По пьяни котов перепутал....бывает.

Бывшая в зените Явная луна постепенно скрывалась за горизонтом, озаряя небо ярким розовым цветом. Уши у Коноэ то и дело напряжённо дергались, и, в конце концов, он подорвался с кровати, моментально накидывая на себя чёрный плащ, скрывающий его черные уши и хвост. Коноэ до сих пор не мог смириться с тем, что чёртов Ликс играет с ним, как хочет! Рай, все это время сидевший напротив Коноэ, внимательно всматривался в раскрытое окно, изредка прерываясь на вылизывание белоснежной шерсти. — Кот-идиот куда-то собрался? — спокойно спросил белый кот, пристально вглядываясь своим единственным глазом в своего Санга. Коноэ недовольно вздернул ушами, поправляя ремень на своей талии, и ответил: — Я думал, тебя не интересует, куда я собираюсь. Уголки губ Рая чуть приподнялись, выдавая его язвительность. — Да, ты прав, мне без разницы,— в своей обыденной "холодной" манере произнес белый кот, снова переведя глаз на окно. В последнее время что-то у этих двоих не ладилось. Вот такая ссора возникала на ровном месте практически ежедневно. И не то, что бы прям ссора, скорее вот такой отворот поворот от каждого, состоящий лишь из фраз "как знаешь", "делай, что хочешь" и "мне все равно". Общих тем для разговора не было, хоть особой сговорчивостью Рай никогда не отличался. Коноэ, злясь в душе на что-то, раздражительно но тихо произнёс уже в дверях: — Я к Токино, — и после этих слов дверь за ним громко захлопнулась. Рая это не удивило. Оставшись один на один с собой, он не ощущал дискомфорта, поскольку, сколько себя помнил, всегда проводил деньки в подобном одиночестве, никого к себе не подпуская. Но Коноэ был исключением. За последний месяц они так сблизились, как никогда ранее, а потом, всего недельку назад, все резко изменилось. Коноэ стал замкнутым, что ли. И вспыльчивым, на что белый гордый кот отвечал тем же. Рай необратимо чувствовал, что снова отдаляется от своего Санга. Ну да, это будет неизбежно. Должно быть, зря он тогда прикасался к Каноэ, тогда, во время гона. Ему определенно было неприятно. Вздохнув, кот постарался отогнать грустные мысли. Будь, что будет. Но настроение не поднималось, а лишь стремительно падало. Отбросив на свою кровать острый меч, белый кот вышел на кухню, где и застал Бардо. Тот что-то усиленно полировал, что-то, отдаленно напоминающее кастрюлю. При виде бывшего ученика, у полосатого котяры брови поползли вверх и невольно вырвалась едкая улыбка. — Надо же, какие коты, — усмехнулся он, отвернувшись снова от Рая,- чего это ты вдруг решил снизойти до своего бывшего наставника, о Великий Рай? — Заткнись хоть на минуту, — холодно отрезал белопатлый, хозяйничая, как у себя дома. Прошелся к высоким полкам и стянул оттуда бутылку с красной жидкостью внутри. — Эй, это, к твоему сведению, лучшее вино Рансена!— возмутился Бардо. – Я в курсе. — Ну так положи на место, раз все понял, –полосатый кот не кричал, напротив, говорил довольно спокойно. Но Рая, похоже, его слова не волновали. Тот беспечно поднес открытую бутыль ко рту и начал лакать, не сводя своих глаз с бывшего наставника. — Что снова с Коноэ поссорился? — усмехнулся Бардо, — садись, составлю компанию. Хозяин гостиницы уже приготовился к ору и возмущению белопатлого, но того не последовало. Рай покорно уселся на скамью подле Бардо, не прекращая хлебать вино. Алкоголь приятно жег горло. Больше они ничего не говорили друг другу. Бардо надеялся выслушать Рая, тем самым наладив их отношения, как в былые времена, но увы: белоснежный кот никак не шел на общение. Молча сидел и запивал горе. Но он не прогонял молчаливого собеседника, что было уже хорошо. — Держи, — вдруг отстранился от своего дела Бардо, протягивая Раю квим, — заедай хоть. А