Так решили звезды

Ах, если бы могла я всё иначе Переиначить, переворошить, Решить нависшие задачи, И всё по полкам разложить... Но всё без толку... Без конца - начало... Я не переиграла! И сдалась... Прошлась по времени, и всё сломала... И растеряла всё! И не нашлась... Я в лабиринте. И глаза закрыты... Убиты памятью возможные пути. Куда идти? - мой разум ядовитый Пытается себя еще спасти... Пытается придумать отговорки... Без толку ищет повод оправдать. И снова встать у чистого пригорка. Забыть, убить и заново начать. Ах, если бы могла я всё забыть... Другою быть и думать по-другому, Без страха и надлома... Просто жить! И отпустить гнетущую истому!.. «А что вы хотели? Во многом вы автор этой ситуации!». Именно эти слова Павла Олеговича не давали ей сейчас покоя. Они стали ключевыми и подтолкнули Катю согласиться с поистине абсурдным предложением – возглавить «Зималетто» на момент выхода компании из кризиса. Но, кто, если не она, станет исправлять ее же собственные ошибки? Чтобы ни говорил Зорькин, но Катя действительно ощущала и свою вину за то, что компания в таком состоянии. И неважно, что окончательные решения принимала не она! Катя же предвидела многие провалы и, если бы была немного настойчивее, то смогла бы убедить Андрея не рисковать… Если бы… Сколько человек отчаянно выкрикивали эти слова! Сколько судеб они загубили?! И вместе с тем, дали надежду… Позволили думать и мечтать о другом мире, в котором не случилось этого «если бы»! Вот и Екатерина Пушкарева не осталась в стороне. Вместо того, чтобы еще раз пересмотреть вопросы, которые она собирается поднять, а затем и утвердить на первом в должности и. о. президента совещании, она думает о том, как бы было хорошо, если бы она никогда не узнала ни «Зималетто», ни Андрея. Продолжала бы работать в банке, жить размеренной жизнью и не чувствовать, как твое сердце постепенно разрывается и умирает от боли, обиды и неразделенной любви. Какая же она была тогда дурочка еще! Верила в сказки, ждала принца… Но этого всего не существует! Это выдумки таких же наивных мечтателей, отказавшихся принять суровую действительность, где главный двигатель – деньги, а сердце – кассовый аппарат. Как тяжело… Полгода слишком большой срок. Справится ли она? Ошибки, касающиеся «Зималетто» она исправит! Без сомнений! Но как быть с Андреем? Она пообещала Кире, что у них со Ждановым ничего не будет. И сдержит это обещание. Не столько ради Киры, сколько для себя же. Держать Андрея на расстоянии – лучший возможный выход. По крайней мере, это хоть немного облегчит ей пребывание здесь. Катя оттолкнулась ногами и покрутилась в кресле. Посмотрела по сторонам и вздохнула. Этот кабинет давит на нее. Заставляет вспоминать то, что помнить ей теперь катастрофически опасно. Вот она с Малиновским и Андреем принимают решение написать их первый фальшивый отчет. Вот Андрей ее обнимает и не желает отпускать ехать домой на такси… Нет! Стоп! Забываем! Немедленно вычеркиваем это из памяти! Для Жданова все это было только игрой! И ничего больше… Он и сейчас пытается с ней играть. Зачем он приехал вчера в клуб? Почему опять говорит, что любит? К чему весь этот спектакль? Катя и так все сделает для его компании. И нет необходимости снова привязывать ее к себе и управлять, как марионеткой. Она и так готова для него на все, по-прежнему… - Екатерина Валерьевна, я всех пригласила в конференц-зал! Будут еще какие-то распоряжения? – выпорхнувшая в президентский кабинет Виктория Клочкова, буквально из кожи вон лезла. Улыбка шире лица, прямая спина, правая нога чуть впереди и демонстрирует значительных размеров стрелку на колготках, глаза сияют. А все почему? Катя просто не навязчиво намекнула ей, что увольнять не собирается. А амбициозный мозг Викуси перевел это, как будто Пушкарева собирается ее еще и повысить! Может быть, и до