Взаимная неизвестность

Он сводил ее с ума. Ленивой походкой, в которой среди опасности сквозила кошачья грация, когда, усталый, Алекс выгибался в спине, не сводя с Селестины даже слишком яркого взгляда; разминал пальцы ловкими складываниями, будто втягиваниями когтей, и облизывал губы: этим он баловался, когда был в хорошем настроении. Вел языком и все смотрел, смотрел, смотрел, не моргая. Так внимательно изредка смотрят коты в пустые углы, где для хозяев нет ничего. Селестина сама чувствовала себя пустым углом, когда с новым днем по покалыванию на коже определяла сторонний внимательный взгляд. Только совсем не кошачий. Волчий, как же иначе, и змеиный довольно тоже. Такой же холодный и следящий, чтобы не упустить. Гипнотизирующий даже, наверное, под которым из рук все незаметно, но валится, и ноги предательски дрожат, а сердце, какое бы сильное ни было, тянется сдаться и шепчет подойти, склонив голову, спрятать меч в ножны. Селестина бы так и сделала, если бы не природное упрямство и особое отношение. Хотелось бы думать, что первое все же значимее, и игру ведет за собой она, а не он. Мысли о том, что Алекс позволяет ей это делать, Селестина прячет куда подальше. Больше уверенности в себе и своих силах, холоднее, чуть даже насмешливее ответный взгляд, и все будет в порядке. Нет, искушение не исчезнет, и напряжение не спадет, но возможность продолжить — оно ли не лучшее ощущение. Вокруг так сложно почувствовать что-то значимое, и если Алекс одаривает, сам вручает, то к чему воротить нос и тянуть отказ? Селестина, по какому бы краю ни шла, от щекочущей нервы игры, приносящей желанное наслаждение, никогда не откажется. К слову, Алексу это известно. И они продолжают.