Дерево сакуры и сердцевина из кости единорога

      Смена власти всегда ведёт к переменам. Эзре было семь, когда он, как и все дети, получил долгожданное письмо из школы магии Махутокоро. Мальчик с нетерпением ждал начала учебного года, чтобы как можно скорее получить свою собственную волшебную палочку, как у других взрослых. И тогда он обязательно научится невербальной магии, чтобы как мама, красиво носить палочку вплетенной в причёску. Эзра, единственный брат пяти сестёр, выросший на руках своей матери и её слуг, выглядел соответствующе - изнеженно и по-девчачье. Его кимоно всегда были мягких оттенков, украшенные цветами и красивыми узорами, волосы спадали на плечи, и, когда Эзру водили на прогулку по маггловскому Токио, мама всегда закалывала их красивыми канзаши*. Отец Эзры был якудза, и мальчик привык к тому, что им часто приходилось бывать на не-магической стороне города. Эзре нравились магглы, они были забавные и дружелюбные, но родители никогда не позволяли ему играть с ними. Эзра играл со своими сёстрами и сыном оябуна их клана, они были ровесниками и оба очень ждали, когда смогут начать учебу в школе магии, а после вступить в клан. Но за несколько недель до начала учебного года мальчик проснулся от шума. Он знал, что нельзя подслушивать, это может стоить жизни, и отец всегда предупреждал его. Но родители говорили так громко, что это вышло совершенно случайно. - ... теперь Колин вернулся и будет главой клана, никто не знает, что он сделал с мальчиком, возможно его уже нет в живых... Эзра? Почему ты не спишь?! У мамы была татуировка на предплечье - большая цветущая сакура, и мальчику очень нравилось засыпать, наблюдая, как ветки покачиваются на несуществующем ветру. - Мама, все в порядке? - Конечно, милый, все хорошо, спи, - бесшумная листва сморила успокоенного мальчика. На периферии сознания он думал, что у отца было гораздо больше татуировок, Эзра видел, когда они ездили на горячие источники, всё его тело было разрисовано красивыми картинками, и отец обещал, что, когда Эзра вырастет, у него тоже будет много картинок, каких он захочет. *** Тот разговор для Эзры не был понятен, но именно с него и началась его история. После этого отец почти всегда ходил недовольный чем-то, а мама выглядела испуганной и постоянно оглядывалась на дверь. За неделю до отправления Эзры в школу, папа перестал появляться в доме, а мама всегда ходила расстроенная и заплаканная. А однажды даже накричала на Эзру и его сестёр. Когда к ним в дом явился гость, мальчик не понимал, почему его мать так трясётся, закрывая его и сестёр собой. - Прошу тебя, Лето, - она с мольбой смотрела на мужчину, занявшего кресло отца, и крутящего в руках палочку из красного дерева. Он был очень красивым и его зелёная мантия поверх розовых штанов выглядела совсем по-европейски. Эзре не позволялось носить европейскую одежду, отец всегда говорил, что они должны чтить традиции своих предков и носить кимоно. - Ты моя сестра, поэтому я хочу сделать это лично, надеюсь ты понимаешь, что так я пытаюсь выразить своё сожаление. - Лето, он ещё совсем маленький и не опасен, умоляю, одумайся. Мама отошла, позволяя Эзре предстать перед ним, и заставила его поклониться так низко, что у мальчика заболела шея. - Видишь, он совсем ещё ребёнок, - она с мольбой смотрела на волшебника, что назвал маму сестрой. Он хмуро разглядывал мальчика, а Эзра восхищённо смотрел в его голубые глаза, пока мать снова не заставила его поклониться. - Ты знаешь, что делают с мальчиками при перемене власти. Их убивают, чтобы некому было мстить. - Тогда воспринимайте его как женщину, - Эзра непонимающе смотрел на мать, не подозревая, что в эту самую минуту вершится его судьба. Жизнь Эзры была в руках мага с длинными волосами. - Ты с ума сошла, это будет бесчестием для него! - Я готова пережить бесчестие, но не потерю ребёнка. Скажи ему, что это подарок в честь наследования, - женщина знала - отказаться от такого подарка значит оскорбить весь клан, а она ещё была его частью. - Я не... я передам боссу, - он смотрел на испуганного мальчика, хвастающегося за руку матери, сомневаясь, что уже успел стать настолько жестоким, чтобы совершить детоубийство. Когда мама сообщила, что они приглашены в гости к оябуну*, Эзра почувствовал сковавший все тело ужас, но женщина уверила - с ним ничего не произойдет. Она не позволит. Ради этого Эзре купили красивое кимоно, и мама сделала ему высокий пучок на голове, заколов его целыми двумя канзаши, вновь обещая - бояться нечего, он очаровательный мальчик. Она сказала, что Колин будет милосерден, а после они вместе вернутся домой, и мама отправит его в школу. Эзра зацепился за имя "Колин", вспомнив, что слышал его, когда случайно подслушал разговор родителей. Он надеялся, что отец у него, и, возможно, им позволят увидеться. Эзра так сильно скучал по нему. Он бегал по деревянному полу родительской комнаты и дразнил сестёр тем, что теперь он самый красивый в доме, после мамы, конечно. А потом мама впервые позволила ему аппарировать с ней, и мир вокруг Эзры закружился и закрутился, пока он не открыл глаза и не заметил, что их уже ждут. Эзра хмуро рассматривал того мужчину, кажется, мама называла его Лето, и он был его... дядей? Эзра не хотел бы называть его дядей, тот выглядел слишком молодо, и совсем не нравился мальчику. Голубые глаза словно проникли сквозь него, заставив мальчика опустить взгляд на свои черные одежды, сменившие яркую мантию. - Пойдёмте, босс ждёт. Эзра знал, куда они пришли, это был дворец их клана, где часто бывал отец и где жил Джин - его лучший и единственный друг. Мама сказала, что Джин теперь далеко, и они не смогут больше играть и ходить вместе в школу. Это было тем, что разбило сердце Эзры, но мама сказала, что его друг теперь в лучшем месте, и, должно быть, очень счастлив. И это немного успокоило Эзру, пусть он и был немного обижен на то, что Джин уехал и не попрощался с ним. Совсем как отец. И теперь мальчик даже не был уверен, хочет ли он ехать в школу совсем один. Он уже бывал в дворце Фара-Гуми, в скрытом от магглов городе Киёсу, но все равно восхищённо рассматривал красные башни и серые колонны, украшенные золотыми орнаментами. Огромные синие ворота вели через длинную мраморную площадь к дворцовым палатам. Внутри, пока они шли через площадь и двери, ведущие в двор с садом, пройдя через который можно было оказаться в зале, где принимал своих гостей оябун, Эзра испуганно прижимался к матери, каждый раз, когда к ним на встречу шли волшебники, не стесняющиеся демонстрации своих магических татуировок и волшебных палочек. Все они почему-то были одеты в чёрные одежды, что ещё больше пугало его. В дворце аппарация разрешена была только двум людям, и похоже один из них сопровождал их к другому, больше нагнетая этой мини экскурсией. Мать Эзры тоже была напугана, но из-за всех сил старалась держать лицо, она сжимала руку на его плече, Эзре было больно, но мальчик терпел. Он не совсем понимал что происходило, и зачем они здесь, но если мама говорила, значит так было нужно, и Эзра должен был вести себя как хороший мальчик. - Все будет хорошо, - тонкая рука женщины сжала его маленькую ладошку, и Лето пропустил их в залу. Помещение представляло собой длинную гостиную: две стены коридором, ведущие внутрь к столу оябуна, были завешаны гобеленом с изображением покойных боссов и основателя их клана: пра-прадеда Колина. Эзре не нравилось, как они смотрели на них, поэтому мальчик опустил взгляд, крепче ухватившись за юкату матери. - Босс, - Лето обратился к человеку, сидящему на резной скамье, больше напоминающей трон, за низким столом. Эзра осторожно поднял взгляд, разглядывая его: вопреки ожиданиям мальчика, за столом он увидел не старика, коим был прошлый оябун, и другие, теперь запечатлённые на гобелене среди сакуры, а молодого парня - кажется, он был даже моложе мамы - с густыми бровями и родинками под левым глазом. Он был очаровательный, и совсем не пугал Эзру, даже не смотря на то, что он, как, кажется, все в дворце, был одет в чёрные одежды. Парень оглядел Эзру в ответ, с минуту сверля его взглядом, и только потом поднялся на ноги, убрав бумаги на стол. Он уверенным шагом направился к ним, и мама подтолкнула мальчика вперёд, заставляя склонить голову. Эзра пискнул, когда опора под ногами исчезла, и его подняли на руки, перехватив под коленями и удерживая за спину. - Значит, вот он какой - мой подарок, да? - Колин смотрел на него снизу вверх, разглядывая маленькое личико с пухлыми губами и длинными ресницами, обрамляющими широко раскрытые глаза. - Да, господин, его зовут Эзра. - Эзра, значит, - он широко улыбнулся, и мальчик не смог отказать в ответной улыбке, ему было вовсе не страшно. С тех пор как он пришёл во дворец, Эзра впервые почувствовал себя защищено, оказавшись в сильных руках нового босса. Лето с сомнением наблюдал за тем, как Колин держал на руках ребёнка его двоюродной сестры, успокаивающе поглаживая его по спине. У Колина был удивительный дар нравиться детям, они всегда тянулись к нему, и сам мужчина мог играть с ними часами. Это была другая сторона Колина, босса, которая