вице-президента? - Нет, Вика, спасибо! Пока все, - сказала Катя и начала собирать бумаги. Что ж, в бой, Пушкарева! Раунд первый. Главное – не давать слабину. Она тут не по своей прихоти. И унижать себя больше не позволит! Подошла к окну, набрала в легкие побольше воздуха и резко выдохнула. Пора! Собралась уже открывать дверь, ведущую в конференц-зал, но обнаружила, что нет одного важного документа, который должен был придти ей по факсу. На Клочкову рассчитывать не стоит, поэтому идти нужно к Маше, на ресепшен. Домечталась, Пушкарева! Теперь еще и опоздает… Хотя, пусть подождут! Все равно торопилась. Не шла, а практически бежала. Не сбавляя скорости подлетела к Тропинкиной. - Маш… - только и успела крикнуть Катя, прежде чем врезаться во что-то твердое и получить этим твердым по голове. Окружающее стало мелькать картинками. Испуганное лицо Маши. Рабочие. Шкаф. Белый потолок. Кажется она потеряла сознание… - Дамочка, очнитесь! Вы меня видите? - настойчиво твердил ей голос Тани Пончевой. И под нос кто-то совал ей ватку с отвратительным запахом нашатыря. - Говорили тебе, Таня, худей! Если бы не твои пирожные... Вон человека покалечила! - сказал голос Светы. - Бедная... Ее и так природа внешностью обидела. Так еще и слабоумной станет! - встряла Шура. - Девочки, я же не хотела! Не видела я ее совсем! Она со спины на меня налетела! - взмолилась Таня, почти плача. Голова у Кати гудела, словно после взрыва атомной бомбы. С трудом удалось разлепить глаза. Сразу стало больно от яркого света. Щурясь, посмотрела на "Женсовет", склонившийся над ней в полном составе. - Девочки... - прохрипела Катя. И тут все разом посмотрели на нее. - Кажется, она очнулась, - сказала Шура. - Девушка, вы нас видите? С вами все в порядке? - обеспокоенно спросила расстроенная Таня. - Вы помните как вас зовут? Почему они так к ней обращаются? "Девушка" и на "вы"! Что происходит? Больно... Голова болит. Все снова поплыло перед глазами. И яркий белый свет совсем померк. Последнее, что Катя услышала, был вопль Тропинкиной: - Эй! Девушка! Подождите!.. Черт! Кажется она снова отключилась. И что нам с ней делать? У Милко кастинг. Ходит куча моделей... И вот эта тут лежит... -А давайте, ее не диван перенесем! – раздался эхом голос Шуры Кривенцовой, затем появилось и ее расплывчатое лицо. Серые стены покачнулись и остановились на месте. - Не надо меня никуда нести, - медленно проговорила Катя. - Девушка! Ну, слава Богу! Как вы себя чувствуете? – выдохнула облегченно Тропинкина. – Подняться сможете? - Да, Маш, смогу… - попыталась улыбнуться Катя и чуть-чуть привстала, опираясь на локоть. - А мы, простите, знакомы? – искренне удивилась Тропинкина и остальные девочки тоже явно находился в недоумении. - Конечно… А в чем дело? – теперь уже Катя ничего не понимала. Девочки вполне искренне ее сейчас не узнают. И это не может быть розыгрышем. Сыграть такое невозможно. - Знаете, у меня, конечно, плохая память на лица… Но вас я бы запомнила, - с уверенностью заявила Тропинкина, а Таня и Шура еле сдерживались, чтобы не засмеяться. И тут Катя заметила, что на ней одета сейчас совсем не та одежда, в которой она вышла с утра из дома. Она была с своем старом темном костюмчике, который не одевала уже совсем давно. Последний раз, кажется, тогда, когда устраиваться на работу пришла… Кате резко стало плохо. Уже, поднявшись на ноги, она снова покачнулась. - Девушка, ну, что же это такое? Давайте все-таки сядем на диван! – сказала Таня и повела Катю к дивану, поддерживая, чтобы она не упала. Очки! Катя заметила, что на ней сейчас старые очки! Потрогала волосы и ужаснулась окончательно. Они были длинными. Вариант, что отросли, отпадает сразу! Тогда… Не может этого быть! Как такое возможно? - Простите, мне не хорошо… И мы с вами, наверное, действительно не знакомы… - сказала Катя Тропинкиной, когда ее