то ведь как развезет. — Ха, — выдохнул с усмешкой тот, не приняв угощения, — не ровняй меня с собой. И продолжил пить, пока полосатый кот полез в потайной ящик и достал оттуда такую же бутылку вина, видимо, уже для себя. ...... Асато молча и медленно шел к гостинице. Недавно он разговаривал с Кальцем, демоном печали и, по совместительству, своим отцом, да их разговор никак не выходил у черного кота из головы. Трудно во все это поверить, но у кота Киры нет выбора. Кальц говорил искренне, как будто раскаивался, так что причин не верить демону у Асато не было. Не верить демону...это как раз то, что было бы правильно. Но не в этот раз. Кальц сказал, что очень любил Каю, мать черного кота, и этого было достаточно. Асато ни в чем его не обвинял. Даже, в каком-то смысле, сочувствовал. А вот Кагари, напротив, не желала мириться с этой мыслью. Эта кошка всем сердцем ненавидела демона, по её мнению, погубившего её лучшую подругу, и клялась свернуть ему шею. Асато смешался. Он не понимал, что ему делать. Такое чувство, будто он действительно проклятое дитя. Хотя, так и есть. Кальц обмолвился, что скоро Асато превратиться в монстра, и этого не избежать. Черный кот Киры не боялся, но отчего-то было не по себе. Он переживал за Коноэ, за Кальца, за Кагари, за Бардо, и, чёрт побери, даже за Рая! Кстати, последнему он объяснения найти не мог. И в итоге решив, что вымотался вусмерть, поскорее вернулся в гостиницу. Как только за чёрным котом захлопнулась дверь, до его острых ушек донесся странный шум. Будто кто-то икал, при этом отрывисто говорил, плюс его еще кто-то перебивал. Асато, пропитавшись интересом, поплелся на звуки, и оказался на кухне Бардо, застав такую картину: белоснежный кот, выглядевший как-то потрёпанно, что-то увлеченно рассказывал, размахивая руками, но получалось что-то несовсем внятное. Рядом с ним сидел сам хозяин гостиницы, тоже держал в когтистых руках бутыль, но выглядел куда лучше Рая. В чувствительный нос резко ударил терпкий запах алкоголя, и кот Кира поморщился. Когда запоздалая мысль нагнала Асато, у того непроизвольно растянулось лицо. Он выпучился на странно ведущего себя Рая. — О, черныш, — заметил его Бардо и тут же остепенился, — ты как раз вовремя. — Это..Рай? — только и смог выдавить черный котяра. — Как видишь, — грустно вздохнул полосатый кот, постучав по спине вышеупомянутого. Тот дернулся и отмахнулся от настойчивой старой руки, поддерживающей его на ногах. — Н..не..трога..й....мння! — вырвалось из глотки белопатлого, но поняв, что уже не сидит, его ноги подкосились, и он полетел на пол, что-то на ходу бормоча. — Так, не падай! — снова подхватил его Бардо и до того, как тормозящий от алкоголя мозг Рая понял это, передал пьяную тушку чёрному коту. Как ни странно, белопатлый не стал возражать, утихомирившись в сильных руках, поддерживающих его. — Да что вообще случилось? — решил поинтересоваться Асато. Он понимал, что Рай определенно пьян, но он явно не понимал, как такое могло произойти. Бардо, услышав его вопрос, нервно вздернул хвостом и тяжело выдохнул. — Да пьян он в стельку, разве не ясно? Эх, а я ведь его предупреждал, закусывай, а он, мол, меня с собой не ровняй! Вот и случилось то, что случилось, — Бардо тоже заметно покачивался, но в отличии от своего бывшего ученика говорил и понимал все внятно, —наш гордый Рай чрезмерно восприимчив к алкоголю. Такая гордая птица, а снесло с одной бутылки! — Бардо определенно злорадствовал, глядя на почти уже сонное тело на руках собеседника. Асато почувствовал то же, но лишь на долю секунды, затем сказав себе, что плохо радоваться тому, что кому-то плохо, одернул себя и прекратил улыбаться. Бардо же тем временем улегся на скамью, вяло покачивая полосатым