***
В монастыре Гарри провёл почти год, постигая церковную науку и участвуя в богослужениях. Долгие разговоры с настоятелем и помощь старших братьев помогли обрести ему душевную гармонию. Крёстного он вспоминал со светлой грустью, но лишь часы, проведённые вместе, а не смерть. Когда-нибудь они встретятся в Царстве Божием. Хогвартс и своих друзей он не вспоминал вовсе. Где были те люди, называвшие себя его друзьями, когда он лежал на мокрой от слёз кровати, чувствуя, как разрывается сердце? Палочка и метла так и остались в доме на Тисовой. Гарри был уверен, что их давно сломали и выкинули на помойку. Парень не жалел и не обижался, он простил как родственников, так и бывших друзей. Они были слабыми людьми, не сумевшими усмирить свои желания. Наверное, его искал Дамблдор или Волдеморт, но в аббатстве так никто и не появился. Что же, по мнению парня это было к лучшему. Гарри вышел во двор и сел на каменные, нагретые жаркими лучами ступени. Привычно подняв глаза, он посмотрел на солнце. Огромный плазменный шар летел неимоверно далеко. Он был до рождения всех предков Гарри, и будет после его смерти. Где-то полгода назад парень с удивлением обнаружил, что может, не щурясь смотреть на солнце. Он подошёл к этим к настоятелю, и тот с улыбкой объяснил, что это значит, что Гарри наконец-то отпустил свою мирскую жизнь. Сегодня был знаменательный день для руководства аббатства. Должен был приехать архиепископ Кентерберийский, Джордж Кэри. В связи с этим все монахи трудились с самого восхода, подготавливая аббатство к прибытию высокого гостя. — Брат мой, — на крыльцо вышел настоятель, — прибыл архиепископ, и по установленной традиции, я должен показать тебя ему. — Да, настоятель, — кротко согласился Гарри. Они поднялись по крутым каменным ступеням наверх, в кабинет, подготовленный для высокого гостя. Дверь мягко отворилась, и парень вошёл внутрь, оставив настоятеля снаружи. — Ваша светлость, — Гарри склонился перед невысоким седым мужчиной в очках. — Встань ровно, сын мой, — архиепископ снял висевший у него на груди серебряный крест, и протянул его парню. — Возьми. С тщательно скрытым, ибо не пристало монаху выражать свои эмоции, недоумением, Гарри взял в руки крест и с вскриком его выронил. За краткий миг, пока крест касался рук, он сильно нагрелся, обжигая кожу. — Вот как, — без удивления произнёс его светлость. — У тебя есть дар Божий, сын мой. Он поднял крест с пола, и странным голосом добавил: — И сильный дар. Сердце Гарри пропустило удар. «Неужели архиепископ понял, что я маг», — лишь эта мысль крутилась в его голове. — Пошли со мной, сын мой, — его светлость внимательно посмотрел на парня, — я отведу тебя туда, где ты сможешь помогать людям. Гарри покорно вышел вслед за мужчиной. В аббатстве Кентерберийском, куда они прибыли к вечеру, было тихо. Пожалуй, это всё, что Гарри мог сказать об этом месте. Выйдя из машины, они прошли в большое здание и поднялись на самый верх. Простая деревянная дверь тихо скрипнула за их спинами. — Брат Август, — первым произнёс архиепископ, отдавая дань почтения старику, обитавшему здесь. — Ваша светлость, — склонился названный братом Августом. — Я привёл к тебе человека с даром Божьим, — в глазах старика мелькнула радость. — Начнём первое занятие, брат Гарри, — они с братом Августом сидели в тёмной келье на нижнем уровне подвалов аббатства. — Что для тебя самое красивое в нашем мире? Гарри задумался, вспоминая всё, виденное им. Восходы, закаты, игру света в каплях росы на цветах. Он не мог придумать другого ответа, и сказал как есть: — Солнце. — Прекрасно, — неизвестно чему обрадовался брат Август. — Закрой глаза и вспомни Солнце, почувствуй свою любовь к людям, представь доброту Бога нашего, и найди в себе крошечную частичку всего этого. Парень честно попытался выполнить сказанное. Единственное, чего он не мог сделать — представить доброту Бога. Гарри знал, что Бог есть, и он добр, но не мог представить этого. Отчаявшись, он начал шептать молитву, самую простую, первую, которой братья обучили его. — Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое… Парень почувствовал лёгкое тепло в глазах и прервался, открыв их. Брат Август ахнул, и зашептал молитву, непрестанно осеняя себя крёстным знамением. — Это великий дар, брат Гарри, — старый монах успокоился только через несколько минут. — Брат Август? — вопросительно произнёс парень. Вместо ответа тот извлёк из недр рясы маленькое зеркальце и протянул его Гарри. Глаза парня светились тёплым золотым светом, который сам он заметил только сейчас. Свет проходил сквозь зеркало и руку старика, что, казалось, скинул лет двадцать. — Мне кажется, или… — Гарри не понимал, что происходит, и не обманывают ли его глаза. — Я чувствую себя так хорошо, что готов пробежать вокруг аббатства, как в молодости, — лицо брата Августа выражало бесконечное благоговение.***
