Испанская ночь

Ночная Барселона превосходна в своем исполнении. Торжественные улицы светились желтым свечением фонарей, изящно выполненных в европейском стиле. Смену улиц невозможно было не заметить: каждая была особенной. Но не столь оживленной, как днем. Вечером довольно сильно холодает в середине декабря и город постепенно пустеет. Career Diputacio — улица с высокими и немного устрашающими домами, особенно в ночное время. Дома и правда нагнетали. Чем-то они были похожи друг на друга, и эта схожесть и огромные размеры — пугали… Но не сейчас. Два героя неспеша шли вдоль улицы, совершенно не ощущая холода. Что холод влюбленным сердцам? Ничего. Малейший пустяк. Особенно когда два сердца находятся так рядом — чувствуют всем нутром друг-друга и мысленно успокаиваются, зная, что он близко. Сердцу не прикажешь, кого любить, кого ненавидеть, к кому испытывать влюбленность, с кем дружить, и в итоге выбор этого ритмичного атрибута организма падает на неожиданное. Неожиданно, даже слишком, обрушились чувства на Виктора Никифорова. Они отдавались гулом в ушах в присутствии объекта обожания, а несчастное сердце посылало импульсы в голову, а потом в самый низ живота, вызывая влечение и возбуждение. Мужчина чувствовал эту дрожь и желание коснуться — всегда при встрече с Юри. Юри Кацуки. Один из тех людей, в чьем омуте черти топятся. Всегда там обитают, но себя не показывают. Кацуки — это человек с двумя сторонами, как медаль. Одна начищенная, золотая, светится и дарит свет другим. Внушает доверие и желание защищать. А другая… Другая… Юри выглядел таким невинным на фоне своего тренера-хореографа, что темных мыслей в голову даже не закрадывалось. Но именно сейчас — первый и самый желанный мужчина России имел одну интересную вещь под одеждой. Эта вещь стягивала мышци фигуриста от шеи и до бедер. Тоненькие кожаные ремешки черного цвета делали свое дело. Любой шаг Виктора — легкая стяжка. Его лицо сейчас изображало наилучшую степень удовольствия. Расслабленные черты сейчас казались не такими острыми, совсем незаметно прикрыты глаза, а губ касается довольная ухмылка. Что он за человек такой? Внешность харизматичная, гордый характер, и… Блеск в глазах при близости с кем-то… Потухший очаг в глазах, тлеющий долгое время вспыхивает мгновенно, как только рука брюнета делает резкое движение, дергая за руку Виктора. Резкая стяжка всего тела и истома тянется вниз от глотки, в которой застыл немой крик. -Виктор, стоит поспешить. Мягко, словно обращаясь к своему дитя проговорил Юри. Его лицо наполняла чистейшая невинность, забота о ближнем… Мягкие уголки губ… Не предвещали ничего хорошего… -Конечно, Юри, — в ответ и с улыбкой сказал Никифоров, ускорив шаг и крепче прижимаясь к Кацуки. Так плотно, что через строгий костюм от дизайнера чувствовались переплеты ремней. На лице Юри заиграл румянец, что говорило — он смущен. Одно из самых роскошных и уникальных заведений Барселоны для любителей вина — MONVINIC. Невероятно простой интерьер привлекал внимание, особенно, если надо где-то уединиться. Двух гостей сразу же радушно приняли, провожая до заказанного столика. В помещении играла тихая, расслабляющая музыка. Посетителей почти не было, а основное скопление за барной стойкой, где бармен усердно работал, разливая разнообразные вина. Терпкий, немного пряный аромат этого напитка можно было почуять еще перед дверьми, но это было так приятно и уже в какой-то степени опьяняло. Вся атмосфера в этом ресторане была расслаблена и спокойна. Мало кто обратил внимание на двух вошедших мужчин, но вот персонал сразу узнал в них известнейших фигуристов. Вскоре им принесли меню и оставили наедине. Открыв небольшую карточку, Виктор особо не искал, так как точно знал, чего хочет. Но тактичность не помешает. -Юри, ты хотел бы чего-нибудь на свое усмотрение, или доверишся моему выбору? Сейчас Виктор выглядел немного нахально, а в глазах так и сверкали искорки от любого движения сидя. И Юри это нравилось. Не сказать, что он был садистом, но чувство собственника порой брало верх даже над искусством, что он исполняет. «Пусть все думают, что я украл Виктора, и только мне он может принадлежать, и только я знаю его желания и любовь… » Вечер брал свой накал. Юри невольно напрягся, а Виктор наоборот еще более расслабился. «Ох, Виктор, не играй со мной, а то… » Мысли Юри были перебиты стуком каблучков официантки. Она вежливо и с улыбкой поинтересовалась о заказе, и она немного опешила от того, что потребовал посетитель. -Inglenook Cabernet Sauvignon Napa Valley сорок первого года, пожалуйста. И на ваше усмотрение закуску, мадам. «Губа не дура, тренер» — думал Юри, наблюдая, как Виктор