Тригея

Когда Ворка вычитал предыдущую часть повести, то долго мялся перед веб-камерой, чесал нос и, наконец, грустно выдал: — Ты в повести меня совсем уж каким-то мудлом выставляешь… — Стоп-стоп! — перебил друга. — Ни разу такого не было. Ты же знаешь, что я серьезно и давно тебя люблю, хоть ты и жопа такая. Хотел бы встретить с тобой старость… Разве я тебе такого никогда не говорил? — Но из текста этого не видно, — всплеснул руками «редактор». — Прям создаешь какой-то образ антагониста — вечный друг-враг в одном лице. А ты весь в белом, зараза… — Правда? — задумался я. А потом рассмеялся: — Ну, так отомсти мне — напиши свой разгромный комментарий к повести. Давай позабавим народ разборками… Анжело в рефери позовем… — Вот ты дождесся, — фыркнул Ворыч, — напишу же пародию «Тригея. Как нас лечили!» про психбольницу. И ты там будешь в главной роли! Поржали. — Еще момент, — вспомнил Ворка. — Яма там не в рост человека была. Где-то мне по грудь. Ну, примерно метр шестьдесят глубиной. — Ой, это уже мелочи, — отмахиваюсь. — Как мне это надо было описать? Сантехники выкопали здоровую яму в метр шестьдесят глубиной, где-то Ворчику по грудь?! Убейте меня сразу! — Ладно, проехали! — хмыкнул друг. — Пусть будет в рост человека. Только человечек этот явно был в классе седьмом. — Отстань, зануда! — завопил я. Яма в метр шестьдесят После падения Ворка еще несколько минут лежал на дне земляной ямы, чертыхаясь. Даже испугаться не успел — так неожиданно сковырнулся в зимней одежде и с ноутбуком в сумке. Вот же подляна! Кто мог предвидеть такую херню в подвале старого корпуса института? Наконец, парень с трудом выбрался наружу. Чудо, что ничего не повредил себе. Лишь потянул правое плечо — при падении резко выбросил вперед руки, пытаясь уцепиться за что-нибудь. Правой рукой удалось поймать противоположную стену. Чуть притормозил падение. Плечо сильно болело, но и только. А вот если бы попал башкой на трубу — сломал бы шею к чертям… Но нет — грохнулся между ржавой трубой и стенкой… Аккуратно так! Ворка несколько минут отряхивал от грязи и песка одежду. Пытался покрутить правой рукой, чтобы размять потянутые мышцы, и чуть не закричал от резкой боли. Не, — лучше не дергать руку… Вернулся в офис. Несколько минут отдыхал в кресле, запоздало испугавшись… Все могло закончиться на порядок хуже… Надо бы домой, но опять топать в подвал сил не было. «Редактор» умостился на стульях и постарался поспать. Нам с Анжело даже не позвонил… * * * Когда Ворка наконец рассказал о своих «полетах во сне и наяву», я перепугался до седых волос. Чуть-чуть - и мы бы потеряли мальчишку… Гос-споди!.. Лежал бы он в промерзшем темном подвале со сломанной шеей или позвоноч… Фу! Стоп! Даже думать не надо об этом… Вот так тихо и мирно наступил 2010 год. * * * В феврале Ворка позвонил мне и мрачным голосом сообщил: — Сашка заболел. Начал пить… — В смысле? А… пить, типа… Пиздец! — лишь выдохнул я. — Это еще не всё, — продолжил тихо друг. — Он пьет уже давно. Как раз со времени наших разборок в прошлом году. Ну, с Топом. Кажется, с начала лета. — О, Боже ж ты мой! — только и мог сказать я. — И мы ничего не заметили? Как же он умудрился скрыть? — Да сам не понимаю, — чуть не плачущим голосом ответил «редактор». — Как вообще подобное можно скрыть?! Вот такие мы с тобой друзья — Анжело плохо, а мы… — Что же делать? — жалобно спросил я. — Что делать? Вытаскивать! — отрезал Ворка. Чип, млять, и Дейл. У Ворыча есть одна довольно смешная черта — он всегда и не смотря ни на что старается помочь окружающим. Звучит пафосно? Да нет… За свою жизнь я однажды встретился с семейной парой моего возраста, страдавшей «православием головного мозга», то есть ребятами истово верующими. Чаще я стараюсь не общаться с такими людьми, обоснованно