открывалась немногим, и Лето любил в нем это, точно так же, как и все остальное. В груди шевелился червячок сомнений, все же этот Эзра был слишком смазливым ребёнком и в будущем мог вырасти очень красивым юношей. - Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться по саду, Эзра? - когда мальчик кивнул, Колин мгновенно аппарировал с ним на руках. Мать Эзры вскрикнула и со страхом посмотрела на Лето. - Он убьёт моего сына?! - Не убьёт, - уверенный в своём ответе, он приблизился, сжимая её плечо, в попытке успокоить и её и себя. *** Колин - при личном разговоре ему было позволено называть оябуна Колин, потому что тот сказал, что Эзра милый и нравится ему - тоже нравился Эзре. Он был добрым, глаза его были весёлыми, а руки тёплыми. По крайней мере, так чувствовал Эзра. Они прогуливались между розовых кустов и вишневых деревьев, Колин держал его за руку и вместе они изучали сад. - На самом деле, я в последний раз был здесь примерно в твоём возрасте. И тут все было немного по-другому. Эзра поднял взгляд на Колина, разглядывая его. Он был красивым, хотя так не принято говорить о мужчинах, не таким как Лето, который почему-то совсем не нравился мальчику. Глава клана Фара-гуми, не смотря на молодой возраст, был высоким и статным, волосы его были словно тушь в агатовых чернильницах, а такие глаза Эзра видел лишь однажды, когда родители взяли его с собой в храм. Слушать молитвы было непонятно и скучно, поэтому он сбежал и гулял по комнатам храма, пока не замер перед одной из скульптур. Ничто в статуе не было похоже на Колина, ни окладистая борода, ни большие уши, кроме глаз из черного оникса, что смотрели в саму суть вещей. Энма - подземный король и судья человеческих душ. Колин вытащил из волос Эзры какой-то листочек и ребенок продлил прикосновение, прижавшись виском к чужим теплым пальцам. - Вы такой хороший, зря мама переживала. Парень улыбнулся и присел на одно колено, чтобы поравняться с Эзрой. - Ты не должен меня бояться. Запомни это. - А вы позволите мне встретиться с отцом? - улыбка спала с его лица, и Колин поднялся на ноги, отряхнув тёмную ткань своего кимоно. - Пойдем, Эзра, твоя мама верно заждалась. *** В школе магии Махутокоро ученикам выдаются мантии, со временем меняющие цвет. Они подсказывают склонности и силы своих обладателей: от нежно-розового тона первокурсников, до золотого у учеников, достигших больших заслуг по всем изучаемым предметам. И лишь те ученики, что польстись на силу тёмной магии, носили мантии кипельно-белого цвета, словно предупреждая окружающих. "Побелевших" учеников в школе не любили, чаще всего это были дети якудза, такие же, как и сам Эзра, которых в отличии от обычных детей, не могли с позором выгнать из школы. А Эзру тем более, он был собственностью главы первого по значимости клана якудза во всей Японии, и никто из учителей и учеников не рисковал лезть к мальчику с упреками или издевательствами. Никто не рисковал после того, как ученица из параллельного факультета столкнула мальчика в грязь, испачкав его с ног до головы, и сверху наколдовав ведро слизняков. Плачущего Эзру сразу же посадили на буревестника, и отправили домой в Киёсу, и на следующий день он появился в школе в окружении нескольких пугающего вида якудза, и одного хмурого парня. Он отправил мальчика на занятия, погладив его по щеке, и дождался, когда тот, поклонившись, убежит, сверкая пятками в красных дзори, после чего направился к директору. Девочку, обидевшую Эзру больше в школе не видели, и после этого дети действительно стали опасаться трогать его или дразнить из-за белой мантии. Эзре очень шла его мантия, в ней он выглядел совсем ещё ребёнком, словно ангелом, спустившимся с небес. Эдди закалывал его волосы красивыми канзаши с красными рубинами, напоминающими зерна граната - подарок Колина на день рождения - или вплетал живые цветы, с помощью магии поддерживающие свежий вид на протяжении дня. Эзра был очень расстроен, когда Эдди сказал, что он слишком мал, чтобы носить палочку в волосах, и нужно время, чтобы научиться пользоваться невербальной магией настолько хорошо, чтобы не нуждаться в проводниках. Эдди вообще был очень понимающим и добрым. С тех пор, как Эзра поселился в дворце Фара-Гуми, как собственность оябуна, Эдди был единственным, кто играл с ним и помогал делать уроки. Мама не приходила, но раз в месяц сычик - которого ему тоже подарил Колин - доставлял ему письмо от одной из его сестёр, но никогда от мамы. В тот день, несколько лет назад, когда женщина привела Эзру во дворец к якудза, подарив его их боссу, мальчик так и не вернулся домой. Колин заявил, что Эзра теперь принадлежит ему и, соответственно, жить будет с ним. Мама Эзры, красивая темноволосая женщина, с удивительно большими зелёными глазами и огромной силой духа. Она привела своего сына во дворец зная, что обратно он не вернётся, каким бы ни был исход, поэтому со смирением приняла решение Колина, и оставила Эзру, на прощание лишь крепко обняв его. После этого забота о мальчике легла на плечи Эдди, одного из новобранцев в клане, который пришёл в Фара-гуми вместе с Колином и был верен ему до последнего вздоха. Они познакомились еще в Америке, Эдди был сиротой, семья которого так и не смогла вернуться с фронта, и мальчика отправили в детский пансионат, а уже оттуда в школу чародейства и волшебства Ильверморни, где он и встретил наследника японского якудза. Колин был старшекурсником, и однажды, перед рождеством, в столовой заступился за щуплого первокурсника, после чего рыжий приклеился к нему как банный лист. С годами он стал хорошим другом для якудза, а когда пришла пора возвращаться в Японию, Эдди, уже закончивший школу, последовал за Колином. Именно Эдди он и доверил воспитывать Эзру, первое время очень скучающего по маме, и поэтому часто капризничающего из-за этого. Каждый раз, когда Эзра, без разрешения выйти, убегал из дальних комнат, теперь являющихся его домом, и хитростью проникал в кабинет босса, Эдди со страхом ожидал, что Колин отправит мальчишку в соседнюю могилу к своему младшему брату. Но босс был удивительно терпелив и щепетилен по отношению к Эзре. Мальчик получал почти все, что хотел сам, и ещё все то, что хотел дать ему сам Колин. Перед тем, как отправить Эзру в школу, босс подарил ему палочку и обещал всегда - "всегда, Эзра, запомни это" - заботиться о нём. Всю жизнь Эзра мечтал о том, как ему купят волшебную палочку, и, получив её в дар от мужчины, он посмотрел на него, словно не веря, что её действительно можно взять, и только когда ему кивнули, Эзра, смотря на неё с детским восхищением, наконец, прикоснулся сначала к футляру, а потом и к самой палочке. - Дерево сакуры и сердцевина из кости единорога. О большем и мечтать сложно, Эзра действительно получил прекрасную палочку. Он с трепетом сжал древко и в нетерпении взмахнул палочкой, проговорив заветное "Люмос". Когда с кончика палочки сорвался яркий свет, Колин гордо потрепал его по голове, а Лето, привычно присутствующий при их встрече, сдержанно улыбнулся. Босс выглядел довольным. И собой, и Эзрой. И только в груди Лето все теплилась мысль о том, что возможно, он совершил самую большую ошибку в жизни, поэтому, когда Колин поцеловал Эзру в лоб, и посадил его на буревестника, который должен был доставить мальчика на Минами Иводзима, он решился завести разговор. - Ты подарил ему свою палочку, - Лето грустно усмехнулся, сжимая руку в кулак. - Он действительно нравится тебе. - Славный мальчик, напоминает мне Джина, - Колин прошёл к своему столу, не спеша возвращаться к бумагам, оставленным ранее, и Лето понял, что может быть свободен, но уходить совсем не собирался. - Тебе стоит быть осторожным, мы не знаем во что это выльется, Колин, - густые брови парня нахмурились, рука сжалась на древке волшебной палочки - новая палочка Колина, родовая, передающаяся от одного главы другому, была действительно потрясающей: тринадцать дюймов, береза и перо феникса, её основание было инкрустировано серебром и тремя рубинами, каждый из которых был добыт в драконьих рудниках, и ценность палочки вряд ли можно было измерить в йенах - Колин кинул свою боевую подругу на стол. - Можешь идти, сайко комон*. *** Эзра мечтал о том, как получит палочку, и она будет самая красивая и сильная, но оказалось, самым сильным и красивым в его жизни был Колин. Он заботился о мальчике, веселил его, играл с Эзрой в магические сёги и рассказывал о том, как сам ходил в школу. Он велел в случае, если будут задирать, обязательно дать сдачи, а если будет совсем туго, то показал несколько заклинаний, что точно помогли бы избавиться от хулиганов. Это Эзре не понадобилось, цвет мантии и осведомлённость магического мира в его роли делали своё дело. Колин учился заграницей, в Ильверморни, а после поступил в школу Авроров при МАКУСА, и он сам ещё толком не успел вырасти, когда на его плечи свалилась ответственность за огромный клан якудза, пришлось вернуться и принять наследие отца, а чтобы доказать силу и выжить, ему приходилось делать ужасные вещи. Одну из них он никогда не сможет себе простить. Именно эта вина заставляла его оберегать Эзру, порой даже от