кокетливо флиртует с девушкой. Это был укол ревности, но портить вечер было бы глупо. Официантка ушла, и герои снова остались наедине. Так заявлять позволяло расположение столика: в самом углу, где видят их только бармены. Музыка расслабила фигуристов полностью, и тогда Виктор подался вперед, но Юри, заметив это оказался быстрее, и касание произошло со стороны брюнета. Этот легкий, но страстный поцелуй прекратился слишком быстро, но для Виктора это было как цунами… Ремешки натянулись сильнее… Время шло, музыка играла спокойно и ласково, а пара просто сидела, смотря друг-другу в глаза не отрываясь. В этом было что-то особенное. Кацуки видел этот маниакальный, задорный блеск в его глазах и поражался отсутствию у него самосохранения. Он не раз видел это сияние его голубых глаз, они будто сверкают и хотят сказать «посмотри же, как я этого хочу… » Виктор же наблюдал за сменой эмоций, пристально, обращая внимание на каждую мелочь… Уголки губ приподнялись, зрачки шире, грудная клетка вздымается незначительно чаще… На белой коже зажигается кармин… Так хотелось прижать его к себе и просто банально поцеловать, но ощущения совершенно не те… Не те… Истинные мысли Виктора скрыты ото всех и очень прочно. Эти мысли и желания под замком, а ключик… Ключик сидит напротив и так же пристально следит. Этот зрительный интимный контакт прервался, так как пришла официантка с подносом. На нем стояла темная бутылка красного вина с потертой этикеткой. Inglenook 1941 года входит в десятку самых дорогих и вкуснейший вин мира, не удивительно, что аристократичная натура Никифорова потребовала именно этого. На салфетке стояли два бокала, а рядом на тарелочке аккуратными ломтиками нарезан сыр. — Приятного вечера. Официантка оставила заказ и поспешила удалиться. -Губа не дура, Виктор, — на этот раз в слух озвучил свои мысли японец, рассматривая бутылку. Открыв ее, мужчинам сразу вдарил в нос чудный аромат. Красная жидкость плавно наполнила бокалы, переливаясь словно рубин в тускловатом освещении ресторана. -За тебя, Юри, и твою медаль, — произнес тост пепельный блондин, делая несколько глотков и поражаясь вкусу вина. Терпкое, суховатое… Юри сделал тоже глоток и немного покраснел. -Вкус и правда божественный… «Прямо как у тебя… » — продолжил фразу Юри в голове. -Знаешь, это мне напоминает Крым. Но тогда я сидел в обычном кафе на набережной, и в бокале был не Inglenook, а Лыхны. Такая ностальгия… — мужчина прикрыл глаза, углубляясь в воспоминания о Чёрном море. Юри заметил эту смену настроя. -Ты… — брюнет отпил еще пару глотков и продолжил, — Скучаешь по России? Где-то в глубине души Виктора была такая мысль, что рано или поздно Юри задаст этот вопрос. Изо всех сил Никифоров не хотел показывать, как же он хочет в родной Питер, так как боялся… Юри — самый добрый и родной, по его мнению, человек. Хорошо его зная, Виктор вполне мог предположить, что Кацуки откажется от его тренерства, опеки, и отошлет силком в Россию. Юри понимал, что значит быть далеко от дома. Никифоров сразу изменился в лице, но не значительно. Сейчас его выражение лица напоминало, то, когда Юри сказал: «Давай покончим с этим после финала Гран-при.» Эмоции абсолютного упадка Виктор скрывать не умел. -Н-нет, что ты, — начал врать фигурист, немного запнувшись, — Куда же я уеду от своего Юри! Блондин улыбнулся. Юри заметил натянутость этой улыбки. Почти мысленно вздохнув, он прикрыл глаза и опустил голову. Виктор прикусил язык, понимая, что сейчас что-то будет… -Виктор… Может скрасим этот вечер танцем? — предложил вполне добродушно японец, нежно улыбаясь. Он взял бокал с вином и до дна осушил его. Поправив галстук и отряхнув совершенно чистый пиджак, он протянул руку тренеру. Тот, не задумываясь, или же, наверное, рефлекторно потянул руку в ответ. -Оо, и музыка в такт. Именно, заиграли нежные ноты из «Запаха женщины». Мало кто обратил внимание на фигуристов, но все же, кто-то начинал пристально следить за их движениями, кто-то одним глазом. Начиная с нового такта мелодии, Юри аккуратно, словно боялся, положил свою ладонь на сильную спину, а вторую вложил в руку партнера. Мелодия нежно касается музыкального слуха фигуристов, и оба почувствовали, что сейчас будет скачок. В этот момент хотелось приблизится друг к другу максимально, слиться телами… Когда наступил резкий скачок музыки, Виктор и Юри буквально столкнулись, а японец снова чувствовал сквозь одежду ремни. Рука, лежащая на спине машинально поползла вверх, к шее, где черная кожа оплетала горло, словно ошейник. Мелодия снова стала спокойной и ласковой, отпуская страстные мотивы. В такт переливающейся музыке, рука Юри начала очерчивать ремни, медленно