считая, что с башкой там непорядок. С этой же парой пришлось провести несколько лет, потому что они были друзьями моей бывшей жены. О!.. Супруги выдерживали все посты, соблюдали кучу ритуалов и постоянно были на службах. Но это их право, и Бог с ними. Активно в нашу жизнь со своим уставом они не вмешивались, не парили мозг. На том спасибо! Потому дружил с ними без конфликтов. Мне кажется, что ребята реально не умели ругаться ни с кем — такие, знаете, божьи одуванчики. На меня иногда накатывал стыд — насколько же я ощущал себя рядом с ними грязным, порченным и мутировавшим… У главы семейства довольно странная черта — о чем бы его ни попросили, он всегда срывался и несся через весь город на помощь. Многие друзья этим нагло пользовались — переезд, ремонт, копание картошки… Мне порой даже неловко было дергать парня — настолько честно и искренне он помогал всем вокруг, не прося ничего взамен. Словно ЕМУ подарок делали, когда звали на помощь. Оказалось, что и у моего «редактора» есть подобные черты. Религии никакой нет, а вот желание помочь и защитить — есть. Он не любит об этом рассказывать, как и многое о себе, но дружба длиной в семь лет не оставляет ему шансов. То дает по сто-двести рублей попрошайкам в метро, то увидит пьяного в зюзю пожилого велосипедиста во дворе и долго тащит его на себе вместе с великом прям до двери квартиры страдальца. Я сам несколько раз принимал участие в спас-операциях. Топали однажды сырой зимой ко мне в гости. У подъезда на лавочке лежал дедок. Явно выпимши. Что-то себе бормотал под нос, возился, укутавшись в теплую куртку. Одет вроде прилично. Ворчик остановился. — Да идем, чего завис? — дергаю его за рукав. — Мало ли кто тут валяется… Ага, щаз… — Уважаемый, — двинулся к дедульке друг. — Вы здесь живете? Через минут десять мы тащили пьяного деда через весь двор чуть ли не на руках. Мужичок радостно лопотал, еле переставляя ноги. Благодарил сынков, лез обниматься… Еле-еле заволокли старика в его подъезд, в лифт. Надеялись, что правильно поняли адрес из бессвязного бормотания. Как оказалось, дедок поперся в гости к старому другу. Там они хорошо посидели, и домой старичок никак попасть не мог. Вот и пытался передохнуть на лавочке. Ага… в двенадцать ночи и в мороз… Обрадованная и шокированная одновременно бабулька приняла с наших рук ценный груз и долго благодарила. Ворчик только отмахнулся и потащил меня прочь. Бабушка, закрыв за нами дверь, с криком накинулась на своего «старого пердуна». Я же бессильно рычал на Ворку, что херней занимаемся и столько времени потеряли… С тех пор, уже много лет, беззастенчиво пользуюсь его помощью. Один звонок об очередном моем «кошмаре», чуток истерики в голос — и Ворка срывается и едет ко мне. Ох, я совершенно не такой. Когда же меня просят о помощи, то сначала долго буду ворчать, искать причину отказаться. Если соглашусь, то буду долго затягивать дело, тормозить и… снова ворчать. С возрастом меня накрыл усталый цинизм, типа «я не благотворительная организация — всем помочь не могу». Ворчик на такие заявы только пальцем у виска крутит. Вот и теперь, когда Сашку накрыла эта гадостная болезнь, Ворчик сорвался с цепи. Болезнь Началась маята с Анжело. Тот не считал происходящее таким уж жутким, но искренне пообещал, что уже бросает баловаться спиртным. Но мы не поверили… Эта болезнь с полпинка не отпускает… Ворка переехал к Сашке и буквально удерживал его за руку, не давая срываться. Неделю за неделей наш старший друг честно выполнял обещание. Мы уже готовы были выдохнуть, но только Ворчик за порог, как снова «приступ»… «Редактор» матерился и возвращался обратно. Характер у Сашки портился. Парни стали вновь ругаться — чаще злился Ворка. Он рычал на Анжело, уговаривал, убеждал… Сколько было этих разговоров - не