себя. Мальчик, живущий в северном крыле дворца, был словно островком невинности, с помощью которого Колин возвращался в детство и забывал обо всем, что ждало его за дверьми комнат Эзры. Четыре года прошли слишком незаметно, и после одиннадцатого дня рождения Эзре выделили комнату в пансионате при замке Махутокоро. Это означало, что теперь ему не нужно было каждый день пролетать огромное расстояние, чтобы вернуться после занятий домой в Киёсу. - Не расстраивайся, милый, ты вернёшься на новогодних каникулах, - Эдди гладил кудрявую голову Эзры, мертвой хваткой вцепившегося в Колина. Мальчик сжимал шёлковую ткань его хакама* и никак не мог заставить себя отойти. Он не мог поверить, что теперь не будет видеть его каждый день за ужином, или не сможет сбегать в южные комнаты, чтобы якобы незаметно проникнуть в кабинет босса и сделать ему сюрприз. - Ну же, Эзра, - Колин обнял ладонями его лицо, заглядывая во влажные глаза. - Ты у меня сильный и смелый мальчик, все будет хорошо. - Не будет, - мальчик упрямо помотал головой, его причёска вся истрепалась, а тёмные вороньи пряди кудрями выбились из свободного пучка. - Без тебя не будет. Эти слова, и последовавший хриплый смех босса, сотнями сюррикенов проткнули сердце Лето, так же явившегося проводить мальчика в школу. Он, тот, кто клялся в любви и верности Колину долгие годы, всегда был рядом и готов был жизнь отдать за своего босса и друга, вынужден был слушать эти задушевные прощания. - Прекрати, ты уже совсем взрослый, немного самостоятельности никому не повредит, - Колин недовольно посмотрел на своего помощника, кажется, готовый утешать Эзру столько, сколько понадобится. Но дела не ждали, поэтому Лето красноречиво посмотрел на босса, призывая его прекратить. Эдди, всегда сообразительный и тактичный, все же оторвал мальчика от груди оябуна, вручая ему палочку и последний домашний бенто. - Ты всегда можешь написать любому из нас, если соскучишься, или если что-нибудь произойдёт. Трое мужчин стояли на заднем дворе ещё несколько минут после того, как огромный буревестник увёз мальчика в школу магии, но приятную тишину разрушил сайко комон. - Ты совсем избаловал его, Колин, - Эдди подобрался, спрятав руки в широкие карманы хакама, готовый оставить их наедине как только босс сочтёт это необходимым, но Колину он похоже не мешал. - Он ещё ребёнок, и тебе стоит порой помнить об этом, - махнув рукой рыжему парню, Колин прошёл в замок, побуждая его проследовать да собой. Лето так и остался стоять на каменных плитах, зло сжимая руки. *** Замок Махутокоро был удивителен, он завораживал и влюблял в себя любого, кому доводилось видеть нефритовый дворец. Он расположился на всём пространстве острова Минами Иводзима, скрытом от магглов и ежегодно принимал в своих стенах сотни новых учеников. Эзре нравилось в школе, даже несмотря на то, что друзей у мальчика так и не появилось. Порой он вспоминал Джина, мечтая о том, как весело они могли бы проводить время в школе, и сколько всего могли бы сделать вместе. Однажды Эзра спросил Колина о младшем брате, но тот изменился в лице, и сообщил, что мать соврала, и Джина больше нет в живых, после чего ушёл, так ничего не объяснив. Это был первый раз, когда Колин был с ним груб. Мальчик тогда проплакал всю ночь, и долго не мог поверить, что его лучшего друга больше нет. В маленькую голову так и не пришла мысль, что с отцом тоже могло что-то произойти. Эзра часто сбегал от Эдди, тайком бегая по главным залам дворца, думая, что так сможет встретить отца. Спрашивать Колина ещё раз он не решался. Мальчик не хотел, чтобы он снова злился на него. После переезда в Махутокоро, отношение детей к Эзре менялось с каждым днём. Теперь они не тряслись над каждым словом, сказанным подопечному якудза, все громче обсуждали его за спиной, а некоторые слишком дерзкие ученики задирали его и даже несколько раз толкали. Они с завистью смотрели на его палочку, из желанного всеми дерева вишни, и придумывали разные слухи о том, как мальчик получил её. Сам Эзра терпел, не рассказывая об этом ни Колину и Эдди, которые часто писали ему письма и слали посылки с фруктами, конфетами и обновками - на день рождения Колин прислал ему удивительной красоты шёлковый вагаса*, это немного развеселило мальчика, хотя Эзра был разбит тем, что приходилось проводить его вдалеке от дома - не с сёстрами или Колином, - но сдачи давал, как его и учили. Эзра вздыхал свободно, когда семестр заканчивался и он мог вернуться в Киёсу, чтобы провести дома новый год или летние каникулы. И хоть в школе он мог чаще писать письма сёстрам, все ещё не решаясь написать маме, Колин мог узнать и это не кончилось ничем хорошим. Он всегда хорошо относился к Эзре и заботился о нем, но мальчик знал, Колин вовсе не божий одуванчик, он опасен, и лишний раз гневить оябуна не решался. Колин радовался каждый раз, когда босые ноги мальчика громко шлепая по половицам, бежали ему на встречу, и с каждым годом все более повзрослевший и потяжелевший Эзра запрыгивал в его объятия. Эзра рос добрым и порядочным мальчиком, он хорошо учился и старался вести себя достойно, чтобы не опозорить его честь. Колин ценил верность и покорность, поэтому допускал самостоятельность мальчика, пусть это и была всего лишь видимость самостоятельности. Конечно же он знал, что происходит с Эзрой в школе, и пока не случилось ничего такого, с чем он не смог бы справиться, и что требовало бы вмешательства якудза. С каждым годом холодная война, которую вели против Эзры ученики только разрасталась. Если раньше только дети, приехавшие из других стран, считали чем-то забавным обсуждать мальчика за спиной, и гнобить его за побелевшую мантию и слишком женственный вид, то к седьмому году обучения, даже японские ученики без страха издевались над ним, называя якудзой. Будто это могло обидеть Эзру. Он вырос среди якудза, он сын якудзы, и в будущем супруг главы клана якудзы, в этом не было ничего оскорбительного. Обижало только то, что другие дети с белым цветом одежд держались от него подальше. Они не грубили, не дразнили, всегда отвечали и почтительно кланялись, если Эзра говорил с ними, и не раз защищали его от жестоких учеников, но сами никогда не приближались и держались отстранёно, боялись мести оябуна Фара-гуми. Эзра не жаловался Колину, ни разу не жаловался, но мужчина позволял ему по возвращению домой просто провести время в тёплых объятиях, чтобы увериться, что его любят, все ещё любят и бояться нечего, он в безопасности. Дома. Возвращение в школу всегда было для Эзры стрессом, мальчик никогда не знал чего ждать от обозлённых учеников, выросших, и теперь называющих его не якудза, а подстилкой якудза. Это вызывало куда больше проблем, чем раньше, ведь другие дети в белых мантиях считали, что этим наносится оскорбление чести их клана и оябуна, поэтому ввязывались в дуэли, хотя Эзра и просил их остановится. Мальчик больше смущался грязным намёкам более старших учеников о том, будто между ним и Колином есть что-то греховное, его не задевало "девчонка босса", где-то в глубине души мальчик все ещё прокручивал сказанные мамой слова. "Тогда воспринимайте его как женщину". Только сейчас Эзра понимал, о чем она говорила. Он был подарком Колина, должен был заботиться о боссе и его удовольствии, но все было наоборот. Эзра любил Колина, он относился к нему лучше, чем к кому-либо другому, и чем больше Эзра думал об этом, тем больше понимал: Колин относился к нему как к брату. Он был заменой Джину. Эти мысли сжимали сердце в тиски, он не мог сдержать слёз, но боялся разделить эти чувства с кем-либо. Сестры в своих письмах никогда не поднимали тему его отношений с Колином, они писали о самочувствии мамы, спрашивали о учебе и здоровье, и эти письма так отличались, своей поверхностью и участием, от тех, что Эзра получал из Киёсу. Делить свои переживания с Эдди он тоже боялся, нет, Эзра доверял ему, и любил как наставника и друга, но так боялся. Боялся не Эдди, а того, что тот может сказать Колину, и тогда мужчина снова разозлится, как в тот раз, когда Эзра спросил его о Джине. Это объясняло почему Колин не прикасался к нему так. Эзре было шестнадцать, когда он впервые подумал о том, что можно касаться Колина не просто чтобы показать привязанность, но и желание. Он думал о том, каково это, когда прикосновения несут за собой удовольствия, и эти мысли заставляли его краснеть. Он наблюдал за Колином, теперь воспринимая каждое его движение не так, как прежде, с трепетом ждал объятия или поцелуя в лоб, которыми мужчина всегда щедро награждал его. И уже позже подумал о том, что если в постели Колина не он, то там обязательно есть кто-то другой. Кто-то, кто трогает его мужчину так, как теперь хотел это делать сам Эзра. Это было тем, что занимало все мысли мальчика до окончания учебного года, и то, что он собирался выяснить. *** Летние каникулы, что они с Колином всегда проводили вместе, редко проходили в Японии. Чаще всего на июнь и июль мужчина брал его с собой в Америку, для решения вопросов клана, а в августе предпочитал тёплые пески пляжей на Гавайях. Эзра любил Нью-Йорк, любил их пентхаус на Манхэттене, больше из-за