказе напрягся. Он прекрасно знает это ощущение. Он досканально помнил тот день, когда ему сообщили, о попытке суицида его брата и последствиях этого неразумного поступка. Кулаки невольно сжались сами по себе. - Все будет хорошо. - Нанами осторожно накрыла руку парня собственной холодной ладошкой. Парень лишь переплел их пальцы, даже не посмотрев на обладательницу персиковых волос. Семейная пара вышла этажом ниже. Певец и композитор Блистательного агентства вышли на следующем. Тихий коридор ничем особым не выделялся, разве что около дальнего окна стояла большая дикая китайская роза, а на полу был фиолетовый ковралин. Парень так и не отпустив ладонь девушки двинулся направо, после чего остановился у палаты с номером 1356 и тяжко вздохнул. Обыкновенная белая дверь, медленно открылась, выпуская посетителей. В нос сразу ударил неприятный запах различных медикаментов. Парень ничего не говоря отпустил руку девушки, а сам подошёл к окну, что было закрыто. - Здравствуйте. - Тихо сказала Нанами и тоже прошла внутрь. Палата была просторной и светлой. Напротив окна стояла пара кресел и журнальный столик. В дальнем углу пару растений на деревянной этажерке. Пастельно жёлтые стены не давили на глаза, и даже казалось, что это просто какой-то кабинет, если бы не пиликующие преборы. Около постели стоял работающий пароувлажнитель. Медицинская жёсткая кровать, множество трубочек и проводов, что вели под одеяло к молодому телу, что спасло глубоким беспробудным сном. Девушка остановилась около кровати смотря на парня, что был так похож, на Миказе. Те же длинные голубые волосы, очень похожая форма лица, бледная почти белая кожа. Губы и нос были скрыто под кислородной маской. - Ваш брат красивый. - Тихо сказала девушка, после чего невольно порозовела, осознав что ляпнула. Миказе так и не повернулся в её сторону все так же стоя около окна и смотря на внутренний дворик больницы, где гуляли больные. - Не чуть не краше меня. Вновь повисла тишина. Девушка прмметила стул около кровати и присела на него. - Почему вы не разговаривает с вашим братом? - Девушка накрыла холодную руку собственной ладошкой. Так непривычно и даже страшно было держать руку человека, что почти что мертвец, но ещё живой, дышит и может слышать и чувствовать. - А смысл в этом? Кисараги меня не услышит, да и это странно. Слишком наиграно трагично. Я перерос всю эту чепуху. - Парень дернулся, но все так же настойчиво не поворачивался к кровати. - Это не правда. Вы врете, сенпай! - Тихо воскликнула девушка вставая со стула. - Вы все так же переживание за брата, боитесь, что потеряете его в любую секунду, но почему-то противитесь собственным чувствам. Это же неправильно. - Девушка вновь опустилась на стул, опустив взгляд на бледное лицо под кислородной маской. - Не тебе учить меня жизни. Сама то, что ни шаг, то проблемы и неприятности. - Фыркнул голубоволосый и вышел из палаты кинув напоследок, что сейчас придёт. Тишина в миг поглотила помещение, что сразу же стало холодным. Кисараги все так же спал, а Харука не понимала должным образом ничего. Зачем он привёз её в больницу? Почему грубит? Почему так ужасно относится к брату, которого любит всем сердцем? Этого человека невозможно понять умом. Девушка немного улыбнулась и немного сильнее сдала ладонь парня, что лежал на кровати. - Кисараги-сан, я не знаю что происходит с Миказе-сенпаем, но я уверена, что он все ещё вас очень ценит и ждёт, когда же вы вновь поприветствуете его в полном здравии. Ой, я же не представилась. Моё имя Харука. Нанами Харука, работаю композитором в Блистательном агентстве. Семппй очень много о вас рассказывал, про то как вам тяжело приходилось в жизни, как вы стремились к светлому будущему... Но зачем вы так поступили? - Девушка ненадолго замолала. За окном небо понемногу