Плохие детишки будут наказаны!

— Мо Гуань Шань! — трещали стены от громогласного вопля директора школы, — Учительскому совету надоели твои проделки! Родителей в школу! Немедленно! Вытерпев очередной ушат ругани, рыжеволосый парнишка вразвалочку зашагал из кабинета обратно к своему классу. Одному только Богу известно, насколько еще более доебчивыми могут быть взрослые. Шань неторопливо достал мобильный телефон, раздались длинные гудки. — Мам, — начал было Рыжик, но не успел закончить ставшую уже привычной фразу. — Я поняла, — раздался спокойный женский голос на другом конце телефонной трубки. — Скоро приду, дорогой. Короткие отрывистые гудки раздражающе ударили в ухо. Шань убрал мобильник в карман, зашел в класс и поплелся к своей парте, не забыв по пути пнуть пару мешающих в проходе рюкзаков одноклассников. Когда его мать, наконец, добралась до школы, все уроки уже закончились. Рыжик сидел в коридоре перед кабинетом директора и старался не вслушиваться в то, что происходило за дверью. За окном тренировалась футбольная команда, обсыпая друг друга ругательствами с тренером наперебой. Шаркающие по траве бутсы давили на нервы. Но еще больше на нервы давил мерзкий голос классного руководителя, который агрессивно вторгался в голову старающегося не слышать эти перепалки Шаня. — Сколько вам можно повторять! — разорялся голос за дверью, — Этот ребенок совершенно неуправляем! Повлияйте на него как-нибудь, иначе рано или поздно он окажется за решеткой! Рыжик буквально видел перед глазами, как его мать там, за стенкой, виновато кланяется и полушепотом уверяет учителей, что он «хороший мальчик», что он «одумается», что «это просто возраст такой» и что «поймите правильно, ему очень тяжело без отца». В какой-то момент совесть таки неприятно кольнула сердце рыжеволосого хулигана, но лишь на мгновение. Она мать, вот пусть она и разбирается, а он, Мо Гуань Шань, совершенно не при чем. Голоса за дверью, наконец, стихли и в коридоре тихонько зацокали каблуки маминых старых туфелек. Он и его мать уже давно кое-как сводили концы с концами, Рыжик прекрасно понимал, что маме тяжело воспитывать его, такого необузданного, в одиночку. Но что он мог? Работать в таком возрасте нельзя, спалят за подработкой — выставят из школы, и мама снова будет плакать. Несмотря на недавнее желание бросить школу к херам собачьим, Шань все же взял себя в руки и решил продолжить учиться, хотя бы чисто «на отъебись», чтобы не расстраивать и без того заметно поседевшую матушку и своих новоиспеченных приятелей, которые хоть как-то разнообразили его серые будни. Все что оставалось Шаню — воровать. Он не маленький, прекрасно знает, что такое хорошо, а что такое плохо, да вот только стащить пару вещичек и обменять их у старших на небольшие деньжата, какой-никакой, а все же заработок. Он же не клептоман какой-нибудь, все это чистой воды обмен. В основном приходилось подворовывать нижнее белье девчонок да какие-нибудь консольные игры одноклассников, за них можно было отвалить небольшую сумму, чтобы хотя бы самостоятельно оплачивать себе обеды в школе. Разве это так плохо? Нет, он ведь маме помогает. — Сынок, — женщина немного вздохнула и села рядом с сыном, который давно уже перерос ее почти на три головы, — Ты понимаешь, что поступаешь плохо? — Ну, вот только не начинай, мам. — Я понимаю, что я плохая мать, ведь совсем не в силах тебя отругать. Но я знаю, что ты умный и хороший мальчик. Если тебя что-то беспокоит, ты можешь поговорить со мной. Пожалуйста, думай, прежде чем что-то сделать в следующий раз, хорошо? Женщина с материнской нежностью