Действительно ли ненависть?

      До недавних пор Стилински еще никого и никогда так не ненавидел. Но все изменилось с появлением Тео Рэйкена. Новый профессор истории — весь такой из себя правильный и чересчур идеальный. Стайлзу он не понравился с первого взгляда. Даже не побывав у Тео на парах, он осознал, что тот ему категорически не понравится. И он был прав. — Стайлз, да он же горячий! — это был первый день учебы и, походу, Скотт все также остается при этом мнении. — МакКолл, ты натурал, — возмутился Стайлз, закатив глаза. — А ты нет, Стайлз. Ну, серьезно, просто посмотри на него. Стилински глубоко вздыхает, мысленно проклиная этот день. — Самовлюбленный, эгоистичный и слишком превосходный. Что нового? Одним словом - мудак, — Стайлз улыбнулся, а его друг покачал головой. Прошло уже два месяца, а мнение Стайлза так и не изменилось. С каждой парой он все больше и больше осознавал, как же его бесит Рэйкен. Эта его походка; то, как он поправляет свои все те же идеальные волосы; как он разговаривает, что-то тщательно рассказывает. И все это до жути бесит Стилински. И Стайлз совершенно не стесняется показывать свое отвращение и ненависть. Ему совершенно плевать, что о нем думает препод, потому что большая часть его мыслей о Рэйкене занята именно лютой ненавистью (или он так считает).       — Стайлз, ты будто ничего не знаешь. Разве ты не учил? — Боже, лишь от этого голоса Стайлз уже продумывает то, как будет простреливать себе голову. — М-да, извиняюсь, что мне не дается ваш предмет, — Стилински закатывает глаза и как-то злобно вздыхает, направляясь к месту, где он сидел пару минут назад. — Остановись и встань на место, — его голос стал более грубым. Стайлз усмехается. — Вы мне не указчик. Делаю, что хочу, — шатен говорит, как и всегда, то, что считает правильным. — Я ваш преподаватель, мистер Стилински. Но кареглазый старается просто игнорировать его слова. Он собирает свои вещи и направляется к выходу, совершенно не слушая то, что говорит Рэйкен. Лишь слышит что-то последнее из слов, похожее на: «Тебе нужно больше заниматься..». — Я так не думаю, — говорит Стайлз, попутно открывая дверь и наполовину разворачиваясь, смотря на Тео, — Я считаю, что, видимо, знаний по истории у меня столько же, как и у препода, — делает задумчивое лицо и пожимает плечами, — нисколько. — открывает дверь и выходит, слыша в свою сторону громкое «Стилински!», и на секунду останавливается, показывая фак и захлопывая дверь, уходя к черту от этого кабинета.       И даже иногда Стайлз карает себя за собственные мысли. Он может с уверенностью сказать, что, да, Тео привлекателен, что он сексуален, что он, мать вашу, какая-то мечта; да, Стайлз может так сказать, но даже о простых таких мыслях он жутко жалеет. Иногда он даже не понимает, какого черта так часто думает об этом «мудаке». Вспоминает его полу-грубый, а временами с хрипотцой, голос, его легкую щетину, хоть Стилински и не понимает почему у него такое в мыслях и что это его привлекает, его глаза, даже если Стайлз не был к нему ближе чем на метра четыре, а если и был, то пару раз. Шатен не осознает, когда его фантазия бушует чересчур, по его мнению, неправильными представлениями, от которых ему хочется чего-то реального и настоящего, может, даже намного лучше, чем в его фантазии, а затем он пытается избавиться от возбуждения и скидывает все это на то, что не совсем уж он по стороне девушек, а Тео Рэйкен не совсем уж и плох.       Но ненависть все та же (или он все еще убеждает себя в термине «ненависть»). Стилински хочется повеситься от одного лишь вида этого парня (можно говорить и так, ведь всего-то год разницы), прострелить, как упоминалось выше, себе голову от его голоса, а иногда даже просто до боли жестко ударить его именно между ног, чтобы слышать его мучительные стоны (но ему все также хочется слышать не только мучительные). По каждому предмету у Стайлза высокие баллы, оценки, но зато по истории оценка выше тройки не достигает. Может и четверка у него была хоть раз, но тогда он просто хорошенько списывал у соседей. Да не то чтобы ему не хочется учиться, если у него такой профессор, хотя, и это тоже, он просто считает, что Тео совершенно ничего не знает, вот и сам Стайлз тоже. Хоть временами он и не может понять, почему это все, кроме него одного, понимают очень даже хорошо этот предмет, даже тот же самый Скотт МакКолл, что и ранее в школе ни черта не знал в истории. И Стайлз думает точно также и по той причине, что раньше, когда у них был еще другой преподаватель, а это было на первом, втором курсе и всего лишь несколько месяцев назад, то он учился действительно неплохо. Но вот теперь все скатилось к чертям.       