заволакивало кучерявыми обломками, но солнце, все ещё освещала суетливые улицы. На улице шумно. Слышится гомон людей, шум сирены скорой помощи, но в палате тихо. Лишь приборы продолжают пищать, измеряя давление и пульс пациента. - Неужели не было другого выхода? - Девушка немного помолчала, после чего продолжила говорить о погоде, происходящих событиях в мире. Миказе в палату войти не решался. POV Миказе Она вновь лезет туда куда её не просят. Почему она не может жить своими переживаниями и все время пытается кого-то пожалеть? У неё точно не все в порядке с головой. Собственно как и у меня...похоже. Я уже около десяти минут стою за дверью палаты Айне и не могу заставить себя войти сюда. В последний раз я был тут полгода назад, когда ему исполнилось двадцать семь. Мне всегда хочется убежать от сюда. Так непривычно видеть его таким. Это больно. Бьюсь головой об стену в надежде, что это поможет выкинуть ненужные мысли из головы и как ни в чем ни бывало отдать Нанами стакан с кофе. Но я все ещё остаюсь на месте вслушиваясь в её приглашённый голос за дверью палаты. Как можно говорить с человеком который спит? Который спит настолько крепко, что он попросту не слышит. Если бы слышал, то уже давно бы проснулся, ходил, пел и смеялся не обрекая меня на вечную муку. Я не люблю свою профессию. Я люблю свободу, которой меня лишили. Меня лишил её брат, своим идиотским поступком, но я не могу ненавидеть себя за это. Это невыносимо. В горле вновь встаёт комок, а ноги медленно подгибаются, опуская меня на пол. Ненавижу эмоции, ненавижу те чувства, что вызывает у меня окружающий мир. Многие скажут, что я больно? Да. Наверное это так. - Миказе-семпай, с вами все хорошо? - От неожиданности я роняю на пол стакнчики и сквозь зубы чериызаюсь и оборачиваюсь на эту несносную девчонку. Зачем я только её сюда приволок? Зачем вновь поддался ненужным эмоциональным порывам? Но сейчас она сидит около меня на корточках. Смотрит на меня без жалости или сожаления, с чистым невинным беспокойством. Эти янтарные глаза затягивают и пленяют, заставляя доверять и взятьсся за протянутую холодную лодошку. - Ты замерзла. - Не в попал говорю я, а она лишь хихикает, заводят в палату и сажая на стул около больничной койки. Она проигнорировала мои слова. - Вам нужно поговорить с братом. Понимаю, что это трудно, но я останусь рядом. Поддержку, как сделали это для меня вы Миказе-сенпай. - Она улыбается и кладет мою руку на такую же прохладную ладонь Айне. Что-то во мне переворачивается. У него такие холодные руки. - Поздоровайтесь с ним. - Она не отпускала мою ладонь, что лежала на руке брата, а второй поглаживала волосы. Прямо как мама в детстве. Слёзы невольно встали мутной пеленой. - Здравствуй... Брат... - Хриплю я и прикрывают глаза. Мне стыдно. Стыдно за собственную слабость. Что я как тряпка! - Это не слабость семпай. - Она читает мои мысли? - Это естественные чувства, которые сделают вас в будущем только сильнее. Я всхлипнул и уткнулся лбом в жёсткий матрас. Зачем она заставила меня показать слёзы? Зачем заставила надрывно всхлипывать и шептать невнятные просьбы очнуться. Я плакал, как в детстве - навзрыд, а она продолжала гладить меня по голове. Похоже именно в тот момент я понял, чего я все это время боялся. Почему не приходил к Айне. Я боялся собственной слабости. Это так смешно и глупо, что хочется смеяться. Эти нежные руки и голос. Она дала понять мне это. Она всегда такая. Она беззащитна и слаба, но сильнее всех сильных людей во всем мире. Она лжет многим, но она чиста и умеет сострадать. И это лишь мала часть, за которую её возможно полюбить. И похоже я очередной пленник. Невольный пленник, который погряз в этих тёплых, нежных, незримых сетях. Хотелось бы мне познакомится с ней заново, но уже при других обстоятельств ствах. Конец