того, что он был гораздо меньше, чем дворец Фара-гуми, и чтобы увидеть Колина среди дня, мальчику не нужно было бежать через длинные залы и площади, можно было просто пройти в соседнюю комнату и плюхнуться в тёплый комок одеял и подушек, среди которых раскинулся мужчина, или пройти в гостиную и бессовестно оторвать его от дел, не боясь при этом злых взглядов якудза с гобеленов. Но лето перед последним годом обучения изначально пошло не по привычному сценарию. Колин выглядел озабоченным, когда вечером пришёл на ужин, и Эзра не решился даже спросить, почему тот не встретил его сразу по приезду. Весь ужин мальчик рассеяно возил по тарелке рис, постоянно выпуская одну из палочек из рук. Он наблюдал за серьёзным Колином, слишком сосредоточенным на рыбе, и не решался спросить что случилось. И только после ужина мужчина сказал о том, что поездка отменяется, и он может придумать планы на это лето сам, чтобы не скучать в стенах комнат. *** Колину уже тридцать три, и он очень изменился с тех пор, как возглавил клан. В его волосах словно запутались серебристые нити осенней паутины, что сорвало еще теплым ветром с красно-желтой листвы, из гардероба почти исчезло множество европейской одежды, в основном маггловского происхождения, вроде футболок и драных джинсов, теперь лишь несколько костюмов, мантий строгого пошива и множество кимоно с клановыми гербами и знаками. Колин не постарел - возмужал, черты лица огрубели, в уголках рта залегли морщины, а искорки веселья и искренности смыло годами разочарований и бесчинств. Разочарования следуют за ним по пятам, словно шинигами*, поджидая, когда он даст слабину, чтобы ударить побольнее и забрать частичку души. Колин старается, он сильный и неумолимый, он не прощает предательств. Кажется, любое сердце зачерствело бы, оказавшись в центре преступного мира, но Колин всё так же умеет любить и ждать. Он уступает и поощряет свой ближний круг, в который допущены лишь проверенные временем и испытаниями, верные ему люди. Те случайные связи, попадающие в постель босса не считаются и за людей, тем более близких, они лишь средство снятия стресса. Всем известно, что будет после совершеннолетия Эзры, подаренного Колину много лет назад, по традиции босс должен будет жениться, и место подле оябуна наконец-то будет занято законным супругом, но годы идут, а желающих заменить Эзру все больше. Лето, ненавидящий мальчика пожалуй больше всех, является именно тем, кто должен защищать его жизнь. Он не позволяет клану допустить и мысли о том, что можно убрать мальчика и не поплатиться за это жизнями всего рода. Когда Эзра понимает, с кем Колин проводит свои ночи, Лето как раз развязывает пояса официальных одежд. Не замечая его, Колин пристально следит за тем, как пальцы Лето соскальзывают с тяжелых шелковых лент, и улыбается краем губ своему сайко комону. Гербовое хаори* оседает на пол, очерчивая полукруг за спиной Колина. Руки Лето дрожат, словно он не верит в то, что ему дозволено. - Я больше не сержусь. Сегодня ты получишь свое. Колин целует длинную прядь его волос, и Лето набрасывается на любовника со всем возможным стремлением. Одежды теперь поддаются легко, опадают на паркетную доску лепестками одно за другим. Широкая ладонь проникает под хакама любовника через боковой разрез, минуя многочисленные завязки. Лето выгибается и виснет на шее своего босса, царапает разрисованную спину и стонет, пока Колин раскладывает его прямо на полу поверх шелков. - Помнишь, что обещал мне? - Принимать все, как есть. - Именно. Гладкая кожа на груди под смуглыми ладонями, без следа чернил и шрамов, без единого изъяна. - Будет ли мой мальчик таким же прекрасным, как ты? Слезы досады текут к вискам, пока Колин берет его тело. Все случилось именно так, как Лето и боялся. Нужно было убить этого ребенка, не обращая внимания на стенания сестры. Теперь уже поздно. Они страдают оба. Лето под Колином, зная, что мужчина и его сердце принадлежат другому, а Эзра бегущий от дверей кабинета главы клана, думая, что он не нужен, не желанен. *** Эдди гладит Эзру по голове, стирая слезы мальчика. Он пытается объяснить, что это все вторично, ведь Колин все равно любит его, хотя сам не считает свои слова правдивыми. Любимым не изменяют, Эдди в этом уверен, и будь их ситуация другой, он бы был на стороне Эзры. Но она не другая, Эзра все ещё собственность его босса, и Эдди не уверен, что считал бы их отношения сейчас чем-то нормальным, мальчику всего семнадцать, и Колин почти вдвое старше него. - Не любит меня, - причитает Эзра, рукава его юкаты уже влажные от слез, а глаза красные, словно у венгерской хвостороги, Эдди только качает головой, упрямого мальчишку не переубедить словами. - Пойдём, посмотрим на павлинов в саду? Заодно найдем тебе несколько ромашек. При дворце якудза просто огромный сад, за ним ухаживают сразу несколько садовников, а у Эзры есть собственный розовый кустарник, расположившийся аккурат перед окнами кабинета Колина. Мальчик, ещё далёкие десять лет назад сообщил Эдди, что хочет, чтобы Колин думал о нем, когда ему грустно, и сразу становился счастливее и веселее. Парень предложил ему высадить красивые розы под окнами босса, и идея прижилась, поэтому теперь Эзра был ответственен за пять больших розовых кустарников. Когда его не было, за сохранностью цветов следил Эдди, он же и заботился о павлинах, совах, гиппогрифах и других существах, живущих при дворце. Вот и сейчас, лелеющий своё разбитое сердце Эзра прогуливался вдоль цветущих роз, печально смотря в окна Колина и страдальчески вздыхая. Эдди неподалёку игрался с павлинами, и парень незаметно забрёл вглубь сада, где стояли нефритовые лавки, на которых всегда обитали ведьмы, собирая сплетни со всего дворца, а после разделяя их среди красивых пейзажей сада. - ... говорят она снова приходила. - Бедняжка, заявляется во дворец каждую неделю, но господин даже на площадь ей зайти не позволяет, - мальчик вновь оказался невольным свидетелем очередной сплетни и уже собирался уйти, как услыхал своё имя. Эзра хотел знать, что о нем говорят во дворце и что думают в клане. - Бедный мальчик, лишился всего, и вот даже с матерью увидеться не может, и все по вине господина. - А самое прискорбное, что скоро оябун захочет закрепить их союз. Бедный, бедный мальчик, вступить в брак с убийцей собственного отца, ужасно. И как господин пошёл на такое, - Эзра замер, вцепившись рукой в розовый куст, даже не почувствовав, как шипы проткнули нежную кожу. - Что с него станется, братоубийца и жестокий тиран, - ведьма фыркнула, задрав острый нос, и Эзра всхлипнул, привлекая к себе внимание. Женщины испуганно охнули, заметив слезы в больших глазах, и руку испачканную в крови. За все десять лет, что Эзра прожил с Колином, он ни разу не позволял себе дерзости говорить с мужчиной грубо. Он всегда кланялся, когда видел его, отвечал на улыбку, даже если было грустно. Колин был для него воплощением Бога в человеке, но весь образ его словно разбился в голове мальчика. Убил его отца. Убил Джина. Забрал его из семьи, не позволял увидеться с матерью. Колин словно поместил его в вакуум, и сам решал когда и сколько воздуха ему полагается. Когда Эзра привычно появился в коридорах ведущих в кабинет оябуна, якудза охраняющие двери, опустили взгляд. Даже этого Колин его лишил. Возможности быть кем-то в глазах окружающих. Чего никто от него не ждал, что мальчик, не постучавшись, ворвется внутрь, словно вихрь, разрушая атмосферу тишины и повиновения, повисшую в воздухе большого кабинета. Якудза, сидящие на коленях перед столом Колина, подняли взгляды, с ужасом смотря на разгневанного Эзру. Эдди, бежавший за ним все это время, застрял в дверях, зажав рот рукой. В кабинете повисла тишина, но Эзра, набрав полную грудь воздуха, разразился истеричной тирадой. - Ты! Ты убийца! - Колин так же поднял глаза и их черный глянец не менее опасный, чем палочка или закаленная сталь меча обжег его, но Эзра был не в себе, и остановить его не смогла бы, кажется, даже авада. - Да, так и есть, - леденящий холод в его голосе заставил замереть всех, кроме Эзры. - Грязный лжец... ты убил моего отца... ты убил Джина... Ты! - Эзра задохнулся словами, и всхлипнув, словно снова нашёл в себе силы. - Из-за тебя я не могу увидеть свою семью! Он плакал и уже потянулся, собираясь вытащить палочку, но не смог и просто осел на пол, содрогаясь всем телом. Колин взглядом остановил Лето, собравшегося навечно утихомирить своего племянника. - Эзра, иди к себе. Я зайду, когда разберусь с делами. Эдди был тем, кто увел рыдающего мальчика из кабинета, когда Колин махнул рукой, позволяя ему забрать подопечного. Очевидно, мужчина не собирался позволять кому-либо помнить эту ситуацию, поэтому рыжий аппарировал их прямо в покои Эзры. - Ты не должен был этого делать, - Эдди уложил его на футон, осторожно вытаскивая палочку из волос, и предусмотрительно убирая её под подушку. Не лучшим решением было бы тыкать в босса его же палочкой. - Он убийца, - сквозь рыдания его слова были еле различимы, и Эдди вздохнул. - Он якудза, Эзра, ты знал это, - мальчик помотал головой, и Эдди обнял его, уже страшась гнева