Магия нашего Альквалоссе

Способность к магии проявляется неожиданно — так, у нашего Альквалоссе это случилось, когда он насиловал меховую подушку. В магии сейчас разбираются все, а вот про подушку нужно объяснить подробней. Она была большая и мягкая, какие бросают на землю, чтобы потом сесть, а насиловал он её в самом буквальном смысле. Нет, Алик не из тех, кого тянет на предметы мягкой мебели. Просто у него фантазия не в меру буйная для эльфийского мальчика: он воображал, что имеет дело с девушкой-полуросликом. Необычность ситуации, видимо, немало его возбуждала, потому и эффект получился обильный. Огромные радужные полосы хлынули с неба и закрутились двумя исполинскими рогаликами. Все, разумеется, высыпали смотреть. Мы кричали, взрослые поминали алхимическую терминологию, а Аррэни, наша целительница, быстро замерила радиус каждого рогалика, угол полёта к горизонту, записала их себе в книжечку и о чём-то серьёзно задумалась. Полосы сделали пару кульбитов, а потом рогалик стал мутнеть, превращаясь в мучную лепёшку, и вскоре исчез совсем. Только запах остался (мальчики узнали сразу), да ещё две берёзы затлели, но их легко потушили. Когда сгустилась ночь, а повтора не последовало, все разошлись, обсуждая это удивительное чудо и предрекая невероятную славу Самианнскому Кордону, где, как оказалось, могучие магические силы гуляют просто так и на свободе. А Алик почувствовал, что всё закончилось, и перевернулся на спину, невероятно довольный собой. Неизвестно, откуда он знал, чего добился — в искусстве магии так много загадок! Но отныне он ощущал себя всемогущим. Проснувшись от перебранки старших сестёр, обсуждавших вчерашнее событие, он понял ещё одну важную вещь: теперь он может даже то, что мог, но не решался. Наскоро позавтракав, он побежал «всё подготовить». Подготовка заняла всего ничего и уже спустя две доли на укромной полянке, усеянной алмазами невысохшей росы, он объяснялся в любви Лориэлен — горластой самостоятельной девчонке года на три младше. Закончив, он взял её за руку и попытался… но не вышло. — Не всё сразу,— сказала Лорка,— Но если сделаешь для меня кое-что — соглашусь. — Всё, что угодно,— Алик был всемогущий, не забывайте,— Хочешь, голову дракона принесу? Настоящую! — Нет-нет-нет. Она большая, мне её поставить некуда. Испытание будет попроще: залезь во-о-он на ту веточку и виси, сколько продержишься. Понимаешь, мне очень важно, чтобы мальчик был сильным, он мог бы меня защитить, если… да чего ты уставился — лезь давай! Алику было даже немного обидно. Настоящий лесной эльф может не то что висеть — жить на дереве, а тут…. — Всё-всё-всё. Стой… тьфу! — виси, где висишь. Двумя руками и только руками, не шевелись и ногами за ствол не цепляйся. Алик висел, ничего ни чувствуя. С тем же успехом он мог бы стоять на земле. Что дальше? И ведь не смотрит, самое главное! Убежала к пеньку и что-то там делает. А что? Хм. Шишки собирает! Представляете? — Ты виси-виси. Любви настоящей эльфийки добиться, — это тебе не за клюквой сходить! Вот-вот, молодец, ты мне всё больше и больше нравишься. Наконец, за пеньком скопилась целая горка. Теперь Лорка оседлала пень, сняла ремень, натянула его на самой широкой «рогатине», тренькнула, словно проверяя струну, потянулась за шишкой… — Ой! Вторая. — Ты чего… ой! Больно же! А обстрел продолжался. Как положено эльфийке, Лорка не знала промаха, виртуозно выбирая болезненные места. Больше всего доставалось ягодицам. — Не надо! Ой! Ай! Лора, прекрати, я… а-а-а… Ветка хрустнула, и наш юный герой полетел кувырком. Очнулся он в муравейнике. Напротив, руки в боки, ухмылялась Лориэлен. — А теперь постарайся усвоить, мой ты бесстрашный — я девочка простая и несдержанная. И говорю в день куда больше гадостей, чем шишек в тебя попало. Даже тем, кого люблю. Так что извини — ты мне не подходишь. На