***
А квартира встречает привычной пустотой и беспорядком. Запуская руку в волосы, я устало облокачиваюсь на дверь и медленно сползаю по шероховатой поверхности. Адреналин уже не бурлит в крови, а в замену ему пришла усталость и странная апатия. Такое бывает, главное – пережить. И я переживу, обязательно. Не впервой же.***
Глупая идея от глупого меня. Удивленный взгляд вновь и вновь скользит по монитору, когда сайт выдает «Пользователь под этим e-mail уже существует». Стоп, так это что, значит… Итачи – гей? Но ведь я все ввел правильно, и ошибки просто быть не может. Или, быть может, кто-то зарегистрировался на гей-сайте от его имени? Неужели нашелся такой недоумок, как я? Еще один блондин? Нет, как говорил дядюшка Станиславский: «Не верю!». Ведь на такое способен только мой мозг… Та-а-ак, становится интересно. Теперь я повергнут в состояние сомнамбулы, а в голове вата. Нет, такого просто не может быть. Ведь не может, правда? Хотя я ни разу не видел Учиху с пассией, что тоже удивляет, ведь он спокойно мог каждый день менять девушек… или парней, не знаю теперь. И мне нужно разобраться, обязательно.***
— И что ты здесь забыл? — холодно и сонно вопрошает собеседник, пропуская меня в коридор и складывая на обнаженной груди руки. В глазах его еще виднеется дымка сна, а на голове в хаотичном беспорядке разбросаны черные локоны. — Что надо, спрашиваю? — Вообще – власть над миром, Блек-Джек и шлюхи. Или ты имеешь ввиду что-то конкретное? — делаю невинные глаза, попутно разуваясь и старательно отводя взгляд от накачанного тела, в данный момент не обремененного одеждой. Лишь штаны, пошитые в спортивном стиле. И в этом он спит? Бля-я-ять, теперь он мне будет сниться именно таким. Невероятно сексуальным, сонным, удивленным… до колик желаемым. — Не ерничай, — хмурится, — что-то случилось? — Да, случилось. — киваю, хитро сузив глаза. — Что же ты не сказал, что из нашей армии голубой? Пил бы Итачи в данный момент что-то, то он обязательно бы поперхнулся, слово даю. Просто на лице его отпечатался такой дикий шок, а глаз так странно задергался, что я едва удержался, чтоб не прыснуть. — Что? — чуть успокоившись, стараясь держать себя в руках, сохраняя остатки холода. — Гей ты, Итачи, гей, — вздыхаю и прохожу на кухню. — Мальчик цвета неба. Гомосек, проще говоря. Учиха, еще не отошедший от шока, не составляет мне препятствия, и я, бодро напевая под нос песенку про эмо, направился в сторону плиты. — А что на ужин? — вопросительно вскидываю бровь, энергично перебирая ингредиенты в холодильнике, до которого уже успел добраться. — Пиздюли, агония и предсмертные стоны, — на пороге комнаты появляется мой собеседник, кидающий теперь полные злости взгляды. — Именно предсмертные? А, может, договоримся? — смеюсь, закусывая нижнюю губу, на которой возмущенно звякает пирсинг. — Что за бред ты несешь, Тсукури? Неужели судишь всех по себе? Откуда столь глупые мысли? — в голосе звенит недовольство и нотки усталости, а мне вдруг становится неудобно. А если я и правда ошибся? Если это не он, а я теперь выгляжу глупым, истеричным неврастеником? Хотя… случайности не случайны, как сказал кто-то там, когда-то там. — Итачи, я все знаю. Не надо скрывать, — стараюсь сделать выражение лица наиболее серьезным, хотя получается плохо. Мне то ли страшно, то ли смешно. Несовместимые ощущения, ядерная смесь. Взрывной коктейль. Да уж, в том весь я. — Ты зарегистрирован на гей-сайте. С этого можно сделать выводы. Нехилые такие выводы, да? Лицо его мрачно. В доселе спокойных глазах теперь горят искры злости, а пальцы до посинения сжали косяк двери. Губы приняли подобие нити. Черт, мне страшно. Меня