посмотрела на хмурого сына. Рыжик сидел, потупив взгляд, чувствуя, как неумолимое чувство стыда разгорается в его груди, но не хотел этого признавать, старательно сваливая это чувство на осознание того, что с ним обращаются как с ребенком. «Маме совсем не хватает строгости. Слишком добрая и слабая, — думал Шань, — стыдно, что она сюсюкает со мной, как с младенцем, а если кто-нибудь услышит?» — Отстань, мам. Без тебя разберусь. Рыжик резко встал и, перекинув свою сумку через плечо, поторопился уйти, оставив маму, удрученную таким поведением сына, совсем одну на скамейке. По коридору гулко раздавались его тяжелые быстрые шаги, а спину будто сверлили печальные глаза матери. Завернув за угол, Шань с силой начал бить ногой в стену: — Вот дерьмо! — очередной удар ноги отколупал немного штукатурки. — Как ты с матерью разговариваешь, кошмар. Неужели тебе совсем не стыдно? — зазвучал за спиной знакомый раздражающий голос. — Только тебя здесь еще не хватало, Хэ Тянь. — рявкнул Рыжик и обернулся на звук приближающихся шагов, — А тебя разве не учили, что подслушивать не хорошо? — Прости-прости, — брюнет развел руками и одним рывком пересек оставшееся расстояние до друга, вдавив того в стену. — А вот ты извиняться, как я погляжу, не хочешь. — Она настолько слабая и бесполезная, что даже голос на меня повысить не способна, — защищался Шань, хоть и понимал, насколько отвратительную свою сторону сейчас демонстрирует. Маму он все-таки очень любил и был ей благодарен за ее доброту, но показывать даже такую слабость этому хитрому подонку совершенно не собирался. Пусть считает его говнюком, пусть! Зато не сентиментальной размазней! — Плохих мальчиков надо наказывать, — по лицу Хэ Тяня скользнула ехидная улыбочка, — Раз уж она не может, то я возьму на себя эту ответственность. Не успел Рыжик возмутиться таким словам, как был сбит с ног сильной рукой друга и запрокинут на плечо под омерзительный смех. Вырваться не представлялось возможным, крепкие руки брюнета не давали ему даже шевельнуться. Полный злости и негодования, Шань с силой колотил кулаками в широкую спину Тяня, но все тщетно — ему еще ни разу не удавалось вырваться из цепких рук брюнета. Путь от школы до дома Тяня они преодолели именно так — Шань безвольной сосиской болтался на плече гаденько хихикающего друга, под пристальные взгляды прохожих. Освободиться от столь унизительного способа передвижения Шаню удалось лишь в лифте, когда брюнет порядком подустал тащить на себе рыжеволосую тушу и с силой скинул того на пол. Бежать было некуда, поэтому Рыжик смиренно ждал, когда наконец сможет рывком выпрыгнуть из лифта и сбежать от Тяня по лестнице. Но не тут-то было. Предприимчивый Хэ Тянь, подъезжая к своему этажу, с силой схватил друга за ухо, оставляя под белеющими пальцами ярко-красный след. — Б-больно, придурок! — взвыл Шань. Но брюнет был неумолим. — Плохие детишки будут наказаны! — строго ответил Тянь и втащил брыкающегося рыжеволосого парня в квартиру, стягивая со своих школьных брюк ремень. Взглянув на друга, Шань действительно испугался. Лицо Хэ Тяня сейчас казалось намного взрослее, чем минуту назад, густые брови сползли к самой переносице, а в глазах сиял свирепый звериный блеск. Выпустив раскрасневшееся ухо, Тянь вцепился в плечо рыжего и повалил на пол, завязывая его руки за спиной ремнем. В запястья Шаня неприятно врезался кожзам, по лбу тек холодный пот, дыхание в груди сперло от сильного испуга и неожиданности, тело заколотило мелкой дрожью. Закончив с руками, Тянь перевернул друга на спину и, зажав его ноги между своими коленями, стащил с него