Гореть и не сгорать

      Шёл второй час уговоров, но парень был непреклонен, — Кёнсу, только эгоист будет оставаться в неведении об отношениях своего друга. Если ты себя таковым и считаешь, можешь не приходить, конечно.       О каких именно отношениях шла речь, трудно сказать, потому что у Сюмина не было их совсем, а привлекший его человек едва ли знал его имя. Но у Сюмина, видимо, было другое виденье ситуации, раз он так уверенно привёл это в качестве аргумента, чтобы убедить друга пойти с ним.       До Кенсу был интровертом до мозга костей и чёрт знает, как умудрился связать свою жизнь с таким человеком как Ким Минсок, который любил, а главное умел общаться с людьми 24 часа в сутки. Минсок с легкостью заводил новые знакомства, будучи коммуникабельным и активным по жизни. Сферу своих занятий он менял также часто, как и своих знакомых. На этот раз его выбор пал на весьма неординарный род деятельности — фаер-шоу.       У Кенсу не укладывалось в голове, что творилось в мозгу, у, почти уже, выпускника юридического университета, когда он решил бросить всё к чертям и присоединиться к уличным артистам. Но Дио не из тех, кто будет поощрять выбор или же осуждать, в его типичном поведении царила абсолютная апатия. Такое же безразличие он испытывал и ко всем созывам Минсока присоединиться к его, как думалось Дио — бродяжничеству. Это не говоря уже о том, что Кенсу априори не имел охоты примыкать к тусовкам. — Нет, блять, — Сюмин, не смотря на свою контактность, мог становиться упертым, — либо ты идёшь со мной, либо ты идешь нахуй, я не так часто тебя прошу о чем-либо.       Сказал, как отрезал и судя по его целеустремленности, он был действительно близок к тому, чтобы оборвать с Кенсу все связи. И кто знает, почему Дио решил в этот момент изменить своим принципам, но факт остается фактом — он совершил несвойственную закрытому человеку вещь. И как результат, сейчас он сидел в дешёвом клубе, куда пригласили троих фаерщиков за смехотворную цену на развлечение публике.       Дио отчужденно сидит в углу, то и дело попивая принесённую Пина Коладу, потому что для него это являлось единственным способом скрасить время в настолько действующим ему на нервы месте. Он предпочитал классику, а царящая вокруг попса, переполненная матами, лишь усиливала его рвение как можно скорее покинуть это место.       Внезапно музыка останавливается на пару с движениями на танцполе и окружающие замирают в ожидании. На месте, где зачастую финтифлюшничали стриптизерши, вышло трое парней. Они были в костюмах, как воссоздалось в памяти Кёнсу, в таких же, как ассасины в одной игре. Половину их лиц скрывали маски, но для Дио не составило труда опознать этих людей. Парень в центре, был Минсок, которому непомерно шёл этот наряд, скрывая его изящную фигуру, но делая акцент на кошачьем разрезе глаз. Слева от него стоял никто иной, как Чен, подробное описание которого Дио выслушивал от своего друга.       По инерции он проводит взглядом всех троих, но тут же возвращается к последнему. Выделяя своего возлюбленного, Сюмин и словом не обмолвился о третьем участнике. Такова была своеобразность Кёнсу — чем меньше он знал о чем-то, тем больше оно его привлекало. И сейчас такая особенность сработала без малейшей погрешности. Он полностью заостряет на человеке Х свое внимание. На незнакомом парне одет был тот же костюм, только сидел он на нем, почему-то, совсем по-иному. Единственным незакрытым участком тела являлись глаза, будто бы черные хрусталики и руки, уверенно держащие огромное, как по незнанию, изначально подумал Дио, оружие, по типу копья, но когда парни поочередно стали поджигать свои жезлы, он вспомнил, что это все-же фаер шоу.       Он завороженно наблюдал, как незнакомец мастерски поджег предмет в руках и поднёс его кверху. Постепенно, парни начали вращать огнём, сначала просто образуя круги, а вскоре, вырисовывая в воздухе желто-красные восьмерки.       Трюки усложнялись, завораживая Кёнсу, для которого, происходило что-то на ряду с мистикой. Он замечал каждую специфику третьего артиста: его венки, играющие на руках, выглядывающих из-под рукава, тонкие пальцы, умело перебирающие тяжелый шест, словно обычный карандаш, гибкие движения бедер и в то же время крепкие плечи. С молниеносной скоростью, парень перебрасывался с Сюмином и Ченом огнями, хватая, укрощая их и снова запуская в воздух, успевая при этом, проделать парочку поворотов. В один из них, он ловит на себе очарованный взгляд Кёнсу и кокетливо подмигивает ему, от чего тот, быстренько приходит в себя, вернув расширенные зрачки и открытый рот в первоначальное положение.       