***
Пожалуй, я люблю Намимори, особенно такой: укутанный в лёгкую дымку утреннего тумана, тихий и ещё не проснувшийся. Пустые улицы с редкими прохожими, обычно спортсменами, бегущими на тренировки, пение птиц, снующие по своим делам бродячие кошки и собаки. Закончив с разминкой и тренировкой, неспешным шагом направилась в сторону ближайшей станции метро, зашла там в туалет, переоделась из спортивной одежды в цивильную. Теперь можно и к Саваде. Дом у семьи Савада хороший, добротный и в не самом дешёвом районе города. Наш тоже неплох, но стоит в чуть менее престижном месте. Открываю калитку и подхожу к крыльцу. Вежливо стучу в дверь и делаю пару шагов назад, чтобы меня можно было рассмотреть через глазок. Но, кажется, хозяйка такими вещами не заморачивается и дверь открывает сразу. — Доброе утро! — приветливо улыбнулась женщина. — Здравствуйте, Савада-сан. — Неглубокий поклон. — Я Сасагава Хотару, Тсунаеши-кун попросил меня немного позаниматься с ним в преддверии проверочных тестов. — Да? — удивлённо переспросила женщина. — Ты сестра Рёхея и Киоко-чан? — Киваю. — Конечно проходи, только Тсу-кун ещё не проснулся, подождёшь его на кухне? Тут как раз подошли друзья Тсу-куна, наверное, вы будете заниматься все вместе? — Кажется, у меня сейчас начнёт дёргаться глаз. Савада Нана мне не нравится абсолютно, потому что я не могу понять, действительно ли она такая дура, как выглядит, или это притворство? На кухне присутствуют ученики Шимон в том же составе, что и вчера. Обмениваюсь короткими кивками с Адель и сажусь на пустой стул рядом с девушкой. — Медичи, ты решила согласиться? — спрашивает она, сверля меня взглядом. — Мне обещали неплохо заплатить, да и договор вышел довольно удачный. — С благодарной улыбкой принимаю принесённый Наной чай и подношу кружку к лицу, вдыхая запах. На первый взгляд чисто, Сузуки на этот жест никак не отреагировала, хотя я скосила взгляд на девушку, она делала почти то же самое. А вот и Савада. Заспанный и в домашней одежде он походил на маленького милого пушистого зверька — на хомячка. Шимон подтвердили своё участие в его защите и сразу же назначили первого телохранителя. Аобо Койо — имя шик. Хотя меня, пожалуй, больше занимает вопрос — настоящие эти их имена или подделка? Старик таки вчера мне ответил, если верить его письму, то последнее упоминание о семье Шимон относится к событиям пятилетней давности, когда CEDEF по какой-то наводке проводило чистку. Наверняка мстить прибыли. Но за работу информатора мне не платят, так что Хибари я эти данные скину, а Реборн обойдётся. Не догадался сам спросить, значит сам и виноват. За цирком имени Тсунаёши наблюдаю с холодным равнодушием, первой пробуя все принесённые Наной блюда. Реборн либо параноик, либо ему действительно нужно от меня что-то большее, чем работа дегустатора. Компания начала расползаться, оставив после себя только Аобу. Вежливо улыбаюсь хозяйке, прошу показать кухню и дать рецепт того чудного печенья. Савада-сан расплывается в счастливой улыбке и тащит за собой. За нами сунулась и Бьянки. Я слышала про эту киллершу, все говорят о Ядовитой Кулинарии и зовут её Ядовитым Скорпионом, а как по мне, то она не отравительница, а самый банальный боевик с не очень обычным стилем. Потому что яд должен быть незаметным, а не дымить жутким дымом и сшибать всё не менее отвратительным запахом. С улицы послышались громкие голоса, перерастающие в жаркие споры, а мы с Наной-сан, как она разрешила себя называть, только начали обсуждать, как лучше всего делать тесто для песочного печенья. Как дурное соревнование между двумя идиотами вылилось в решение задач на скорость? Понятия не имею, но пока они там шумят, я, пожалуй, займусь своим прикрытием. — Тсунаеши-кун. — Начинаю доставать из сумки учебники по математике и английскому. — Из-за Рёхея я чуть не забыла, что обещала помочь тебе с учебой. — О, лицо Савады нужно было видеть, такая мука на нём застыла. — Хотару-сан, может быть потом? — попытался отбрехаться подросток. Ну уж нет, Савада, я из тебя всю душу вытрясу. Бежать тебе некуда, а