хвостом из стороны в сторону. — А Коноэ? Где он? — спросил Асато, поудобнее хватая под мышки Рая. Тот что-то бормотал себе под нос, отчего чувствовался легкий запах перегара. — А чёрт его знает! Слушай, черныш, уложи этого искателя приключений на свою мадам "сижу" спать, а то ж я не могу. Я же с ним пил. Завалюсь еще где-нибудь на лестнице... — последнее слово Бардо уже вытянул из себя, после замолчав. Хвост устало плюхнулся на пол и послышался слабый храп. Асато тяжело вздохнул, переведя все свое внимание на белопатлого. Тот, как ни странно, тоже спал. "Ну вот, - подумалось коту Кира,- мне придется его тащить? Где же Коноэ носит? Это его сосед, его друг, его Тога, так какого лешего тащу его на себе я?!" - возмущение настигло черного кота уже где-то на середине лестницы, ведущей на второй этаж. Рай был тяжелым, но Асато думалось, что лишь из-за доспехов в некоторых местах на одежде, которые он носил. Благо еще тяжеленного меча на поясе у того не было, иначе ночевал бы Рай где-нибудь под лестницей, да и Асато с ним вместе. Дотащив ,наконец, пьяное тело до нужной комнаты, Асато только было хотел взвалить его на одну из двух кроватей, как резко передумал. Ну а что? Рай пьяный, воняет своим перегаром, да еще и храпеть наверняка будет, а Коноэ придет, и придется ему всю ночь это терпеть. Поэтому, отбросив сомнения, Асато потащил пьяное тело в дверь напротив, в свою комнату. Дотащил Рая до единственной кровати и сразу же кинул его на нее, да сам уселся рядом, на краешек. Белоснежный кот спал. Не храпел, лишь тихо сопел. В комнате Асато была кромешная темень, и тот постарался устранить эту проблему, опустив в блюдце с водой путеводный лист. В этом не было необходимости, ведь кот мог воспользоваться лампой, но почему-то, увидев, как это использует Коноэ, Асато перехотел пользоваться лампами. Зеленоватый свет приятно ударил в глаза, даря успокаивающий эффект. Асато снова перевел глаза на пьяного белоснежного кота. Тот что-то бормотал во сне, а грудь его быстро вздымалась. Дыхание участилось, и это насторожило Асато. Черный котяра едва заметно коснулся правого белого уха "друга" а затем лба и, как он и ожидал, те были горячими. Из напряженного рта сочился перегар. — Ну вот, ему определенно нельзя пить, — сделал для себя вывод кот Кира, поднявшись с кровати. Ничем Раю он помочь все равно не сможет, так что он просто собрался пойти в соседнюю комнату и дождаться там Коноэ. Только Асато поднялся, как его руку грубо схватили. Он обернулся, инстинктивно оскалившись, но зря: это всего-то был вдруг проснувшийся Рай. Его голубой глаз был еле открыт и глядел с опаской на Асато, но через считанные секунды эмоции переменились: прежняя враждебность куда-то просто-напросто испарилась. Черного кота напугала эта перемена, но еще больше его поразило то, как он оказался на кровати под нависающим над ним белым котом. Поправочка: белым сильным, все еще пьяным, котом! Белопатлый глядел своим единственным глазом в синие глаза Асато, а его дыхание постепенно учащалось, заставляя обоих нервно сглатывать. Черный кот постарался выбраться, но куда там! Его руки были плотно сжаты над его головой упорными сильными руками Рая, а тот не двигался с места, придавливая Асато к кровати все больше и больше. Когда ушей черного кота коснулось неровное жаркое дыхание, то все тело пробила дрожь и его хвост нервно подпрыгнул. Белопатлый дышал ему в ухо, что-то шепча, но слова были настолько тихими и непонятными, что получалось какое-то шипение. — Рай..