вышепчешь… Я же для себя, наконец, объяснил те странные нервные выверты Анжело в прошлом году, когда он то кидался на Ворыча с кулаками, то тихо обнимал его, сразу все простив… Пока что болезнь победить не могли. Но стало полегче — передышки по две-три недели, но «приступы» все равно продолжались с пакостным постоянством. * * * Ближе к весне Ворка все-таки уговорил Сашу пойти к психологу-наркологу… Были разговоры, чтобы лечь в клинику, но тут Анжело жестко заартачился. Ок, ладно! Ну хоть на психолога согласился. Я, как мог, помогал Ворчику, но чаще был в студии. Хотя никакого удовольствия мне фирма уже не доставляла. Денег серьезных как не было, так и нет, клиентов почти не осталось. Были старые, но ими чаще занимался Демьянчик. Работа студии оказалась на сотом месте. Чаще я торчал в офисе с Демьяном, разгребая текучку, а Ворка у Саши, наблюдая и ухаживая. Когда болезнь отступала, Анжело с жаром работал над документацией. Что-что, но бумаги фирмы у него всегда в образцовом порядке. Вот что значит — кандидат наук. На меня же стала накатывать стылая апатия. И студия, и проблемы Сашки… Ворка, думаю, реально для меня был потерян — он мечтает совершенно о других отношениях, как показали Электроугли. Я же просто друг, привычный, как старые тапочки, но не более того… Стал ловить себя на желании устраниться от всех проблем. Но желание спрятаться пока яростно заглушала совесть. Сколько ребята тебе помогали, а? Сколько они сделали для тебя, Тилич?! Не будь уродом! Как ты их оставишь? Как ты можешь бросить друзей, подонок?! * * * Ворка был постоянно раздражен, снул и желчен. Доставалось и мне: — Почему ты не ездишь по клиентам просто так? Почему ты, как генеральный, не поддерживаешь дружеские контакты, а? Что ты торчишь в офисе, как приклеенный? Поехал бы, взял конфет, коньяка, навестил пару наших постоянных заказчиков… — Потому что не умею я так, — огрызался я. — Заезжать без дела… Стесняюсь… Я не Алик. — Да ты хотя бы пять процентов его активности возьми на вооружение, блин! О, этот Алик сильно ударил по моему пониманию бизнеса. Зверята малого бизнеса В то время мы чаще работали на субподряде. То есть, некая крупная брендовая дизайн-студия находила клиента, вела с ним переговоры, гнала тонны документации. Нам же поручали сделать сам сайт или часть его, вообще не пересекаясь с клиентом. Каждый имел свою долю пирога. Мы нигде не фигурировали, в свое портфолио работу выкладывать не имели права. Деньги получали сразу. Такая сцепка в этот странный год казалась самой удобной. Вот в такой тандем нас и позвала одна полиграфическая фирма, во главе которой стоял красавчик Алик лет двадцати пяти. Тощий улыбчивый директор делал почти то же, что и мы, только офис у него был на порядок богаче и больше. В сотрудниках только девочки-красавицы, штук десять. Парень виртуозно владел языком. Он был сама искренность, доброта и отзывчивость, но он… кидал клиентов, слупив с них хорошие суммы. Кидал беззастенчиво и с размахом. Навесит им на уши, запудрит мозг и… кинет. С доброй и светлой улыбкой. Эдакий московский подонок. А если те начинали качать права, то мальчик запускал дело в суд и отмазывался с помощью хороших адвокатов. Алик не вылезал из судов. Что это за бизнес такой — не знаю. Это надо уметь. Но волчонок реально зарабатывал. Видимо, не всех кидал — какое-то время прикармливал рыбу. Приманивал пожирнее… Смотрел я на этого юнца и понимал, что мы на его фоне — просто группа лохов, и ни черта мы никаких денег не заработаем в Москве честным путем. Пока вокруг шныряют такие «Алики». Скорее нас самих кинут с треском и хохотом… Ворка моментально вычислил гнильцу в мальчике, а вот мне Алик сначала понравился. Но выбор у нас все равно был небольшой — жрать-то надо. Офис наш масенький оплачивать… Демьянчик