С высоты полета ястреба

      — Спасибо за помощь, — сказал я, протягивая водителю купюру. — Разумеется, ты доехал до самого Пендлтона, никуда не сворачивая, не видя никаких старых домов, выгрузился у милого домика в спальном районе и получил хорошие чаевые. Ясно?       — Ясно, — чуть заторможенно ответил он.       — Вот и отлично. А теперь ты вернешься к своей работе. Всего хорошего.       Грузовик с рекламой грузоперевозок завелся и скрылся среди ветвей, свисающих на едва заметную дорогу. Я оглядел сложенные в кучу возле дома покупки, поднял метлу и пружинистым шагом двинулся наверх.       — Позволь узнать, что это все значит? — прищурился Манавиддан, пока я снимал куртку и осматривал фронт работ.       — Уборка! Видеть не могу этот унылый срач. И, между прочим, я рассчитываю на твою помощь.       Бросил Манавиддану метлу, которую тот весьма ловко поймал, а сам выдвинул из комнаты покосившееся кресло, загораживающее гору бутылок и разбитых кирпичей. Это все надо вынести если не из дома, то хотя бы из относительно жилой его части. Убрать разбитое стекло и окурки с лестницы, выкинуть эти странные старые тряпки с перил, мусор с первого этажа… Подумав, сходил за строительной тележкой. Все же я неплохо оценил объем работы.       Я уже набрал полтележки, когда услышал за спиной шорох метлы. Обернулся. Манавиддан, все еще удивленный, с интересом возюкал пыль по полу, судя по виду, он не особо представлял, что ему нужно делать.       — Эй. Пыль надо выметать из комнаты, а не туда-сюда.       — Я знаю, — сказал он, не изменившись в лице. — Просто… не понимаю, зачем это.       При этом продолжает делать. Ну, хоть что-то.       — Чтобы это место не было похоже на бомжатник?       — Я не знаю, что это.       — Место для тех, кому ну совсем уж некуда пойти.       — В таком случае я не вижу несоответствия.       — Ты специально надо мной издеваешься или что?       Манавиддан с искренним недоумением покачал головой. О-ох, как непросто с ним порой.       — Окей. Давай так. Люди так не живут. И только попробуй сейчас придраться к словам, — проговорил я, видя, что Манавиддан уже открыл рот. — Этот бардак меня угнетает. И тебя угнетает. Ты тут как труп в склепе сидишь. И раз уж я теперь тоже здесь появляюсь, по-старому уже не будет.       Я уставился на него напряженно, ожидая, что придется и дальше спорить и доказывать, проверяя на прочность ту крошечную искру оптимизма, вселенную сестрой. Но Манавиддан неожиданно изменился в лице. Что-то противоречивое мучило его пару мгновений, а потом он просто начал подметать. Как следует на этот раз.       — Спасибо, — пробормотал я. Интересно, что это такое было?       Я скатил полную тележку мусора за дом, вернулся в комнату, где Манавиддан подметал расчищенное мной место. Все это в тягучем молчании, которое уже начало напрягать. Нет, ну это точно не дело, уныние так никуда не денется.       — Эй, хочешь покажу кое-то?       Выкрутил громкость на телефоне и запустил Thousand Foot Krutch. Музыка разогнала тоскливую атмосферу; закрыв глаза, я отдался ей, ловя ритм. Смеясь, посмотрел на потрясенного Манавиддана. Не знаю, что его удивило больше: музыка, возможности телефона или мой танец, — но песня все разгонялась, а меня было уже не остановить. К черту все. К черту весь этот срач, к черту вековую апатию Старшего, к черту прошлое и неизвестное будущее тоже к черту. Прямо сейчас мне будет хорошо, я сам это устрою.       — Открой свою душу, может, даже потеряй контроль, — я начал подпевать, с силой запуская кирпич в окно.       Внезапно рядом расхохотался Манавиддан. Бросил мне еще кирпич, и я зашвырнул его в сумрачное небо, выбрасывая вместе с ним всю скопившуюся усталость. Я танцевал, разбрасывая хлам, бегал по всему дому и ломал дряхлую мебель. Пел во все горло на подоконнике, выламывая ногами остатки полусгнившей рамы, чуть не сломал метлу, прыгая под потолок за паутиной.       Манавиддан посмеивался, но я видел, что его тоже захватила музыка. Походка у него тоже стала пружинистая, текучая, с плеч будто гора упала, и лицо посвежело. Морщинки вокруг смеющихся глаз.       — Просто отпусти себя, — надрывался я вместе с телефоном, кидая ему мусор, а он все ловил и — в окно.       Почти задыхаясь, я подошел к нему, глядя прямо в глаза, спросил с вызовом:       — Все еще унылый старик? Или надоело?       Он всмотрелся в меня внимательно и, словно перед прыжком в ледяную воду, выдохнул:       — Надоело.       Я заулыбался так, что аж скулы свело. Перемены — это необязательно к плохому. Выжмем из них все и освободимся.       Раз уж комната была расчищена, я занес наконец все, что накупил. Несколько пакетов вещей — учитывая, с какой частотой стали рваться мои шмотки, это еще немного, — надувной матрас, еще кое-что по мелочи для хоть какого-то уюта, и самое главное, из-за чего все затевалось, — складная ванна, несколько галлонов воды и дюжина гелей-шампуней. На серые спутанные волосы Манавиддана я не мог смотреть без содрогания, помня, сколько раз помогал расчесывать длинные локоны Лив.       Когда я расставлял это все посреди комнаты, Манавиддан наблюдал с неподдельным интересом. Ладно, прошлый век, смотри, мне не жалко. Главное, чтобы заднюю не дал в последний момент.       — Вот, раздевайся, залезай, — распорядился я, выливая в воду полбутылки душистой пены. — Рванье свое — в окно.       Усмехнувшись, Манавиддан действительно выкинул старые вещи в окно и со слабой улыбкой залез в ванну. Провел рукой по пене, взял горсть в ладонь, как ребенок, восторженно показал мне. Я сдерживался изо всех сил, бессердечно — смеяться над такой незамутненной непосредственностью.       На самом деле он милый.       — А сейчас важный вопрос, Манавиддан. Что с волосами? Отрезаем все к херам или распутываем?       — Как захочешь. Думаю, сегодня ты можешь делать все, что пожелаешь.       — Смотри, как бы я тебя на слове не поймал.       Я думал, не имеет смысла даже пытаться что-то делать с нижним футом волос — концы наверняка убитые в ничто, — но я ошибся. Они казались вполне здоровыми, хоть грязнющими и спутанными, при желании можно было бы даже сохранить всю длину. А ее о-очень много. Тут уж я задумался всерьез. Можно было бы облегчить себе работу, отрезать хотя бы половину, и все равно останется немало, но, с другой стороны… Черт возьми, как вообще такие волосы будут выглядеть, если привести их в порядок?       — Я об этом пожалею, — вздохнул я и вылил на Манавиддана ковш воды.       Промыть копну волос в три с лишним фута от пыли, крови, каких-то веток и хрен знает чего еще было адски трудно. Наверное, час я ковырялся, израсходовав всю бутылку шампуня, после чего обильно смазал все это безобразие бальзамом. «Быстрое расчесывание», — обещала этикетка. Ага, ну да.       Я уселся за спиной Манавиддана с тремя разными расческами, на фоне тихо играл телефон, плескалась вода и луна освещала чистые, почти белые волосы в моих руках. Монотонные движения вводили в транс, в памяти всплывала маленькая зареванная Лив, обожавшая свои длинные волосы и ненавидевшая мыть голову. Как я рассказывал ей сказку за каждую расчесанную прядку и заплетал перед сном косички, чтобы наутро на голове была копна забавных кудряшек. И почему-то эта рутина никогда меня не раздражала.       — Хоук, спасибо тебе.       — Займись лучше бородой, — пробурчал я, сунув ему бритву. Ничего особенного.       Увлекшись волосами, я потерял счет времени. Когда я добрался до макушки, кончики уже почти высохли и теперь рассыпались в пальцах мягким серебром. Даже завораживает. Они длиннее, чем у Лив, и, несмотря на весь ужас, что с ними был, все равно не секутся, не ломаются и даже не торчат в разные стороны. Поразительно, сестренка бы обзавидовалась. Это же какие прически можно делать… Если вот тут две пряди взять и — как же там было? — протянуть сюда…       Когда я понял, что творю, было уже поздно. В горле почему-то пересохло, и я даже не мог прочистить его — не хотел выдавать, что что-то не так. Нужно сейчас какое-то объяснение придумать. А Манавиддан уже закончил бриться и просто ждет? Блядь, ну.       — Кхм, я полотенце достать забыл, сейчас принесу. Ты ведь закончил?       