этом месте Алик, как и все юные-неопытные герои старых и новых легенд, сел и заплакал. А Лорка отправилась в лес, малость прогуляться. Очень счастливая. Места были незнакомые, но по сторонам она не смотрела, положившись на врожденное чувство направления — голова бурлила другим. Больше всего восхищало её собственное остроумие — прямо-таки орочье, как говорят её соплеменники в Темиарре. (Генеалогия этого выражения восходит к одной давней истории времён Прибрежных Воин, когда отряд клыкастых разведчиков по чистой случайности захватил любимого единорога королевы Аиты. Вывезти его к орочьему лагерю не было никакой возможности, а патрули наступали на пятки, так что после короткой перебранки благородному животному перерезали горло, мясо пустили на гуляш, драгоценные косточки разобрали на амулетики, а чудесный рог, это олицетворение чистоты и невинности, переточили в фаллаим (судя по размерам, орочий) и оставили на видном пеньке с весьма своеобразной записочкой. Рог быстро затерялся, а история жива до сих пор.) Но вернёмся к нашей отважной остроухой путешественнице, которая всё глубже уходила в незнакомый лес. Конечно, ей стоило бы разделить радость с подругами, но так получилась, что вчера, когда обсуждали магический фейерверк, она ухитрилась рассорится со всеми, причём по два по три раза. Посему пришлось идти одной, что Лорку ни капельки не тревожило — одна так одна, никто на нервы не действует. Смотрела по сторонам, дёргала ушами и не раз и не два принималась хихикать, вспомнив свой необычайно остроумный ответ. А посмотреть было на что. Жили мы тогда в дикой пограничной зоне и как раз переехали на новое место возле озера Тус-Татус. Говорили, что сюда сбегают всевозможные мутанты и еретики — например, в гиблых топпагаррских болотах малость северней уже второе столетие блуждала секта оборотней-сабинианцев, ставивших своей целью не больше не меньше — построить летающую башню и долететь на ней до Луны, чтобы спустить её на землю и построить на этом гигантском постаменте храм Ликующего Огня. Вдруг деревья расступились, и возник абсолютно лысый холм с пещерками в морщинистых боках. В такой ситуации полагается бежать домой и сразу сообщить взрослым, но Лорка, разумеется, и не думала о таких глупостях.. Неужели такая отважная и умная девушка не сможет сама разведать что есть и победить кого следует? Да она любому орку клыки оторвет, любому гному бороду по волоску выщиплет! Из укрытия холм просматривался — лучше некуда. Весь из себя вполне обычный, много кустарников, даже берёзки сохранились, на маковке перекосился здоровенный пень — а из лохматой травы смотрят подозрительные норки. Вроде обычные, но натренированный глаз эльфийки легко различил, что глубоко внутри они забраны железными решётками. Похоже на чьё-то убежище. Входа не было. Эльфийка дважды обошла холм и, высмотрев самую крупную «норку», стала подкрадываться. Рука почти рефлексивно достала нож, а очаровательные глазки уже примерялись, где бы ковырнуть решётку. Когда её опутало сетью, Лорка не успела даже закричать… Очнулась она в сырой сумрачной комнате. Пахло сыростью и гнилыми яблоками. Сетку уже убрали, но руки и ноги по-прежнему связаны. Лорка выдохнула, попыталась подняться, и только сейчас поняла, как хочет пить. Прежде она и не думала, что бывает такая жажда. Стукнула невидимая дверца, и в стене открылся коридор, усеянный сальными свечкаии. Свет багровел на плотно утрамбованных стенах, где метались чёрные тени. Они приближались, росли — и вот уже стоят на пороге, воняя едким ароматом самодельных свечек. Отсветы плясали по лицам — так Лорка увидела своих похитителей. Это были полурослики, но полурослики тёмные — злобная хаотическая раса, появившаяся, говорят, как побочная отрыжка неумелого эксперимента свихнувшегося волшебника. Истории про них рассказывали