ремень. Штаны Рыжика, что были на размер больше (мама всегда покупала вещи на вырост), предательски соскользнули, оставив неприкрытыми черные трусы. Наконец, осознав, что происходит, рыжий выразил свое возмущение срывающимся криком: — Да какого хуя ты делаешь, извращенец! Убери от меня свои блядские руки! Ебаный урод, сука, ненавижу тебя! К глазам предательски подступили едва сдерживаемые слезы, а лицо зарделось густым румянцем. В голове смешался страх, ненависть, смущение, стыд и осознание своей беспомощности, все это, словно в зеркале, отражалось на его лице, и Хэ Тянь, сжимающий в руках ремень рыжика, заметив это, немного отступил. — Я много думал о тебе, Мо Гуань Шань. — голос брюнета звучал зычно и спокойно, — И хотел бы, чтобы ты сам осознал свои ошибки. Но ты явно не понимаешь по-хорошему. Тянь присел на пол и с силой перевернул разоряющегося проклятьями Рыжика обратно на живот, укладывая у себя на коленях. — Ты не посмеешь… — задрожал Шань, — только попробуй, ублюдок… — Приготовься, хлестать буду без жалости, чтобы ты выучил этот урок. — Я тебя урою, мудак… Ты у меня кровью умое… А-а!! — первый шлепок ремня прервал пламенные речи строптивого рыжего паренька, — Какого хуя…! — Считай! — грозно перебил его Тянь и нанес со всей силы следующий удар. Под тонкой черной тканью трусов Шаня осталась красная полоса. — Д…два… — покорно выдавил Рыжик корчась от боли, — Прекрати, я больше не… — Три. — ровным менторским тоном произнес брюнет и раздался еще один оглушительный шлепок. Новая волна боли прервала сухой вздох Шаня и крик застрял тяжелым комком в горле. Не успел рыжий оправиться от последнего удара, как на него обрушился целый шквал звонких шлепков, оставляющих новые и новые алые полосы на сжавшихся ягодицах. Ударам не было конца, крик смешался со всхлипами, из глаз ручьем лились слезы от обиды и невыносимой боли, в глазах начало темнеть. Над ухом снова со свистом пронесся ремень и Рыжик сжался, ожидая очередной удар, но боли не последовало. Он отдышался и поднял глаза на нависающего над ним Хэ Тяня. — И вправду очень больно. — спокойно сказал брюнет, рассматривая свежую покрасневшую полосу на своей руке, — Мне следовало сначала проверить на себе, прежде чем пороть тебя. Извини. — Я… Я больше не буду… честно… — сипел Рыжик, пытаясь подавить накатывающие приступы плача, — Обещаю… Хэ Тянь аккуратно встал и, бережно подхватив тяжело дышащего парня на руки, понес к кровати. Шань, словно промокший котенок, вжимался носом в черную футболку брюнета, оставляя на ней мокрые следы от слез. Оба плавно приземлились на кровать и Тянь навис над заплаканным лицом друга, вытирая крупной ладонью льющиеся по зардевшимся щекам слезы Рыжика. Они еще долго находились в таком положении, пока Шань наконец не успокоился. — Я всегда смотрел на тебя не так, как на других, — прошептал Тянь над самым ухом, обжигая горячим дыханием. Шань нахмурился, зажмурил глаза и попытался отвернуться. Слезы отступили, лишь изнывающая от боли задница напоминала о тех зверствах, которые только что сотворил с ним его друг. Бывший друг. — Как ты думаешь, что я тебе отвечу, после того, что ты сделал со мной. — в глаза Шаню бросились его штаны, оставленные на полу, где полчаса назад над ним производился акт наказания и лицо с новой силой бросило в жар. Сейчас он лежал измученный под нависающим над самым его лицом Хэ Тянем и вся эта ситуация, явно вышедшая из-под контроля, напрягала его и злила. Чувствуя свою беспомощность, Шань наконец нашел в себе силы посмотреть ему в глаза. Черные бездонные глаза, которые еще недавно сверкали