Я закопался в сумки, не дожидаясь ответа. Черт, неловко пиздец. Кто же знал, что от воспоминаний меня так унесет. А, в принципе, какая разница? Он вообще не в курсе, что сейчас нормально, а что — нет. Да и ничего особенного я не сделал, просто чуть сзади красиво собрал, убрал от лица. Вообще фигня.       Повернулся назад с полотенцем в руках и чуть не уронил его, нахер. Манавиддан встал, на коже ниже пояса кое-где прилипла пена, но она ни разу не скрывала подтянутое тело. Вообще ничего не скрывала. Стройные ноги, небольшой ровный член в обрамлении светлых волосков. Необрезанный. Плоский живот, широкая грудь с маленькими сосками. Гибкая шея с мелкими царапинами — как только умудрился порезаться безопасной бритвой? И прямоугольное лицо с тонкими губами, внимательными желтыми глазами.       Мой взгляд скользнул снова вниз, губы сами собой растянулись в улыбке.       — Ты посмотри, что ты, оказывается, скрывал под всей этой стариковской маской.       Манавиддан, кажется, чуть покраснел и протянул руку.       — Полотенце?       — Ага-а…       Он вытирался, а я не мог перестать об этом думать. Он же семьсот лет так провел, и забыл уже, может, как выглядит на самом деле. Когда в последний раз он себя видел?       Что же случилось с ним тогда?..       — Я полагаю, раз ты решил выкинуть мои старые вещи, у тебя есть что-то на замену?       — Ну еще бы, — я встрепенулся и прищурился. — Ты, наверное, всю жизнь во фраках каких-нибудь ходил? Познакомишься с удобной одеждой.       Решив не обращать внимания на многозначительную улыбку Манавиддана, я вывалил новую одежду на пока еще сдутый матрас.       В торговом центре, на самом деле, мне пришлось попотеть. Не зная ни размеров, ничего вообще, подбирать кому-то другому шмотки? Самое неблагодарное занятие. В итоге… В итоге я взял кое-что обычное, кое-что необычное, а кое-что просто чтоб показать, что такое есть. И я думал, что Манавиддан сам разберется, что носить, но, честно говоря, хрен я теперь упущу возможность поиграть в переодевания.       Он все еще стоял, глядя на меня с любопытством, так что пришлось отвлечь его трусами, пока я сортировал вещи.       — Ладно, начнем с низа. Добро пожаловать на «Это лучше не носить» с Хоуком Элмерсом! Ваши параметры я уже успел, хм, оценить, поэтому предлагаю померить вот эти джинсы. В двадцать первом веке это однозначно самый популярный вид штанов. Вперед!       Эти джинсы оказались великоваты, так что, отметив про себя размер, я снова перебрал вещи, откинув к стенке все неподходящее.       — Не сказал бы, что в них очень уж удобно, — прокомментировал Манавиддан второй вариант, приседая и поглаживая грубый деним на бедрах. — Они весьма сковывают, разве нет?       — Зато в них и в пир, и в мир, еще оценишь. Хорошо сидят, между прочим.       Манавиддан заметил, как я оглядываю его крепкий зад, и улыбнулся.       — Доверюсь твоему мнению. Что дальше?       — А дальше, леди и джентльмены, представляю вам футболку обыкновенную. Достоинства: удобство, простота и любой цвет с рисунком. Подходит ко всем неформальным и полуформальным мероприятиям. Короче, обязательная вещь. — Я подхватил стопку футболок, пытаясь разобрать, какие я брал для себя, а какие — для него. А, да пофиг. — Держи, меряй, выбирай.       Это было забавно. Манавиддан взял первую попавшуюся футболку — с рыбой и дурацкой надписью «Где рыба?» — и, кажется, был в ступоре: смеяться ему или возмущаться. Но надел-таки. Какой он сегодня подозрительно безотказный.       — Мне нравятся футболки, — сказал Манавиддан, рассматривая принты на остальных, откладывая светлые в одну стопку. — А это что?       Ох, блин. Он держал в руках кроп-топ, который вообще-то должен был попасть не к футболкам, а в категорию «Показать, как бывает». С другой стороны…       — Летний вариант, — невозмутимо ответил я.       Манавиддан поднял брови, перевел взгляд с кроп-топа на футболку с рыбой, очевидно, пытаясь проникнуться духом времени и понять, что происходит в головах современных людей. В конце концов, определившись, он посмотрел на меня исподлобья.       — Ты меня разыгрываешь, Хоук.       — Ничего подобного!       — Разве? Я ведь никогда не видел, чтобы ты сам носил такие вещи.       — Ну посмотрим.       Я ухмыльнулся, потянул за край своей футболки. Отбросил ее, продолжая смотреть ему в глаза, и поднял брови. Только потянулся за кроп-топом, как тот вдруг прилетел мне в лицо. В груди забурлил хриплый смех. Хочешь так, да?       Прикрыв глаза, медленно провел топом по телу вниз, изгибаясь, нашел рукава и поднял руки, позволяя ему скользнуть мне на лицо. Сквозь тонкую ткань было видно, как Манавиддан обхватил себя руками и приложил пальцы к губам, не отрывая, впрочем, от меня взгляда. Стягивая кроп-топ вниз, я растрепал волосы и теперь смотрел на смущенного Манавиддана сквозь упавшие на лицо пряди.       — Скажешь, плохо выглядит?       — Скажу, что это, очевидно, не просто летний вариант, — пробормотал он, не глядя в глаза. Подхватил с матраса пиджак и сказал: — И ни одной рубашки.       Интересно, он просто фанат классики или я действительно переборщил? Могу поклясться, его точно зацепило мое представление, так почему же он съехал?       — Не проблема, его и с футболкой можно, если тебе пиджаки комфортнее, — голос вышел мягче, чем я планировал. Манавиддан обернулся, благодарно улыбаясь.       — Я, признаться, пока и сам не решил.       Решив не искушать судьбу, остальные вещи из «Показать, как бывает» я демонстрировал на себе. Ржали оба: он — из-за чудной современной моды, я — воображая себя в этом среди привычных суровых отморозков. Впрочем, я же больше не один из них, теперь — хоть кроп-топы могу носить.       Особенно, если будут вот так бросать взгляды украдкой на мой оголенный живот.       Кроме пиджака Манавиддану понравилась водолазка, на которую он тут же заменил футболку с рыбой. То, как аккуратно он просунул в нее голову, чтобы не повредить прическу, вызвало в груди неловкое тепло.       — Растягивающиеся вещи восхитительны, — поразился он.       Ну ребенок.       В конце концов, он неожиданно и бесповоротно влюбился в бежевый свитер. Мягкий, крупной вязки, слишком большой для его невеликого роста.       — У меня смутные воспоминания пробуждает эта вещь, — промурлыкал Манавиддан, закутываясь по щеки. — Не могу вспомнить, когда мне было так уютно…       — Сейчас в моде комфорт и удобство.       — Мне, пожалуй, нравится современная мода.       Улыбнулся и уселся блаженно прямо на пол, ничего его больше не волновало. И… смотрел я на него, такого довольного, и ничего не понимал. Не стыкуется вот эта его трогательная непосредственность и живое любопытство с добровольным заточением в разваливающемся доме на сотни лет. Тут явно было что-то не так, кажется, что чем больше я его узнаю, тем меньше на самом деле знаю. Чем больше проникаюсь к нему симпатией, тем темнее окажутся скелеты, которые рано или поздно вывалятся из шкафа.       Но пока… Пока я убирал полевую ванну и надувал матрас, посмеивался над Манавидданом, который приволок-таки обратно свое покосившееся кресло, и наслаждался своим моментом спокойствия.       — Встретил других вампиров сегодня, — проговорил я, выдыхая сигаретный дым. За окном уже начало рассветать, и мы растянулись на матрасе, глядя в серый потрескавшийся потолок. — Обнаружил, что дерево меня не берет.       Манавиддан поднялся на локтях, напряженно оглядывая мое спокойное лицо.       — Тебя пытались убить?       — Ага. Но потом передумали. Кажется, они не хотят ссориться с первыми поколениями.       Он смотрел на меня еще немного, прежде чем лечь обратно. Казалось, он снова расслабился, но беззаботное настроение все же улетучилось. Интересно, о чем он сейчас думает? Боится за меня или за себя? Или вспоминает свою жизнь до отшельничества? Если он сейчас опять уйдет в себя и превратится в апатичного истукана…       — Старшего зовут Лиам, ты, наверное, не знаешь его, — я продолжил говорить, лишь бы заполнить тишину, что становилась все более колючей. — Они сейчас называются Старшими, знаешь? А те, кого они обратили, — Младшими. Политкорректность. Его гнездо контролирует, считай, всю преступность в штате. Ну, какая уж она есть.       — Я не знаю его.       — Они вроде бы неплохие ребята. Взялись мне помогать, хотя я навел шороху в одной из их банд.       — Почему ты это сделал?       В голосе Манавиддана вновь появилось любопытство, а я, наоборот, замялся. Хоть я и отделался от Стилмана с его долгами и угрозами сестре, но по-прежнему ощущал на душе тревожную тень этого груза. Однако выкладывать все свое дерьмо человеку, которого я едва знаю, тому, кто имеет и без того серьезную власть надо мной? У меня все еще остался инстинкт самосохранения.       Я молчал слишком долго, и Манавиддан повернул голову в мою сторону. Прожигает, наверное, своим внимательным взглядом, словно все понимает. Может, правда понимает.       Только, когда я повернулся, оказалось, что он вообще на меня не смотрел. Белые ресницы прикрывали задумчиво-печальные глаза, уставленные куда-то в стену, будто он и забыл уже свой вопрос. А потом, оборвав мучившие его мысли, Манавиддан встретился со мной взглядом.       — Все хорошо, — тихо сказал он. — Необязательно рассказывать.       Какой уж там. Я прямо разозлился вдруг. Если всю жизнь все в себе держать, можно превратиться в Манавиддана, черт возьми. Грустную оболочку, наполненную туманом прошлого. Разве этого я хотел?       И я начал рассказывать. Сбрасывать с себя паутину липкого страха, с корнем вырывать сорняки ненависти к ублюдку, который все равно уже мертв. Это мне больше не нужно. Пора перевернуть страницу, никакие воспоминания не смогут меня задеть, если я буду двигаться вперед.       Закончив говорить, я вытащил дрожащими пальцами новую сигарету, резко выдохнул дым. Тревоги медленно развеивались сизыми завитками.       — Получается, — нарушил тишину Манавиддан, — ты преступник?       У меня вырвался нервный смешок. Как-то все обычно прикрывались словами помягче, даже я никогда не соотносил себя с криминальными сводками в вечерних новостях. Но ведь, если подумать, так и есть?       — Получается, да, — ответил я и повернулся посмотреть на его реакцию. — Осуждаешь?       — Я? — уронил он как-то грустно, отвернувшись. И будто из шкафа послышался скрежет костей.       — В общем… теперь Лиам взялся мне помогать. Вроде как. Рассказали мне того-сего: про поколения, про вампирские порядки, про Великую Мать и ее Детей. Мне вот интересно: это правда? Ну, что ее обратил кто-то из древних Волхвов и все вампиры пошли от нее?       — Это то, что рассказывают сами Дети, — ровно ответил Манавиддан, но его слова звенели напряжением.       Я покосился на него удивленно. Он либо знает что-то, либо у него с ними терки. Интересно, какие там дела у этих первых поколений? Он же наверняка встречался с ними лично. Только вот хрен он что-то расскажет, как всегда. Может, он поэтому так разволновался: думает, что я снова начну что-то из него вытягивать? А я только хотел спросить про того китайского Эсселта, блин.       — Окей… — протянул я полувопросительно, чисто на всякий случай, но Манавиддан ожидаемо молчал. — Я как бы и не ожидал, что все будет так просто, и мне подадут всю инфу на блюдечке. Чертовски повезло вообще, что Лиам такой добренький. Он, кстати, ничего о тебе не знает, как ты и… приказывал. Только что меня кто-то обратил, а потом бросил такого бедного и ничего не знающего.       Я ухмыльнулся, представляя, сколько всего смогу выяснить и какие связи построить с помощью его гнезда. Да, может, они и внизу вампирской социальной лестницы, но я-то не совсем. Какого бы поколения ни был Манавиддан и, соответственно, я сам — потенциал у меня виделся неплохим.       — Это не так, — внезапно произнес Манавиддан.       Я даже растерялся сперва, подумав, что он каким-то образом прочитал мои мысли. Но эта требовательность во взгляде, поджатые губы… Че-е-ерт.       — Я знаю, — улыбнулся я, прочистив внезапно охрипшее горло. — Я же здесь.       И Манавиддан тоже улыбнулся. Слабо так, нерешительно. А потом у меня живот завыл, Упырь пробил выстраиваемые всю ночь барьеры и затопил сознание голодом.       — Иди, — тихо усмехнулся Манавиддан, или, может, это я перестал его слышать из-за кровожадных мыслей. — Это важнее.       Важнее ли?       Но пришлось признать, что без утоления жажды я не смогу нормально функционировать, и любые мои желания померкли перед хаотичными воплями этого ублюдка. Я отправился на охоту. Меня так шторило, что я едва заметил, на кого нападаю. Блядство, нельзя больше доводить до такого, иначе однажды я потеряю контроль и натворю что-то очень плохое.       Ближе к вечеру, когда я, кажется, утолил жажду Упыря на неделю вперед и уже собирался ехать к Лиаму, завибрировал телефон. Харви! Черт, я ведь даже не узнал, как у него все прошло.       — Харви, привет.       — Надо поговорить.       — Эй, как прошло с Бароном, Джош тебя устроил?       — Да, — рассеянно ответил он, словно только что об этом вспомнил. — Ты где?       — Я… э-э, — оглянулся по сторонам, — за городом. Давай я к тебе подъеду?       — Нет. Нет, скажи, куда ехать.       Голос у Харви был напряженный, если не сказать тревожный. И то, что он хотел встретиться где-то в жопе мира, не могло не настораживать. Нужно выяснить, что у него случилось.       Описав, как добраться до леса, в котором меня застал звонок, я услышал скупое: «Скоро буду» — и нервно уселся на жухлую траву. Пока ждал, успел перебрать тысячи причин нервозности Харви: от угрозы чьей-либо жизни до подхваченной венерички. Обычно он хотя бы намекает, о чем пойдет речь, но сегодня будто решил напугать и помучать подольше.       Недалеко послышался шум мотора, я двинулся на звук, за деревьями стало видно трассу и мотоцикл на обочине, Харви тоже меня заметил. Он подошел молча, остановился в дюжине футов. Я шагнул было к нему, но он поднял руку, мгновенно отстраняясь, и вот это уже напугало пиздецки.       — Харви?       — Стой. Просто… подожди секунду, — надорванно попросил он. Я беспомощно смотрел, как он собирается с мыслями, вообще ничего не понимая. Резко выдохнув, Харви посмотрел мне в глаза. — Я все знаю.       — Знаешь что? В чем дело, Харви, объясни мне уже, что случилось.       — Я знаю, что ты… кто ты такой. И Джош этот тоже.       — Чего? — губы сами собой растянулись в улыбке, нервной и кривой. Не может же он говорить о вампирах, да? Да нет, бред, откуда бы он узнал? Я, видимо, чего-то до сих пор не понимаю. — Джош рассказал тебе что-то про дела ребят Лиама или…       — Про вампиров рассказал, Хоук, господи, прекрати, — выплюнул Харви и потянулся за пачкой сигарет.       А я закрыл рот, подавившись словами, и просто застыл в ужасе. Нет, нет, нет, так не должно было быть! Как, почему Джош?.. Как теперь быть? Мне ведь нельзя, в голове с неотвратимой монотонностью билась мантра Слуги, словно шум крови в ушах.       Нельзя раскрывать людям свою сущность.       — Я ж знал, что все придется выяснять самому, — донесся, как сквозь воду, распаленный голос Харви. — Делал вид, что в курсе всего, заставлял Джоша рассказать подробности.       Я уцепился за этот голос, задыхаясь от сковавшего грудь страха. Пока я слушаю, я не захочу избавиться от свидетеля, так ведь? Должно быть так, иначе я скорее…       — И я нихуя не понимал, что за дичь он мне нес, пока не начал говорить совсем уже безумные вещи, мол, нас-то пули не берут, — и я вспомнил, как ты вышел от Стилмана без единой царапины после стольких выстрелов.       Постепенно я начал приходить в себя, осознав, что меня не тянет тут же наброситься на Харви и прикончить его. Страх за него отступил, и я все больше стал понимать смысл его рассказа.       — И тогда я незаметно вытащил нож и резанул его по руке. Блядь, я до сих пор не могу поверить в то, что это все реально было.       Харви выкинул сигарету и посмотрел на меня. Он был на взводе, готовый дернуться и бежать в любой момент — или убивать, если понадобится.       — Это правда, Хоук? Скажи мне, что я просто ебнулся, пожалуйста.       — Харви, — выдавил я. Не знал, что вообще сказать, мог только смотреть умоляюще.       Тогда он вздохнул и переменился, взгляд стал жестче, движения — четче. Вот теперь он точно был готов убивать.       