Сквозь звезды

Сумерки обнимают горизонт мрачной синевой, когда Кларк, сидя у потрескивающего костра, расчесывает русые волосы Мэдди, в свете огня отливающие медью. Девочка устало сопит — сегодня им пришлось изрядно потрудиться, устанавливая по лесу ловушки для выживших после Праймфайи зверей. Мэдди уже не плачет, когда видит оленя, угодившего в самодельный капкан, но ее руки все еще дрожат и клинок неуверенно скользит по бархатной пятнистой шее. -Нам нужно это, чтобы выжить, Мэд, -говорит Кларк девочке, с ужасом взирающей на красные от крови животного ладони, точно так же, как говорила и самой себе тысячу раз. Но она не уверена, что учит ее правильным вещам. Кларк ни в чем не уверенна. -Я понимаю, -грустно отзывается Мэдди, опуская в пол глаза со слипшимися от слез ресницами. Гриффин часто думает о том, что Мэдди другая. Девочка не похожа на землянку — она испытывает отвращение к насилию, несмотря на то, какие оно преследует цели, и каждый раз проделывает усилие над собой, чтобы нажать на курок винтовки. Мэдди должна была родиться в другом мире — продавать книги, листая шероховатые страницы, или, может быть, выращивать цветы, наклоняясь, чтобы почувствовать сладкий запах. Но у нее не будет такой судьбы. Земля всем нам не оставила выбора. Поэтому Кларк вытирает слезы, катящиеся по щекам девочки, и обнимает ее. -Внутри тебя сидит ангел, Мэдди, и он хочет нести только добро, но некоторые вещи нам приходится совершать вопреки его желаниям. Убийства — это не то, чем следует гордиться, но мы должны прощать себя, -Кларк кладет руку ей на сердце и выдавливает из себя слабую улыбку, -у тебя огромное сердце, Мэдди, и от этого оно будет болеть еще сильнее, когда ты причиняешь кому-то боль. Я знала одного парня с таким же сердцем. Вечером Гриффин накрывает уставшую девочку потрепанным одеялом и с ужасом думает о том, кем могла бы стать Мэдди, если бы ее заставили сражаться на Конклаве. Второй Луной, которую свела с ума взращенная в ней с пеленок жестокость; испуганным ребенком Онтари, пытавшейся спрятать свой страх за беспощадностью; Лексой, раз за разом декламирующей фразу, которая, кажется, от частого повторения была выжжена на обратной стороне ее век. «Любовь — это слабость». Кларк целует Мэдди в лоб, слегка подрагивая от пронзительного в эту сентябрьскую ночь ветра, и любуется тем, как спокойно она спит на руинах окровавленного безумного мира. Любовь — это сила. Кларк знает это, потому что она все еще дышит спустя тысяча восемьсот восемьдесят девять дней, восемнадцать часов и одиннадцать минут. Они все еще дышат, надеется она, значит надежда есть, значит она снова проснется завтра утром, чтобы прятаться, убивать, выживать. Значит она снова будет ждать. -Кларк, -маленькая найтблида зовет ее слегка охрипшим голосом в полудреме, -расскажи мне о твоих друзьях, которые живут среди звезд. -Мэдди, засыпай, завтра день не из легких. -Как и всегда, -она вздыхает, поджимая губы, -Сегодня ты сказала, что знала парня с таким же сердцем, как мое. Пожалуйста, расскажи о нем. И Гриффин улыбается почти так же, как улыбалась пять лет назад, но глаза ее остаются пустыми. -Его звали…зовут Беллами Блейк. Я уже много рассказывала тебе о нем, Мэдди. Это человек с самым преданным и храбрым сердцем, которого я когда-либо знала, но ему так сложно совладать с ним иногда. Когда мы только-только прилетели на Землю с небес, мы много ссорились, и иногда, клянусь тебе, мне хотелось убить его, но однажды все изменилось. Я поняла, что все его поступки, которые я считала ужасными и эгоистичными, были только для того, чтобы спасти его сестру. Люди — не монстры, Мэд, но нам приходится совершать чудовищные поступки, если мы любим кого-то по-настоящему. Иногда ты готов наплевать на чувство отвращения к себе, чтобы спасти того, кого любишь, -Кларк отводит взгляд в сторону, чтобы девочка на заметила предательский блеск в глазах, -Иногда ты готов наплевать и на свои чувства. Я бы сделала для тебя тоже самое, не сомневаясь ни секунды. -Ты говоришь с ним каждый день. Скучаешь по нему? -Очень. -Он по тебе тоже, Кларк, я уверена. Мэдди засыпает под боком Кларк, которая еще долго слушает шум ветра, раскачивающий тяжелые кроны деревьев. Иногда ей кажется, что слышит она вовсе не ветер, а приближающийся шум двигателя, и Кларк открывает глаза, вздрагивая всем телом, будто сквозь него прошел разряд тока, и оглядывается по сторонам. Но на небе, по-прежнему сонном и холодном, горят только блестящие искры звезд. Она долго смотрит на него, представляя, как Беллами сейчас стоит у иллюминатора, с такой же безропотно клокочущей в груди надеждой разглядывая маленький зеленый островок посреди Северной Америки. -Спокойной ночи, Белл, -шепчет Гриффин, позволяя ее словам раствориться в ночи. Беллами снова сидит с ручкой и потрепанным блокнотом, записывая послания, которые никто никогда не прочтет. Он надеется на это, хотя Эхо все чаще стала бросать на него диковато-подозрительные взгляды, когда он часами пропадает в кабинете один. «Прости меня, Кларк» Он выводит это раз за разом каждый день. На бумаге почти не осталось места, поэтому буквы накидываются друг на друга, сливаются воедино, перечеркивают, слова разрываются в хаосе. Блейк записывает все поступки, в которых он провинился перед Гриффин, и только потом успокаивается, закрывает блокнот в ящик стола и устало смотрит на часы. -Надеюсь, тебе лучше там, где ты сейчас находишься. Спокойной ночи, Принцесса.