мужчины. - Он убил моего отца, - слезы текли по его лицу, и Эдди, осознав своё бессилие, опустил взгляд. - И должен был убить тебя. Уже дважды, - голос Колина прозвенел сталью, его взгляд, черный и непроницаемый, заставил Эдди закрыть вскинувшегося на постели Эзру своей узкой спиной. - Убирайся, - процедил оябун, и рыжий маг не смел ослушаться. Колин шумно вздохнул, смотря на Эзру в распахнутом кимоно. Его кожа была чиста, не запятнана ни чернилами, ни шрамами, ни кровью, и якудза жаждал коснуться ее, как ничего прежде, но запрещал себе, покорно следуя собственному запрету. По крайней мере не сейчас. Он позаботится о том, чтобы его мальчик остался чист, как первый снег на сливовых деревьях. - Но я не трону тебя. Я обещал тебе это еще в детстве и держу своё обещание. Тебе нечего бояться, пока ты принадлежишь мне, - Эзра усмехнулся на это, не утруждая себя тем, чтобы прикрыться. - Нет, нет... ты врал мне! - Ни разу, я не соврал тебе ни разу, Эзра. Ты спросил о Джине и я ответил, речи об отце не было. Я не обязан озвучивать тебе список убитых мной людей, - непрошеные слезы снова полились из его прекрасных глаз, и это заставило Колина приблизиться. Мальчик громко всхлипнул, цепляясь за простыни, Колин вдруг отчётливо представил эти руки, царапающие его спину, оставляющие после себя красные отметины. - Моя мать.. она приходит сюда? - Да. Но ей не дозволено более входить во дворец. - Почему?! За что ты так поступаешь со мной?! - Как поступаю? - Колин опустился на футон Эзры, находясь угрожающе близко, мужчина буквально гипнотизировал мальчишку. Его запах, сухой и горький, исходящий от многослойных одежд, смешивался с сладкими маслами, которые Эзра втирал в свои волосы. Подстегиваемое гневом непрошеное возбуждение прилило кровью к щекам, делая их алыми. - Как я поступил с тобой? Сохранил жизнь, хотя должен был убить на глазах у твоей матери? Растил тебя, окружая вниманием и заботой, хотя мог сделать тебя подстилкой для своих вакагашира, едва сломался твой голос? Берег твою чистоту даже от самого себя? - Мужчина провел пальцами по воздуху над желанными губами и сжал кулак, беря под контроль свое тело. - Почему? Я же принадлежу тебе, так используй меня по назначению! Или Лето привлекает тебя больше?! Это был первый раз, когда Колин поднял на него руку - хлесткая пощечина последовала за вопросом незамедлительно. - Ты, кажется, не понимаешь своего положения, Эзра. ТЫ принадлежишь МНЕ. Я же не принадлежу никому, - стоявший за сёдзи Лето ниже опустил голову. Это и ранило, и радовало одновременно, но хотя бы теперь он страдает не один. *** Это был первый год, когда Эзра с нетерпением ждал начала учебного семестра, чтобы как можно скорее покинуть Киёсу. Остаток каникул парень провёл в северном крыле, не выходя из своих покоев. Если бы не Эдди, заставляющий его вставать и хоть немного есть, Эзра бы провалялся в постели, встретив свою смерть раньше времени. Колин после того разговора не общался с ним, они завтракали врозь, Эзра не выходил к ужину, предпочитая возить рис по тарелке, в своей комнате. Целыми днями и ночами он взглядом сверлил двери, прекрасно зная, что никто не придёт, и это злило его ещё больше. Колин наверняка был в объятиях своего чертового сайко комона. Мужчина даже не явился проводить его в школу. Эзра убеждал себя, что и сам не хотел видеть его, но сердце предательски сжималось, и он до последнего оглядывался, в надежде увидеть того единственного человека, который был причиной его жизни. Этим летом Колин предстал перед ним именно тем боссом якудза, которого знала вся Япония. Жестоким и безжалостным, не способным на прощение и милость. Десятый год обучения начался довольно спокойно, пока ученикам не стало известно, что в школу перевёлся студент из Ильверморни. Все девушки словно с ума посходили, пытаясь привлечь внимание парня на себя, парни, те, что не вели себя словно те же влюблённые девчонки, смотрели на него с завистью и ненавистью, и только Эзре было плевать. Эрик был высоким блондином с яркими голубыми глазами и чистой белой кожей, его форменная мантия немедля сменила свой бледно-розовый цвет на ярко-золотистый, а палочка в руках вызывала не меньше зависти, чем та, что была вплетена в волосы Эзры. Парень сразу завоевал популярность и, привычно для подобных ему амбициозных высокомерных волшебников, захотел запретный плод. - Значит ты Эзра, - он провёл пальцем по виску парня, соскользнув подушечками на пухлые губы, и Эзра отступил, не желая подпускать его так близко, да и кто-то мог увидеть и рассказать Колину, тогда худо пришлось бы всем. Парень, однако, оказался настырен, и все их занятия, что совпадали, словно банный лист, приклеивался к Эзре. Он старательно игнорировал чужое внимание, и только на приставания отвечал злыми взглядами. - Ты что, не знаешь кто я?! - Наложник якудза? Так это же прекрасно, детка, ты, наверное, чертовски искушён, - светлые брови взлетели вверх, намекая Эзре на то, о чем он даже думать смущался. Парень тут же покраснел, смотря на него широко раскрытыми глазами. Впервые домыслы о их с Колином отношениях были обозначены настолько грязно. - Как ты смеешь оскорблять нашу честь, американец?! - Эзра не был уверен как и когда появился тот парень, но все, что он помнит это мощная бомбарда и как кто-то схватил его за руку, скрываясь с холма. Эзра уже сто раз проклял свою привычку гулять вдалеке от территории замка. Но именно там, за пределами дозволенной территории он чувствовал себя действительно свободным. Этот парень, он долго тащил Эзру за собой, пока ноги не заплелись, и он не опустился на землю, тяжело дыша. Дзори* натерли ноги, а кимоно задралось, пока он оседал, не сумев удержать равновесия. - Ты порядке? - смуглое лицо с пухлыми губами и широкими бровями испуганно приблизилось к нему, и Эзра ещё не понимая произошедшего, кивнул. - Ох, простите, господин! Я виноват! Вы в порядке? Парень был чудаковатый, кланяясь, он ударился лбом о оголенное бедро Эзры, чем вывел его из ступора, и кажется, чуть не получил сердечный приступ. Он мгновенно отвернутся, а Эзра спешно запахнул подол бордового кимоно, надетого под белую мантию, и попытался встать на ноги. Он оглядел широкую спину в такой же белой, как и у него самого, мантии и парень поднялся следом, снова пытаясь помочь ему. Эзра отшатнулся, не позволяя коснуться себя вновь. - Я прошу простить мою дерзость, но оставаться там было бы глупостью, - он снова низко поклонился Эзре. - Что ты делаешь? - Прошу прощения, господин, я не должен был касаться вас, - голова снова склонилась в уважительном поклоне, и Эзра сложил руки на животе, отвечая тем же. - Я должен поблагодарить тебя, ты спас меня от него, - лицо парня покрылось краской, и он смущенно опустил взгляд. Эзра наконец-то узнал его. Это был Нишикидо, кажется, сын одного из якудза из клана Фара-гуми. Они учились на одном потоке, но раньше парень, как и другие дети якудза, держался от него на расстоянии, лишь кланяясь, когда Эзра обращал на них внимание. - Ну что вы, господин, это мой долг. Нишикидо был веселым и рассеянным парнем. Он постоянно шутил, смеялся и, забываясь, обращался к Эзре на ты, и отмахивался, когда он разрешал не называть себя господином. - Вы принадлежите оябуну, как я могу. - Ты хочешь стать якудза? - Конечно, господин, я хочу быть сыном достойным своего отца, - в миг изменившееся лицо Эзры заставило его замолчать. - простите, я не... - Нет, все в порядке, я уже давно собственность оябуна, а не сын своего отца. - Эзра... Первая любовь прекрасное чувство, она приходит внезапно, не спрашивая и не думая о последствиях. Первое чувство сгубило множество юношей и девушек, разрушило не одну мечту и даже жизнь, побуждало создавать и разрушать. Первой любовью Эзры был тридцатилетний трёх летний оябун якудза, но сердце Эзры было разбито его напускным безразличием. Ведь он так искренне любил Колина, а того не интересовал ещё маленький, им же самим избалованный мальчишка, ещё даже не окончивший школу. Эзра хотел, чтобы с ним обращались так, как мужчины обращаются с любимыми, хотел от Колина ласки и проявления чувств, наконец почувствовать свою сексуальность, увидеть её в глазах мужчины. Он жил в отдельной комнате - никто бы не посмел соседствовать с ним, в страхе перед авторитетом его господина. После того случая, Нишикидо словно возомнивший себя его телохранителем, вызвался провожать будущую Анэ*, чтобы не избежать повторения неприятностей. В очередной раз, после ещё одного весёлого дня, когда настроение Эзры было приподнято, на пороге комнаты они синхронно склонились, но подростки стояли слишком близко и столкнулись лбами. Дурацкая ситуация спровоцировала смех, сначала нервный, а после переросший в искренний хохот. Эзра не придал значения тому, как парень чутко прикоснулся к его лбу, проверяя, не появится ли там шишка. А когда Нишикидо потянулся к его губам, сам подался вперед. Эзру потряхивало от выброса адреналина, его трогали жадно, оглаживая еще мальчишески узкими ладонями бока и бедра, покрывали влажными поцелуями плечи и шею в легко соскользнувшем кимоно. Ощущать чужое возбуждение было приятно, приятно было