по лавкам голодный сидит и в DUKE режется… Ввязались с Аликом в общие заказы. Дальше — больше. Он попытался и нас втянуть в пару судов, но мы аккуратно отмежевались. Нет, дорогой, играй в свои игры сам. Мы работу сделали — давай бабки… С нами парень пока не ссорился — нужны были. Он вообще со всеми дружил! Вся Москва у него в друзьях! Не вылазил с различных презентаций, открытий и корпоративов… Вот на его активность и намекал Ворка, упрекая меня в бездействии. Меня аж передернуло от омерзения. Да лучше я нищим буду, чем… таким… Давай, до свидания! Мне все больше и больше не нравилось происходящее… Сашка с Воркой попали в своеобразный клинч. Ситуация, типа стабилизировалась. Хорошо хоть перерывы между приступами болезни Саши стали побольше. Доходили даже до месяца. У меня же катастрофически кончались деньги. Закрутился юлой в поисках хотя бы маленьких заказиков лично для себя. Какая там студия?! Мне бы не остаться на улице… Крутился в истерике, в гневе, но впустую. Не шмагла… * * * Сидел моросящей весной на своем рабочем месте и тупо листал интернет… В голове ядовитой змеей вилась лишь одна мысль: пора увольняться. Я не выживу в этой студии — не бизнесмены мы никакие. Просто хорошие исполнители, не более… Так и будем подбирать крошки со стола у крупных игроков, а в офисе у трех директоров будет сидеть один сотрудник. Зато симпатишный, млять… Возможно, все было бы лучше, если бы мы все трое оптом не сломались… А как это по-другому назвать? Реально, мы сдулись и расклеились… Каждый по-своему, конечно. * * * Созвал собрание учредителей. Ворка даже сумел опоздать всего на час. Там я и сообщил всем «радостную весть», что ухожу. Устал я от этой маеты, устал от вороха проблем, устал от безденежья… Москва такое не прощает… Сашка только жевал задумчиво губами, а техдиректор реально расстроился. Я говорил и говорил, глотая слова и путаясь в мыслях… Вся моя заготовленная проникновенная речь разлетелась в дребезги, когда посмотрел в грустные глаза друзей… В итоге у меня вырвалось: — Да, я сам все это замутил и думаю, что пора студию закрывать! — Ну нет, — отрезал Ворчик, — тебя я прекрасно понимаю, но студию закрывать не дам. Сашка поддержал его: — Ты хочешь убить нашего ребенка? Четыре года мы на нее угрохали! Да вот щаз, Тиль! Ты давай и правда ищи себе денежную основную работу, но от дел студии мы тебе отмахнуться не дадим. Передавай генерального Ворке и будем думать, что дальше делать… Мне кажется, что делать уже нечего. Но ребята поумнее меня. Возможно, и правда все будет хорошо. * * * На прощание парни скинулись и купили мне подарок — изящный электронный ридер-читалку PocketBook 360. Маленькое чудо современной техники — я даже спал с ним в обнимку. Сразу набил его сотнями книжек и балдел по вечерам, перебирая заглавия. В июне стал подыскивать новую работу. Меня быстро позвали сразу в несколько мест. Это не удивляло — с моим опытом, навыками и портфолио, наконец. Через пару недель вышел на работу в небольшой театральный журнал. Дали мне оклад в шестьдесят тысяч рублей. Наконец-то я смог вздохнуть свободнее. Дурная зависимость — когда проблемы с деньгами, я моментально сваливаюсь в черную меланхолию, а вот если в кармане зашуршит… О! Мир сразу становится светлее и лучше! Всех люблю! C интересом рухнул в новые обязанности. Оказывается, я дико устал от веб-сайтов. Сделано уже более сотни. Тошнит от них! А вот заниматься таким умным журналом было прикольно — статьи с режиссерами, актерами. Афиши, спектакли, премьеры… Притом у меня была четкая задача — делать журнал. Никаких клиентов, изматывающих встреч и дурного менеджмента. Просто четкий объем и «Вперед, камрад!» Время рвануло! Я закрутился, вникая в незнакомый мне мир театра. Хотелось улыбаться! На улице лето, деньги есть! Лето