и нежно сползая к самому низу. Оба чувствовали, как дыхание становится неконтролируемым, а низ живота напрягается, посылая импульсы в интимную зону. Снова резкий скачок музыки, и как раз в этот момент рука Кацуки была на бедре. Особая проницательность и выносливость позволили заметить, что Виктор стоит спиной к безлюдной части ресторана. Его губ снова коснулась улыбка, и ладонь совсем легко шлепнула ягодицы фигуриста. Глаза Виктора расширились, а рука, находящаяся на спине сжала ткань пиджака… Ощущения такой близости разожгло в блондине высшую степень помутнения. Руки сами начали бродить по телу, не ведая преград и не смущаясь зрителей, которых было не так много. -Смотри, нас снимают… — прошептал Юри Виктору на ухо, совсем незаметно для чужих глаз, — Возможно, кто-то получит тысячи лайков и просмотров за один вечер… Все продолжал нашептывать Кацуки, заметив, что Виктор, даже не собирается останавливаться. Он так и продолжает скользить по спине брюнета, даже более страстно. «Неужели ты любишь, когда на тебя смотрят? » Юри повернул Виктора спиной к камере, и так нежно, как может лишь любящий мужчина коснулся губ блондина. -Ты же хочешь в Россию… Я хочу увидеть, как ты на французском просишь меня кое-о-чем… Сделаешь — я поеду с тобой и буду там жить, только… — Юри, в таком удобном для него положении, когда их с Виктором никто не видит, ловко проскользнул в брюки блондина. У того чуть искры из глаз не посыпались, когда что-то беззвучно-вибрируещее охватило его орган. Насколько надо быть ловким и знать «территорию», что бы за каких-то несколько секунд проделать такой трюк. -Я хочу, что бы ты попросил меня снять это колечко и отпустить в туалет. На французском. Именно сейчас Виктор осознал всю сложность «задания». От выпитого вина он хочет в туалет, на нем стяжка, эрекционное кольцо-вибратор, и он не знает французского. -Через какое-то время снять колечко смогу только я… И в это же мгновение рука Юри покинула спину партнера. Музыка закончилась. Герои вернулись к своему столику. Уже немного раскаленные они выглядели мило и бесстыже, особенно розовеющие щеки Юри, все больше и больше алеющие. А так же алые щеки Виктора от этого… Можно сказать, приказа. Виктор опустошил бокал оставленного вина и снова принялся разливать жидкость. Во время танца кровь Юри немного начала закипать от содержащегося в ней алкоголя, и гены от отца начинали пробуждаться. Еще бокала 4 и Юри мы уже не увидим. Но объем бутылки не позволил ему «нажраться». На дне осталось еще грам 150-200 и мужчина решил пока что их оставить. Возбуждение, вибрация и необходимость биологического процесса, все на публику… Как же это его заводило! -Ну же, Виктор, — На лице Юри нет и капли той серьезности и строгости, что была, когда он озвучивал просьбу. Сейчас он был тем самым Юри — открытым для всех, светлым и ласковым. Таким домашним и беззащитным. Его улыбка внушала полное доверие и тепло, а глаза по доброму смеялись. Это можно было назвать детским озорством. Виктора это привлекало в брюнете. Какая бы ни была ситуация… Но настоящий испуг настиг мужчину, когда Юри достал из нагрудного кармашка небольшую вещичку с кнопочками. -Сейчас он работает на первой скорости, а их 12… Во взгляде то и дело мелькал ужас. А в перемешку с ним — азарт. Медленно встав из-за столика, фугурист, пошел к барной стойке, думая, что там ему помогут с французским. Пока что весь его вид не вызывал подозрений. Вполне себе обычный мужчина, даже румянец немного спал, наверное, от того, что уже привык в вибрирующим движениям в брюках. Когда оно так медленно томило его, это приносило наслаждение, блаженную истому, позволяя в полной мере наслаждаться ощущениями. Сев за барную стойку, Виктор, как посетитель подозвал бармена, надеясь на душевный разговор с ним. Когда он обратил внимание на посетителя и подошел, Виктор почувствовал, как вибрация изменилась. Это из-за того, что он слишком вошел во вкус и ему первая скорость нравилась, но теперь… После столь расслабляющей вибрации новая скорость была так ощутима, что мужчина начал вертеться на стуле. Бармен не заметил этой смены, и просто поинтересовался: -Что предпочитаете? — на табличке, прикрепленной к левой стороне было аккуратно выведено имя Стеффан. «Что ж, Стеффан, мои сладкие мучения наблюдать тебе… » Барная стойка представляла собой простую комплекцию из самой высокой стойки и стульев. Стол выполнен из мрамора, такого прохладного… «Сюда я и лягу, что бы охладиться» Напряжение в брюках все росло, а тело еще не могло привыкнуть к этой дрожи, которая не так давно усилилась. -Стеффан, мне коктейль… Red sin. [Красный грех] С этого коктейля начались вечерние