усадили на диван и дали стакан с водой. - Ну, правильно! Это все от удара. Вы же головой ударились… - сказала Шура. - А сейчас вам лучше? – спросила Таня. - Да, спасибо! Скажите… А сегодня какое число и год? – все удивленно посмотрели на Катю. – Нет, со мной все в порядке. Просто… Это так, чтобы удостовериться. Вдруг я память потеряла… - Верно! Девочки, я слышала, что от удара головы очень часто может быть амнезия! – компетентно заявила Шура. – А давайте, для чистоты эксперимента, вы сами скажете, какое сегодня число! А мы либо подтвердим, либо у вас, и, правда, амнезия… - 5 сентября 2005 года, - сказала Катя и зажмурила глаза, боясь услышать ответ. - Правильно! – воскликнула Таня. – Нет у вас никакой амнезии! – Катя после этих слов еще раз передернулась, а затем открыла глаза и, смирившись, посмотрела уже более осмысленно. Сейчас самое главное – уйти отсюда, чтобы все лучше обдумать. - Мне уже, правда, гораздо легче. Я пойду. - А вы сможете идти сами? – спросила Таня. - Да. Все в порядке, - Катя демонстративно встала и сделала несколько шагов. Голова все еще кружилась, но девочкам это знать не обязательно. - Девушка, вы уж меня извините, что я на вас так налетела! – сказала Таня. - Ничего страшного, - сказала Катя и, улыбнувшись, скрылась за дверьми лифта. - Ничего страшного, - повторила Тропинкина. – А по-моему, очень даже страшная, - задумчиво проговорила она. - Маша! – возмутилась Таня. – Ну, что ты такое говоришь! Она может быть и не красавица, но человек, видно, хороший! - Вот только в нашем мире просто хорошему человеку выжить крайне сложно, - ответила ей Маша и кинулась к звонящему телефону. – Моднаяодеждамарияздравствуйте! За ней на рабочие места заспешили и Шура с Таней. А офис продолжал шуметь, провожая и встречая новых и старых людей. Все было как обычно, как всегда. Так, как это могло быть только 5 сентября 2005 года, в удивительно солнечный и не по-осеннему теплый день. Катя выскочила на улицу и попыталась отдышаться. Солнечные блики играли на зеркальной поверхности «Зималетто». Дул легкий теплый ветерок. Вокруг шли прохожие и почти все смотрели неприязненно в ее сторону. А ведь она уже отвыкла от этого. Правду говорят, к хорошему привыкаешь быстро. Вот и Катя, успев пройти мощную школу, под руководством Юлианы Виноградовой, ощущала себя теперь странно. И привычный костюм этот и очки казались ей совсем чужими. Не может быть! Она каким-то чудом перенеслась в прошлое? Возможно ли это? Но, если все так, то получается, что с ней еще не произошло ничего трагического, связанного с этой компанией! Она же еще даже здесь не работает! Это же шанс, Пушкарева! Ты же всего несколько минут тому назад мечтала об этом! И, что называется, домечталась… Можно вернуться в «Ллойд-Морис»… Ее точно возьмут обратно. Или же поискать другую работу! Вариантов множество. Катя ощущала себя так, словно целый мир сейчас у ее ног. Если тогда другая Катя Пушкарева, когда приходила в «Зималетто» устраиваться, была несчастна, неуверенна в себе и считала, что работа секретаршей – ее последний шанс, то теперь все обстояло иначе. Теперь она верит в себя. Шла по улице и широко улыбалась и, при этом, совершенно отчетливо понимая, как глупо и еще более страшно смотрится со стороны. Но это же неважно! Повернула голову и увидела Малиновского на машине, он стоял возле остановки и пытался закадрить какую-то шикарную бабОчку. Катя хитро улыбнулась и стремительно направилась в его сторону. Подошла к машине, открыла дверь и села рядом. - До улицы Авдеева довезете? – спросила она и улыбнулась во все свои брекеты. Дамочка, которая у Романа Дмитриевича уже была почти на «крючке» как-то неестественно звонко хихикнула, разочарованно помахала ему ручкой и ушла. Малиновский явно был обескуражен. - Мамаша, я вам не извозчик! Покиньте салон автомобиля, будьте добры, - посмотрел