В августе, во время удушающей жары и сизого смога, что накрыли столицу, Ворчик стал таскать нас всех на новый пляж в Строгино. Нас — меня, Сашку и Демьянчика. Сашка никогда не купался, а просто сидел на бережку и впитывал солнечные лучи, словно древний мудрый удав на горячих камнях. :) Вот никогда не любил яркое солнце — мне милее пасмурность, прохлада и мелкий теплый дождик. Сашка же обожает жару и режущее светило. Бр-р-р… Мы бесились с Воркой и Демьянчиком в воде, швыряли мяч, крутились юлой, уматывали в дальние заплывы. А потом, уставшие, выползали на берег. Любопытно, но Демьянчик совсем нас не стеснялся. Раньше бы он не позволил себе появиться под нашими взглядами в тонких узких плавках. Сейчас же пофиг — крутит перед носом поджарым телом в каплях воды, выдергивает из-под меня полотенце, чтобы тоже посидеть, отдохнуть. Сашка пару раз щелкал парня на мобилу — тот сразу принимал горделивую позу в лучах заходящего солнца. Гордиться там есть чем. Мы ржали, пихались… Все плохое пока оставляли за бортом. * * * Лис с Львенком вытащили меня на выходные в Подмосковье. Там у Льва своя двухэтажная дача. Домик — чудо! Небольшой, уютный, с длинной крутой лесенкой на второй этаж. Все стены дачи покрывали картины, тарелочки с росписью, море красивых безделушек. Из каждого угла свисали плетеные коврики, яркие гирлянды из игрушек, разлапистые икебаны. Все это сделано руками Льва. Парень — мастер. Снимаю шляпу… Там было настолько мило и славно, что мне постоянно хотелось плакать от счастья. Смотрел на своих друзей и тихонько завидовал им — вот ребята как счастливы, у них все хорошо, чисто так… Передергивал, конечно — не бывает постоянно все светло и славно у человеков… Но сейчас, в этом сказочном домике, укрытом шатром старых лип, мне было хорошо. Все побоку — долбаная прожаренная Москва, смог, политики и митинги… Пили пиво, лопали вкуснейшее мясо, приготовленное Лисенком на открытом огне в саду у дачи, да смотрели по видаку подборку советских мультиков. Это было настолько неожиданно, что даже понравилось. На даче меня укутывало таким теплом и ярким дружеским весельем, что возвращаться в Москву не хотелось. Но надо… Трепло Замордованный очередным выпуском журнала, выполз в старенький московский дворик редакции на перекур. Наконец-то добралась до нашей дурацкой столицы осень, стало легче дышать, ушел смог. Бродил в этом каменном колодце, поглядывая на первые звезды над головой. Домой ехать не хотелось — всего девять вечера и в метро давка, потому спокойно работал часов до одиннадцати вечера. Позвонил Ворка и после нескольких дежурных фраз вдруг высказал с горечью: — Ты меня бросил одного! Даже не спрашиваешь, как у Сашки дела. Не спрашиваешь, что происходит в студии! Другом еще называешься! Хотя бы раз в день звонил, просто поддержать… Нам никак не удается победить его болезнь! Ничего не помогает! А ты… Сбежал в свой журнал и днями тебя не слышно, Тилич! — Ты понимаешь, что просто много работы? — жалобно спросил я, прекрасно зная, что друг прав — я струсил. Спрятался в очередные дела, закрутился. Старался не думать о плохом — о болезни, о студии. Работа фирмы почти остановлена. В офисе уже несколько месяцев в одиночестве сидит Демьянчик. Помогает с проблемами сайтов последним клиентам, играется, слушает музыку. Стал брать уроки гитары, записался на бокс… Сашка же продолжает болеть, несколько недель передышки завершаются приступом. И ни Ворчик, ни сам Сашка пока справиться с этим не могут. Я же — испугался, отстранился. Могу придумать море причин, но все это шелуха — я струсил… Хотя, так сразу признавать это не хотел: — Просто вы с Сашкой, дружок, столько наплели тайн вокруг своей жизни! Столько врали мне весь прошлый год, что я устал от вашей лжи! Теперь же вам отлично вдвоем! Я-то