приключения Никифорова. Стеффан — брюнет приятной наружности принялся за готовку дурманящего напитка, старательно проводя каждую процедуру. Виктор засмотрелся на руки творца, которые с четкой легкостью делали свое дело. Наверное, что бармен, что фигурист… Они творцы прекрасного, и еще много есть занятий подобного рода. Но Виктор боготворил то, чему посвятил жизнь. Это можно назвать писательским талантом. Ты пишешь историю на льду, играешь ее так, как видишь и как сам хочешь. Эта свобода привлекала блондина. Он так и смотрел на процесс создания шедевра, углубляясь в размышления о фигурном катании. Это не укрылось и от Юри. Движение руки и кнопочка нажата. Виктора словно разбудили, и на сей раз он немного подскочил на стуле, изменившись в лице. Блаженные воспоминания сменились стыдом. И именно в этот момент Стеффан закончил свою работу, поставив перед Виктором бокал с красно-розовой жидкостью. Он заметил смятение в голубых глазах и растерянность. -Сэр, что-то не так? — поинтересовался бармен, и продолжил пристально смотреть на фигуриста. Ох, знал бы он, что сейчас испытывает блондин… Его тело все напряглось и как барьер словно ток источало. Только прикоснись — ударит. Мысли выбивало напрочь, заполняя все одним лишь гудением. Эта легкая заторможенность, восприятие всего обрываками… И это только третья скорость. Виктор вполне понимал, что примерно на 6-7 он будет чувствовать такое наслаждение, что до ломки, а значит и сопровождаться болезненными спазмами. Осознание этого будоражило кровь Виктора, и не давало расслабиться. -Merci. Одно из распостраненных слов, которое знают все. «Спасибо, реклама конфет» — Никифоров сразу вспомнил мотив рекламы. Стеффан улыбнулся, и присел почти напротив Виктора за отсутствием каких-либо клиентов. Что сказать, фигурист конечно был рад. -Parlez-vous français?[Вы говорите на французском?] — а вот это обрадовало блондина еще больше, хоть он и ничего не понял, но французский акцент себя выдал. В этот момент он внутренне так обрадовался, что даже не заметил усилившуюся вибрацию. Четвертая скорость показалась незаметной, но разницу он чувствовал. -Что, простите? -переспросил Никифоров. -Я спросил, говорите ли Вы на французском, но видимо — нет. «А ты кажется да! » Виктор седелал глоток из бокала и продолжил разговор с барменом. -А Вы хорошо говорите на нем? — вежливо поинтересовался он, уже совершенно не замечая того, что дышит неровро, а ресницы то и дело дергаются. Стеффан оказался очень проницателен… -Tu as un joli sourirе. [У Вас очень милая улыбка] Виктор ничего не понял, кроме того, что это на французском. Но заметил полуулыбку на губах брюнета. «Неужели что-то подозревает? » От этой мысли у Никифорова прошелся заряд тока по всему телу и он снова отпил коктейль. Юри было угодно нажать на кнопочку именно в этот момент. Содержимое бокала чуть не полетело в лицо Стеффану, но Виктор сдержался, только опустив голову и начав прерывисто дышать. -Вам хорошо?.. — с неким подтекстом спросил бармен, начав натирать бокалы. -Лучше чем ты можешь себе представить… — все еще не поднимая головы прохрипел Виктор. Ноги расставились шире… -Могу ли я Вам чем-то помочь? — приближаясь к лицу Никифорова начал шептать Стеффан. В этот момент этот обольститель напоминал Виктору Криса. Такой же слащавый и догадливый. Черт бы его побрал… -Переведи мне фразу на французский… Прошу… — Виктор сам не понял, как начал умолять. Его мольбы сорвалась, из-за смены скорости. «Почему он так быстро ее поменял?! » — фигурист сидел все еще с опущенной головой и немного подрагивал. Было хорошо видно, что он на пике, но это эрекционное кольцо с вибратором… (Эрекционное кольцо — кольцо, позволяющее долго сдерживать мужчину от оргазма и поддерживать эрекцию.) -И что это за фраза? — все так же слащаво тянул бармен. Виктор — раскрепощенная личность, но такое сказать ему гордость не позволяла. Он до дна хватанул коктейль и снова… Снова он почувствовал ускорение… Виктор сидел на стуле и думал, что сидит на крыле самолета. Все в животе перевернуто, а ощущение такое, будто падаешь. Рука Стеффана, дернувшая за галстук спасла мужчину от падения на пол. От резкого движения, Никифоров поднял голову и взгляд на бармена. Его выражение лица стоило самой дорогой шлюхи… Раскрасневшееся и пылающее красным лицо, но особо это выделяется на щеках — притронься и обожжешься. Глаза широко распахнуты от удивления и эйфории, а на строгом прямом носике выступала испарина. Рот открыт и с остервенением хватает воздух, так словно задыхается. В голубых глазах пелена похоти, стелющаяся по всему нутру Виктора. Скорости все сменялись и уже, кажется, десятая… Соображать