остервенелым блеском, сейчас смотрели на него с заботой и теплотой. Сердце пропустило удар. — Ты ведь понимаешь, что это для твоего же блага, — лицо брюнета опустилось еще ближе к приоткрытым губам Рыжика. Сердце неугомонного хулигана вновь на мгновение замерло. Шань лишь раздраженно цыкнул в ответ, и хотел было придумать язвительную фразу, но его губы накрыл нежный поцелуй, сбивающий мысли и уносящий остатки рационального мышления куда-то очень далеко. Сердце вновь замерло, а следующий удар в груди отправил импульс куда-то в область живота, разливаясь там восхитительным сводящим с ума теплом. По обкусанным губам Рыжика скользнул влажный обжигающий язык Тяня и хулиган был уже не в силах противостоять этому теплу, мягко разливающемуся в глубинах его нутра. Сладкие волны едва уловимого удовольствия уносили срывающиеся вздохи в самые удаленные уголки комнаты. Сейчас в целом мире не существовало ничего, только горячие губы Тяня, его сильные мягкие руки и накрывающее с головой желание. Брюнет медленно прервал поцелуй и едва касаясь губами кожи спустился к мочке уха, а затем вниз по шее, поднимая руками футболку. Шань совсем не сопротивлялся, прекрасно понимая, что в эту коварную ловушку угодили они оба и уже нет дороги назад. Когда руки скользнули по затвердевшим соскам, Рыжик подался вперед навстречу крупному телу брюнета, который в свою очередь опускался губами все ниже и ниже, пока не остановился на черной кромке трусов. Тянь вопросительно поднял глаза: — Можно?.. Рыжик не нашел ничего более подходящего, чем, в привычной манере, раздраженно хмыкнуть, и тут же вздрогнул от холодного ветерка, обдавшего его налитый кровью член. Не успев возмутиться, Шань содрогнулся от ощущения внезапно накативших на самую головку теплых влажных губ, что с силой затягивали возбужденный орган вглубь горячего рта. — М-м… — басисто простонал рыжеволосый парень и выпустил горячую липкую струю в рот Хэ Тяня, — Ой, блядь. Я это… — Ничего страшного, — довольная улыбка расплылась на расслабленном лице брюнета, — Хотя признаюсь, это было слишком быстро. — Нахуй пошел… — прошипел Шань и тут же был заткнут резко поднявшимся к его лицу Тянем, бесцеремонно вторгнувшимся своим липким языком в рот рыжего. — Фу! Ебать, вот мерзость! — Это вообще-то твое. На вкус и правда не сгущенка. — Да пошел ты… Хулиган вновь был прерван сильной рукой брюнета, рывком перевернувшей его на живот. Трусы молниеносно слетели с жилистых подростковых ног и улетели прочь с кровати, оголяя ягодицы, сияющие красными полосами. Не дожидаясь шквала оскорблений, Хэ Тянь нежно коснулся губами покрасневшей кожи и, услышав одобрительный стон, скользнул языком в ложбинку между мягких ягодиц рыжеволосого задиры. Гуань Шаня забило крупной дрожью, когда он почувствовал напряженный язык, активно вдавливающийся в его упругое анальное колечко. Искусанные губы белели от натиска слегка неровных зубов, а внизу живота скапливалось напряжение. Руки брюнета скользили то по прогнутой пояснице, то по припухшим ягодицам рыжеволосого парня, обдавая жаром и заставляя думать лишь о тех местах, где он прикасался. Шань почувствовал как его член начал неприятно пульсировать и он инстинктивно перехватил своей ладонью одну из рук Тяня. Брюнет оторвался от влажного ануса и, облизав свой палец, медленно ввел его внутрь Шаня. — А-ах… — жалобно вырвалось изо рта Рыжика и он подался бедрами в другую сторону от пальца Хэ Тяня. — Расслабься, пожалуйста, — мягко попросил брюнет и ввел палец чуть глубже, — Вот здесь, да? — Н-н-н!! — грудным голосом промычал Шань, чувствуя как Тянь задевает внутри