Не существуй

В третьем окне зажегся вспышкой свет - и фигура заметалась из стороны в сторону. Подрагивали от ветра квадратные фонари квартала. Реджина Миллс нервно простучала мелодию пальцами по рулю и вновь подняла взгляд на освещенное окно, еще один взгляд - криво припаркованная полицейская машина, выставившая задницу на проезжую часть. Вновь - на окно с фигурой и на собственный темный экран телефона. Пронесся холодный поток ветра, и небо над городом, будто сжатое в багрово-черный кулак перед давно нависающей грозой. Фигура металась из стороны в сторону в окне. Женщина в черной машине отбивала нервные мелодии нерешительности. Телефон молчал. Город спал: кто-то, сжавшись, как струна, перед своими страхами, кто-то, с нежностью обнимая родное тело. Реджине Миллс казалось, что в ее мире есть только освещенное окно. Даже без ужасающей грозы над всем Мэном. Мэр испытывала чувства, которые не имели классификаций в пухлых медицинских справочниках и психологических статьях. Она была женщиной слишком решительной на действия и слова. Всегда. До появления Эммы Свон. Верные действия и слова, а теперь... фигура металась из стороны в сторону в освещенном третьем окне. Минуты, застывшие в раздумье, разрушила тень мужчины, со всей решительностью идущего именно к той парадной, к той ненавистной Свон и тому свету. Реджина Миллс резко погасила фары. Капитан Джонс, сжимая бумажный пакет, перепрыгнул через ступеньки и дернул дверь. "Еще минута и он окажется внутри", - подумала Реджина Миллс и ужаснулась глубиной этой мысли. И глубиной "внутри". Багровое небо издало как будто писк - мелкий дождь упал каплями на лобовое стекло. В третьем окне появились две тени. Реджина Миллс распрощалась с салоном Мерседеса, с яростью закрывая дверь. Этажи летели вверх. Незапертая дверь. И фигура Эммы Свон, сжатая в объятьях капитана Джонса. Реджина Миллс подняла бровь. Взгляд женщины пробежался по коленям Эммы Свон, обхваченных ее же руками, потом по массивными рукам мужчины, к которому прижалось тело шерифа, такое сильное тело, как казалось раньше Реджине Миллс. Пара на диване синхронно оглянулась. - Не все сказала? - Эмма Свон подняла голову с груди капитана и с какой-то жестокой безэмоциональностью вбросила вопрос во внутреннюю пустоту Реджины Миллс. В ответ женщина только развела руками. - Выпишешь как мэр отпуск шерифу на свадьбу? Реджина Миллс попятилась к двери. - Я ненавижу себя, - прохрипела Реджина Миллс, и дверь квартиры с грохотом закрылась. *** - Эмма, может быть, не все так погано? - мужчина разжал объятья и пристально посмотрел в глаза женщины, которая теперь перестала дрожать. - О... два часа она смешивала меня с грязью. Хуже некуда. Джонс, женишься на мне? - Свон, - мужчина усмехнулся и развернул крышку бутылки из шуршащего пакета, - на чужих женщинах не стоит жениться. - Чужих?! - Чужих. - Я никому не принадлежу! - И как только от ее взгляда не разразилась гроза, и молния не сожгла половину города, начиная с монастыря. - Реджины?! Она... она пришла... пришла договорить мне оскорбления, которые не договорила в мэрии... она... Ты думаешь... *** Воздуха в салоне машины все также припаркованной около дома становилось все меньше. Ключ не попадал в замок зажигания, и Реджина Миллс отбросила его на пассажирское сидение. Попыталась выровнять дыхание и успокоить кипящую кровь, попыталась связать мысли, слова и действия и, наконец, справиться с дрожащими руками и ледяным телом. Крупные капли дождя били барабанами в стекло, а мир готов был уже давно взорваться за один короткий щелчок, как выключатель сердца и всего ее существования. Бам. Бам - и все та же трава, леса и океан без мэра Миллс, обращенной в пустое каменное тело. *** Момент единения с океаном чувств происходит в считанные секунды. Остальное время - это поиски берега, это сопротивление волнам, готовым тебя унести и утопить, и голосам Сирен, заглушающим разум и подчиняющим волю. Их было двое: один – капитан, который знал все и не хотел верить, и мэр, которая не хотела знать и отрицала саму возможность существования такой веры. Их судна покачивались на воде. И мэр, и капитан остановившись в одной точке океана, сначала с любопытством разглядывали друг друга в бинокль, потом с презрением, а после, привыкнув к существованию друг друга, могли и перебросится словами через борт. Мэр была скупа на слова, капитан излишне красноречив до обесценивания содержания. И каждый застилал одну реальность – точку, в которой они оба стояли, стояли в центре одного Наваждения. Капитан, поймав последний взгляд и последнюю лживую ноту желаемых слов от Наваждения, вышел на еще морозный зимний воздух и принял решение - побег. Мэр, не желающая признавать реальность, продолжала борьбу с Наваждением всеми доступными методами. Наваждение перестало узнавать себя в зеркале, перестало слышать свой внутренний голос и искать союзничества, затирала свою личность, обретая свое холодное и только зеркальное отражение. Значок. Куртка. Полицейская машина. Недовольная мэр. Бесчувственный капитан. Значок. Куртка... Мэр и капитан никогда не воевали в открытую. Никогда не признавали ни соперничества, ни того, что их судна стоят в одной точке океана и стремятся поставить флажок собственности. Капитан, как хозяин иллюзорной реальности, продолжал ухаживать за Наваждением, якобы держа за пазухой этот красный флажок собственности. Мэр убегала, все также оставаясь рядом и рассматривая с широко открытыми глазами горизонты, небо, море и Наваждение. А судна, обдуваясь солеными ветрами, продолжали стоять на якоре друг около друга. У мэра была пара язвительных слов, у капитана - поток образных, длинных монологов для себя, для Наваждения, для мэра и мира, в который он так не хотел впускать реальность. Месяц назад оба судна снялись с якоря и пустились по ветрам в противоположные стороны. *** Дверь машины оглушительно хлопнула. Мэр повернула голову, мужчина справа привстал и вытащил ключи с брелоком, на которые сел. - Какая же ты дура, Реджина Миллс. - ДЖОНС?! - Именно так. Заткни противоречия, как бочку скотча. И отдай ей, наконец, не самоненависть и бессилие. Навигационные карты твои, не будь ты дурой, различала бы восток, запад и жаркий юг. Пока! - и дверка машины вновь оглушительно хлопнула. *** Когда они встретились под козырьком парадной, во всю гремела буря - молнии сквозь проливной дождь. Мэр пожала плечами, натыкаясь на взгляд Эммы Свон, распахнувшей дверь на улицу. - Я к Вам, - улыбнулась Реджина Миллс. - И я к Вам, - ответила ей Эмма Свон. Если Вы не можете существовать без кого-то - не существуйте.