блондин здраво точно не мог, но приказ Юри… Это его ободряло, мучило и заводило одновременно. Ему доставляло удовольствие сидеть перед незнакомым человеком, смотреть на него похотливым взглядом и вести себя как шлюшка. -Пожалуйста, сними с меня это кольцо и отпусти в туалет… Переведи это… — о, эти слова были сказаны на верхушке блаженства, когда Виктор начал тонуть и не ощущать даже хватки бармена на своем галстуке. Он тонул эмоционально и тонул в неге телом. Чувства и эмоции Стеффана были далеки от ощущений Виктора, но видеть красивого, статного мужчину перед собой в такой позе и в таком положении… Для него это было верхом удивления. Мозг несчастного бармена еще не до конца понимал, что происходит, и как все это еще никто не заметил. -s’il vous plaît, — начал говорить немного приторможенно брюнет, выдерживая необходимую паузу. — Éloigne de moi cette bague et se laisser aller aux toilettes [Пожалуйста, сними с меня это кольцо и позволь сходить в туалет] Стыдясь своих же слов, бармен все еще в ступоре начал краснеть, но продолжил наблюдать за дрожащим перед ним Виктором. В голове все никак не укладывалось, что живая легенда фигурного катания сейчас содрогается от сексуального наслаждения, сидя перед ним. -Spasibo. Прошептал на своем языке Никифоров, пытаясь не завалится, когда вставал с высокого стула. Стеффан уже собрался ловить мужчину, но тот медленно побрел к столику, где его ждал сам «дьявол», как его мысленно прозвал бармен. Так же он был не уверен, что блондин повторит эту фразу… Догадливый брюнет уже понял, зачем ему понадобился перевод. Он все продолжал смотреть в спину мужчине, то и дело дергаясь, когда того немного вело в сторону, но несмотря ни на что он дошел до самого углубленного столика, видного только барменам. А помимо Стеффана был еще один бармен, но тот был занят официанткой, мило с ней беседуя. -Ну что, Виктор? Двенадцать… — сейчас последовало нажатие на кнопочку и ноги Виктора подкосились, но Юри удержал его за руку, посадив на против себя. Пепельный блондин с грохотом сел. Семь пядей во лбу одаренного мужчины наконец начали действовать. Но задурманенное сознание Виктора воспроизводило лишь обрывок предложения. Юри с забавой наблюдал за этим. Взгляд стал серьезнее и более проницателен. Он замечал любое изменение в поведении Виктора. Он знал его настолько хорошо, насколько мог знать только самый изощренный домин. Его карие глаза, почему-то сейчас казались красными, а сползшие вниз переносицы очки позволяли это лучше рассмотреть. Но он оставался все тем же Юри, играя две роли… -s’il vous plaît… — начало положено и Виктор, все продолжая глубоко дышать, начал воспроизводить слова обольстителя-бармена у себя в голове. Хотя, как тут вспомнить-то? Когда у тебя в голове белый дым, перед глазами все пятнами, а колени дрожат от истомы. Чувства Никифорова были отдалены от человеческих, так как обычный человек уже сгорел бы, но не он… Он же протеже Кацуки Юри, а дать слабину — непростительно. -Эх, была бы тут еще одна скорость, я бы незамедлительно нажал. Это быстренько развязало бы тебе язык, Виктор. Такое ощущение, что он говорил о погоде. Как-то по невинному отворачиваясь, прикрывая глаза и прикладывая к губам пальчик. Прямо как ребенок. Éloigne de moi cette bague et…et…et… — мужчина продолжал запинаться на одном слове, опустив голову, что челка свисала, закрывая пол лица. Видно только губы, что-то невнятно бурчащие. Собрав в себе силы и резко вскинув голову, Виктор резко, сорвавшимя голосом простонал: -… se laisser aller aux toilettes! Тишина. А в голове туман. Ощущение дикого возбуждения и больше ничего. Нет Виктора, есть его потребность. Однако, словно колокольный резкий звон прорезал эту тишину, как ранним утром после службы. Точно очнувшись после комы, Виктор поднял голову. Весь смущенный и с ненормально большими зрачками… Он видел, как Юри сидит перед ним, и улыбается, похлопывая в ладоши. Медленно и немного саркастично. -Ты молодец. Юри потянулся к почти пустой бутылке, разливая эти ничтожные 200 грамм по бокалам. -Выпьем. — приподняв бокал и махнув Виктору, сказал Юри, на что блондин безотказно согласился. Они допили бутылку и Кацуки подняв руку попросил счет. -Потерпи, дорогой. Я расплачусь. Виктору сейчас все равно на чьи-либо слова. Его тело желало, что бы к нему прикоснулась, да не просто, а как это делает Юри. Никифоров желал ласки именно своего доминанта, он хотел, что бы тот трогал его, выматывая тело, и точно зная, что именно этим прикосновением он доведет его до исступления. Перед глазами все теряло очертания, изредка фокусируясь на отдельных предметах, а в ногах вибрация. Все гудит неимоверно, и