осознавать собственную привлекательность в действиях другого, чувствовать себя желанным. Но лучше всего было осознание того, что, возможно, это первое и пока единственное самостоятельное решение Эзры. А дальше последовала боль: влажный член никак не втискивался в девственно узкое нутро, закинутые на чужую талию ноги сводило, лопатки царапались о деревянные панели, которыми были облицованы стены. Когда на глаза навернулись слезы, Эзра подумал, что на его лице наверняка не отражается и доли того наслаждения, что получает от его мужчины Лето. Даже сейчас Эзра думал о Колине и принадлежал только ему. От этого все происходящее казалось ещё более неправильным, омерзительным. Свою ошибку Эзра осознал уже на следующее утро. На занятия Нишикидо не явился, но паниковать парень начал не сразу, он мысли не мог допустить, что с его другом случилось что-то плохое. И только увидев перед кабинетом трансфиругации якудза, до Эзры дошёл весь ужас - Колин знает... всё знает и теперь точно убьёт его. Когда несколько пугающего вида мужчин окружили его, Эзра просто позволил схватить себя. Колин никогда не дозволял своим сансита* не то, что касаться, даже смотреть в его сторону, а теперь якудза низшего ранга, простая охрана при дворце, не страшась гнева босса, схватили его за руки и скрутив, словно среди них преступник именно он, доставили в Киёсу. *** Эзру встретил испуганный Эдди, он приказал якудза оставить их наедине, не позволив мужчинам унижать парня своим присутствием в его покоях. - Что ты наделал, мальчик, - Эдди развел руки в стороны, обнимая Эзру, чтобы он мог хоть на секунду ощутить защиту. - Разве так я воспитывал тебя, Эзра? - Он убьёт меня? - в руках своего учителя и друга парень не смог сдержать рыданий, и Эдди обнял его сильнее, не зная, каким образом гнев Колина обрушится на их головы. - Уж лучше бы убил, - случившееся и его ошибка тоже, поэтому Эдди собирался хотя бы попытаться защитить мальчика. Вопреки их ожиданиям, Колин так и не явился, зато прислал подарок через своего любовника. Эзра с ужасом смотрел на зеленую мантию Лето, залитую кровью, а тот в ответ смотрел с таким омерзением и ненавистью, что Эдди, прикрывший собой парня, уже готовился услышать слова непростительных, но мужчина не спешил хвататься за палочку. - Я так часто жалел, что поддался увещеваниям сестры. Тысячи и тысячи раз представлял, как сворачиваю твою тонкую шейку. Но ты делал Колина счастливым, и я не смел. Ты был последним островком чистоты и честности, который заставлял его верить в свет. И зачем тебе жить теперь, когда ты разочаровал его? - Лето хмыкнул, покачав головой. - Но я здесь не для этого. Колин прислал кое-что для тебя. Лето взмахнул палочкой, являя его взору дар якудза, и дворец сотряс громкий крик Эзры. ***       Нишикидо сидел на резном стуле перед главным столом Фара-Гуми, его руки сжимали подлокотники, костяшки побелели от напряжения. Парень провел в этом положении последние три часа, окруженный до зубов вооруженными якудза, в ожидании появления оябуна. Он подозревал причину, по которой посреди учебного семестра оказался во дворце, о котором грезил всю жизнь. Мысль о том, что это может быть первое и последнее появление в нем, ножом полоснуло по сердцу. А ведь он даже не был уверен, что его первый сексуальный опыт был чем-то, что стоило бы происходящего. Когда в кабинете появился высокий мужчина в кимоно с клановой символикой, Нишикидо сразу понял кто это. Отец часто говорил, что их оябун обладает пугающе сильной аурой и холодным взглядом карих глаз, способным убивать, а мама называла его настоящим красавцем, способным завоевать любое сердце. Парень подскочил на ноги, склоняя голову так низко, как смог. Колин небрежно махнул рукой, позволяя ему присесть обратно. Охранявшие его якудза скрылись из виду, словно их и не было. Опираясь бедром о свой стол, мужчина наблюдал за тем, как прямая спина напрягается еще сильнее, а весь парень словно деревенеет. Он еле сдержал желание сжать руки в кулаки, а потом выбить дух из наглеца, посмевшего коснуться его собственности. - Мне сообщили о твоем поступке, - Колин внимательно следил за малейшими изменениями в выражении лица сидящего напротив парня. Казалось, вся краска сошла с его лица. - похвальная храбрость. Ты ведь шатей* в нашем клане? - Да, господин. - Хотел бы стать полноправным членом клана? За твой по истине геройский поступок, мне стоило бы упрочить твое положение. - О подобном я не смел и мечтать, господин. Вы слишком добры и преувеличиваете мои заслуги, - Нишикидо выглядел словно загнанный зверь, не понимая, что происходит и почему хищник играется с ним, вместо того, чтобы просто съесть. - Как можно преувеличить важность спасения моей чести? Ведь Эзра мое самое драгоценное сокровище. Даже важнее этого, - Колин достал из петли на поясе свою палочку, и она повисла в воздухе между ними. Рубины блестели в приглушенном свете, но в глазах оябуна отражались только метания мальчишки напротив. - Ты хочешь мне что-то сказать Нишикидо? Хотел ли он схватить палочку Колина или собирался упасть на колени и молить о пощаде, главе клана Фара-гуми было все равно. Смертельное заклятие в мгновение ока отделило голову несчастного от тела, и мужчина в черном гербовом хаори успел поймать ее до падения на пол. Кровь из осевшего тела заливала паркетную доску густо красным и чернильно-бурым. Когда зашел Лето, босс рассматривал чужое лицо у себя в руках. - Убейте всю его семью. Мужчин, мальчиков, женщин. Абсолютно всех, - он кинул голову через весь зал, словно это был баскетбольный мяч, и Лето поймал ее, пачкая зеленые одежды каплями крови. - и отправь племяннику сувенир. *** - Простите, босс, - Эдди стоял на коленях перед столом Колина, с виновато опущенными глазами, несколько мужчин позади держали его руки и голову, и смотря на всю эту картину, Колин разозлился ещё больше. - Отпустите его и пошли все прочь! Лето приказал привести Редмэйна в его кабинет, словно тот виноватый во всем преступник, а его кабинет проходной двор, куда можно таскать всех неугодных. - Встань, Эдди. - Босс, я.... вот, - оставшись наедине, Эдди покачиваясь подошёл к столу, положив перед ним платок испачканный в крови, когда Колин догадался что там, руки сами сжались в кулаки, а шкаф у стены воспламенился языками красного пламени, уничтожая документы и и книги, хранившиеся там годами. Магия внутри бурлила, и он впервые за последние двадцать лет был не в силах с этим справиться. Эдди наконец-то поднял взгляд на мужчину и Колин словно резко перестал быть самым опасным человеком в мире, весь гнев в его глазах словно потух, оставляя за собой разочарование и обиду. В том числе и на него. - Ты правда думаешь, что эта жертва нужна мне? - Эдди сжал пальцы. Без малодушия, что палец, он готов был жизнь отдать в руки этого человека. Это была осознанная жертва, он надеялся, что это как-то спасёт жизнь Эзры, что Колин простит Эзру хотя бы ему. Эдди не нужна была другая семья, дети, у него был Эзра и он должен был хотя попробовать помочь ему. - Это я виноват в случившемся, если хотите, можете забрать и мою жизнь. - Ты ни в чем не виноват, Эдди, - Колин устало выдохнул, от того становясь ещё более несчастным. Эдди хотел бы сам убить себя, лишь бы не видеть его таким, не быть одной из причин тому. - Это я воспитывал мальчика, и моя оплошность была в том, я не сказал ему, не просветил в этом вопросе, но я и подумать не мог... - Ни ты, ни я не могли. Мы забылись, повелись на его невинный вид, и упустили, что он больше не маленький мальчик. - Эзра очень жалеет о содеянном, господин. - Что мне его сожаления, Эдди? Он предал меня, единственный, от кого я не ожидал, вонзил кинжал в мою спину, а теперь просто жалеет? - Колин... - Можешь идти, я ни в чем не виню тебя. - Позвольте последнюю дерзость... что с ним будет? - мужчина лишь многозначительно посмотрел в ответ. Эзра никогда не отличался сильным иммунитетом, и каждую осень мальчик подхватывал простуду. Тогда Эдди взмахом палочки трансфирурировал обеденный стол в котацу*, и заставлял пить бодроперцовые зелья, а Колин приносил шоколадных лягушек и сливочного пива, и смеялся, называя его паровозом. Из ушей и носа Эзры шел дым, и иногда они играли в приведений, мальчику обязательно доставалось белое кимоно и какая-нибудь страшная маска, которую оябун трансфигурировал из чашек или конфетниц. Вечером засыпая, Эзра обязательно слушал сказки о якудза, которые Колину в свое время рассказывал его отец. После переезда в Махутокоро он уже сам трансфигурировал стол в котацу а школьное перо в жуткую маску, так было приятнее пить отвратительное зелье от простуды, присланное Эдди. Зато лягушки и пиво от Колина привычно стояли на низком столике. Но это было, когда Эзра был младше и невиннее. - Он в бреду, - Колин не отрывая глаз от бумаг, которые ему принес Лето, игнорировал речи своего рыжего друга, но тот всё равно продолжал говорить, уверенный, что боссу это необходимо. - Лихорадка никак не проходит. Он уже месяц в таком состоянии, Колин, он может уме... - Эдди! - Колин хлопнул рукой по столу, вынуждая его замолчать. - Хватит, я не просил тебя. - Колин, он