POV Миказе Спустя пол часа в комнате вновь стало тихо. Приборы все так же умеренно пищали. Голубоволосый парень уже не бился в истерике, а просто смотрел в окно, пианистка стояла рядом с ним и смотрела на начинающийся закат. Время посещения давно кончилось, но они все ещё стояли в коридоре, около окна с китайской розой. Молчали. Просто молчали не говоря ни о чем. Теперь больница не казалась такой удушающей, ненавистной. Становилась местом слабо зарождающейся надежды. - Ты думаешь, что он очнется. - Прошептал Миказе поворачивая голову в сторону композитора, что еле заметно чему-то улыбалась. - Непременно Миказе-семпай. Непременно, просто... - Её слова прервал телефонный звонок. Девушка сразу нашарила телефон в кармане джинсов и ответила на входящий вызов. - Да. Нанами Харука слушает. -... - Я свободна, но не в общежитии. -... - Не стоит я сама доберусь. -... - Да. Хорошо. До свидания. Девушка выдохнула и виновато взглянула на певца, что взглядом пытался уничтожить звонившего. - Звонил Котобуки-семпай. Я все ещё не отдала ему пиджак. У него появилось свободное время, так что он предложил встретится. Мне нужно идти Миказе-семпай. Извините. - Девушка поклонилась, а благодушная атмосфера покрылась незримыми трещинами и разлетелись осколками, будто её и не было. - Я отвезу тебя. Спасибо, что составила компанию, не смотря на свой выходной. - Собранно проговорил Миказе и пошёл по направлению к лифту. - Я надеюсь вам стало лучше Миказе-сенпай. Спасибо. - Девушка пошла за ним. - И вот ещё что... - Произнёс парень серьёзно смотря в глаза девушке, что явно немного опешила, от столь пронзительного взгляда. Двери в кабинку открылись. - Меня зовут Аи Миказе. Для тебя теперь просто Аи. *** Вечерние сумерки медленно подступали к общежитию Блистательного агентства. Жёлтые листья в лучах быстро заходящего солнца казались невзрачными, охристыми, пожухлыми. Казалось будто все медленно засыпало. Утки покинули холодное озеро устраиваясь в тёплых камышах и рогозе. Редкие листья слетали с деревьев в парке, а оставшиеся озорные воробьи вяло дрались за последний кусок булочки, что остался на мраморном столе беседки. Но крылатые драчуны быстро разлетелись, как только их уединение нарушил молодой человек с еле заметной радостной улыбкой на губах. Каштановые волосы трепал прохладный осенний ветер. Серые глаза высматривали кого-то вдали. Но на фоне темнеющего общежития никто не появлялся. - Она опаздывает. - Вздохнул Котобуки и перевёл взгляд на темнеющую гладь озера. Почему он так предан ей? Почему ждёт её, когда что-то подсказывает ему, что он не станет ей никем большим чем сенпаем или верным другом. Хотя... Почему он так неуверен в себе? Он ни разу не говорил с ней на такие темы. Нет, не правда. Был лишь один раз; около колёса обозрения он признался ей в любви, но она была слишком маленькой, чтобы принять его чувства. Слишком неопытной, для него. Но сейчас она выросла. Видно двойная жизнь открыла ей глаза на настоящую жизнь. Им стоило поговорить обо всем. Его давно гложет любопытство и желание помочь ей. Пусть его не оказалось рядом в действительно нужный момент, но его порывы искрени. Так почему же запрещено спрашивать о личных вещах, так просто, без повода? Разве не в этом состоит общение, и помощь? В кармане коженой чёрной куртки лежала та самая ракушка с пляжа. С боку послышались быстрые шаги и тяжёлое дыхание, от чего парень дернулся и так открыто и с беспокойством посмотрел на задыхающуюся пианистку, что принимала к груди пиджак. Его пиджак. - И-извините, что опоздала Котобуки-сенпай, пробки. - Персиковые волосы были в полном беспорядке, щеки покраснели от быстрого бега. Парень невольно залюбовался этим прекрасным видом, представляя себе кажется немного другую реальность. Лидер Ночного квартета подошёл