казалось бы, можно почувствовать это напряжение на расстоянии. Его волосы уже не лежат в идеальной укладке, а челка хорошо спадает на глаза, скрывая безумный соколиный блеск. Губы в непроизвольной улыбке чуть приоткрыты, выпуская горячее дыхание. Отдав счет, Юри перевел взгляд на всю эту красоту. -Пойдем. Мужчины встали со своих мест и направились на второй этаж этого заведения — отель Alan. Сжав рукав пиджака Виктора, Юри тем самым делал точку опоры, из-за того, что фигуриста постоянно уводило в сторону. -Я сниму с тебя это напряжение… — сладко, словно демон прошептал брюнет, когда они медленно добрались до ресепшена. Там они должны были забрать ключ, заказанного еще день назад номера. Все же, к этому вечеру они подготовились, и где будут «продолжать» этот вечер… Об этом тоже позаботились. Уютные стены коридора и совсем пустынные. Многие посетители уже спят, и это может сорвать пару на прелюдии прямо посреди этого самого коридора. Однако, Юри все сильнее сжимает руку Виктора, а у того в глазах начинают плясать черти. В такие моменты в глазах людей присутствует чудный блеск, появляющийся от предвкушения чего-то сумасшедшего и грандиозного… Это… Адреналин. Кровь закипает от осознания того, что за костер воспламенится под ними, и как они будут сгорать на нем заживо в неге наслаждения. Электронный ключ отворил дверь, пропуская мужчин в свои объятья. Юри выпустил Виктора, что бы тот шел дальше, а сам запер дверь, повесив табличку «не беспокоить». Свет не понадобился, так что все помещение осталось в интимном мраке с видимостью силуэтов. Это место… Невменяемый и истекающий смазкой Виктор, в обвязке… С безумной эрекцией… Он дико возбуждает и самого Юри одним своим видом, но тот торопиться не желает, начиная свою игру. Все делается медленно, будто само время начало останавливаться. Юри оказался за спиной Виктора, обхватив того за талию и проведя ладонью вниз по одежде, но потом снова поднял, только почувствовав, как блондин начал дышать. Кацуки откинул его пиджак, но рубашку снимать не стал. На ногах стоять все труднее, когда брюнет начал водить ладонью под рубашкой, задевая кожаные ремешки. Он то просто гладил, то тянул за связующее колечко, то похлопывал. Теперь, он принялся расстегивать пуговицы, все так же со спины, приобнимая своего любовника. Пуговица за пуговицей… Картина маслом. Виктор в черных строгих брюках от кутюр, а его тело стягивают ремни… Выражение лица как у… Как у слуги? Возможно. Виктор слишком многоликий… -Повернись. Он исполнил, и теперь смотрел немного вниз, в глаза своему домину. Тот взял инициативу и потянулся за поцелуем. Их губы с нежностью прижимались, ласково покусывали, и потом поцелуй начал углубляться. Стал мокрым. Кацуки снова прижал Виктора спиной к себе. Наслаждение начинается с губ… Главное правильно преподнести. Юри считал обязанностью — зажечь своего любовника; он должен этого захотеть, как хочет сам Юри. Нужно захотеть быть подчиненным настолько, насколько Юри хочет подчинить. Без этого весь процесс будет скверен обоим. Делать это без огонька и желания выглядит мерзко и превращает людей в глупых тварей с потребностями. Юри это тщательно избегает… Данное положение: Виктор стоит, прижимаясь спиной к брюнету, было очень выгодно для последнего. Эта позиция позволяла ему беспрепятственно начинать ласку руками вдоль спортивного тела. Доводить Виктора до беспамятства… Это Кацуки обожал больше всего. Ловко, он начал расстегивать пуговицы на белоснежной рубашке, медленно сползая вниз, высвобождая плоть в обвязке черных ремешков. Губы просто мимолетно касались шеи, плеч, когда ткань сползла ниже. Юри не спешил вселять огонь в свои прикосновения. Виктор и так был на грани эйфории. -Освободи меня… — шепнул он так сладко и, кажется, неосознанно. Брюнет безумно хотел владеть этим харизматичным мужчиной, и подчинять его было до безобразия приятно. Однако, первая стадия подчинения уже пройдена, и Виктор готов сдаться весь и полностью. Медленно стягивая всю одежду, Юри вдоволь наслаждался телом тренера. Ему нравилось дразнить его, поглаживать, вызывая мурашки и дрожь. Рука японца легла на солнечное сплетение, где находилось центральное кольцо. Он начал медленно поглаживать кожу, слегка щекоча, а потом спустился вниз, все так же медленно поглаживая. Виктор начал содрогаться от такой ласки, и казалось, что еще ниже, и он пустит электрический импульс. Дышать телом партнера, прижиматься к нему и ощущать жар кожи. Губы Юри сомкнулись на шее, оставляя там багровый отпечаток. -Виктор, ты такой красивый… — шепчет Кацуки горячим дыханием, начиная расстегивать брюки. Ловкие пальцы быстро подцепили пуговицу и та с опасным