Знаете, почему самоубийцы не попадают в рай?! Нет, не от того, что лишили себя жизни, дарованной им Богом. Их наказывают за чужие жизни. Жизни близких людей. За причиненное им горе…
Сколько прошло времени с того дня, я уже не помню. Время для меня больше не существует. Здесь его нет…
Я считала, что причины, по которым я это сделала, были довольно вескими. Мне казалось, это — единственный выход. Но теперь я понимаю, что просто не пыталась найти другие пути, даже не думала об этом. Я сделала так, как было проще всего, проще для меня, но это оказалось лишь заблуждением. Теперь что-то изменить невозможно. Одним легким движением я лишила шансов на счастье не только себя, но и тех, чью любовь я не сумела оценить вовремя. И сейчас у меня нет оправданий… Нет надежд…***
4:20. Просыпаюсь, смотрю ленту сообщений, там написано: «Сегодня в 20:00 ты должна спрыгнуть с крыши — киты заберут тебя…», - думаю, к этому все и шло. Пятьдесят дней назад я узнала точную дату своей смерти, это даже как-то странно и интригующе. Это как узнать недозволенное человеку — страшный секрет, ведь большинство о ней даже не подозревают. Да и играя, я понимала что, что-то здесь не так, есть в этом что-то неправильное, но я играла, желая себе смерти, тонула в болоте, не обращая на это никакого внимания. И я прыгнула… Последнее, что я слышала, пронзительный, душераздирающий крик. Чей?! Не знаю… Еще было ощущение полета. Но такое короткое, что его практически невозможно уловить. Вижу небо, только его, где же киты??? Но больше ничего не видно. Вспышка света, вспышка боли, тьма, боль, много боли… Поднимаюсь, вокруг тишина. Странно, но я стою возле своего дома, там собралась толпа. Я стою и смотрю, как моя мать, обливаясь слезами, склонилась над моим телом, под которым расползалась кровавая лужа. Где же киты? Нет, на небесах были лишь тучи, а вокруг уныние и холод… «Прыгни с крыши в 20:00» — я прыгнула, но почему киты не забирают?! Я представляла свое самоубийство, как красивую и драматическую картину, но все обернулось иначе — зрелище было ужасно и не для слабонервных. Помимо крови наружу начала вытекать мозговая жидкость, тело выглядело, как изорванная и изломанная марионетка. Да и родители вместо того, чтобы пустить одинокую слезу, выли от горя, а мне становилось все больнее… Моя мама рыдала и выла, как смертельно раненная рысь, стоя на коленях и держа мое тело на руках, она потеряла дочь, смысл жизни. Вот подошли медики из скорой и пытаются отобрать мое тело у обезумевшей от горя матери, та кричит и вырывается, все ее лицо в слезах, почему мне так больно?! Из-за переулка вышла девочка лет пяти и произнесла: — А знаешь, киты — ложь, — она поправила хвостик и взяла в руку плюшевого мишку. — Откуда ты знаешь?! — она улыбнулась детской улыбкой. — Тебя обманули… А знаешь, я часто видела таких как ты, не смотри на небо — не пустят, — смотрю ей в глаза — не врет. — Пошли, что-то покажу, — улыбка пропала с ее лица, — смотри повнимательнее. И я посмотрела. Мы были на кладбище, я и не знала, что причиню горе и боль стольким людям, здесь были все, начиная от близкой родни и заканчивая одноклассниками, которых я ненавидела. Я думала, что им глубоко посрать на меня, но я ошибалась. Как жаль, что ничего уже нельзя исправить — слишком поздно, поезд ушел, и обратного пути нет, и от этого сердце рвется на части. Меня хоронили через дорогу от кладбища, за его пределами, как самоубийцу, но впрочем, так оно и есть. Я заслужила такую участь, не достойная даже этого, эгоистка, я думала только о себе, а боль и одиночество… Теперь я почувствовала, каково это на самом деле, и это — больно, больнее чем я могла себе представить. Меня не отпевал священник, нет, слуга божий отказался