я твёрдо намерена получить удовольствие от втаптывания тебя в грязь. Не часто, знаете ли, может выпасть шанс безнаказанно поиздеваться над будущим Десятым боссом Вонголы, тем более когда Реборн занят наблюдением за парочкой боксеров-идиотов. — Козато-кун. — Смотрю на красноволосого. — Думаю, тебе тоже стоит к нам присоединиться. Судя по тому, что я вижу на занятиях, с учебой у тебя тоже не очень. Парни мялись. Парни краснели. Но от меня даже Рёхей не убегал, куда уж вам? К концу часа, который Реборн дал брату и Аобе на разбивание табличек с заданиями (а как ещё можно было воспринимать его слова?), раздался взрыв. Все, конечно же, кинулись на второй этаж, где застали развалины комнаты Тсунаёши и двух довольных парней. — Два дебила — это сила, — вздохнула я, наблюдая за перебранкой приятелей. Испортить им настроение что ли? Можно, наверное. — Ребята! — говорю громко, ибо Рёхей. — Раз соревнование у вас не удалось, предлагаю вместе с нами подготовиться к приближающимся тестам. Ты же не хочешь пропустить свои соревнования из-за пересдач, правда, Рёхей? — Главное — не расхохотаться, потому что синхронно состроившие щенячьи моськи Рёхей и Койо вызывали только смех. — Хотару-тян… — Сасагава-сама… — протянули они хором, чуть ли не падая на колени. Клоуны, чтоб их! — Тогда вам стоит навести здесь порядок, а мы с Наной-сан пока приготовим что-нибудь перекусить, думаю, работы будет много. — Синхронный вздох был мне ответом. Развлечемся, господа! Внимательный взгляд Реборна я предпочитаю не замечать. Ками-сама, почему я не могу жить спокойно?Учиться доверять
14 июня 2017 г. в 08:16
Сон — это иллюзия. Когда ты знаком с Туманом, имеющим привычку блуждать по чужим снам, то эти слова обретают новый смысл. Более буквальный.
Мукуро не предупреждает о своих приходах, хотя уверена, имей он такое желание, то мог бы. Он поступал так же до нашей ссоры, он поступает так и сейчас. Это по своему страшно — ждать. Я знаю, что он не может приходить часто, моего робкого огонька не хватит, чтобы восстановить то, что он тратит на прогулку до моего сна. Но всё равно каждый вечер закрываю глаза с надеждой, что открою их в на зеленом холме под синим небом.
Этот мир неизменен. Он статичен. Трава, небо и озеро здесь никогда не меняются. Иногда я думаю, что это отражение его внутреннего мира или, может, место-мечта. Пустые размышления меня успокаивают. В этот раз хозяина иллюзии не видно. Нет его ни на холме, где я очутилась, нет и у озера. Но все в этом сне пронизано его присутствием. Наверняка он просто наблюдает со стороны, не торопясь показываться.
Спускаюсь к воде и сажусь у самой кромки. В иллюзии вечное лето, а я в школьной форме. Интересно, на чем основывается Мукуро, подбирая мне наряды?
Тумана всё нет. Интересно, отчего?
В случае с ним — звать бесполезно, поэтому я просто жду. Стягиваю обувь и белые носки, которые с туфлями с роду не носила, предпочитая колготки капроновые или тёплые, в зависимости от времени года. Опускаю ноги в воду и задираю голову к небу.
В этом месте легко размышлять. Обстановка настраивает на мысли о вечном. Интересно, может ли Мукуро сбежать сюда просто так, без лишних гостей?
Почему-то вспомнилась старая жизнь: родители, с которыми я не ладила, визгливый голос матери, недовольные взгляды отца. Они мечтали о ребенке-гении, который достигал бы всего, за что не брался, а выросла я.
Смешные. Кажется, за те двадцать с лишним лет они так и не поняли, что чем больше они старались перестроить меня под свои каноны, тем больше я сопротивлялась и действовала на зло. Я училась в университете, потому что надо, но никогда даже не старалась проявлять и половины своих способностей. Мне постоянно твердили, что прояви я немного усердия, то могла бы достичь куда большего, а я отворачивалась и зарывалась в книги и музыку. У меня почти не было друзей, мне хватало узкого круга из пары человек, которые знали меня чуть ли не с детского сада. Я жила книгами. Чужими историями, мечтами и мыслями. Тонула в них с головой, чтобы не думать и не вспоминать про реальность.