треском расстегнулась. Это действие сопровождалось громким несдерживаемым стоном. Никифоров начал дергаться в наслаждении, и его рука машинально потянулась к члену. Резкое движение и запястье Виктора перехвачено сильной хваткой. Из-за небольшого неудобства пепельный блондин начал елозить, и Юри воспринял это как сопротивление. Рука сжала запястье сильнее, но в следующий момент пропала. Виктор почувствовал толчок между лопаток. Они стояли прямо перед широкой кроватью, и мужчина обессиленно упал щекой на постель. Попытка приподняться окончилась тем, что Кацуки своим весом придавил фигуриста. Мгновенный страх, что он выйдет из-под контроля, но брюнет не торопился. Он продолжил стягивать с любовника брюки, оставляя лишь в одних облегающих черных боксерах. Прикосновения не изменились, ощущалось лишь то, какими жаркими они стали. Даже в номере поднялась температура от горячего прерывистого дыхания. Юри не позволил Виктору подняться, и так и оставил его лежать, прижатым щекой к постели. Блондин чувствовал, как его руки обхватывает нежный атлас, и даже если это галстук, Кацуки все равно искусно обвязывал его вокруг запястий любовника. Извращенная поза, в которой находился Виктор: заломанные назад руки, ноги согнуты в коленях, а голова крепко прижата к кровати — возбуждала Юри, и двигала его на грань между здравым смыслом и беспамятством. Воздух постепенно пропитывается мужским запахом — запахом секса, а движения доминанта становятся настойчивыми. Губы то и дело покусывают гладкую кожу, оставляя кровавые отметины, и когда следует новый укус, все нутро Виктора переворачивается, отдавая в перевозбужденный пах. Болезненные, ноющие ощущения заставляют колени дрожать, но рука японца маняще поглаживает и одновременно поддерживает мужчину под грудь. Трудно представить, какого сейчас Виктору. Но за это он и полюбил Кацуки: только он мог доставить ему такое удовольствие. Виктор Виктор, бедный Виктор… Его мысли поддерживали только одно действие — находиться в сознании и не упасть в бессилии, бесконтрольно подчиняясь действиям доминанта. За два года Виктор был выдрессирован Кацуки Юри. Он был превосходным подчинителем, а Виктор превосходно подчинялся. И сейчас, долгое время, проведенное наедине с их потаенными желаниями просто не давали Никифорову так просто закончить. Голос его стал выше, и с каждым касанием разрезал тишину. Его глаза прикрыты, и только тогда, когда Юри аккуратно и нежно положил руку на возбужденный пах, Виктор отрывисто вскрикнул, распахнув свои сапфиры. Боль смешалась с наслаждением и в этом чувствовался отголосок безумия. В уголках глаз собралась соленая влага и скользнула по алым, разгоряченным щекам. Послышался тихий всхлип. Плавное движение рукой вдоль по стволу сквозь ткань вызвало у Виктора новый всхлип. Рука брюнета поднялась к резинке боксеров, оттянув краешек и резко опустив. Ткань шлепнула с характерным звуком по коже. И Виктор готов был выть. Его ноги расставились еще шире. -Серьезно? Ты их под костюмом хранишь, что ли? — промычал Виктор, когда на его шее сомкнулся лакированный ошейник с поводком. -Оу, это секрет♡, — ласково пропел Юри и прикусил мочку уха. Обмотав вокруг руки поводок, Кацуки резко дернул, от чего Никифоров чуть не задохнулся, но в итоге поднялся на колени, запрокинув голову с протяжным стоном. Юри начал медленно стягивать последний атрибут одежды, и тот уже спустя несколько секунд оказался на полу. Виктор полностью беззащитен, связан, наг, возбужден. Самая чудесная картина. -Ну же, встань как собачка… Ах. Точно, у тебя же связаны руки… — японец картинно приложил к губам пальчик, о чем-то думая, пока Виктор боролся с сознанием. Что-то для себя решив, Юри начал развязывать галстук, и стоило Виктору почувствовать свободу, как его руки переместили вперед и так же благополучно связали. -Вот теперь… Ты песик. Виктору ничего не осталось, как опереться на локти лицом вниз. Протяжно застонать и начать просить ласк. Ну точно прямо как собачка. Новая череда прикосновений посыпалась по груди Виктора все ниже и ниже, в самый низ, распаляя там вулкан. Чувства на грани сумасшествия обливают волной по накатной, окуная в полнейшее безумие. И только лишь доверительные отношения позволяю все это ощущать. Виктор всегда был упрямым, а особенно ему не нравилось оставаться в стороне. Даже будучи связанным, в такой неудобной позе, он всячески двигал бедрами, елозя по паху Кацуки. Виктор всегда был нетерпелив, и всегда ему хотелось всего и сразу. Юри не любил такое, но все же… Если Никифоров его выведет из себя, что крааайне редко, то блондин получал все в троекратном размере. Русский так и продолжал стоять на четвереньках, с