Просто вместе

Вот уже недели две Кияма провожал Мизусаву до дома. И пускай разговор у них шел весьма непринужденно, между ними неизменно сохранялась небольшая дистанция. А когда они оказывались возле его дома, ненадолго повисала неловкая пауза. И как только Мизусава был уже готов проявить решимость и сделать шаг навстречу, Кияма быстро прощался и скрывался в вечерних сумерках. Это немного задевало, пусть Мизусава и понимал, что в их случае легко ничего не будет, если будет вообще. Для него счастьем было уже то, что его не отвергли, хотя он до конца и не понимал почему. Он всегда считал, что его любовь к Кияме останется без ответа и вполне смирился с этим. Говорят, первая любовь почти всегда несчастливая, но мы сохраняем ее в сердце и проносим через всю жизнь. И это, возможно, один из самых ценных и болезненных уроков, который преподает нам судьба. Поэтому Мизусава был готов к тому, что на самом деле Кияма к нему ничего не чувствует и лишь проявляет благородство. Не специально, конечно, а в попытке сделать как лучше. Есть у него такая черта — страдать ради других. Вот только он не понимал, что другим тоже может быть от этого больно. Впрочем, и эту склонность к самопожертвованию Мизусава в нем тоже любил. Пусть и осознавал, что рано или поздно подобные отношения нужно прекратить, он ценил эти маленькие прогулки и пока не находил в себе сил сделать это. Каждый вечер, лежа в кровати, он обещал себе, что завтра обязательно поговорит с Киямой. Но стоило им остаться наедине, как вся решимость улетучивалась, а потом за разговором он и вовсе забывал о своих намерениях, настолько хорошо ему было просто находиться с ним рядом. Кияма ругал себя за свою нерешительность. То, что он принял чувства Мизусавы, для него самого отчасти стало не меньшей неожиданностью, чем для остальных ребят из клуба. Поначалу он точно определил, что не сможет встречаться с Таку. Но позже, при разговоре, произнес совсем другое. И не потому, что увидев слезы в его глазах, Кияме стало жаль его. Наоборот, он испытывал к Мизусаве довольно сильную симпатию, вот только считал, что не подходит ему. До того, как они оказались в одном клубе, их жизни разительно отличались, а после смерти Такаши Кияма просто привык никого не подпускать к себе слишком близко. У него даже нормальных отношений никогда не было. Он эксперт по части драк, но не любви. И вот уже две недели, как они вместе. Он чувствует себя очень растерянно. Они легко находят темы для разговоров, рядом с Таку Кияме хорошо и спокойно. Ему нравится слушать, как тот рассуждает об очередной прочитанной книге или о том, какой элемент они еще могли бы разучить для своего выступления. Нравится, как Мизусава смущается, когда Кияма слишком внимательно смотрит на него, как улыбается, рассказывая про своих младших сестер, как смеется, а задумавшись, слегка прикусывает нижнюю губу. Кияме нравится видеть Мизусаву счастливым. Ему хочется прикоснуться к нему, поцеловать, но что-то внутри останавливает. Кияме кажется: если он это сделает, то путей к отступлению больше не будет. И хотя отступать ему и не хочется, он продолжает сомневаться, будет ли это правильно, и каждый раз постыдно сбегает. В то воскресенье они договорились вместе сходить в кино. Это должно было стать их первым настоящим свиданием. И, как решил для себя Мизусава, последним. День был замечательный. Им было весело и хорошо. Они прогулялись вдоль доков, зашли в несколько магазинов, в том числе и в книжный. Пообедали в кафе и так увлеклись разговорами, что чуть не опоздали в кино. И хотя по окончанию Кияма уверял, что фильм был не так и плох, это не отменяло того факта, что он бесчестным образом заснул во время сеанса. Причем так крепко, что слегка сполз по сиденью, уронив голову Мизусаве на плечо. Из-за чего тот тоже перестал следить за происходящим на экране, пытаясь запомнить этот момент и свои