Финальные силуэты пламени и парни тушат огни, под аплодисменты и несдержанные возгласы, частично выпившей, но довольной аудитории. Через время, на выходе Сюмин, польщённый одобрениями о выступлении, расцветает, как цветок и находясь сам от себя в восторге, выходит первый, встречая, уже около 10 минут ждущего их, Кёнсу. За ним вслед идёт Чен, продолжая восхищаться своим дебютом. Кёнсу мимолетно жмёт ему руку, представляясь и отслеживает последнего фаерщика, который смог вывести его из фрустрации и заинтриговать. — Ким Чонин, — произносит он, мелодичным голосом, который продолжает звучать в ушах Дио еще несколько минут, пока он не вышел на свет, давая возможность разглядеть его.       Чонин оказался красивым, с песочным цветом волос, небрежной прической, ярко выраженными скулами и красивой формой губ. — Я — Кёнсу, — он не отрывает взгляда от Чонина до тех пор, пока тот не пожмёт ему руку, давая почувствовать разгорячённость его тела, которую он чувствует особенно сильно, так как сам Дио, как правило, был довольно холодным, что часто отталкивало у людей желание прикасаться к нему. Но не Чонина, этот парень сжал руку, не больно, но крепко, так, чтобы обхватить её полностью и согреть. Кёнсу смущенно отводит глаза. — Ты замерз? — Чонин не лицемерит, ему действительно хочется беспокоиться за новым знакомым.       Очень неловкая ситуация для объяснений регулярна для Кёнсу, когда, даже будучи выпившим, кровь плохо циркулирует по телу, заставляя людей тщетно согревать его. — Немного, — отвечает он на автомате, как и всегда.       Чонин получив ответ, незамедлительно снимает с себя куртку и надевает на плечи Дио, вдыхая его пьяный запах, удивляясь данному факту и заинтересовываясь в этом странном парне ещё больше.       Они замечают, уже отдалившуюся парочку друзей и следуют за ними. Они шли рядом, периодически соприкасаясь вскользь кистями, от чего Дио напрягался, чувствуя на своей нежной коже острые костяшки парня. Чонин рассказывал о том, насколько ему нравится крутить огонь, выступать, а Дио хотелось идти вот так, по темным улицам, в сырую погоду, среди ночи ещё минимум жизнь. Не смотря на холодную температуру тела, ему было очень горячо, не смотря на пустующие улицы, ему было на что смотреть. Плевать, что ни один из этих грёбных фонарей не работал, Чонин освещал собой всю дорогу.       Он совершает вторую по счёту нестандартную вещь для скованного человека — сближается с незнакомцем за один вечер. Пока Сюмин и Чен шли впереди, эти двое успели разговориться, поразить друг друга своими особенностями. Дио никогда не было комфортно с кем-либо, кого он плохо знает. А в окружение Чонина не попадали необычные люди.       Сегодня все правила рушатся на глазах под потоком флюид, которые излучали парни в сторону друг друга. Дио почему-то от таких новых ощущений волновался и заикался, то и дело смущаясь, на что Чонин лишь лучезарно улыбался, а Дио смущался ещё больше. Они доходят до многоэтажного здания, где уже несколько лет жил Кёнсу. — Я сегодня не останусь у тебя, Додо, — шепчет на прощанье ему Сюмин, показывая на Чена. Дио лишь улыбается той улыбкой “я всё пооонял” и поворачивается к человеку, с которым ему впервые не хочется прощаться, даже сильнее, чем с Минсоком.       Они неуклюже при обнимаются, похлопывая по спине. Кёнсу вдыхает аромат Чонина, после выступления он был потным, но это нисколько не отторгало Дио, он вдыхает его настолько, насколько позволяют лёгкие, чтобы отчетливо запомнить.       Нехотя прощается со всеми ещё раз и поднимается к подъезду, обернувшись перед входом в дверь и подметив прощальную улыбку Чонина. Он бежит по лестнице, забыв, что вообще в его доме установлен лифт, поднимается на нужный этаж и вваливается в квартиру. Он падает прямо на пороге, закрывая глаза и вспоминая запах, который говорил ему “хочу”.       Волнение, не покидающее Дио, граничило одновременно и с адреналином и возбуждением. Его сердце разогналось до той самой скорости, с которой вращал Чонин огонь на сцене. И подобно этому огню, горел Кёнсу. Может, у него даже жар. Но сейчас его беспокоило кое-что, что сжималось и пульсировало в штанах, делая трусы мокрыми и той же мокрой тканью прикасаясь к пылающему органу.       