от этого, наверное, он сделал правильно, я не заслуживаю лучшей участи. Я разбила не только свою жизнь, но и жизни близких, а рядом стояла девочка и смотрела на меня не по-детски умным взглядом. Боль рвала мою душу, отзывалась на каждый всхлип родных новой вспышкой, хотелось плакать, но слез не было, нет тела — нет слез, нечем смыть боль. Когда мое тело закопали, люди ушли, остались лишь родители. Отец всегда предпочитал скрывать эмоции от окружающих, но сейчас он этого не делал, неужели их раны так глубоки? — Теперь ты видишь правду, — девочка проводила взглядом людей, — таких как ты не забирают, вы не можете переродиться, найти забвение, или попасть в рай. Вы ломаете жизни окружающим, бьете ниже пояса, а за что? Нет, не отвечай, я сама знаю, чем вы руководствовались, и это глупо. — Но как же ты оказалась здесь? — Хоть я и понимала, — девочка права, но все рано злилась. Та поморщилась, нахмурилась и печально произнесла: — Я? Меня убили, — она отодвинула воротничок, на шее был след от петли, я представила, как я выгляжу, и едва не упала в обморок, если конечно призраки могут это сделать, — Вот видишь, а я жить хотела, и мама меня любила, и знаешь - убийцу поймали, да только маму жалко, сердце не выдержало, но ничего — скоро свидимся, — ее лицо озарила мечтательная улыбка. Ну мне пора, прощай… — и девочка исчезла, растворилась…***
Я сижу на кухне и смотрю, как мама уговаривает Пушка поесть, кот отказывается, мяукает и смотрит на двери, ждет, когда я вернусь со школы, но увы, мой Пушок, я уже никогда не вернусь домой через нее, слишком поздно. Отец, наблюдавший за этой картиной, произнес: — Это бессмысленно, он уже третий день ничего не ест — умрет, а наша Анюта его любила… — по его щеке скатилась слеза. — Почему она от нас ушла? А знаете, я только сейчас поняла, что папа работал с утра до ночи только для того, чтобы обеспечить нас с мамой, и мама от него не отставала, а я не ценила их труд. Я считала траты денег на мои нужды, даже если таковые были лишь прихотью, делом естественным, злилась, если что-то было не по-моему, заблуждалась. Не понимала, а теперь поздно что-то исправить. — Я не знаю, может мы были слишком строги? Она никогда не говорила мне о том, что ее тревожит… — мама разрыдалась пряча лицо в руках, — не уследили. А что я? Я теперь немой и невидимый зритель трагедии, причиной которой стала сама и теперь жалею о содеянном. Если живые могут исправить ошибки, то мертвым это не суждено, у них нет права, они упустили свой шанс. Как мне удалось узнать, у меня должна была быть дочь, муж и счастье, но я не стала дожидаться «пряника» от судьбы и пошла на крайние меры — самоубийство. Знаете, а ведь мы не задумываемся о том, что делаем, не слушаем других, я думала о том, что люди отговаривающие меня от самоубийства — дураки, им посрать на меня, и они преследуют другие цели, но если бы им было пофиг, они не тратили бы на это время и нервы, теперь я это понимаю, но повторюсь — слишком поздно что-то менять. Я думала, что могу распоряжаться своей жизнью, потому что она МОЯ, но как же я заблуждалась, жизнь — не вещь, ее нельзя купить, нельзя продать или обменять, она дана нам для чего-то, это срок проведенный в человеческом теле. Но как же я заблуждалась, принимая жизнь за наказание — это же дар! Дар свыше, позволяющий создать что-то, я же его погубила и, как оказалось, напрасно. Теперь мое существование нельзя сравнивать с жизнью, я не могу завести друзей, даже обыденные радости мне отныне недоступны, игра окончена, здравствуй холодная, суровая реальность… Мне некуда идти, хоть все двери открыты. Мне не за чем спешить, ведь для меня не существует больше времени. Мне не на что надеяться, надежда умерла в тот роковой день…