ощущения как можно лучше. — Прости. Я, правда, не хотел, чтоб так вышло, — Кияма смущенно улыбнулся. — Ничего страшного. Я не в обиде. В конце концов, это же мне хотелось посмотреть этот фильм. И он действительно оказался жутко скучным, если честно, — Мизусава ободряюще улыбнулся в ответ. Они уже почти дошли до его дома. — В следующий раз... Он осекся, вспомнив про свое решение и что следующего раза уже не будет. Улыбка на его лице угасла. Он остановился, и Кияма тоже. Они молчали, глядя друг на друга. Кияма хмурился, будто чувствуя, что что-то не так, и уже хотел спросить что, когда Мизусава заговорил: — Кияма, спасибо тебе за сегодня, да и за все эти дни тоже. Я счастлив, что ты... Кияма не дал ему закончить фразу. По голосу, каким Мизусава начал говорить, он тут же понял, что сейчас прозвучит, и просто не хотел этого слышать. Не хотел, чтобы что-то подобное произошло. Поэтому, быстро приблизившись к Мизусаве, он накрыл его губы своими. Поцелуй вышел неловкий, почти невесомый. Их губы едва соприкасались. Будто Кияма и не целовал его вовсе, а таким образом спрашивал разрешения поцеловать. И только когда Мизусава разомкнул губы и всем телом подался навстречу Кияме, тот углубил поцелуй. Смелее обхватил его руками и прижал к себе так крепко, будто хотел стать с ним единым целым. Прошел почти месяц, как их отношения перестали быть лишь формальностью, но из-за постоянных тренировок и занятий у них не так часто получалось побыть вдвоем. Поэтому любое проведенное время наедине было за благость. Правда по мнению обоих, его было слишком мало. — За пять минут ничего не успеешь, — серьезно заметил Кияма. Основные занятия закончились, и они быстро шли в клубную комнату, пока остальные ненадолго разбрелись, каждый по своим делам. — Может, стоило пойти на крышу и слегка опоздать на тренировку? — Вот уж нет. У нас и так программа еще недоработана, а выступление уже скоро, — как только дверь была плотно закрыта, Мизусава усадил Кияму на диван и устроился верхом. — И кое-что успеть все же можно, но для этого надо прекратить возмущаться. Он улыбнулся и, притянув Кияму за воротник, вовлек в долгий поцелуй. — Кхм-кхм! — нестройное коллективное покашливание, заставило их оторваться друг от друга. В раздевалку вошла вся остальная команда. — Ну уж нет, ребята! Только не на этом диване! — Рёске был единственным, кто не смог смолчать. — Я же потом на нем сидеть не смогу, зная, чем вы тут занимались. «Знал бы он, чем на нем занимались Ватару с Рейджи в прошлый четверг», — подумал Мизусава, но благоразумно промолчал. Для Цукимори стало нелегким делом принять тот факт, что Мизусава гей, и ему тяжелее всех было отойти от шока, когда Кияма принял его чувства и они начали встречаться. А уж правда о том, что его лучший друг с удовольствием трахается с тем, кто совсем недавно доставлял им столько неприятностей, станет для него еще большим ударом. Мизусава и сам, когда застал их в клубной комнате, вернувшись за забытым в шкафчике учебником, решил, что это не может быть правдой и у него галлюцинация. Рейджи, едва натянув штаны, тут же пустился в угрозы, но Ватару, удержав его, смущенно попросил Таку пока не выдавать их. Поэтому теперь Мизусава единственный знал, почему Акабане больше не был таким мерзопакостным засранцем и выглядел, словно кот, нажравшийся сметаны на год вперед. Слезая с колен Киямы и устраиваясь рядом с ним, он бросил короткий взгляд на Азуму, который, заметив это, тут же покраснел. — Цукимори, зависть — плохое чувство, — поддразнил Рёске Кияма. — Да кто тут завидует? У меня сегодня вечером, между прочим, свидание, и, в отличие от Мизусавы, у нее почти пятый размер. Он поиграл бровями, явно довольный тем, какой эффект произвело это сообщение на остальных. Кто-то густо покраснел, а Ниппори даже восхищенно присвистнул. — Так, хватит болтать о всякой ерунде, — прервал их Ватару, грозно