очень болен. - Чего ты ждешь от меня? Я предоставил вам всех колдомедиков, что есть в клане, позволил ему оставаться в прежних комнатах, хотя должен был убить! - Он зовет тебя, и может быть ты... - Уходи, Эдди, - Лето прервал их разговор, вкинув руку с зажатой в ней палочкой. Редмэйн продолжал смотреть на оябуна, игнорируя разозленного мужчину. - Ты слышал его. "Подарок" дарованный Эзре Колином будто сломал внутри него остатки невинности, стирая её из души Эзры и сея там лишь страх и отчаяние. Мальчик, живущий всю жизнь среди якудза, охраняемый ими, никогда не видевший даже чужой крови получил в дар голову единственного человека, который с почтением относился к его статусу игрушки якудза. Эзра кричит, громко и истошно, кажется, даже Колин, сидящий в своём кабинете, слышит его. Истерика накрывает мальчика так сильно, что Эдди не в силах удержать и успокоить его. Разум словно ускользает, и он теряет сознание, не сумев совладать с собой. Эдди знает, Эзра смелый и сильный мальчик, но вместе с тем, он пугливый, зависимый от своего господина и его защиты. Эзра уже не способен жить сам, без Колина, стоящего стеной между ним и остальным миром. И когда защитник сам бросает Эзру в агонию, мальчик просто не выдерживает. Эзре плохо, температура не спадает месяцами, он редко приходит в себя, только корчась на мягких простынях футона. В бреду он зовёт Колина, умоляет не бросать, и Эдди способен только держать его за руку с стирать проступающий пот. Колдомедики разводят руками: не помогают ни зелья, ни заклинания, даже медицина магглов бесполезна. Страх не даёт Эзре прийти в себя. Его сердце бешено стучит, а руки почти всегда сжаты в кулаки. Теперь мир Эдди действительно вертится вокруг больного подопечного. Палочка Колина, подаренная Эзре, лежит под подушкой парня, англичанин думает, что может быть это как-то сможет успокоить его и подарить мнимое чувство зашиты. Магия внутри него циркулирует рваными потоками, то срывая кованные окна с петель, то совсем перестаёт функционировать, и тогда температура настолько высокая, что Эзра даже не может самостоятельно дышать. Колин, словно позабыв, что в этой части дома кто-то живет, совсем не появляется в своих покоях. И Эдди понимает - это конец, он точно не простит Эзру. Но почему до сих пор оставляет его в живых, обеспечивает колдомедиками и охраной он не понимает. Эзре хуже с каждым днём, и когда Эдди в очередной раз возвращается от Колина, не удостоенный вниманием, силы покидают его. Редмейн просто уходит в сад и сидит там всю ночь, пытаясь успокоить своё сердце. Он понимает Колина, но Эзра словно его ребёнок, беззащитный и больной, он нуждается в любви и нежности. Эдди уже не способен ничего сделать. Он трёт ополовиненную фалангу безымянного пальца, и просто сжигает кустарники роз под окнами Колина. Он знает, сейчас Эзра снова в агонии, он страдает. И не знает, что ослабевшую руку мальчика сжимает крепкая ладонь его господина. *** Колин среди ночи аппарирует в северное крыло, где в одной из комнат Эзры отчетливо чувствуется дыхание смерти. Он накладывает империо на сиделку, подменяющую Эдди. О состоянии мальчика ему ежедневно докладывает лечащий колдомедик Эзры, и ничего нового от женщины он бы не узнал, поэтому её присутствие вовсе и не требовалось. Стоит ему увидеть своего мальчика, сердце Колина сжимается, но он упрямо остается стоять в ногах постели, не приближаясь. Бессознательное тело, распластанное на широком футоне, словно и не его Эзра. На белых простынях разметался худой бледный парень, его лицо осунулось и потеряло всякий румянец - Колин вспомнил, как краснел Эзра, когда он поддразнивал мальчика, как алели его губы от привычки прикусывать их, и как сгорала бледная кожа на палящем солнце - капли пота стекали по лбу, а вместо привычных локонов, закрученных в мудрёную причёску, длинные влажные волосы разметались по подушке. Белое шелковое кимоно было распахнуто, а прикрыт он был только простыней, и это зрелище вряд ли могло привлечь мужчину, мальчик выглядел скорее жалко, нежели желанно. Колин нахмурил брови, он не собирался жалеть или тем более прощать, но от прежнего Эзры осталось только очертание, больше напоминающее мужчине Юки-онна, - призрак девушки, сгинувший в снегах - чем прежнего улыбчивого и беззаботного парня. Эзра всхлипывает, крутится, сбивая под собой простыни и до треска сжимая их в руках. Похоже Эдди был прав, долго он в таком состоянии явно не протянет. - Колин... Испарина словно иней покрывала его тело, и мужчина сдался. Он не мог позволить Эзре умереть, это было бы слишком просто, парень не заслужил легкой смерти. Холодный компресс опустился на горячий лоб, а второй тряпицей Колин протер его шею и грудь. - Колин. Эзра словно тянул к нему руки, и он не сдержался, перехватывая узкую ладонь и прижимая её к губам. - Колин... - Да, Эзра, я рядом. - Колин, я, - договорить он не смог, громкий кашель перекрыл его дыхание, и, откашлявшись, Эзра размяк. Колин чувствовал покалывание магии на кончиках его пальцев и снова оставил на них лёгкий поцелуй. - Все хорошо, мой мальчик, я рядом, я защищу тебя, - длинные пальцы зарылись в волосы парня, и Колин массировал его голову, пропуская поток магии сквозь него. - Я защищу тебя от всех, Эзра. Даже от тебя самого. Последний поцелуй, оставленный ему Колином в ту ночь, пришёлся в лоб, парень пытался поймать эфемерный образ, но якудза исчез из его комнаты так же незаметно, как и явился. На утро он распахнул глаза и, словно новорожденный, взглянул на этот мир. - Я хочу поговорить с Колином, - его голос звучал настолько ясно и уверено, будто не было четырех месяцев тяжелой болезни, Эдди, кажется, впервые смог спокойно набрать полную грудь воздуха. - Ох, Эзра, - чувствовать ответные объятия было потрясающе, Эдди впервые осознал, что, случись что с Эзрой, он вряд ли бы остался в этом дворце, годами копившем в своих стенах боль и потери людей. - Я так рад, что ты очнулся. Говорить с парнем о Колине не хотелось. Вряд ли оябун почтил бы их своим обществом, и теперь совсем не ясно было, что с ними будет дальше. - Колин. Я хочу видеть его. - Давай приведем тебя в порядок, и поговорим об этом после. После горячей ванны, Эдди усадил его в котацу, накрыв плечи тёплым пледом, можно было просто наложить согревающие чары, но мужчина хотел создать хотя бы видимость уюта и спокойствия, что раньше заполняли эти комнаты. За окном метель кружила недавно выпавший снег, и Эдди распахнул шторы, чтобы Эзра впервые в этом году увидел зиму. - Тебе нужно поесть, хочешь суп или рамен? - Хочу увидеть Колина. - Эзра, - Эдди покачал головой, погладив парня по мокрым волосам. За время, что он пролежал без сознания, они отрасли до поясницы, и англичанин совсем не хотел, чтобы Эзра отстригал их. - Пусть Колин придёт. - Эзра, он не придёт. - Он приходил ночью, придёт и сейчас, я знаю, почему ты не веришь мне? Скажи ему, пусть придёт. - Не будь ребёнком, - Эдди был очень терпеливым человеком, но это было слишком. Он любил Эзру, готов был жизнь отдать за него, но подобное отношение к Колину было немыслимым. Его друг такого не заслужил. - Тогда я пойду к нему сам. - Эзра... Эзра! - удержать его было так же сложно, как и прежде. Если путь до приёмной главного кабинета Эзра прошёл без проблем, и плевать он хотел на якудза, смотрящих на него словно на оживший призрак, то у дверей дорогу преградили охранники, отказывающиеся пускать его дальше. - Отойдите. - Запрещено. - Сообщите оябуну, я хочу его видеть! - Сказано же - запрещено, - когда мужчины направили на него палочки, Эзра достал свою. - Эзра, хватит, пойдем, - Эдди пытался утихомирить подопечного, прекрасно понимая - своими действиями он копает себе могилу. - Я приказываю вам отойти! - рука парня тряслась, он продрог, пока пересекал площадь разделяющую северное крыло от главного. Эдди пытался трансформировать шёлковое кимоно в тёплую мантию, но Эзра шёл так быстро, что ничего не вышло. - Я не уйду. - Уйдёшь, - в дверях кабинета появился Лето. Его голубые глаза излучали, кажется, всю ненависть мира, обращённую на Эзру. - Нет. - Не слишком ли много ты берёшь на себя? Ты ещё даже не стал Анэ, у тебя нет никаких прав без милости господина, а ее ты утратил. Но радуйся, скоро твой статус будет утвержден. - Что? - Раз ты здоров, милостью богов, готовься к свадьбе. До тех пор ты не увидишь господина. - Свадьба? Официально? Но я же... - Женщина. Еще и не блещущая моральными устоями. Ты должен быть бесконечно благодарен, что господин - человек слова. - Эзра! - Эдди в последний момент успел перехватить упавшего в обморок парня, Лето поспешно прикрыл двери кабинета, закрывая Колину обзор на происходящее. *** Под черно-серым кимоно Колина раскинулось множество магических татуировок, он как глава клана с гордостью забивал своё тело, демонстрируя статус. Весь рисунок был словно картина, вырви часть которой, и осквернишь шедевр. Любимый фрагмент Лето расположился на спине, изображая Кацугути, оплетённого огнедышащим драконом и розами. Огонь сжигал бутоны, но они расцветали вновь и вновь. Но потом, годы спустя, на мече в руках божества появился иероглиф, навсегда