И вот наконец последний день недели — пятница, а затем две долгожданных недели выходных. Все, вроде, идет действительно хорошо, ибо Стайлз и вправду устал за эти два месяца и наконец хочет отдохнуть. Не везет ему только с последней парой — история. — Смотри, Скотт. Мы можем смотаться в Бэйкон-Хиллс на эти две недели, и у моего отца как раз есть пару дел, узнал недавно. Ты же со мной? — Стайлз улыбнулся, подняв взгляд на МакКолла, а на фоне была никому ненужная болтовня о Революции Франции. Но Скотт не успел и слово вымолвить из уст, как вдруг раздался голос «сами угадайте кого». — Стилински и МакКолл, мы вам не мешаем разговаривать? — Блять, — выдыхает Стайлз, закрыв глаза и как-то чувствуя, что именно по нему сейчас проходится взглядом Тео. — Мистер Стилински, повторите то, что я только что сказал. — Не собираюсь я повторять это. В прочем, да, я же не слушал, — съязвил Стайлз, но он знает, что злить Рэйкена у него не получается. — Останешься после пары, — Тео вздыхает, качая головой и продолжая свой рассказ. — Ага, конечно,— уже потише добавляет Стайлз, переводя взгляд на удивленного Скотта, который еще никак не привык к его выходкам.       Но Стилински и сам не ожидал, что он все-таки останется после этой пары. Естественно, не лишь он один был удивлен. Стайлз вздыхает, подходя к столу и облокачиваясь о него, складывая руки на груди. Кашляет один раз, привлекая внимание. — Так ты все же остался, — Рэйкен улыбнулся, но почему-то его улыбка переросла в ухмылку. — Ага, — Стайлз закатывает глаза, вздыхая, — что-то настолько важное, что будет действительно важнее моего обеда? Хорошо, мистер Рэйкен, я слушаю Вас, — проговаривает он, а последнее предложение с особым раздражением. И Стайлз следит за тем, как Тео обходит свой стол и становится напротив него примерно в трех метрах. — Знаешь, Стайлз. Я старше тебя всего лишь на год, а ты обращаешься ко мне на «Вы», — произносит он, усмехаясь. И Стайлз вновь закатывает глаза, громко цокая. — Видимо, ничего важного. — Нет-нет, что ты, подожди, — Тео делает пару шагов по направлению к Стилински, — я говорю серьезно. — Хорошо, Тео, — говорит шатен через сжатые челюсти, — я надеюсь, мы не собираемся обсуждать то, что твой предмет мне все также не дается? — На самом деле именно так. Насколько я знаю, только мой предмет тебе не дается, а вот по остальным.. — берет какие-то листы, видимо, распечатанные и с оценками, и что-то просматривает там, — у тебя все очень даже хорошо. И в чем же проблема? — поднимает взгляд на Стайлза, и вновь все та же улыбка-ухмылка. — Мне повторить мои недавние слова? У меня слишком хорошее настроение, чтобы задевать твои чувства, — проговаривает Стилински, приторно улыбаясь. — О, так все это время ты пытался задеть мои чувства? — Рэйкен усмехается, прикусывая губу, — не думаю, что у тебя получалось. — Окей, — в этот раз, вздохнув, Стайлз отталкивается от стола и направляется к двери. — Не сможешь уйти, — говорит Тео, доставая ключи из кармана и показывая их Стайлзу. — Когда ты.. — Стайлз, попытавшись открыть дверь, разворачивается, щуря глаза и смотря на Рэйкена. — Может, я умнее, чем ты думаешь, — пожимает тот плечами. Стилински делает глубокий вздох, смотря в пол. — Может, ты все же отпустишь меня? Мне не очень комфортно находиться в запертом душном кабинете, да еще и с тобой, — проговорив это, кареглазый состроил недовольное лицо. — Душный? — и Тео вновь делает шаги по направлению к Стайлзу, — мне кажется, тут очень даже прохладно. Стилински отводит взгляд, смотря на парту, где оставил телефон, и осознает, что он бы в любом случае вернулся. Стайлз проходит мимо Тео, нечаянно соприкасаясь рукой с его рукой, но решает вида на это не подавать. — Знаешь, а ведь действительно, — начинает Рэйкен, — трудно учиться, когда у тебя личные проблемы. Не так ли, Стайлз? — Стилински еще не обернулся, но, и не только слышит, чувствует, как Тео направляется к нему, — или же когда у тебя есть предмет симпатии. Стайлз, успев все-таки засунуть телефон в карман, усмехается, даже удивляясь, и резко оборачивается, замечая, что Тео примерно в полутора метре от него. — Что ты несешь? Господи, я всегда знал, что ты ненорм-.. — Тем более, если это твой профессор по истории, — перебивает Рэйкен парня, а тот вопросительно и как-то непонимающе смотрит на него, и, бросая краткое и что-то похожее на: «иди к черту», желает пройти мимо Тео, но тот успевает схватить его за запястье, потянув на себя и развернув в свою сторону. Нет, Стайлз не напуган, просто он считает это странным. Он считает странным то, что этот «мудак» запер их одних в кабинете, да еще и разговаривает на такие темы! — Ты хочешь меня напугать? — фыркает Стилински, пытаясь вырвать руку, но получается не особо хорошо (или он не очень старается), — тогда знай, что тебе это не удается. — Единственное, чего бы я хотел, так это тебя, — чуть тише говорит Тео, делая шаг вперед и напрочь сокращая расстояние между ними. Стайлз замолкает, приоткрывая губы и тяжело, медленно вздыхая. — Так, все. Хватит с меня! — вдруг срывается он, — Дай мне эти чертовы ключи, и я нахер свалю отсюда, — уже не может сдерживать себя и резко, быстро произносит это; но а руку, почему-то, не вырывает, и проклинает себя за то, что чувствует жар, пылающий внутри себя. — Да ладно тебе, Стайлз, я же все понимаю. Сколько и каких бы колкостей ты в мою сторону не говорил, я же знаю, что нравлюсь тебе. Или ты будешь отрицать? Стилински затаивает дыхание, даже не зная что сказать, и просто смотрит в лицо Тео, на его ухмылку и искрящиеся глаза. — Ч-что? — выдает из себя Стайлз и проводит языком по нижней губе, — Да у каждого второго в этом университете от тебя крышу несет, — в который раз язвит он, пытаясь отступить. — Ты тоже входишь в этот состав, — будто задавая вопрос и утверждая одновременно, говорит Рэйкен. — Нет, извиняюсь, но я повторю, что я не собираюсь находиться здесь, да еще и с тобой, поэтому я сейчас просто отберу у тебя ключи и свалю, да побыстрее, — Стайлз опускает взгляд и видит в другой руке Тео те самые ключи, и даже тянет руку и сосредотачивается на этом, но в реальность его возвращает слишком резкий рывок и, примерно, десяти-сантиметровое расстояние между ним и Рэйкеном. — Тогда, попробуй, — все еще усмехается, все еще ухмыляется этот весь такой из себя идеально-превосходный, гребанный Тео Рэйкен. «Твою мать» — думает Стайлз, полностью теряя крышу, смотря в глаза напротив себя и медленно опуская взгляд ниже на губы. Тянутся секунды, время, все что угодно, в принципе, как и постепенно завязывается узел в низу живота у обоих от такой, хоть и не совсем, но близости, и Стилински, решаясь нарушить тишину какими-нибудь оскорбительными словечками, выдает: — Как же я тебя ненавижу, — таких слов Тео явно не ожидал, но и отреагировать он не успевает, как чужие губы быстро накрывают его; страстно, жарко, и в каком-то смысле властно. Стайлз наконец оказывается с освобожденными руками, но не отталкивает Рэйкена, а лишь меняет положение рук, устраивая их на шее парня и ближе притягивая его к себе. Он чувствует опору позади себя, а точнее, видимо, парту, и облокачивается о нее, прикусывая губы Тео и аккуратно поглаживая его шею, а затем медленно отстраняясь, но не открывая глаза. — Нет, не ненавидишь, — слышит Стилински и все же открывает глаза, облизывая губы, — если блокируя свои настоящие чувства, то, возможно, — усмехается Тео и вновь желает приблизиться, и даже успевает коснуться губ шатена, но тот, слегка улыбаясь, отстраняется и отворачивается. — О-о, нет, теперь я точно ухожу, — произносит Стайлз, делая шаг в сторону, но его останавливает рука, что не позволяет ему пройти. — Если только ты пообещаешь приехать ко мне, — говорит Рэйкен и добавляет, — сегодня вечером. — Ну, — вздыхает Стайлз, щуря глаза и все также смотря в сторону, — я подумаю, — и резко вырывает из руки парня ключи, все-таки делая пару шагов вперед в сторону двери, — и напишу тебе сообщение через пару часиков, — подходит к двери и отпирает ее, разворачиваясь и пару секунд смотря на Тео, а затем кидая ему ключи, которые он тут же ловит. Рэйкен все не решается спросить, откуда у Стилински его номер, но кивает, смотря на то, как тот открывает дверь, но на секунду останавливается. — До встречи, мистер Рэйкен, — ухмыляется Стайлз и открывает дверь, выходя из кабинета и, наконец, чувствуя более менее свежий, прохладный и уже не тот жаркий воздух и наконец приходя в ум, но по странной причине ни капельки не сожалея о произошедшем.

* * *

      Пролетают две недели быстро, и вновь учеба. Не то, чтобы Стайлз не хочет возвращаться, ему кажется, что за эти каникулы он устал даже больше, чем за прошлые два месяца. — Стайлз, — как-то восхищенно произносит МакКолл, смотря на севшего рядом с ним шатена, который вопросительно посмотрел на него, — и с каких это пор ты стал учить историю? Поведай свой секрет. Стилински слегка улыбается, переводя взгляд на Скотта и одаривая его возмущенным взглядом. — Взялся за ум, — отвечает Стайлз, беря в руки ручку и переводя взгляд в сторону доски. Тео смотрит на Стилински, встречаясь с ним взглядом, и тут же непринужденно улыбается и еле заметно кивает, уже ухмыляясь и замечая, что Стайлз улыбается также, но опускает взгляд и, видимо, что-то пишет. — А я уже думал, что Стайлз Стилински и история - худшие враги навсегда, — по-доброму усмехается МакКолл. И Стайлз думает, что эти две недели пошли ему в пользу, как и Тео Рэйкен в его жизни.