Он достал нож.       — Дай мне руку, Хоук.       — Нет!       — Я должен проверить, раз уж ты сам ничего не рассказываешь. Давай.       — Харви, не надо, — зачастил я севшим голосом. — Не нужно, неважно. Слушай, забудь об этом, это все чушь. Что ты творишь?       — Ладно, — сказал он ровно. — Тогда пойдем другим путем. Я не хотел этого делать…       С этими словами Харви вскинул нож и полоснул по своей ладони.       Все вокруг потеряло краски, только алая кровь горела в резко сузившемся поле зрения. Я зажмурился, но в нос ударил запах, в ушах стояла мерная пульсация. Я ничего не видел, но порез будто отпечатался на сетчатке, воображение дорисовывало стекающую струйку. Я перестал дышать, но все еще помнил сладкий аромат. Закрыл руками уши, но Упырь продолжал нашептывать где-то внутри моей головы.       Кровь так бессмысленно падает на землю!       Нет! Я только недавно выпил четверых! Ты сегодня получил свое!       Но она же так близко! Подойди и возьми!       По-прежнему не открывая глаз, я упал, уткнулся лицом в мокрые листья. Они пахнут деревом и грязью, пытался вспомнить я, почувствовать, перебить. Грязью и землей, травой, пылью, дерьмом птичьим. Давай же.       Не сразу, но я почувствовал. И грязь, и даже помет. Наваждение отступало, мир наполнялся красками, хотя стук сердца Харви по-прежнему эхом отдавался в ушах. Он был ближе, чем раньше, казалось, я даже мог различить, как кровь бежит по протянутой ко мне руке.       Я отбил ее, прежде чем Харви смог меня коснуться, вскочил и оттолкнул его подальше.       — Ты вообще понимаешь, что творишь? — закричал я сипло. — Никогда больше так, блядь, не делай! Сука!       Он на секунду растерялся, но потом взгляд его посуровел, Харви отступил, напружинившись, как охотник перед диким зверем. И это разозлило меня еще сильнее.       — Что, боишься меня теперь? Так вали, не буду останавливать! Вали и держись от меня подальше!       — Как давно, Хоук?       — Какого черта?       — Когда ты таким стал?       — Какая разница? Месяц назад, и что теперь?       Харви не ответил. Он подошел ко мне, все еще мрачный и настороженный, остановился в шаге, всматриваясь в лицо. И я не понимал, чего он хочет, что теперь ему надо, почему он просто не сбежит, раз узнал, что я стал монстром. Лучше бы он так и сделал. Сбежал бы подальше от всей этой чертовщины, от бессмертных убийц, от меня тоже. Но он стоял тут, как долбанный самоубийца, искал какие-то ответы в моих глазах и даже не думал, что минуту назад мог умереть. Мне так сильно хотелось его ударить.       — Что ты наделал, придурок? — выдохнул он и вдруг сжал меня в объятиях.       Нет, не надо, я же все еще чувствую твою кровь. Оттолкнуть. Отойти подальше, держать его на расстоянии.       Только почему-то тело не слушалось. Хотел перестать дышать, но грудь распирало от чувств, и я задыхался. Руки Харви обжигали спину, а перед глазами билась венка на шее, и я уткнулся в его плечо, чуть ли не всхлипывая.       — Жить надоело? — простонал я, но запал уже иссяк.       — Так убил бы меня еще вчера.       Вчера. Я и правда мог убить его вчера, когда он был абсолютно обессиленный и беззащитный. Но это другое ведь.       — Вчера ты был обдолбан, но не ранен.       Харви усмехнулся, и я отстранился, отошел, наконец, подальше с тяжестью на сердце. Ну и что теперь? Харви еще не осознает в полной мере, насколько все изменилось. Зачем он только в это полез, что будет делать теперь с этим знанием?       — Харви, прости. Зря ты в это влез, я же говорил тебе, что…       — Вот заткнись, Хоук. Это ты здесь херню натворил. Джош сказал, ты специально таким стал — и чтобы что? Стилмана убить? Господи, ну и придурок же ты!       — Не говори, чего не знаешь! У меня выбора не было, и даже не в Стилмане дело!       — Всегда есть выбор, Хоук!       — Какой? Сдохнуть на месте от голодного вампира?       Харви замер, едкие слова так и не слетели с языка. Мы оба перевели дыхание, глядя себе под ноги. Харви размял перевязанную тремя слоями ткани ладонь.       — Так и что ты теперь такое? Что вообще для тебя это значит?       — Многое изменилось, но я уже привыкаю, жить можно.       — Людей убиваешь? — Повисла короткая тишина.       — Приходится. Но не то чтобы я набрасывался на первого встречного.       — Я вижу, — Харви смерил меня недоверчивым взглядом.       — Не нарывайся.       — Понял, понял, какие мы нежные. А как насчет Лив? Она знает?       — Сдурел? Нет, конечно. И не узнает никогда, ясно?       — Это будет непросто, — хмыкнул он, посмотрел нерешительно. — Ты за нее не боишься?       — Я могу себя контролировать, Харви.       — Это не значит, что она ничего не заметит. Что будет через десять лет? Ты ведь не будешь стареть, так? А через пятьдесят лет?       — Слушай, вот тебе надо мне поднасрать, да? Мы не можем решать проблемы по мере их поступления?       — Да, конечно, давай сидеть на жопе ровно и ждать, пока все пиздой не накроется! Ты можешь хоть рассказать, что для тебя опасно? Кому ты можешь мешать? Как они будут действовать, если захотят тебя убить? Что можешь ты сам?       — Ну, кое-что я знаю, — пробурчал я, понимая на самом деле, что Харви прав: мне отчаянно не хватает информации.       И я перечислил ему, как можно убить вампира, кое-что о поколениях и о Зове. Услышав про серебро, Харви задумчиво вытащил гвоздик из уха и швырнул его в траву.       — И зачем? Тебе самому хорошо бы носить хоть какую-то защиту.       — Цепочку куплю, — напряженно усмехнулся Харви. — Буду снимать только в постели.       — Я на это надеюсь.       — Ты побольше о деле думай. Это все крохи. Если ты какого-то там поколения, то чем еще ты лучше других? И не может ли тебе прилететь за то, какой ты не такой. Ты, блин, вообще не по лесам гулять должен сейчас, а у Джоша сидеть с этими его, выяснять все что можно. Все, что они про это знают, — ты должен знать.       — Вампиры, Харви, почему ты не называешь это как есть?       — Да потому что это ебань, блядь! — закричал, сорвавшись, Харви и с силой потер лицо. — Вампиры, нахуй!       — Если оно выглядит, как говно, и пахнет говном, то не надо пробовать на вкус, чтобы…       — Заткнись, Хоук. Просто заткнись.       Я заткнулся. Харви нервничает, ему все же сложно поверить и принять весь этот пиздец. Но он дело говорит, я ведь даже альбом «Добро пожаловать в клуб» по-нормальному не прочитал, да и про первые поколения не знаю ни черта. Хотя бы про того же Манавиддана, а ведь это, наверное, самое главное.       — Я все выясню, ладно?       Харви посмотрел на меня с беспокойством и вздохнул.       — Ладно. Выход всегда есть. Будем думать, как с этим работать.       — Тебе не обязательно в это лезть, Харви, для тебя это куда опаснее, чем для меня.       — И начать надо с уже известных… вампиров, — с нажимом продолжил он, полностью игнорируя мои слова. — И неплохо бы найти того, кто тебя обратил. Что ты о нем знаешь?       — Э-э…       Сегодня Харви прям испытывал Слугу на прочность. Первым побуждением от того было уйти в полное отрицание и молчать, но я не хотел врать Харви, как Лиаму. И рассказать тоже не мог. И промолчать — не вариант. К счастью, подозрительную паузу прервал телефон.       — Давай потом, — бросил я, отвечая на звонок. — Лиам?       — Я с тобой еще не закончил, — пробурчал Харви.       — Слушай, Хоук, — сказал Лиам, — мы твоего парня пристроили, только, кажется, Джош сболтнул лишнего? Ну, ты сказал, что доверяешь ему, и…       — Все в порядке. Он в курсе.       — Отлично. Значит, нам теперь надо определиться с дальнейшим планом на банду Сойера, и так как ты великодушно предложил помощь, жду тебя у нас. Можешь и Харви захватить, если сможешь, он тоже с этим связан.       — Идет. Только не пентхаус, я не поведу его туда.       — Что? Мы тут цивилизованные люди все, Хоук. Ай, ладно, скину сейчас адрес, просто назовешь там мое имя.       Он отключился, а я повернулся к Харви, который стоял, скрестив на груди руки, по-прежнему хмурый. Примирительно хлопнул его по плечу.       — Поговорим потом об этом, ладно? Обещаю. Но сейчас у нас есть дела.       — Ладно, — вздохнул он. — Но из этого чертового леса ты сам меня повезешь.