Хандра

«Бесконечные переходы, лестницы, двери… Заколдованный замок, стоящий на одиноком острове посреди океана. Ночью в него слетаются на бал вампиры, а днём витают приведения…» — Хандра! – с улыбкой заключил Хенрик, кладя подбородок на плечо Норвегии. Кетиль недовольно вздыхает, хмурит тонкие брови и тут же, яростно и резко комкает чертежи и тонкие рисунки на кальке… Дождавшись конца столь внезапного погрома, Хенрик встаёт, и придвинув стул, одну за одной, медленно распрямляет труды стольких ночей. Нор смотрит на это уставшим, презрительно-безразличным взглядом. Голова покоится на сложенных руках, взгляд затуманен… Наконец, Хенрик заканчивает с разбором бумаг и осторожно коснувшись руки Кетиля, влечёт его подальше от стола. — Я всё равно сожгу их. Затоплю, истерзаю. В них нет ничего. Скупые, бездумные изображения. Я никчёмен. — Ну зачем же так!.. Хенрик добродушно обнимает его за плечи, — просто… Хандра. Это пройдёт! Кетиль, не разделяя его оптимизма, косо смотрит на него. Гулкие шаги отдаются от стен длинного, похожего на трюм корабля, коридора. — Ну, как правило, начинается это тем, что ты хмур, нервозен… Рисуешь непонятные символы и пишешь отрывки историй, чувств, мыслей. И зачем?.. Только чтобы испортить столько ценных бумаг… Так всё изгадить! — Замолчи. — Молчу. – иронически отзывается Хенрик и сделав почтительный поклон, исчезает в дверях. Опешив от столь внезапного ухода, Кетиль недоумённо оборачивается, оглядывая длинный ряд дверей. — Готический… Замок. – тихо произносит он, продолжая шествие. Чёрные половицы морёного дуба скрипят под осторожной поступью… Шаги лесного зверя… Синие тени длинных подводных дубов скользят по серым стенам коридора. Девушки на гравюрах с грустью качают головой не отводя от него глаз. Не запутывайся в своих мыслях, Кетиль. Мелодичный перезвон бубенцов северных оленей вторит ему во след. *** — Одинокий остров посреди океана… — с улыбкой повторяет Хенрик ступая по скрипящим ступеням. Снаружи беснуется набирающая силу буря, дрожат ставни, с мелодичным перезвоном качаются серебряные люстры. Дом стенал, скрипел, изливал свои жалобы на сырость, ветры и вечную печаль. Уныние дома часто передаётся и его обитателям. Барочные лестницы, под стать всему окружающему их – старые и деревянные. Изредка по ним пробегают призрачные кролики – в противоположность солнечным – лунные. Хенрик привык и к этому. В этом древнем, наполненном неисполненными желаниями и разбитыми стремлениями доме, встречаются осколки чужих мечтаний, воспоминания множества поколений… Стрелки на каминной полке идут в другую сторону – один раз в день, когда стрелка указывает на число 13, в часах открывается портал в подземную пещеру… Не все вещи здесь такие как кажутся. Сотворить такое – невозможно ни одному архитектору, возникший из веяний веков и морских теней, старый дом был огромной и неизведанной страной. Государства залов и княжества маленьких комнаток. Досконально его знали только кошки – лишь белые, потому что только в таком цвете можно ходить по чужим мирам – маленькие кошки с золотыми глазами и мягкой белой шёрсткой, нежной как молоко. Вторым, кому выпала эта честь (или просто обязанность) был Кетиль, холодный страж покрытого льдом изнутри дворца… Дом вечной ночи, вечных прохладных морских сквозняков. Но он отнюдь не мрачен – ведь и в ночи есть звёзды. И маленькие эфиры с серебристым хохотом мягко резвятся на перилах лестниц… Твой грустный дом… Теперь мне ясно почему ты так стремишься попасть в гости к финну. Испив царящего там уюта, ты на краткие мгновения преображаешь своим собственным светом свой дом. Таков ты, и такова твоя душа. Я так жалею тебя, твою смелость и твою силу. — Хочешь торт? – игриво спрашивает Хенрик, и ставит на стол перед Кетилем огромное аляпистое кремовое сооружение высотой в треть метра. Каскад свечей и лент, извиваясь, бежит с верхушки, украшенной россыпью ягод. — По какому случаю? .. – поднимая бровь, недовольно спрашивает Кетиль. — Нашему склепу исполнилось 1000 лет! — Невероятно. – хмуро отвечает Кетиль, — Это-то ещё до того, как изобрели готику, барокко, ампир?.. Сие эклектическое здание стояло здесь столько времени?.. — Оно жило в других мирах… Проживало свои 7-8 веков в более интересных местах. Оно – корабль, — Хенрик сложил ладони лодкой, — куда захочет, туда и плывёт… Это эклектический летучий голландец, рисующий свою розу ветров… Около того окна, которое выходит на море, есть компас. Он – искусственный рисунок стола, но не верь ему, на самом деле стрелка отклонилась в тот день, когда ты назвал меня своим любовником… Кетиль сцепляет пальцы замком и кладёт на них голову. В его глазах вспыхивают голубые и синие искры, губы непроизвольно улыбаются. — Я слушаю