самые ужасные, но бесстрастной науке было достоверно известно одно: от своих домовитых мохноногих собратьев они унаследовали только внешность и прожорливость. Были они смуглые, кусачие и кривоногие. Жили собирательством и грабежом случайных путников, а когда случался неурожай, захватывали пленных, приносили их в жертву, а потом ели. За двадцать лет обитания в этом холме они уж слопали все ягоды, подчистили грибы, переловили живность — но юная нежная жертва должна была всё поправить и спасти народ от постепенного пожирания самим собой. Как же случилось, что убежище такого гнусного народа оказалось на пути несчастной Лорка? Это неизвестно, но кое-кто из рассказчиков намекал, что необузданная сила Алика могла устроить и не такое. Как бы там ни было, ровно в полночь короткие цепкие пальчики приподняли Тиэлинн и понесли её в убранный чёрными половичками Верхний Зал, где должно было состояться жертвоприношение. Ганнибал Жор — Абсолютный Представитель Благостной Землеройки и Лучезарного Крота (двух главных богов пантеона тёмных полуросликов), — велел не мешкать, чтобы уже к завтраку тёмный народец получил много вкусной еды. Верхний Зал находился под самой макушкой холма; а в решётчатом люке, замаскированном снаружи пнём, синело звёздное небо. Был он просторный, но низкий, и семь сотен свечей горели в семистах аккуратных ямок на крепко утрамбованном полу. Две коренастые жрицы содрали с Лорки одежду и швырнули девушку на глиняный помост. Эльфийка вскрикнула и задёргалась — глина была жёсткая и холодная, словно могильная плита. Разошлись медные дверцы, и в зал вошёл сам Магистр Ганнибал Жор — совсем ещё юный полурослик с длинными всклокоченными волосами и глазами фанатика. По полу волоклось расшитое серебром одеяние, а руки были пустые: жертву полагалось убивать зубами, чтобы не пропало ни кусочка драгоценной плоти. Лорка задрожала — не столько от страха, сколько от обиды и возмущения. Она — самая красивая, умная и недооцененная эльфийка во всех Дальних Лесах, лежит сейчас, совершенно раздетая, наедине с кровожадным полуросликом, который съест её сейчас вместе с ушами и нетронутой девственностью. Где справедливость? Руки и ноги были по-прежнему связаны — но неужели это остановит неукротимую лесную деву? Лорка сжалась, уличила момент и мастерски пнула Ганнибала в живот. Показалось, что она лягнула чугунный кнехт, к которому лодки привязывают. Пятки взвыли, а пёстрый вопящий шар отлетел в угол и завизжал, прыгая на горящих свечах. Лорка захихикала от радости, но расслабляться было рано. Полурослик, рыча, уже выбирался из угла, взъерошенный, обугленный, кровожадный. Сверкнул глазищами и бросился, целясь в горло. Скрученные руки сжались в кулак и со всей силы обрушились на бритую макушку, голые ноги попытались наподдать — но полурослик увернулся и с демонической ловкостью поймал зубами беззащитную лодыжку. Грандиозный поток боли разом сорвал и унёс все мысли. Свечи брызнули и заплясали в глазах кровоточащими созвездиями, тело билось где-то вдали, а голова разом превратилась в полыхающий пузырь ужаса. Горло вопило, руки опутала судорога, живот сжался… И тут, когда по ноге уже ползли алые кровавые червячки, случилось то, что будет сниться Лорке до самой смерти. Выложенный камешками потолок треснул, вспучился и лопнул сырой вонючей землёй, разом погасли все свечи, обрушился сырой ночной воздух и зазвенели, падая, стальные прутья. Один прут уже в полёте сделал неуклюжий кульбит и вошёл Жору прямёхонько промеж ягодиц. Лучше и быть не могло, даже если бы штырь попал в шею и убил наповал. Ганнибал не умер — он прыгнул и взвыл, брызжа кровавой слюной, а потом бросился прочь, топоча по обрушивающимся переходам. Нога кровоточила, но это было не важно. Лорка уже устроилась поудобней, пытаясь разгрызть зубами верёвки — и тут заметила, что она не одна. Рядом на куче земли лежал грязный, потрёпанный, очень удивлённый Алик. (И наверняка таращился во все глаза, словно никогда раздетой эльфийки не видел) — Это ты? — Да. Я подумал,— он сглотнул,— что ты… Ну в общем, я за тобой следил, так получилось. — Заткнись и помоги развязать. Освободилась Лорка вовремя — в галереях уже кипела босоногая толпа с дубинами и топорами. Одеться была не судьба, но парадные медные двери удалось запереть. — Как ты это сделал?