зачем сдался?! Все правильно — Сашка болеет, а ты, герой-одиночка, его спасаешь! Нормальная семья! Просрали студию… — Знаешь, — рявкнул Ворыч, — вот будь я сейчас рядом, то дал бы тебе по морде. Он сопел в трубку возмущенно: — Никто тебе никогда не врал — просто кое-то умалчивали! Не все же можно так вот запросто вывалить! Есть же у людей что-то личное!!! — Не знаю, — рычал я. — Моё личное всегда открыто — ничего не скрываю, не прячу, млять, не умалчиваю от друзей… Весь на ладони! Бери! Смотри!! — А правду хочешь, Тилич? Вот чисто правду скажу, почему часто приходится от тебя что-то умалчивать… Да потому, что ты — ТРЕПЛО!! Болтун без языка и мозгов! Ты балдеешь, если удается посплетничать! Все твои друзья знают — хочешь, чтобы узнала Москва, скажи по секрету Тиличу! И не со зла! Не для того, чтобы сделать людям больно, никаких интриг, а просто так! Как деревенский дурачок! Светлый незамутненный взгляд и язык без костей! Сколько раз у тебя были проблемы из-за твоей трепотни? — Ты врешь, — со слезой отозвался я. — Да ладно! Сам, что ли не знаешь? — ядовито заржал Ворка. — С тобой всегда надо держать ухо востро — ляпнешь тебе что-то не то, как ты тут же в ЖЖ всем расскажешь! Или рассказ какой накропаешь, писака… Я всегда нервничаю, что ты возьмешь и выложишь в сеть очередную повестуху, типа «Сайчонок-2», где просто неприкрыто и прямо расскажешь о всей нашей жизни, бл*дь!!! (Написал эту фразу и с гадкой ухмылкой посмотрел вдаль) А в тот вечер раздолбанный плелся домой. Пассажиры метро сжимали меня со всех сторон, наступали на ноги, орали в ухо. Я же тупо брел на автомате, все еще внутренне ругаясь с Воркой… Мизантропия Ближе к Новому 2011 году офис закрыли. Демьянчик отправился искать новое место работы и быстро его нашел. Мальчишка всегда отличался завидным трудолюбием, потому не удивило — за него я спокоен! Развезли остатки аппаратуры по квартирам, продали офисную мебель… Ребята явно были расстроены происходящим, а я же остался равнодушен. К такому финалу готов давно… Да, жаль… Но это уже пройденный этап… На новогодних праздниках Лев с Лисом снова утащили меня на дачу. Я немного струхнул, так как в мороз торчать в маленьком домике было страшновато. В ту зиму выпало просто рекордное количество снега. Огромные сосны в подмосковном поселке порвали все провода — мы сидели при свечах единственной протопленной комнаты и болтали за жизнь. В углу потрескивала чугунная печурка-буржуйка. Когда кидаешь ей в пасть полено — пышет огнем в лицо, тянется к тебе. Уютно и прикольно. Днем бродили по округе, хохотали, пели песни на три нетрезвых голоса, много фоткались, ползали в снегу. Ночью искали работающую колонку, чтобы хоть чуток воды набрать. В Москву возвращался усталый и добрый такой. Вонь метро и снующие вокруг толпы озлобленных людей моментально вернули в реальность. На душе стало мрачно и холодно. * * * Работа в журнале неожиданно перестала радовать — раздражали начальники, раздражали пожилые коллеги, с умным видом несущие порой такую чушь… И каждый пытался влезть в дизайн и что-то мне посоветовать, улучшить, подверстать… Так и хотелось наорать: «Вы кто? Вы семнадцать лет верстали журналы? Нет? А с какого бодуна я должен слушать Вас?! Свалите, нахрен!» Видимо, добрался до того возраста, когда раздражают люди, не имеющие ни опыта, ни образования, но всё равно лезут тебе под руку с советом. Молодняк дизайнеров в сети бесит не меньше — хотелось сказать: «Ну что ты выложил этого уродца? Что ты просишь помощи? Говно же сделал! Здрыстни отсюда!» Когда-то в сети мелькнул текст — какие отзывы пишут дизайнеры друг-другу: Начинающий: «Как вам эскиз сайта?» Дизайнер: «Я бы сменил цветовую гамму, смягчил шрифты в шапке, убрал яркий фон…» Профессиональный дизайнер: «Говно!» Начинающий: «Как