твои велеречивые речи, льстец, лис, кот! Ручная собака с кровью волка… — он щурится и плавным взмахом зажигает свечу. — Мой двуликий ангел… Солнце моё лазоревое! — Лазоревых не бывает… Держали, да вышли все… — Не верь им. Лазоревое солнце принадлежит океану. И всем гадам в нём живущим! Норвегия закрывает улыбающиеся глаза. Часы на каминной полке пробили полночь. Где-то в дальней зале тяжело вторили ещё одни, более массивнее и громче. Из окна выходящего на католический храм, стоящий в центре города, полился перезвон колоколов. Из следующего, находящегося вровень с ним, послышался вой лисиц. Норвегия открывает свои наполненные светом и живительной влагой глаза. Ярко-голубые, глубокие и как будто детские – отдохнувшие и возродившиеся звёзды. — Иди за мной, мой путник… Дерзко возомнивший себя моим смыслом. – он с улыбкой встаёт босыми ногами на холодный пол, и ласково беря Хенрика за руку, ведёт его вниз. — Ты… Придумал новую игру? – со смешком спрашивает Дания. — Нет. Сейчас мы должны найти изображения всех солнц в этом доме. Он сам так сказал. — А то что? — Хенрика пробрала возбуждённая дрожь. — А то не взойдёт солнце. – просто ответил его попутчик. — К чёрту солнце! Оно слишком устало наблюдать за людскими глупостями! – с хохотом произносит Дания и мягко обхватив Кетиля, целует его волосы. Дальше – более нескромные, жадные, страстные… — Ручной пёс… — бессознательно шепчет Кетиль задыхаясь от его ласк, — Полуволк, Вервольф… — он со стоном выгибает спину, пряча в ладони лицо. *** — Любовь моя… Сколько сейчас?.. – зевая произносит Хенрик, привычно водя рукой по кровати в поисках Норвегии. Наконец он всё-таки открывает сонны очи и недоумённо смотрит на одетого и серьёзного, в очках Кетиля, что-то усердно пишущего за освещённым лампою столом. — Полдевятого утра. – не отрываясь от работы говорит он. Хенрик недоумённо смотрит на беспросветную тьму за окнами. На синем ковре лежат квадраты звёздных бликов. — Ты опять играешь со мной! – улыбаясь, отвечает Хенрик. — Ничуть. Выйди на улицу. – Безразлично и холодно говорит Нор. Как только Хенрик ступил за порог дома, на него стеной навалились звуки, яркий солнечный свет чуть не ослепил его, Дания недоумённо ступил обратно. Шёлковый полог темноты вновь накрыл его с головой. Он усмехнулся, и подойдя сзади к Кетилю, обнял его. — И почему?.. Я ведь даже за окнами месяц разглядел! — Ты что, не слушал меня?! – Нор недовольно смотрит на него поверх очков, — дом захотел, чтобы мы нашли изображения всех солнц. И тогда день вновь наступит. — Так пойдём же! Чего мы ждём?! – с почти детской радостью спросил Хенрик. — Ничего. Завтра всё вновь будет как обычно. – произнёс он, утыкаясь в бумаги, — и взойдёт солнце, и призраки исчезнут. — Так… Что же это?.. — Хандра прошла. – с шумом захлопывая книгу заклинаний, отвечает Нор. – Живи обычной жизнью, ты всё-таки страна, — сурово глядя на Данию, произносит он. — Вервольф… — Чушь. Хенрик пожав плечами, идёт в коридор. Девы с гравюр машут руками ему вслед, каменные львы, подпирающие зеркало, понуро опускают морды. Тебе пора уходить, Хенрик. Просто так надо… Надо жить, а не блуждать по мирам, упиваясь своим счастьем и любовью. Время заботиться о других. *** — Постой! – Хенрика останавливает знакомый голос. Он недоумённо оборачивается. — Ты забыл, — он протягивает ему тяжёлый, серебряный местами почерневший ключ на длинной цепочке. А на основании его – маленькое, узорчатое солнце. — Я не… — Это единственное, — он обнимает его и с трепетом щекочет своим дыханием его уши, — когда ты вернёшься в следующий раз… Мы будем ждать тебя! – он мягко целует его в лоб и опустив свои бледные руки, с благосклонной улыбкой короля, прощается с ним. Нежный изгиб плеча, мягкая твоя улыбка – что и есть для меня сама любовь… Какие мне к чёрту тайны, если есть ты?.. Хотя, надо признать, я люблю вас обоих. — Только не смей мне врать что волшебство закончилось! – забыв выпустить из своих рук Кетиля, с улыбкой говорит Хенрик. — Пусти, мне пора… — но видя требовательный взгляд скандинава, сдаётся, — нет, конечно же нет… Теперь у тебя будет ключ. И теперь я никогда не приглашу тебя гостить. Ты сам волен поступать, теперь ты точно знаешь когда надо придти. Теперь ты почувствуешь… Хенрик усмехается и отпуская Норвегию, любуется его смущённым лицом. — Конечно, ваше величество… Назови меня как-нибудь напоследок! Кетиль улыбается, и шагнув к нему, вешает ключ ему на шею. — Мой огнегривый лев… Шёпот потонул в мягком шуршании волн. Спустя мгновение, Хенрик со вздохом осмотрел многолюдную улицу. « Лев? Лесной владыка?.. Огнегривый… Царь зверей, царь на земле, избранник небесного светила» Хенрик усмехнулся, и коснувшись ключа, отправился в обратный путь.