Может тебе подстричься?

      Лето в Нью-Йорке стояло аномально жаркое. Даже в тени небоскрёбов температура поднималась до плюс тридцати пяти градусов Цельсия. В башне Мстителей от жары даже отказала половина системы вентиляции, над которыми уже второй день корпел Старк: ему было мало просто починки, он разбирался в чертежах системы, пытаясь модернизировать её. Пока попытки были тщетными, и супергерои с ума сходили от духоты и палящих солнечных лучей.       Особенно тяжко приходилось Баки с его полудлинным каскадом шатенистых локонов. Волосы лезли в лицо, неприятно липли ко лбу и шее, а забранные в хвостик пряди постоянно вылезали из-за различной длины. Но Солдат не жаловался, к такому он не привык, лишь угрюмый замученный взгляд выдавал в нем его состояние.       В очередной раз лицезря Баки, который пытался стянуть волосы резинкой, Стив не выдержал и произнес:       — Слушай, может тебе подстричься? — Кэп тут же словил неодобрительный взгляд Солдата, который сжимал в зубах черную резинку.       Забрав кое-как волосы, он отчеканил:       — Отстань, Роджерс. Я сам знаю, что мне делать.       И Капитан прекрасно понимал, что Баки не переубедить — Барнс действительно знает, что ему делать, но и ни к чему хорошему это не приведет. Даже до войны он знал, что если Джеймс Бьюкенен Барнс произнес эти два предложения — все, пути назад нет, его намерения серьезны как никогда. Но потом он пожалеет, хоть и будет отрицать это до последнего.       А тем временем предложений укоротить непослушные патлы поступало все больше. И все чаще слышались недовольные реплики раздраженного то ли от жары, то ли от советов товарищей Барнса, который в конце недовольствий бурчал по-русски известное в данный момент только ему одному «идите к чёрту» и хлопал дверью своей комнаты.       В среду, где-то часов в пять утра, раздается короткий звонок в дверь, настолько короткий, чтобы никого не разбудить в столь ранний час. Будто гость хотел проверить наличие бодрствующих, а вовсе не оповестить о своём приходе. Входную дверь апартаментов Мстителей отворил Баки, впуская в спящую квартиру рыжеволосую русскую шпионку — Наташу Романову.       — Доброе утро, Джеймс, — из её уст фраза звучит мягко, сладко, будто мурлыканье кошки. Летнее солнце, играя бликами, освещает её ярко-рыжие, собранные в высокий хвост, локоны. Барнс лишь молча кивает на приветствие, растянув губы в сонной полуулыбке — он опять не спал всю ночь. Наталья стаскивает с плеч рюкзак, который тут же перехватывает Джеймс, зарываясь лбом в плечо Наты, оставляя на ткани свободно сидящей футболки влажноватый след от проступивших капелек пота. Вдова приобнимает Барнса за плечи, гладит его волосы, убирая лезущие ему в лицо пряди. Она ничего не говорит по поводу того, что от длинных волос ему жарче и следовало бы их укоротить. Молчит и лишь гладит, гладит по голове этого большого, похожего на тигра, парня. Который, тем временем отрывается от плеча и тихо, хрипловато, пока шпионка накручивает прядь шатенистых волос на указательный палец, по-русски произносит:       — Наталья, отстриги их к чёртовой матери… — он тянет последние два слова опустив голову, и сквозь тёмные пряди едва-едва видно дьявольски довольную ухмылку.       — Не пожалеешь об этом после? — глаза в глаза смотрит Наташа, полушепотом произнося эту фразу-вызов.       — После будет уже поздно жалеть.       Наташа согласно кивает и быстро удаляется в комнату, где переодевается и берет необходимые инструменты для стрижки. Раскладвая инвентарь на поверхности стиральной машины, Наташа просит Барнса принести в ванную комнату табурет. Когда её просьба была выполнена, Вдова подходит к Солдату и стягивает с него бледно-серую футболку, оголяя и плечи, и грудь, и пресс, отчего чуть улыбается, подавляя желание провести ладонью по слегка загорелому торсу.       — Садись, — Джеймс послушно выполняет «приказ», и Наташа тут же накрывает его специальной накидкой.       Девушка собирает его волосы в тугой хвост, умудрившись захватить все более-менее длинные пряди. Сердце Натальи сжимается, когда ножницы приближаются к хвосту. Она бросает взгляд в зеркальную поверхность шкафчика и видит там непоколебимый взгляд Баки, который будто дает отмашку: уверенные синие глаза напоминают запись из кинохроники первого полёта человека в космос, знаменитое «Поехали!» Юрия Гагарина.       Острые лезвия ножниц смыкаются рядом с резинкой, и остриженный хвост падает на кафель. Наташа распускает волосы, укороченные теперь уже вполовину. Барнс сидит неподвижно, идеально ровно выпрямив спину, расправив сильные плечи. Он смотрит куда-то в одну точку на стене, отраженной в зеркале, пока Наташа хлопочет с причёской, уже сменив ножницы на машинку. Когда работа почти закончена Наталья встает перед Барнсом, ерошит волосы, аккуратно снимает накидку и говорит:       — Теперь хорошо бы тебе вымыть голову.       — Будет сделано, — с улыбкой говорит Джеймс, включает воду в душе, и наклоняется над ванной, смывая с себя под прохладными струями одной рукой остатки отстриженных коротких прядок, прилипших к шее, в то время как Вдова убирает последствия стрижки — темные локоны Барнса на кафельном полу. После Солдат берет махровое полотенце и чуть высушивает мокрую голову, уже собираясь выйти из ванной.       — Спасибо, Нат, — в глазах сверкает искорка радости.       — Погоди, — рыжеволосая перехватывает его у двери, — я еще не закончила.       И Баки терпеливо садится обратно. Его волосы Романова высушивает феном, а потом достает с полки длинный флакон с цветастой этикеткой. Она пару раз встряхивает его, а потом надавливает на крышку, и из флакона с тихим шипением ей на ладонь приземляется небольшое белоснежное облачко укладочного мусса. Вдова проводит по волосам Баки, расчесывая их на косой пробор, до тех пор, пока не узнаёт человека с фотографии из дела номер семнадцать — Джеймса Бьюкенена Барнса из сороковых. Солдат смотрит в зеркало и узнаёт себя прежнего. Внешне. Жалко, что в душе прежним он уже не станет. Но что-то зажглось в его глазах, то самое, доброе и озорное, юное, двадцатисемилетнее…       — Спасибо, Наташа — еще раз благодарит шпионку Баки, когда та помогает ему с футболкой, которую часто мешают надеть пластины бионической руки.       — Не за что, Баки, — она первый раз решается произнести то самое имя, которым его зовёт Роджерс. И первый раз Ната видит в нем действительно Баки, а не Джеймса и уж тем более не Зимнего Солдата, хоть на солнце и блестит ярким напоминанием бионика.

***

      Проснувшись утром раньше всех остальных, как казалось Стивену, он побрел на кухню, где увидел сначала Наташу, сидящую за столом, которая отпивала по глотку чай со льдом, а потом Баки, которого спрятала дверца холодильника.       — Доброе утро, Кэп, — радостно поприветствовала Первого Мстителя шпионка.       — Доброе-доброе, — ответил Роджерс, и его глаза заметно округлились, когда дверца холодильника закрылась, являя взору коротко остриженного Баки с ведерком мороженого в руках, который протянул:       — И тебе доброе утро, Стив, — шатен улыбнулся.       Улыбнулся точно так, как и тот самый Баки из сороковых.