Кёнсу наспех расстёгивает штаны, хватаясь за взрывающийся член и, все ещё ощущая природный запах, чувствуя прикосновения рук, вспоминая манящие ловкие движения и уверенную улыбку, начинает удовлетворять себя, потому что, просто невыносимо находиться с человеком, вокруг которого, кружит настолько загадочная и сексуальная атмосфера.       Ему не нужно медлить, он спешит облегчиться, ухватившись всей ладонью за головку, оттягивает её, сдавливает и захватывает основание, принося наслаждение и вынуждая приглушенным стонам вырываться из его рта. В кармане куртки спустившихся штанов, что-то начинает бешено вибрировать, отдавая вибрации с ног по всему телу волной. Кёнсу начинает кончать от неожиданных ощущений, но сдерживается, прикусив губу, решив по-быстрому ответить и насладиться оргазмом в полной мере.       Дио, наклоняясь, поднимает телефон, на котором светился вызов с незнакомого номера. — Алло? — голос протыкает горло насквозь, поскольку, он звучал приторно-сладко, так звучит голос лишь одного человека, лишая способности говорить. — Кёнсу, кхм, это Чонин, я забыл у тебя свою куртку. Сюмин сказал мне номер твоей квартиры, я стою около неё, можешь открыть?       У парня начиная от живота, продолжая лобком и заканчивая членом, завязывается узел непонятных эмоций, сочетание накрывающего оргазма и страха, что он не в силах ответить. — Кёнсу? — Чонину нужно было ответить, поэтому Дио покрепче схватился за член, пытаясь вытолкнуть из себя слово, вместо которого в трубку посылает стон и бурно кончает в собственную руку. Волна удовольствия проходит, заставляя ноги подкашиваться и он вспоминает, что телефон всё еще включен, с ужасом вслушивается в дыхание на том конце телефона. Отчетливо слышалось тяжелое дыхание Чонина, — Кёнсу, откроешь мне?       Дио бросает трубку, натянув штаны, подходит к двери и решается несколько минут, прежде чем открывает. Чонин действительно учащенно дышит. Они смотрят друг на друга, Чонин, на только что кончившего Кёнсу, а тот, в свою очередь, на нарастающее возбуждение Чонина.       Дио отходит, освобождая проход, приглашая войти, а Чонин входит. Как только за ним закрывается дверь, он вжимается в Кёнсу, стараясь обхватить его пухлые губы своими, перебирает ними, просовывая влажный язык внутрь рта и создавая поцелуй, в котором было больше секса, чем в любой порнографии. Дио не так часто целовался, поэтому его язык лишь путался среди языка и губ Чонина, беспорядочно облизывая всё подряд, даря влажные чувства парню.       Чонин разрывает поцелуй, обхватившись за талию Дио, — Я говорил, что управляюсь с пламенем мастерски. Хочешь гореть? — Чонин знает, что он говорит, а Кёнсу и не сомневается, только быстрее жаждет испытать это на себе, поэтому обхватывает шею Чонина, тянет его в спальню. Кай принимает соглашение и подхватывает Дио на руки, сминая его ягодицы в руках, непрерывно целуясь и не следя за направлением, вместо проема, вталкиваясь в стену, ударив Кёнсу спиной и сильнее вдавив свою эрекцию ему в живот. Почувствовав твердый стояк, парень снова возбуждается, томно вздыхая и снова закрывая глаза. Услышав этот заветный звук, Чонину уже даже не до поцелуев.       Со второй попытки проносит Дио в спальню, кинув на кровать и навалившись сверху. Небрежными движениями слетают штаны, футболки, трусы. Чонин расставляя ноги Дио, направляет головку прямо в его отверстие и аккуратно входит. От природной смазки, у него получается протолкнуться полностью и начать движения под стоны Кёнсу, который от стыда закрывал рукой свои красные щеки и расширенные от кайфа зрачки.       Кай, держась за согнутые коленки парня, создает амплитуду, вталкиваясь глубже, разнося по всей комнате проносящиеся хлопки, стоны, запах пота, смазки и секса. Во всей квартире свет выключен, но Дио с каждым быстрым толчком видит вспышки перед глазами. Сумасшедшими темпами Кай затрахивал Кёнсу, прокусывая губу до крови, напрягая каждую из своих мышц, лишь бы сильнее, быстрее, глубже.       Чонин на исходе, хватается за член Дио, от чего тот выгибается под парнем, — Кёнсу, Кёнсу, посмотри на меня, — и он убирая руку, смотрит и тут же громко кончает, а за ним Чонин рыча, что-то от ахуенных эмоций и падает рядом с Кёнсу.       С этого дня, огонь, которого Дио раньше опасался, стал неотъемлемой частью его жизни.