него припухшую точку, дарящую болезненное удовольствие, — Да… Здесь… А-ах! Брюнет медленно вынул палец, смачно плюнул между красных ягодиц и плавно ввел уже два пальца, второй рукой придерживая рыжего за бедро. С каждым новым толчком пальцев, Шань сильнее прогибался и больше не старался отпрянуть назад, наоборот, он с силой толкался навстречу увлажненным пальцам Хэ Тяня, выдавая все более сдавленные стоны. Наконец, когда тугое колечко более-менее расслабилось, брюнет расстегнул свои брюки и достал сочащийся предсеменем член. Мо Гуань Шань обернулся и хотел было протянуть руку, но Тянь тут же шлепнул по ней. — Я тоже хочу доставить тебе удовольствие — выдавил из себя Рыжик, заливаясь краской. — Успеешь еще. — ответил Хэ Тянь, укладывая любовника на спину к себе лицом, одной рукой придерживая его затылок, а второй наставляя свой член на растянутую влажную дырочку. Первый толчок хоть и был аккуратным, но все равно отдался сильной болью, по телу Шаня пробежали крупные мурашки, а изо рта вырвался придушенный крик. Хэ Тянь, не переставая совершать плавные осторожные толчки, прижался лбом ко лбу морщившегося Мо Гуань Шаня и тихо прошептал: — Я люблю тебя. — Завались… Ах! — Я очень сильно люблю тебя. — Ненавижу! М-м-м… — Эй, ты должен сказать, что тоже любишь меня! — Я…угх… Не… — очередной толчок был не болезненным, а скорее удушающее приятным, дыхание Шаня перехватило и он, с силой вжался в крупные плечи брюнета, — Еб твою мать! Я тоже, тоже… Ах!.. — Мне достаточно и этого… — улыбнулся Хэ Тянь и ускорил темп. Их тяжелое дыхание, одно на двоих, отражалось от стен, наполняя комнату неуловимой песней любви. Крупные мурашки бегали по телам обоих, рваные толчки сбивали дыхание, слегка поскрипывала кровать, а ветер стучал неприкрытой форточкой в такт их бешеному ритму. За окном уже совсем стемнело, когда последний сдавленный стон раздался над слегка промокшей от пота и слез простыней. Парни лежали, обнявшись и тяжело дыша, их тела все еще пробирала мелкая дрожь, а над ними витал сладкий мускусный аромат удовлетворения. Сейчас нужно наслаждаться моментом, а все сожаления после.

***

— Позвони, пожалуйста, маме, скажи, что останешься у меня. — спокойным тоном попросил Хэ Тянь, смазывая раскрасневшуюся пятую точку Рыжика заживляющей мазью, — Она наверняка волнуется. — Да пошел ты, — буркнул Шань, едва слышно шипя. Мазь немного щипала потрескавшуюся кожу. Тянь молча поднял глаза на обнаглевшую рыжую голову и шлепнул ладошкой по месту, где секунду назад бережно обрабатывал ранку: — Я тебе что сказал! — Вот уебок… — простонал Шань, но покорно набрал номер, — Алло, мам. Я останусь на ночь у… у друга. С той стороны трубки повисла тишина. — Ты раньше никогда не предупреждал, что пропадешь на ночь. Ты не заболел? — наконец раздался из телефона обеспокоенный женский голос. — Все в порядке, просто решил, что ты должна знать. — Рыжик обернулся и встретился взглядом с хмурым лицом брюнета, который всем своим видом намекал, что тот должен сказать маме кое-что еще. Наконец, собравшись с силами, Гаунь Шань выдохнул, — Мам. И еще. Я это… люблю тебя. Хэ Тянь одобрительно потрепал рыжего по голове, на что тот отреагировал смущенным румянцем и недовольным лицом. На той стороне трубки послышались тихие всхлипы: — Я так рада, сынок. Тогда до завтра, милый, передавай привет Хэ Тяню и скажи, что я зову его к нам как-нибудь поужинать. — Эй! Откуда ты знаешь, что я у Хэ Тяня?!..Эй! Мам! — но из трубки лились лишь короткие гудки, — Вот дерьмо!.. Хэ Тянь самодовольно улыбнулся и потрепал Рыжика по голове. Перевоспитание прошло успешно.