аа-а, — Асато хотел было возмутиться, но хитрый белый кот цапнул того за черное ухо и кот Кира застонал. Одна рука Рая придерживала кисти Асато над его головой, а вторая когтистая ладонь прошлась по щеке и переместилась на шею. С неё на ключицы и прошлась по шершавой поверхности одежды черного кота, остановившись на животе. Асато задержал дыхание, не в силах понять, что происходит. В следующее мгновение теплый, или даже горячий, язык белопатлого прошелся по той же щеке, где наглаживала его же рука, а затем переместился на сухие губы. Асато обомлел. Влажные губы Рая будто бы передавали тепло, постепенно заставляя черного кота раскрыть рот. Асато попытался выбраться из-под тяжёлого тела и, дернув коленом, попал Раю между ног. Тот издал гортанный рык и усилил свой напор на хрупкое тело под собой. — Р..Рай...прекрати! — успел выкрикнуть кот Кира прежде, чем его снова заткнули поцелуем. Асато ничего не понимал, ну, кроме того, что от Рая тянет чудовищным перегаром. Но белоснежный кот целовал нежно, проводил шершавым языком по зубам очумевшего черного кота, по нёбу и сплетался с его языком, лаская. Рука гордого кота забралась под одежду и настойчиво ласкала там. Асато заметил, что его дыхание тоже сбилось, а прикосновения Рая ему отнюдь не противны. И все равно, он не понимал, в чем дело. — Заткнись, кот-идиот! — резко, заплетающимся языком осадил белый кот, прикусив левое ухо "Коноэ". Только его Рай так называл. Асато был так поражён, что не мог вымолвить и слова. Получается, Рай по пьяни перепутал котов? И все? И эти поцелуи, которыми покрывает сейчас Рай его тело....на самом деле принадлежат Коноэ? Асато почувствовал укол зависти, хоть и сам не понимал, по какой причине. Ему было обидно. Даже очень. Но понять, почему он вообще это чувствует, черный кот не мог. На глаза навернулись предательские слезы. А Рай, казалось, вообще не замечал ничего, все еще считая, что под ним - Коноэ. Его дорогой Санга. — Прекрати...ты пьян... — отчего-то Асато сказал именно это, а не то, что должен был. Раз Рай не видит разницы, то Асато сам должен сказать ему, что он - не Коноэ. Но ведь, если он это скажет, ласки прекратятся. Перед Асато встал тяжелый выбор. Прикосновения Рая распаляли его тело, все места, где прикасался белопатлый, горели огнём, и черный кот Кира в полной мере ощущал возбуждение. И не только свое, но и Рая. Белоснежный кот не обращал внимания на довольно незначительный протест "Коноэ" и продолжал покрывать вспотевшее тело поцелуями. Одним движением руки Рай освободил кота под собой от одежды и его рука накрыла возбужденный пах кота. Асато дернулся: эмоции бушевали в нем, он не понимал, что чувствует. И возбуждение, и возмущение, и стыд...но удовольствие перекрывает все это. И это неправильно. Асато понимал это, и все равно чувствовал Рая еще ближе к себе, так, как никогда ранее. — Рай...— выдохнул Асато, когда почувствовал медленное движение на своем члене. Тело горело, ждало разрядки, и черный кот уже не обращал внимание на отвратный запах перегара изо рта белоснежного кота, который целовал жадно и властно. Асато отчетливо чувствовал ревность и зависть Коноэ, ведь Рай его, похоже, сильно любит. И если бы белопатлый не был бы сейчас в бессознательном состоянии, то даже и пальцем его, Асато, жалкую прислугу, не тронул. Одной рукой Рай ласкал член "Коноэ" а другой прошелся вверх по груди, заостряя внимание на сосках. Асато уже перестал вырываться и останавливать белоснежного кота, отдаваясь мимолетному наслаждению, нагло начиная стонать в голос. Вдоволь наигравшись с грудью, Рай засунул несколько пальцев себе в рот и, хорошенько их обсосав, приставил к проходу Асато. Тот, почувствовав холодок в том самом месте, выгнул спину от удовольствия. Рай начал аккуратно проталкивать каждый палец, постепенно добавляя по одному к тому, который уже имелся в анусе брюнета. Черный кот сам насаживался на пальцы белого кота, не сдерживая голос, позабыв о своей робости