на нее брезгливо. - Но я вам заплачу! Пятьдесят рублей хватит? – протянула ему изрядно помятую купюру и повторила свою фирменную улыбку со сверканием брекетов на солнце. - Послушайте, красавица… - начал он, так и не прикоснувшись к протянутым деньгам. – Вот автобусная остановка! Идите туда. Там вас точно подвезут. И причем гораздо дешевле, чем за полсотки, - открыл дверь, с большим трудом удерживая вежливую улыбку на лице. - Жаль. Знаете, клиентами так не разбрасываются! Если уж вы стоите здесь и «бомбите»… - Что вы сказали? – взвизгнул Малиновский. – «Бомбите»? Я, что, по-вашему, похож на таксиста? Посмотрите на мою машину! На таких разве ездят таксисты? – негодовал он оскорблено. А Катя пожала плечиками и невинно поморгала глазками, а затем вышла из машины. - Меня подвозили и на более дорогих! – невозмутимо ответила она. – И более красивых! – добавила Катя и убила этим Малиновского окончательно. Он смотрел возмущенно и хватал губами воздух. - Вы… Знаете, не говорите больше ничего! – он развернулся, сел в автомобиль и рванул с места. Как он близко, оказывается, все воспринимает к сердцу! Катя решила, что домой пойдет пешком. Еще вчера она радовалась первым весенним листочкам, а сейчас у нее есть такая возможность оказаться уже в лете, и даже осени! Но что-то не давало ей покоя… Сердце… Оно вспомнило Андрея и совершило головокружительный скачок вверх. Если Катя откажется от собеседования, на которое ее, разумеется, пригласят завтра, сейчас она это знает точно, то никогда не встретит его! И что более страшно, это то, что и Андрей никогда не будет знать ее! Катя побледнела. Заметила неподалеку небольшой парк. Поспешила туда и села на скамейку. Она растерялась совсем… Еще недавно план: не связываться с «Зималетто», казался ей идеальным и очень желанным. А теперь… Теперь Катя сомневается. Она же собиралась делать работу над ошибками. И пусть это было в будущем. Но и сейчас «Зималетто» ведь возглавит Андрей и, действуя уже без нее, все равно эти самые ошибки может совершить. И только она, Катя Пушкарева, все знает и может его уберечь от неправильных и рискованных шагов… Боже, как все сложно, оказалось… Теперь делать выбор еще сложнее. Но этот Андрей ведь еще ни в чем перед ней не виноват! Он не использовал ее и не следовал глупой инструкции Малиновского. А Катя его любит. Так сильно, что можно задохнуться… Искушение слишком велико, Пушкарева. Бесполезно сопротивляться! Ты все равно не сможешь его бросить. И снова будешь бежать, лететь на крыльях на его зов, ему на помощь! И ничего нельзя с этим поделать. Это чувство – благо, данное свыше, и она не в силах ничего изменить… Я помогу ему. Не позволю наделать ошибок. А потом уйду и начну новую жизнь. Если только не вернусь обратно в будущее… Вот уж, действительно, получится каламбур. Дома мама встретила ее улыбкой и посмотрела выжидательно. - Ну, как? – спросила она. - Обещали позвонить. Они пока еще ничего не решили, - Катя говорила уверенно, но мама решила, что это она перед ней так храбрится, и поэтому принялась ее успокаивать. Привела на кухню и бодро сказала: - Суп рыбный. Любимый твой! – поставила на стол тарелку. – Ну, чего ты расстроилась то, а? Да примут они тебя! Куда они денутся? – а потом подошла к Кате и шепотом добавила. – Я сон сегодня видела. Белые куры в огромном курятнике… - и многозначительно подмигнула. - Давай-давай, мой руки! Суп стынет! Дежавю. Все это уже ведь было. Катя стояла посреди кухни, застыв с каменным лицом. Это все-таки неприятное ощущение, когда все повторяется… В дверь позвонили. Зорькин пришел. Катя это помнила отчетливо. Хотя тут не нужно знать будущее, чтобы предвидеть Колькино появление. Обед ведь уже. - Ну, что Пушкарева, тебя взяли? Поздравлять? – сходу спросил он. - Обещали позвонить. - А, ну это мы уже слышали тысячу раз! – усмехнулся