ближе и начал приглаживать её волосы. Ему уже давно плевать на все запреты директора. Правила нужны для того чтобы их нарушать. Мягкие волосы свободно проходили сквозь длинные пальцы. Ветерок ненадолго притих, погружая пару в тишину. - К- Котобуки-сенпай... - Девушка сделала шаг назад от парня, отстраняясь и протягивая дорогую чёрную ткань. - Мачико просила передать его вам. У неё слишком сильно загруженный график, поэтому его принесла я. Извините. - Девушка поклонилась, а парень немного хихикнул и принял свою вещь из её рук. Он пах её духами. Не сильно, как у некоторых дам, а еле заметно. От пиджака тянуло персиками. - Я понимаю. У нас тоже с парнями график очень напряжённый ни минуты покоя. - Шатен неловко улыбнулся и потер затылок. Не составишь мне компанию, я бы хотел посмотреть на закат, говорят уже завтра выпадет снег. Парень мило улыбнулся пианистке, а та ответила безмолвным согласием. Невежливо было бы отказаться, тем более, что есть непроясненные вещи, которые бы хотелось выяснить как можно быстрее. Они слишком странные. - Как твои дела? Много работы? - Спросил парень опираясь на мраморную колонну беседки и смотря вглубь парка. - Все хорошо. Сейчас остаются только финальные песни STARISH и HEAVENS , первая почти дописана. Так же остаётся последний дуэт. Скоро начнём работу над ним. А так ещё пару проектов. Интересные темы. - Девушка улыбнулась, смотря за тем как Гукки опираясь лапками на ступеньку недовольно фыркал в сторону лидера Ночного квартета. - Кажется я ему не нравлюсь. - Наигранно печально сказал Рейджи, после чего рассмеялся. Девушка тоже хихикнула. На улице становилось прохладнее. - А у вас как дела Котобуки-сенпай? - Плотный график утомляет, но мысль о том, что фанаты меня поддерживают...я готов трудится денно и ношно. - Отличный настрой. Ненадолго беседа зашла в тупик, а заходящее солнце облило все пространство рыжим цветом. - У тебя точно все хорошо? - Предпринял ещё одна попытку парень, чтобы начать так волнующий его разговор. - Почему вас так это беспокоит? Если вы что-то хотите у меня спросить, то просто спросите, не стоит тратить слова на пустые фразы, на которые возможно отвечать фальшиво. Извините за столь грубые слова. - В глазах девушки не было ни капли сожаления за сказанные слова, но в голосе оно было отчётливо слышно. Такая двойственность сбила певца с толку. - Боюсь ты не ответишь на мои вопросы. - Горько усмехнулся Котобуки, а после подошёл к девушке ближе. - Смотря какие они будут. По крайней мере, если мне по силам ответить на ваш вопрос, то я отвечу на него максимально честно. - Девушка смотрела в серые глаза серьёзно. Ей уже не нравилось, то как сенпай подошёл к подобным вопросам. - Ловлю на слове малышка. Что ж тогда расскажи мне все что знаешь о Мачико. - Девушка напряглась, внутренне ужасаясь собственным догадкам, которые преследовали её уже который месяц. Гукки попытался укусить наглеца за ногу, но пока удавалось жевать только серую брючину. - Вы явно не это хотите узнать, не правда ли? - Настороженно спросила девушка, все ещё неприрывая зрительного контакта. - Ты определённо подросла малышка. - Усмехнулся Рейджи, после чего продолжил. - Допустим, я имел под этим вопросом кое-что другое... - Давайте говорить без подводных камней, не будем усложнять. - Выдохнула Харука проходя в беседку и садясь на деревянный настил, что всегда клался на камень в осенне-зимний период. - Я же для тебя стараюсь. Но раз хочешь все и сразу, то давай говорить по-честному. Допустим, я знаю кто скрывается под маской Мачико. - Парень облакотился на стол, вновь устанавливая зрительный контакт с девушкой. У пианистки в это время вновь внутри что-то оборвалось. Терять уже нечего. - И вы так долго молчали? Многим людям успели рассказать? Кто же она, эта дерзкая не воспитанная