сейчас убьют. Или оттрахают. Или убьют и оттрахают. — И чего ты пришел? — с какой-то странной усталостью и обреченностью. Что? Почему он не ведет себя, как всегда? Почему не смеряет презрительным взглядом, от которого в жилах холодеет кровь? Почему не шипит сквозь зубы, а просто тихо говорит? Да и почему он теперь так спокоен, черт подери?! А ведь и правда, лицо его сейчас ничего не выражает. Агрессия сменилась апатией, а на губах самодовольная улыбка. Нет, так не пойдет! — Почему? Да вот интересно стало. Странный ты, Итачи, — не сдерживаю горечи. Его имя так давно на устах, что стало уже привычным. — Странный? — лениво вскидывает бровь. Через мгновение он уже движется в моем направлении, переступая легко и грациозно, напоминая движениями хищника. Черт, как же быстро меняется его настроение. — Да, — говорю неуверенно, делая шаг назад. Еще один, и еще. Дальше с гулким стуком впечатываюсь в стену и вскрикиваю, когда Учиха оказывается совсем рядом. Расстояние меньше метра, даже меньше половины метра. Руки его оказываются по бокам, упираясь об стену. — Нет, Дейдара, — произносит имя со странной интонацией, словно смакует, — не я странный, а ты. Пришел в логово зверя, совсем не подумав о последствиях. Что же ты так глуп, м? Насмехается. В глазах задор, а на губах застыла насмешливая полуулыбка. А у меня в жилах агонирует кровь, и сердце бьется быстрее, отдаваясь гулкими ударами в висках. Черт, я ведь загнан в угол и прекрасно это понимаю. Так почему не убегаю? Ах, да, мне же просто не дадут сбежать. — О последствиях? — эхом повторяю, стараясь тянуть время, лихорадочно соображая, что делать дальше. — Так ты, правда… — Гей? — заканчивает мою фразу. — Ну, да, — бросает, пожимая плечами и прищурив глаза. — Так почему? — не договариваю, ибо уверен, что он поймет. — Вот поэтому, — шепчет, наклоняясь ко мне, и дотрагиваясь теплыми губами до моих. Черт. Возбуждение прокатывает горячей волной по жилам, заставляя порывисто вздохнуть и застонать, упираясь в грудь Учихи. Он выдыхает, проводя языком по нижней губе, а у меня сносит крышу. Странный фейерверк взрывается в голове, отдавая тысячами молоточков в ушах. Кажется, что земля уходит из-под ног, а в мире только мы двое. А еще есть его неимоверно горячая кожа и мои холодные пальцы, скользящие по ней… Но внезапно все обрывается. Он отстраняется, внимательно смотря на меня. Я же спешу опустить взгляд в пол, стараясь скрыть досаду от того, что занятие прервано. — Дейдара, — требовательно, но не злобно, — подними голову, Тсукури. — Что? — сквозь зубы, но подчиняясь. Лицо у Учихи красивое, черты тонкие, словно сделанные великим скульптором, мастером своего дела. Сейчас же он задумчив, а в глазах примесь разнообразных чувств: удивление, досада, злость, смех и некие нотки поволоки. Кстати, последнее меня смущает больше всего. — Почему ты пришел? — Хотел убедиться. — Да, блять, не выводи меня. В чем убедиться? — мне кажется, или в голосе его звенит отчаяние? — Ты мне нравишься, — выдыхаю. Да уж, хорошо у меня крыша поехала. — Уверен? — недоверчиво, но… с надеждой? — Да, давно уже, — говорю твердо, кивая. — Дурень, — улыбается. Черт, как же ему идет эта улыбка! — Я ведь тебе тоже, да? Поэтому ты так себя вел? — а я уже догадался. По глазам. Какой же глупый был… — Смышленый мальчик, — теперь смеется. А смех тихий, бархатный, обволакивающий. Млею, чувствуя его руки на собственном торсе. — Вот только… не пожалеешь? — Нет. И плевать, что будет дальше. Я знаю точно, что жалеть не буду. Зачем? Жизнь одна. Мгновения неповторимы. Не важно, что случится позже и как на это отреагируют другие. Есть только он. Здесь и сейчас.