и смущении, и даже о том, что на его месте Рай сейчас видит Коноэ. Асато стало просто слишком хорошо, чтобы о чём-то думать. Прекратив растягивать партнёра, Рай вынул пальцы, невзирая на возмущенный вздох, и в ту же секунду резко вошел вновь. Асато почувствовал невероятное давление на колечко мышц а затем и резкую боль. Он вскрикнул, царапая спину белого кота. К удивлению Асато, он и понять не смог, когда Рай успел стянуть с себя одежду. Да и было не до этого: белопатлый начал медленно двигаться в нем, постепенно ускоряясь , не переставая мучить напряженный член черного кота, на котором уже выступили прозрачные капли. — Р..ай... — пролепетал Асато, задыхаясь в экстазе. Тело горело, в паху ныло, голова не соображала. Запах перегара усиливался, но черный кот не желал его замечать. Пусть Рай пьян, пусть он считает, что дарит ласки Коноэ, это все неважно: Асато просто уже не мог остановить белого кота. Не мог и не хотел. С каждым толчком тело Рая отзывалось глухим стоном, и тот сливался с выкриками Асато. Тяжелое дыхание и запах страсти и алкоголя распаляли обоих, даря сильное наслаждение. Это состояние так было похоже на время гона: в последний раз Асато был так возбуждён именно в тот период. — Рай...не...могу..боль..пх..ше... — прошипел черный кот, подмахивая бедрами в такт движениям Рая, голос утихал, но через минуту будто бы полностью восстановился: Асато, громко выкрикнув имя белого кота и выгнув спину, затрясся в судорогах оргазма и выплеснул белесую жидкость себе на живот. Следом, сделав небывалой силы толчок, кончил и Рай, до боли закусив губу, чтобы не выкрикнуть имя своего Санга, своего "кота-идиота". Рай повалился рядом с Асато, сразу же отключившись. Черный котяра тяжело дышал, все еще не отойдя от наслаждения, что получил только что. Он понимал, что все это было ошибкой, но....он не сожалел. Почему? Он не знал. Ему было хорошо, и все. Асато не заметил, как сам погрузился в царство Морфея, подле своего "друга". ..... Утро. Явная луна сменила Тайную, и её свет лился из открытого окна прямиком на два голых кота, тесно прижимающихся друг к другу. Рай, постепенно вспоминая прошлую ночь, улыбнулся сам себе, крепче обнимая тело другого кота. Коноэ, думал он. Помирились вчера так. Белопатлый зарылся носом в черные, как смоль, волосы, и в ноздри хлынул ненавистный ему запах. Голубой глаз открылся и засек чёрную макушку. Рай мигом подскочил и остолбенел, увидев голого черного кота перед собой. Тот тоже продрал глаза от неожиданности. Глаз Рая начал дергаться, хвост злостно бил из стороны в сторону, он оскалился: — Ты.... — сквозь стиснутые зубы прошипел белопатлый, прожигая кота напротив него уничтожающим взглядом, — Асато, мать твою..... Остаток фразы черный кот не дослушал: был вынужден делать ноги подальше от злого и с похмелья белоснежного кота, на лету одеваясь. Дверь в комнату резко хлопнула, и Асато что есть мочи полетел с лестницы, забегая на знакомую ему кухню. Бардо уже проснулся и снова что-то полировал, но увидев черныша, даже и спросить ничего не успел. Асато залетел под скамью, на которой он сидел и обернул черный хвост вокруг себя. — Что за... — только и смог вымолвить полосатый, глядя туда, где секунду назад стоял черный котяра. Вот это, во истину, СКОРОСТЬ! Следом пробежал Рай, энергично размахивая рукой, в которой был его тяжелый меч. — Асато , сука, поймаю - кастрирую! — проорал он, скрывшись за дверью. Бардо как был, так и остался буравить взглядом дверь. — Нихрена себе, утречко.... — пропел Бардо, усмехнувшись. — Не то слово, — с облегчением вымолвил Асато, выползая из-под лавки, — это...ему больше не наливать! НИКОГДА!!! — Да понял я уже, понял, — широко улыбнулся полосатый, загадочно вильнув хвостом.