always here, always on time

Тина сидела на кровати, уставившись в одну точку на противоположной стене, на коленях у нее лежал раскрытый на середине том «Истории магической Америки». Последний час она провела, выводя с пожелтевших страниц стирающим карандашом пометки и ругательства предыдущих держателей книги. Снова она провела ночь в компании пса. Сжав зубы, пыталась убедить себя, что ничего страшного не произойдет, что никто из них не разрушит барьер и нет никакой необходимости сбегать. Но сдалась через полчаса, не больше, и до исчезновения монстра куталась в одеяло, сидя в углу ванной комнаты, как и в первую ночь. Дни Тина пыталась занять, используя все подручные средства — вела дневник, писала письма Ньюту и Куинни, делала физические упражнения, читала, проэкзаменовала сама себя на знание статей гражданского и уголовного кодексов и даже приемы пищи пыталась растянуть на как можно дольшее время. Но спустя три дня все это успело набить оскомину. Мыслями находясь где-то очень далеко за пределами Латиума, Тина начала напевать балладу о погибшем на зеленых полях Франции волшебнике и не удивилась, и не возразила, когда на третьем куплете к ней присоединился слегка хриплый баритон. Они допели вместе, а затем Гриндевальд сказал: — Не думал, что эта старая песня известна в Новом свете. — Нам ее пел отец, — Тина мотнула головой, чтобы стряхнуть с себя состояние транса. — Они ведь умерли, верно? Ваши родители, — мягкий, понимающий тон. — Мистер Гриндевальд я не располагаю никакими полезными вам сведениями, вы можете не тратить время на то, чтобы разговорить меня. — Тина, я довольно долгое время был твоим начальником. Я в курсе, что ты можешь знать, а чего — нет. Тебе не приходило в голову, что мне попросту скучно и хочется поговорить с кем-то просто так. — Я не верю в то, что у вас что-то может быть «просто так», — парировала Голдстейн. — Тогда давай просто споем. У тебя неплохой голос. Тина вспомнила как они с Куинни пели гимп Ильверморни для Ньюта и Якоба, и на глазах выступили слезы: — Не думаю, что у нас похожие вкусы. — Знаешь «Миля до Хогсмида»? И «Без боя»? Старые английские песни, моя тетка все время крутила их на граммофоне, пока я гостил у нее в деревне. — Знаю, — с неохотой вдруг ответила Тина, хотя с легкостью могла соврать. У ее отца тоже были эти пластинки. Гриндевальд затянул первую из названных песен, Тина подхватила в припеве. Легкость, с которой они состоялись как дуэт, ее немного тревожила. Но в конце-концов это были лишь песни, распеваемые двумя узниками. И ничего больше. … — В тот момент, когда я ворвался на склад Гнарлока, я думал, что тебя уже не только раскрыли, но и успели разорвать на мелкие кусочки! — У меня все было под контролем, если бы не вы с Битти, я бы закончила операцию так, что комар носа не подточил бы, — возмущенно откликнулась Тина. В какой момент разговор перешел на обсуждение аврората она не заметила, но вдруг ощутила прилив стыда. Как можно предаваться старым добрым воспоминаниям о работе с человеком, державшим взаперти настоящего начальника аврората. Аврората, из которого ее возможно уволят, после того, как она выйдет из стен изолятора. — Давайте прекратим этот разговор, — зло оборвала она начавшего было возражать Гриндевальда. — Мы договорились не затрагивать личных тем. — О да, тема мистера Грейвса для тебя более чем личная, не так ли? — мгновенно ударил по больному невидимый собеседник. — Неужели ты думаешь, что он тогда повел бы себя иначе? Я жил его жизнью, я знаю этого человека. Тина вспыхнула. — Вы не стоите и мизинца мистера Грейвса! — Если хочешь по-настоящему повзрослеть, перестань идеализировать людей вокруг себя. — огрызнулся Гриндевальд. — Персиваль Грейвс человек далеко не безукоризненных мыслей и поступков. Если хочешь знать… Тина запустила чашкой в стену: фарфор звонкими осколками осыпался на пол. — Прекрасно, — сухо подвел итог Гриндевальд и исчез. *** Многострадальную «Историю магической Америки» Тина чистила еще два дня. Иногда она останавливалась, чтобы прочесть статью о каком-либо явлении или человеке. Однажды она стирала рога и усы с портрета известного зельевара Энтони Тибелиуса, когда взгляд ее упал на строчку «…водил близкое знакомство с укротителем волшебных животных Аврелием Тиндалосом». Карандаш так и замер над страницей. «…вывел породу особых гончих для отлова беглых преступников. Эти животные могут преследовать свою жертву неограниченно долго, от них не скрыться даже с помощью трансгрессии — в конечном итоге они всегда находят сбежавшего. В редких случаях гончии могут быть натренированы и на охрану преступников». Тина никогда прежде не слышала о таком способе поиска преступников, она взглянула на дату издания книги: «История» вышла еще до ее рождения. Возможно, со смертью Аврэлия от него просто отказались? Ведь это же просто варварство, черт возьми — натравливать эту тварь на человека. На любого человека. Больше в книге не было ни слова о псах, как и не было фотографий заводчика или его созданий. Пес не приходил уже две ночи, но Тина все равно просыпалась в темноте, прислушиваясь — не чиркнет ли по кирпичной стене чешуйчатая шкура, не клацнет ли пасть с острыми зубами. Власть, которую теперь над ней имел страх, ужасала ее. Она каждое утро отмечала число и порядковый день заключения в дневнике, с тоской понимая, что ей предстоят долгие недели взаперти. Отбросив «Историю», Тина стала прохаживаться из угла в угол. Гриндевальд не появлялся, также как и пес. Она не знала, было ли это результатом ее донесения или вынужденное соседство оборвалось по другой причине. Вдруг он уже сбежал? Неизвестность была не менее мучительной, чем страх. — Мистер Гриндевальд? — позвала она, и ее собственный голос показался ей жалким и слабым. Она откашлялась и позвала волшебника уже громче. — Доброго дня, мисс Голдстейн, — он отозвался через пару мгновений. Его голос звучал лениво и спокойно. — Это была проверка, — вздохнула Тина. — И как вам ее результаты? — усмехнулся Гриндевальд. — Внесу в свой дневник наблюдений, большее мне пока недоступно, — Тина постаралась выделить слово «пока». — Играете в шахматы?.. — Не настолько хорошо, чтобы играть по памяти, — пожала она плечами. — Морской бой?.. Ну же, Тина. — Поторопил ее Гриндевальд, — мы оба умираем со скуки. Соглашайтесь, вдруг я сболтну что-нибудь интересное. Если вам не удастся этой информацией вернуть себе место в аврорате, то сможете продать ее Нью-Йоркским газетам. Заголовки будут: "Гриндевальд рассказал мне все!". Тина фыркнула. Они сыграли шесть партий до ужина и две после. *** С того дня они разговаривали, играли или читали друг другу вслух почти постоянно. Тина записывала их разговоры в дневник, скорее по привычке, а не из служебного рвения. Иной раз она ломала голову, как в пустой болтовне задать вопрос, ответ на который и правда мог бы принести важную деталь или новую информацию о Гриндевальде. Но даже если ей удавалось ввернуть такой вопрос в разговор, волшебник всегда уходил из расставленных силков, неизменно с легким смешком и пожеланием, чтобы Тина в дальнейшем старалась лучше. Тина по-прежнему боялась ночи и со страхом ждала появления пса, но с тех пор, как общение с Гриндевальдом стало ежедневным, переносить эти часы стала гораздо легче.