— бросила Лорка, подтаскивая к ним жертвенник. — Я не знаю. Синее небо в лопнувшем звездой потолке было так близко… Оно уже светлело — скоро утро. — Повторить сумеешь? — Не знаю. Понимаешь, я неизвестно что подумал. Думал, он тебя не съесть хочет, а… ну ты понимаешь. Смотрел сверху, представлял, как это будет, а потом всё и обрушилось. — Так ты что-то сделал? — Почти ничего. — И что это было за «почти»? Алик сказал на ушко — хотя с тем же успехом мог сказать вслух. Всё равно никто по губам не надаёт. И к Лорке пришло озарение. — Снимай! — Что? Нет, не… Взмокшие штаны прилипли и драли, как липовый пластырь. К немалому стыду Алика, это возбуждало. — Я не смогу, я сегодня уже два раза… — Ты у мфеня и чешачь раш коншишь,— пообещала Лорка, опускаясь на коленки. Вокруг не по годам бойкого язычка запрыгала зелёная искорка — магия возвращалась. Алик хотел возразить, но очень скоро приятную боль вытеснило негой. Он откинулся на спину и закрыл глаза, а в голове теснились сладкие мысли. Если всё получится, она оценит его и наконец-то полюбит, а потом, когда они вернутся домой… И пошло, и пошло. Когда медные двери рухнули в зал хлынула вонючая подземная орда, их встретил такой огненный шар, что они не успели даже разглядеть, что происходит. А я бы не отказался! Позже, когда пламя стихло и утреннее солнце озарило выпотрошенный холм, Лорка ещё раз облизнула опавшую волшебную палочку (чуть-чуть Силы ещё было) и, перебравшись, к лицу, заставила на щеке влажный пахучий поцелуй. — Вернёмся домой — поженимся,— обещал Алик, обнимая её озябшие плечи,— Вместе нас никто не сможет победить. Без малого двести лет прожил потом Алик в наших лесах, постоянно совершенствуя свои способности, благо, Лориэлен не давала ему расслабляться. У них было пятеро детей, причём два мальчика унаследовали способности отца и неутомимость матери. Когда началась Речная Война, они возглавили два элитных отряда, куда отбирали самых сильных, смелых, не знающих усталости — и только девушек! С тех пор все враги трепещут при одном упоминании о магии пограничных эльфов и сразу сдаются в плен, если узнают, что на них идут воительницы. Парни так старались, что рядовой состав не выдерживал, и отряды постоянно приходилось пополнять и наращивать. С полусотни они доросли сначала до семидесяти, а затем и до двухсот. Все остались службой очень довольны. Вы спросите, какая тут мораль? А такая, что каждый юный эльф в соответствующем возрасте должен быть добросовестным, когда выбирает Путь и не скрывать своих пусть и непонятых им до конца способностей. Допустим, Алик вырос и стал воином или охотником (а он хотел выбрать именно этот Путь). И поймал (благодаря сверхчувствительности) орчицу-шпионку — а то и тёмную эльфийку, не знаю, кто ему попадётся. А Алик — эльф молодой, в Силе не разбирается. Такой вполне способен утащить злобную пленницу в кусты — и нарушить там с ней Равновесие!! Она ведь тоже может скрывать свои способности. Но ничего такого с ним не случилось. Давайте поблагодарим за это отважную Лорку. И верно — где бы мы были без таких замечательных девушек. Память об Альквалоссе, конечно же, будет жить вечно, особенно среди эльфов юных, которые только ищёт свою судьбу. А мне остаётся только закончить эту рукопись. Сейчас я поставлю последнюю точку, погашу свечу, заберусь на лежанку… И буду упражняться в магии!