дико вибрирующим кольцом, в ремешках и со связанными руками. Но он все так же упрямо требовал, что бы его трахнули прямо сейчас. Возбуждение делает из человека безумца-суицидника, когда ты готов сделать самые откровенные и извращенные шаги, лишь бы унять в себе этот голод. Последней каплей в голове Юри стало, то, что Виктор начал жалобно поскуливать, продолжая тереться о бедра. Кацуки даже не стал раздеваться, ему хватило расстегнутой ширинки. Виктор в предвкушении прогнулся в спине и ждал хоть какого-то прикосновения. Он вскрикнул, когда прохладная рука Юри прошлась по напряженному достоинству, собирая смазку, и ведя к анусу. Начиная медленно растягивать кольцо мышц, Юри снова начал обсыпать поцелуями все тело Виктора. Брюнет с небольшим трудом проник одним пальцем и Никифоров почувствовал неприятное жжение, непроизвольно сжавшись вокруг, но движения не прекратились. Левой рукой брюнет шлепнул по накаченной ягодице, оставив там красный след. Виктор прогнулся, хватая сведенными запястьями влажные простыни, сминая их. Все тело Виктора тоже было влажным и липким. На момент все прикосновения пропали и русский остался один на этой постели. Еще мгновение и он слышит, как расстегивается пряжка ремня на брюках Юри… Удара не следует, а шуршание продолжается, пока вся одежда японца не оказалась на полу, и только ремень в руках. Через секунду Виктор почувствовал, как по его ягодицам движется что-то прохладное и гладкое, долго думать не пришлось что это. Юри продолжает водить по оголенной влажной коже, и Виктор в предвкушении удара начинает поскуливать. Звонкий шлепок, и блондин глотает воздух, чуть ли не задыхаясь. На коже сразу появляется красный, горящий след. С новым ударом Виктора пробирает на слезы. Ему до безумия хочется удовлетворения, но сейчас его просто порют ремнем, издеваясь над телом. Еще чуть-чуть и, кажется, он кончит даже с эрекционным кольцом. Вибрация уже давно неощутима, просто все, ниже пояса стало как один большой вибратор, до дрожи в коленях и ломоты в члене, с которого стекает смазка. Каждый новый удар ремнем сопровождался вскриком и новым потоком слез. Простынь пропиталась соленой влагой. Немного заикающимся и извиняющимся голоском Юри начал что-то там бормотать по поводу: «П.пПрости, Виктор, но остановиться я уже не могу… Прости пожалуйста… » Еще совсем чуть-чуть и Виктор просто упадет, но пока его долбило дикое возбуждение, оно держало его в сознании так долго. Тело не чувствовало боли от порки, уже нет. Кожа ягодиц перестала ощущать удары, но теперь ярко чувствовались паузы. Еще один удар, самый звонкий и… Отголоском откуда-то сзади послышалось, как громко упал ремень, и два коротких шага к постели. Снова начиная массировать анус, напряженный после порки, водить по алым ягодицам и… Не прикасаться к члену. Вводя по два пальца, Юри надавливал на стенки, и когда его пальцы залезли слишком глубоко… Виктор протяжно и хрипло выдохнул, когда пальцы Юри нажали именно туда, куда надо. Кацуки и сам готов был потерять голову в любой момент и этот момент очень близок… Когда в номере стоял жар, запах секса, влага и мрак, крышу сорвало и у Юри. Войдя в Виктора полностью, он просто остановился в таком положении имея тяжелую отдышку. На мгновение в помещении встала тишина, прерываемая стуком сердца Виктора. Эти удары чувствовались на расстоянии. Сердце готово было вырваться из груди. Юри как будто ждал чего-то и в следующий момент двинул бедрами. Снова номер наполнил шум в виде стонов, всхлипов, вздохов и скрипов кровати. Японец чувствовал, как лихорадочно жарко внутри Виктора, и это сводило с ума не меньше самого блондина. Тот сейчас уже не соображал, потерявшись во времени и пространстве. Ощущения приняли свой пик, и Виктор начал задыхаться в своих эмоциях и чувствах. Кольцо мышц сокращалось вокруг Кацуки все интенсивнее, и если бы это был не Юри, то этот человек уже давно бы кончил. Брюнет продолжал вдалбливаться в пульсирующий зад Никифорова, хотя тот уже даже слез не контролировал, они текли непроизвольно по щекам не останавливаясь. Кацуки всем весом припал к телу Виктора, и они словно слились, двигаясь, как один. В один момент Кацуки дернул рукой по члену Виктора, стягивая вибрирующее колечко. И в этот момент его накрыл сшибательный оргазм. -Г…г.гГорячо… — невнятно бормотал Виктор, сам в это время истекая спермой в руку Кацуки. Они лежали бездвижно долгое время. Каждый приходил в себя после бурного секса. Дыхание все тише, стуки сердца все скрытнее. Душа рвалась сказать ласковые, трепетные слова. Юри и Виктор любили друг-друга до беспамятства. Сейчас им так хотелось сказать… Как же им кайфово!.. -Пойдем в душ? The End