Интересно, как моя семья перенесла мою смерть? Надеюсь, мои сёстры смогут пережить разочарование родителей в их непутёвой наследнице. Друзья, наверное, просто пожелали мне лёгкого пути.
— Ку-фу-фу, — раздался смех Мукуро. — Я боялся, что ты уснула.
— Размышляла о семейных ценностях. — Потягиваюсь и поворачиваю голову, чтобы увидеть иллюзиониста. Тот стоял точно у меня за спиной, так что пришлось поворачиваться ещё и корпусом. — Давай ты выйдешь из-за спины и сядешь рядом? — прошу, возвращаясь к созерцанию воды. Парень смеётся и тянет за ленты, которыми я завязываю волосы. — Эй! Что ты делаешь?! — Недовольно встряхиваю головой, но Мукуро запускает пальцы в косы, распуская их. В лицо тут же полезли отдельные прядки. — И зачем? — спрашиваю, хмуря брови и пытаясь заправить за уши растрепавшиеся пряди.
— Хотелось сравнить, — был мне ответ.
Я совершенно не понимаю, какими путями ходят его мысли. Вот что он сравнивать-то собрался? Меня текущую со мной будущей? Да, Коломбина Медичи носила распущенные волосы, но она готовила для них какой-то кондиционер, благодаря которому они у неё не пушились во все стороны. У Хотару оказались очень тонкие волосы, которые растрёпывались от легчайшего дуновения ветра, из-за чего мне и приходилось собирать их в тугие косы, которые сейчас расплел Мукуро.
В волосах нет нервных окончаний, поэтому осторожные прикосновения чужих пальцев я больше придумываю, чем ощущаю, по движениям тени сбоку от меня, по редким натяжениям прядей. Приятно. Причём не сколько от пальцев в моих волосах, сколько от странной смеси страха и нетерпения. Доверять иллюзионисту, позволять прикасаться к себе было страшно, но при этом что-то во мне отчаянно желало этого. Холодных пальцев, пробегающих по обнаженной, незащищённой коже, обжигающего дыхания, которое, казалось, оставляет за собой ожоги.
— Ку-фу-фу, — снова рассмеялся Мукуро, выходя из-за моей спины и ложась на траву сбоку.
— И что ты сотворил у меня на голове? — Напускаю побольше недовольства в голос и рассматриваю иллюзиониста сверху вниз. Сомневаюсь, что хоть кто-то учил его делать прически. Без своей лживой улыбки и насмешливо-прищуренных глаз он смотрится старше. Человеку, лежащему сбоку от меня и также внимательно изучающему моё лицо, трудно на первый взгляд дать семнадцать лет. Из глубины разноцветных глаз на меня смотрит бездна.
Иллюзионист вдруг рассмеялся и закинул одну руку за голову.
Замахиваюсь, чтобы пихнуть наглого Тумана побольнее, но сдерживаюсь, заметив, как он напрягся ожидая удара. Вместо этого касаюсь напряженного плеча и веду пальцами вниз до запястья. Мукуро чуть расслабляется, но всё равно внимательно следит за пальцами, рисующими замысловатый узор на холодной коже.
Мы оба боимся довериться друг другу, и всё равно упрямо пытаемся преодолеть этот страх. Отчаянно ждём подвоха и боимся снова оказаться обманутыми. И всё равно рискуем, потому что, кажется, нам обоим досталась та память. Память о замёрзшей в одиночестве душе.
Молчание не кажется тяжелым, но я обрываю его и ровным голосом рассказываю о том, что происходит в Намимори: о Церемонии наследования, о семье Шимон, о задании, к которому я приступлю с утра. Мукуро просто слушает, иногда на описании особо странных моментов в поведении переведенных учеников его губы дрожат в попытке улыбнуться.
Мукуро приходит без предупреждения и так же без предупреждения он исчезает. А я просыпаюсь и лежу в кровати с открытыми глазами, слушая размеренное дыхание Киоко. За окном поднимался рассвет, и небо уже стало из чёрного робко-серым со слабыми розоватыми всполохами на пестрых облаках.
Пожалуй, стоит сходить немного попрактиковаться с Судьей и приступать к выполнению своих новых обязанностей. Размышляла я тихо, чтобы не разбудить сестру, вылезая из-под одеяла и заправляя кровать, одеваясь и собираясь.