вам моя визитка?» Дизайнер: «Я бы рекомендовал работать с антиквой, полегче с тенями и тетку бы заменил…» Профессиональный дизайнер: «Говно!» Вот и я реально становлюсь профи! :) * * * В июне 2011-го молодые коллеги из журнала потащили меня в Карелию. Никогда там не бывал, потому сразу согласился. Неделя, проведенная в заповеднике, меня просто потрясла. Прыгали с тарзанки в мраморный карьер, носились на моторных лодках по Ладожскому озеру. Белые ночи, шашлыки на скалах… А ночное купание в коричневом водопаде? Забавно, но в Карелии многие реки и ручьи густого шоколадного цвета. Ну, вот такая вода — из-за торфяников, что ли. Возвращался в Москву, как на казнь. Все злило в столице до зубовного скрежета… Что я здесь делаю, а? Это что? Мне уже почти сорок лет! Так и сгнию тут, среди вокзальных бомжей и зеркальных офисов? Что я тут забыл? Деньги? Я вас умоляю! Какие тут деньги? Ты просаживаешь чуть ли не больше, чем зарабатываешь! Комната арендуется за пятнадцать штук… Она что, млять, золотая, что ли? Злили люди, метро, жара… Злил Ворка, он вообще ничего не делал — лишь сидел дома и читал статьи о политике. Злил Сашка тем, что никак не мог побороть свою болезнь! Меня раздражало всё вокруг. Злость росла и росла, словно ядовитая змея сжимала грудную клетку! Личная жизнь? С хера ли? С кем? Опять всякие встречи и свиданки? Тратить деньги и время на человека с неясным результатом? Лень, пустое… В те месяцы встречался с одним парнем моих лет. Мы пересекались в московских кафе вечерами, болтали ни о чем. Шурик — парень обстоятельный, невысокого роста, улыбчивый. Получил образование модельера на Урале, а в Москве работал менеджером по оптовой продаже трикотажа. Нам было хорошо общаться, но чего-то большего я не хотел. Ну не хотел и всё — вот так посидеть вечерком в кафе, позубоскалить, обсудить мордашки проходящих мимо юнцов и… достаточно! Шурик словно понимал мое состояние и совершенно не торопил, не форсировал отношения. Правда, однажды высказался: «Слушай, я уже не могу. Ты все время в разговоре скатываешься на своего Ворчика! Нет, что ли, других тем?» Странно… Не замечал… Плохой симптом… Плохой… * * * Ворка же занят был Сашей и… политикой. Все время вступал в полемику на различных порталах, собирал статьи, сам что-то писал гневное и правильное. Посещал почти все митинги столицы, что меня пугало! Иногда там была настоящая свалка! Но Ворка с присущим ему занудством вникал во всю эту грязь, ковырялся в видеороликах, лез непонятно куда! На все мои стоны, что его побьют или посадят, только отмахивался… Пытался рассказать мне о политической ситуации в России… Чур меня! Отпинывался от него обеими ногами! Вся эта возня свиней у кормушки только раздражала — политика, Москва, деньги, подкупы, коррупция, аресты… Дождь К концу безобразно жаркого лета, когда мир вокруг плавился от сорокаградусной жары, вырвался в Питер к родне — давно обещал навестить. Провел там всего три дня, но это был рай на земле! Меня поводили по Петергофу под моросящим дождем, катали на лошадках по сырым полям. Тишина, малолюдье, дождь… Боже, неужели на свете есть такие места? В Москву возвращаться не было сил. Снова эта жара, эти проблемы, съемная квартира и дуболомные начальники… Выходя из поезда на Ленинградском вокзале, привычно отзвонился Ворке с Сашкой — сообщил, что вернулся, что все ок… Не было ничего «ок». Мне хотелось просто в голос реветь от ненависти к Москве, жаре и этому адскому муравейнику… Да — у меня здесь много друзей, но дома я все равно один. Драный колченогий диван, комп и тумбочка с дисками — вот весь мой мирок. Убогий и грязный!!! Достижение, млять… Покоритель столицы, черт тебя подери! * * * В итоге я не выдержал и уволился из журнала. Плюнул на Москву, раздал друзьям массивные вещи, типа