В тюрьме было холодно, и Гарри широко шагая шёл вслед за братом Маркусом, стремясь быстрее добраться до места назначения. За ними шли несколько крепких послушников, готовых помочь в проведении эксперимента. Они дошли до нужной камеры, и брат Маркус открыл её, пропустив внутрь двух братьев, быстро схвативших заключённого и поставивших его на ноги. — Итак, брат Гарри, — голос брата Маркуса чуть дрогнул, — этот человек приговорён к смертной казни, которая будет проведена завтра. Он попросил привести к нему священника, чтобы он покаялся в грехах. — Что он сделал? — голос Гарри был спокоен, словно он находился не в холодной тюрьме, а стоял на крыльце родного аббатства. — Этот человек убил своего брата и изнасиловал его маленькую дочь, — поморщился Маркус. — Хорошо, — Гарри привычно представил себе солнце, но на этот раз он чувствовал не любовь к людям, а ненависть к таким зверям, как стоящий перед ним мужчина. Вглядываясь в лицо этого отброса, парень начал молитву. — Заповеди Твои преступил, не послушал повеления Твоего, прогневал благость Твою, Боже… Глаза Гарри зажглись ярким, обжигающим солнечным светом, и он упал на вовремя подставленные руки послушников. — Солнце Божие, — прошептал брат Маркус, не отрывая взгляда от упавшего парня. Монахи попытались привести его в чувство, и только через несколько минут обратили внимание на узника, который уже не дышал.***
— Ваша светлость, — войдя в кабинет, склонился Гарри. — Встань ровно, Солнце Божие, — Джордж Кэри улыбнулся. Меньше года назад он нашёл этого молодого парня, который уже сейчас демонстрирует сильнейший дар из всех, обнаруженных на данный момент. Зелёные, отливающие золотом по краям радужки глаза, смотрели на архиепископа без почтения и подобострастия. Как ни тяжело было это признавать, брат Гарри имел на это право, ведь сейчас его влияние было неимоверно высоко, ведь он единственный мог подарить высшим чинам церкви потерянную молодость. И была бы воля архиепископа, Солнце Божие охраняли бы как саму королеву. Но, его светлость вздохнул, именно королева пожелала участия парня в решении неприятного вопроса. Молодой архиепископ был шокирован, когда узнал, что кроме слуг Божьих, чудеса могут создавать ещё и маги, живущие по всей стране. С тех пор прошло много времени, и о них ничего не было слышно, но сейчас всё изменилось. — Королева просит твоей помощи, Гарри Поттер, — архиепископ не успел насладиться удивлением на лице парня, как оно уже пропало, уступив обычной бесстрастной маске. — Вы знали, — констатировал тот. — Нет, — его светлость покачал головой, — я узнал недавно, когда начались проблемы с магической частью Англии. — И что я должен сделать? — Принести Слово Божие заблудшим душам, и, — в голосе архиепископа прорезались металлические нотки, — покарать чудовищ, притворяющихся людьми.***
Оборона Хогвартса рухнула, когда помочь своим слугам пришёл сам лорд Волдеморт. Надо сказать, что и без его присутствия дела у обороняющихся шли не слишком хорошо. После исчезновения Гарри Поттера и смерти Альбуса Дамблдора, убитого в собственном кабинете, люди утратили волю к борьбе. Часть сбежала с островов, часть примкнула к Тёмному Лорду, и лишь немногие собрались в известном каждому магу месте, чтобы дать последний бой. С тихим звоном купол защиты разбился, беспрепятственно пропуская внутрь орду великанов и оборотней, за которыми ровным строем шли пожиратели во главе с Волдемортом. Защитники Хогвартса выстроились перед воротами школы, сжимая в дрожащих руках палочки. Они знали, что сейчас начнётся их последний бой. Бой, который им не суждено выиграть. Подобравшись поближе, волна чудовищ разделилась, обтекая треугольник обороняющихся с флангов, а спереди подошли пожиратели. — Защитники Хогвартса, я цену вашу волю к борьбе, и не хочу убивать самых преданных жителей магической Англии, — голос Волдеморта разнёсся на мили вокруг, — сложите оружие, и мы сохраним вам жизнь. Он отделился от строя пожирателей и подошёл чуть ближе. Оборванные, уставшие от борьбы, тем не менее, люди не хотели променять собственные идеалы на эфемерные обещания убийцы их друзей и родных. Тёмный Лорд криво улыбнулся и поднял палочку. Его жест подхватили пожиратели, а орда чудовищ приготовилась разорвать жалкую кучку людей. Казалось, их истории настал конец, но… Бог дал им ещё один шанс. Последний яркий луч заходящего солнца упал ровно между Волдемортом и готовыми сражаться до конца людьми. Вспышка ослепила обе армии, и из неё появился человек. Чёрные непослушные волосы, яркие, зелёные глаза, он был одет в серую рясу монаха, и его мгновенно узнали все присутствующие. Раздался громкий шёпот: — Гарри… Гарри Поттер… Поттер… Гарри Поттер… Волдеморт инстинктивно отпрянул, увидев появившегося из ниоткуда парня. Звонкий голос с лёгкостью перекрыл шепотки, заставив людей поражённо замолчать: — Прими судьбу мою в руки свои, Господи, защити от всякого зла и очисти беззаконие, Господи, подай исправление злому и окаянному житию, от грехопадения защити меня, Господи… Гарри Поттер шёл прямо к Тёмному Лорду, и в глазах его горело солнце.