Зорькин, за что получил от мамы подзатыльник. - Ну… В смысле практика такая. Сразу говорят только тем, кого точно не возьмут, - «исправился» он. - Да! – подтвердила мама, чересчур радостно. Катя подождала, пока Зорькин наестся, иначе ни о чем другом он думать не смог бы, а затем потащила его в свою комнату. - Ну, что у тебя опять, Пушкарева? – сразу завозмущался он. - Коль, вот скажи, ты мне друг? – сходу спросила его Катя. - Друг. Конечно, друг! - Коль, я тебя хочу сейчас попросить, как друга, самого лучшего и единственного… - Пушкарева, что случилось? – Зорькин обеспокоенно заерзал на диване. - Я не знаю, как тебе объяснить… У меня нет доказательств. И поверить в такое практически невозможно. Но, Коль, я тебя очень прошу, верь мне! – Катя совершенно не знала, что говорить и очень разнервничалась. - Кать, ты же знаешь, что я если кому-то и верю, то только тебе… И себе еще. И теть Лене, - улыбнулся он. - Зорькин, я вернулась из будущего в прошлое, - Коля улыбаться перестал и посмотрел на Катю, как на дуру. – Не смотри на меня так! И ничего не говори! Я попытаюсь рассказать… И она поведала ему всю печальную историю работы в «Зималетто». Коля слушал ее, молча, ни разу не перебив. Лишь иногда, на самых неприятных моментах сжимал кулаки, вскакивал с дивана и начинал ходить взад, вперед. Кажется, несмотря ни на что, он ей поверил. Вот сразу взял и поверил. А в конце посмотрел на нее внимательно и сказал: - Вот умеешь ты удивлять, Пушкарева… Я слышал, что в теории это возможно – переместиться в пространстве. Ты говоришь, что и в той реальности и в этой получила травму головы. Видимо эти точки каким-то образом образовали между собой канал… Не смотри на меня так, пожалуйста. Я тебе верю. А знаешь почему? – Катя отрицательно замотала головой. – Ты бы никогда не смогла сама выдумать эту историю с соблазнением и инструкцией! Это слишком жестоко для твоего мироощущения и слишком похоже на правду мира реального. Но скажи, что ты собираешься делать сейчас? Теперь ты знаешь, какие проблемы у тебя могут возникнуть. И можешь плюнуть на это «Зималетто»! - Знаю… Но, Коль, я решила остаться и исправить все ошибки. - Пушкарева, ты в своем уме? Зачем тебе это надо? Не ввязывайся! - Я не могу остаться в стороне… - Но почему? Сама же говоришь, что была несчастна и жалела, что туда пришла работать! - Коль, я не смогу бросить Андрея… - А-а-а! Все понятно! Ты его все еще любишь… Кать, ты наступаешь на одни и те же грабли! Ну, сколько можно? Забудь его! Он же негодяй! - А ты думаешь, я не пробовала его забыть? Я всю себя извела… А потом встретила его снова и все стало еще хуже и еще больнее… Зорькин, это просто ловушка какая-то… - Катя сидела сгорбившись на диване, взгляд ее был потерянным, на щеках заблестели слезы. Коля подошел, сел рядом и обнял ее. - Успокойся, Пушкарева! Я же с тобой! Я тебя не брошу! И мы вместе справимся, правда? – он гладил ее по голове и укачивал, как маленькую. – Знаешь, если ты хочешь туда снова пойти, иди… Хочешь я помогу тебе исправлять эти ошибки? – Катя сквозь слезы кивнула. – Ну, успокойся! Что ты плачешь, как девчонка?! – попытался он ее развеселить. - Коль, спасибо тебе! – тихо сказала Катя и всхлипнула. - Ну, все! Прекрати разводить сырость! Посмотри, какую лужу налила! Сейчас тут еще и рыбки заведутся. - Но она же соленая, - улыбнулась Катя, вытирая слезы. - Все равно заведутся! Морские! Акулы всякие. Заходит такая теть Лена, а мы ее пирожки рыбкам скармливаем. А они выныривают, взлетают под потолок, хватаю пирожок, и ныряют обратно. Только, знаешь, тебе нужно поплакать еще! Чтобы хватило места для кораллов… - Катя смеялась уже в голос, а Зорькин не унимался и придумывал еще, более невероятные шутки. Милый, Колька! Самый лучший в мире друг достался ей! О чем еще можно мечтать? О любви? Нет! О любви ей теперь даже думать вредно…