девчонка? - Харука говорила спокойно, уроки актерского мастерства не прошли даром. Внутри композитора трясло, волнами накатывал озноб и кажется сердце от страха сделало несколько кругов по организму. - Почему ты не рассказала мне обо всем сразу? Я бы мог помочь, я так хотел помочь тебе все это время... Так почему же ты не пришла ко мне и не сказала, что у тебя проблемы. Мы же договаривались. Мы же не чужие. - Парень смотрел в янтарные глаза с отчаением и укором. Как же так... Почему... Почему сейчас она так печально улыбается отводя взгляд. - Вы сами в это верите семпай? Это абсурд. Даже если бы у меня случилось что-то ещё более ужасное чем это, то я бы ни за что не рассказала об этом. Тут вопрос стоит о моём чувстве собственного достоинства, поймите это пожалуйста. Хотя я думаю, что понимать и принимать это необязательно. Вам необязательно. Это будет лишним. - Девушку накрывало разочарование. Неожидала она такого от галантного и мягкого Котобуки-сенпая. - Почему ты не умеешь доверять? Ведь многие готовы тебе помочь, я, Томочика, сенсеи и даже президент. Так почему же, ты волочешь все в одиночку? Ты делаешь всем больно. - Парень сел рядом с девушкой, накрывая её ладонь своей. Холодные. - Я задам встречный вопрос, почему вы неумели с первых минут рождения говорить? - Шатен промолчал. - Не знаете ответа? Я могу его сказать. Потому что вы приобрели этот навык спустя какой-то длительный промежуток времени. Думаете с доверием проще? Особенно после предательства. После того как вас просто вышвырнули из жизни оборвав все связи, а потом настойчиво добивали. Вы беретесь говорить о вещах не зная полной картины. Вы знаете лишь о чем-то обобщённом, но не знаете в чем суть. Девушка встала и вышла из беседки, направляясь в сторону общежития. - Постой! - Мне нечего вам сказать... - Девушку схватили за руку и развернули, заключая в объятия. - Ты любишь убегать недослушав. - Прошептал в персиковую макушка парень. - Я беспокоюсь за тебя Харука. Сильно. Ночами не спал, а когда узнал, что на тебя свалилось, так я готов был волосы рвать на себе. Ты нравишся мне Харука. Понимаешь что значат эти слова? - Парень немного отстраняется и смотрит в немного расширившиеся глаза композитора, в которых отчётливо стоит шок. Парень нежно улыбнулся, заправляя персиковую прядку отросших волос за ухо. - Я люблю тебя Харука. Люблю всем сердцем. Поэтому я беспокоюсь. - С этими словами парень стал приближатся к губам композитора, что кажется была оглушена столь откровенным признанием, но вовремя остановила старшего. Тёплые губы встретились с холодной ладонью. - Вы пожелеете об этом семпай. Пожалеете. - Прошептала девушка роняя невольно набежавшие слёзы. Она вновь причиняет боль человеку, который искренне хотел помочь. Но он не видит настоящую Нанами Харуку. Он не готов принять её. - Просто подумай о моих словах. Я не прошу дать ответ прямо сейчас. Я понимаю тяжело, но просто подумай. Кстати, вот, держи. Помнишь пляж, на котором ты меня нашла. Эта розовая раковина исполняет желания. Я загадал свое. Надеюсь ты сохранишь моё желание и твоё обязательно сбудется и совпадет с моим. Не буду тебя задерживать уже поздно. Отдыхай. С этими словами парень отошёл на пару шагов, а Харука растерянно поклонилась и взяв Гукки на руки, которому почти удалось добраться до волосатой шиколодки певца, удалилась. Котобуки же провожал её взглядом, пока силуэт девушки не пропал за поворотом. - Эх, я не думал, что ты не знаешь, что подслушивать не хорошо. - Цокнул Котобуки поворачиваясь в сторону близко стоящих деревьев, из тени которых появился силуэт. - Рейджи ты же знаешь, что отношения под запретом. - Сдержанно сказал голубовласый. - Тебя это не сильно останавливает. - Хмыкнул шатен. - Я не отдам её тебе. - Она не вещь. У неё есть собственное мнение.