микроволновки, гладильной доски и стола компьютерного. Сашке подарил свое любимое огромное кожаное компьютерное кресло… Собрал остатки барахла и уехал. Ага — я сбежал из столицы, вопя от счастья! Провались ты, златоглавая помойка! Эпилог Всё, робяты, завершил повесть. Можно выдохнуть! Получилось неоправданно много. Хм! Вот же графоман… В последней главе реально устроил скачки галопом, но расписывать подробнее уже нет сил… При этом умудрился вообще не рассказать о многих людях, которые были и есть частью моей жизни в столице, в начале двадцать первого века. Я умолчал о парне Джуши, он все эти годы был недалеко. Мы встречались с ним лишь эпизодически, но дружили как братья. Подкачанный, стремительный, коренастый парняга лет двадцати пяти завораживал своим искрящимся весельем. Он просто закручивал вокруг себя реальность, как маленький обаятельный торнадо. Совсем не упомянул пожилого Майка, который прожил на свете шестьдесят пять лет, проработал все эти годы простым сельским учителем, копил на «Оку». Дружба с ним была такой тихой и трогательной. Он безумно боялся всяких гей-тем, но в ориентации своей признался. Хотя она давно была подавлена и забыта — дети, внуки, школа… Старость… Ничего не рассказал о смешливой паре двух моих друзей по группе взаимопомощи — Мишке и Тимке. Парни из породы вечных щенков — оба маленькие, словно игрушечные, чертовски талантливые музыканты. Оба — яростные поклонники классической музыки! Когда появлялся у них дома, то слушали только ее, говорили только о ней… Забыл рассказать о возвращении в нашу компанию Мэйчика. Ну, как возвращение — последние несколько лет он стал приезжать в Москву раз в год на день рождения Анжело. Встретились мы с ним настороженно. Мэйка серьезно подрос, заметно округлился. Несколько лет он постоянно ездит на работу в Америку, учится… Сделали с ним вид, что ничего и не произошло — трепались, ржали… Я постараюсь когда-нибудь обо всех моих друзьях написать по рассказу. Постараюсь! Спасибо вам, ребята, кто добрался до этих строк — спасибо за ваше терпение, внимание к тексту. Он получился рваный, не очень грамотный и многословный, но какой вышел. Теперь я беру паузу, чтобы отдохнуть от повести, а потом сяду, чтобы свести все воедино, еще раз вычитать. Думаю, что многое поправлю… * * * Вот уже полтора года я живу на Урале. Живу с мамой и младшим братом. Всю свою комнату обставил мебелью «под старину», поставил крутой комп. :) Четыре терабайта винты, шестнадцать гиг оперативки, два монитора… Похвастался, блин… Чаще сижу дома и работаю в сети. Жизнь немного похожа на пенсию. Мне уже сорок и, надеюсь, будет больше… Из дома выбираюсь только в магазин. Супермаркеты не люблю — слишком много народа… Ворка нигде до сих пор не работает. Хорошо хоть политикой переболел. Просто сидит дома, как и я, на мелких заказах да смотрит сериалы. Сашка пока еще болеет, но, думаю, это скоро пройдет! Дай-то Бог! Он так же работает в своем мрачном институте и раз в квартал сдает нулевые декларации в налоговую о нашей студии, потому, что закрыть ООО еще дороже. Много времени отдает клубу «Плеть и клеть». Сам я неожиданно занялся своей старой болячкой — гепатитом «С». Лет пятнадцать назад сдавал кровь для родов своей жены, и в крови обнаружили тела гепатита. Прискакал к врачам, а там заверили, что ничего страшного — будут за мной наблюдать. Болезнь никаких болей не вызывает, но печень надо поберечь — не есть жирного и не выпивать часто. Сплюнул и побежал дальше, тем более, что только что родился сын. Сейчас, наконец, добрался до этой болячки и уже пятый месяц сижу на сильных лекарствах, каждые два дня колю себе в живот уколы. За время лечения сбросил двадцать кг. Короче, живем дальше потихоньку. Чего и вам желаю изо всех сил, друзья! Спасибо, что были со мной!