прикрикнув. — Лучше быстрее переодевайтесь и вперед. — Вот именно, — поддержал его Юта. — Если как следует не потренируемся, никто ни на какое свидание не пойдет. Поздно вечером, укладываясь спать, Мизусава вспоминал их разговор с Киямой. Когда они стояли, обнявшись в тени возле ворот его дома, он прервал поцелуй и, серьезно посмотрев тому в глаза, попытался спросить: — Ты не жалеешь, что встречаешься со мной, а не... — С какой-нибудь большегрудой девицей? — усмехнувшись, закончил за него Кияма. — Нет. Я люблю твою плоскую грудь, плоский живот и то, что ниже у тебя совсем не плоско. От такого заявления Мизусава покраснел и смущенно уткнулся Кияме в шею. — И я бы с удовольствием доказал тебе это прямо сейчас, — продолжал шептать ему на ухо Кияма. — Но не думаю, что делать подобное посреди улицы — хорошая идея. Так что подождем до выходных. После этого они целовались еще довольно долго, и сейчас Мизусава чувствовал себя вполне счастливым. Он уже начал засыпать, когда услышал легкий стук в окно. Поначалу он решил, что ему показалось, но стук повторился вновь. Он приподнял занавеску и увидел Кияму. — Ты с ума сошел?! — как можно тише произнес Мизусава, как только Кияма влез в окно. Вся его семья уже давно спала, и он не хотел, чтобы кто-то услышал шум и пришел проверить, что случилось. — Это же второй этаж. А если бы ты упал?! — У вас очень удобная пристройка, и деревья во дворе расположены удачно, — ответил Кияма, довольный тем, что Мизусаву больше волнует то, что он мог покалечиться, чем то, что его мог увидеть кто-то из соседей или даже его родители. Заметив, что Таку все еще обеспокоенно смотрит на него, он продолжил: — Я решил, что просто не смогу дождаться выходных. Он скинул форменный пиджак, а затем и футболку и, повалив Мизусаву на кровать, принялся целовать. Тот сначала ответил на поцелуй, но, стоило Кияме начать высвобождать его из пижамы, тут же запротестовал: — Мои сестры спят в соседней комнате. — Мы не будем сильно шуметь, — пообещал Кияма и, поцеловав его в шею, начал спускаться ниже. Мизусава хотел еще что-то возразить, но вместо этого издал тихий стон, когда Кияма, проведя рукой по внутренней стороне его бедра, переключился на пах. Он уверенно поглаживал его член сквозь ткань штанов, оставляя влажные поцелуи на груди и животе, иногда слегка прикусывая кожу, отчего по телу Таку пробегала легкая дрожь. Возбуждение нарастало, и даже мягкие пижамные штаны стали казаться тесными и неудобными. Поэтому Мизусава был даже рад, когда они с Киямой оба расстались с одеждой и, полностью обнаженные, вновь сплелись в объятиях, лаская друг друга. Мизусаве было так хорошо, что все происходящее казалось нереальным. Но Кияма всеми своими действиями доказывал обратное, снова и снова заставляя Мизусаву дрожать от удовольствия в его руках. Дыхание у обоих сбивалось, каждый поцелуй, каждое прикосновение доводило до исступления. Сдерживать стоны становилось все трудней, и, когда Кияма, склонившись у него между ног, дотронулся губами до головки члена, откинувшийся на подушках Мизусава слегка прикусил себе запястье на одной руке, другой пытаясь отстраниться. Но Кияма был настойчив, и, хотя он не очень умело работал языком, Таку все равно выгнулся дугой от удовольствия, когда тот вобрал его член в рот почти полностью. Мизусаве казалось, что еще немного, и он не только кончит, но и потеряет сознание. И вот когда он уже был готов это сделать, Кияма отстранился, а затем навалился сверху. Их возбужденные члены столкнулись. Хватило нескольких движений, чтоб уже через минуту они оба кончили, гася стоны в еще одном поцелуе. В коридоре зажегся свет, и кто-то из родных Мизусавы прошел мимо двери комнаты, явно прислушиваясь, но, ничего не услышав, возвратился к себе. Лежа под одеялом, Кияма с Мизусавой тихо рассмеялись, а уже через полчаса, все еще не выпуская друг друга из объятий, заснули.