отбивший желание Лето касаться спины своего босса. Эзре только предстояло узнать об том, что разбивало сердце голубоглазого мужчины. Сам Эзра видел только руки босса, когда Колин закатывал рукава, он наблюдал за розами с шипами, а на левом предплечье лоза опутывала чёрный кинжал, который то высвобождал себе путь, то вновь тонул в зелени. Когда Эзра был маленький, он так же видел татуировки забитые на теле его отца, и объёмный рисунок дерева цветущей сакуры на руке матери. Он мечтал, как сам, став взрослым, украсит тело магическими татуировками, и все они будут кричать о его принадлежности Колину. Такая возможность появилась, когда его забрали из Махутокоро, и он навсегда покинул Минами Иводзима, став узником северного крыла дворца Фара-гуми. Это был подарок Колина на его восемнадцатый день рождения. С утра мужчина заявился в покои Эзры, впервые за все время, с тех пор, как Колин ударил его за слова о Лето. Год. Они не виделись почти год, обида бурлившая в груди Эзры словно сдулась, превратившись в тоску. Всё время, что он был заперт в пустых залах, куда теперь вход разрешён был только Эдди и домовикам, он действительно скучал по своему господину. Скучал по нему, и боялся. Не было прежней атмосферы праздника, поздравлений и торта, но без подарка Колин его не оставил, и если он собирался немедля материализовать свой дар, то Эзре бы хватило просто увидеть мужчину в тот день. Но Колин все ещё был зол, и одним жестом пресек любые разговоры. Да и сам Эзра не смог посмотреть ему в глаза, низко поклонившись и покорно последовав за мужчиной. Каждая магическая татуировка, как и те, что делали себе якудза-магглы, вбивалась вручную и причиняла дикую боль, выдержав которую, можно было гордо называть себя якудза. Когда магическая игла коснулась парня в первый раз, он взвыл, а затем последовало несколько часов боли, и удовлетворённое лицо Колина, наблюдавшего его страдания. Это было словно искуплением, по крайней мере именно это почувствовал Эзра, когда смотрел в зеркало на большую змею, опутывающую руку начиная с безымянного пальца и кольцом ползущей вверх по плечу, голова змеи заканчивалась под шеей, словно шипя и прокусывая жилы, Эзра мог поклясться, что чувствовал мокрый скользкий язык, облизывающий его кожу. *** В день свадьбы, Эзра прошёл все круги унижения, от подготовки, до банкета, где сотни якудза наблюдали за тем, как его теперь уже муж обращал больше внимания на Лето, чем на самого Эзру. - Ты был прав, лучше бы он убил меня, - Эзра сидел перед зеркалом, рассматривая свой свадебный наряд. После совершенной ошибки Эзра и мысли допустить не мог, что Колин действительно женится на нём. Из традиций были соблюдены только семь обручальных даров, что преподнёс ему Лето от лица Колина. Один унизительнее другого. В них Эзра выглядел словно гейша. Его не волновало, что подумают якудза, присутствующие на свадьбе, задевало лишь то, что Колин обходился с ним так. Эдди покачал головой, помогая вдеть последнюю шпильку. - Будь осторожен, она слишком острая. - Если повезёт, она и убьёт меня, - усмехнулся парень, откидывая волшебную палочку в сторону. - Не возьмёшь её? - Какой в этом смысл? Не похоже, чтобы со мной считались больше, чем с домовиком. - Это первая волшебная палочка Колина. - Что? - Она принадлежала Колину, пока он не унаследовал родовую палочку. - Почему он никогда не говорил? - Не приходилось к слову, видимо, но не значит ли это, что ты действительно много для него значишь? - Разве только значил. Той же ночью Эзра впервые оказался в постели Колина, готовый ко всему, чего от него потребует мужчина. Колин отодвигает сёдзи* и останавливается на пороге комнаты Эзры. "Невесту" отпустили с празднования раньше, чтобы он успел подготовиться к брачной ночи. Красное фурисодэ* в цветах камелии застилало половину пола широкими расписными рукавами - Колин не позволил избраннику надеть традиционное белое учикакэ*, не после измены. Мужчина не простил его и не простит никогда, в его черных глазах нет жалости или былой нежности, одни лишь ненависть и презрение. - Тебе не нужно разрешение, чтобы пройти, - говорит Эзра, смотря в отражение. Его глаза подведены красным, а высокую прическу он сейчас расплетает, возвращая в шкатулку дорогие украшения. - Не нужно. Я раздумываю над тем, стоит ли мне вообще о тебя мараться. Эзра вздрагивает от этих слов как от пощечины и режет пальцы о острую шпильку. Кровь на пухлых губах заставляет мужчину все-таки сделать шаг вперед. Колин вынимает шпильку из прически и слизывает с неё кровь, его ладонь остается в густых волосах и сжимает с силой, но Эзра не позволяет себе отвести взгляд, только морщится. - Я растил тебя, как прекрасный бонсай, со всем возможным уходом и трепетом. Я не прикасался к тебе, как к самому нежному цветку, страшась ранить твои чувства и нежную кожу. Я грезил о дне, когда мне уже не придется называть твоим именем других женщин и мужчин, что согревали мое ложе. И чем ты отплатил мне? Эзра больше не мог тянуть шею и приподнялся на коленях, хотя казалось, что любое лишнее движение грозит тем, что его голова просто останется у Колина в руках. - Я должен был убить тебя. Но лучше использую так, как ты сам решил, раздвинув ноги перед каким-то шелудивым псом. Мужчина протащил Эзру за собой и, не мелочась, кинул на футон, нависая сверху и руками раздвигая длинные ноги, слезы парня растворяли красную тушь, размазывая её по белым простыням. Колин даже не обнажился полностью, только развязал пояса хакама, грубо толкаясь внутрь кое-как растянутого тела. И все равно Эзре не так больно физически, как в его первый и единственный раз с другим. Разве что душевная боль стягивала внутренности в тугой комок. Руки Колина не оставляли синяков на бедрах, хотя держали так, что не шевельнуться. Мужчина, видимо, ожидал сопротивления, но Эзра смиренно принял гнев супруга - есть ошибки за которые расплачиваешься всю жизнь, и он совершил одну из них. Уже после Эзра стоял перед ростовым зеркалом, осматривая себя. Белое кимоно для сна было словно издевкой. Колин явно дал понять, кто он теперь для него, оставив одного на брачном ложе. Эзра в гневе стянул с себя лёгкую шелковую ткань, и она тут же каскадом спала к ногам. Он стоял, осматривая своё тело. Змея на руке облизывала совершено чистую шею, ни единого следа, даже на бёдрах и руках, что сжимал Колин. Слезы душили парня, и следующим на пол полетело зеркало, разбиваясь на сотни маленьких кусков. Чёртов Лето всегда бессовестно демонстрировал на себе следы страсти его мужа. Дворец Колина едва ли уступал в роскоши дворцу Махутокоро, он огромен и всегда полон людей. Эзре не привыкать, до этого он прожил в его стенах одиннадцать лет. Но теперь в северном крыле дома редко встретишь хоть одну живую душу. Домовики бесшумно убирают богатые убранства комнат, оставляют еду - к которой Эзра почти не притрагивается - и появляются по щелчку, но в остальное время комплекс жилых комнат словно вымирает. Тут ему даже не нужно пользоваться магией, он может делать то, что захочет сам - хочешь лежи и страдай, хочешь страдай сидя. Эзра знает - он виноват сам, но от этого болит не меньше. Откуда он мог знать, рядом не было матери, что могла бы направлять и запрещать. Эзре было дозволено всё, и он не знал, где та тонкая грань. Колин огородил его от всех, да и сам приходил лишь для того, чтобы взять своё, не заботясь о нём, после чего возвращался в покои, где постель согревал другой. Месяцами Эзра умолял его, пытался проявить инициативу и натыкался на безразличие и нежелание слушать и слышать. Колин просто использовал его, как и сказал в их первую брачную ночь. Разве могло быть что-то хуже? Могло - сочувствие любовника собственного мужа. - Я ненавижу тебя так же сильно, как и ты меня, мальчик, - однажды говорит ему Лето, когда они пересекаются в одном из коридоров дворца. Эзра выглядит даже хуже, чем после болезни. Нет, он все так же ухожен: длинные волосы спадают локонами на спину, палочка, теперь оформленная тремя нитями рубиновых бус, вплетена в пучок, а подол красного кимоно, расшитого золотыми нитями, скрывает новую татуировку на ноге. Опадающие лепестки лилий - доказательство того, что он ненавидит себя не меньше Колина. Но глаза его потухли, а кожа, практически лишенная солнечного света, истончилась и потускнела. - Он называет меня твоим именем. Это не вызывает в Эзре ни капли радости, ведь в постели самого Эзры мужчина молчит. Несмотря на все унижения и скрытые издевки, которым Колин постоянно подвергает Эзру, день за днем стирая оставшееся в юноше достоинство, Эзра не может перестать любить этого человека. Чувства без сомнения претерпели изменения, это была уже не слепая влюбленность и даже не подкармливаемая ревностью страсть к обожествленному образу мужчины, сейчас это было обреченное осознание того, что никто и никогда не сможет затмить Колина в сердце Эзры. В эту ночь он ждал супруга в его спальне и не собирался уходить даже под угрозой смерти - что ему такая жизнь? Разве она имеет хоть какую-то ценность? Длинные волосы Эзры спадали на плечи и спину, контрастируя с цветом нижнего белого кимоно и теряясь в глубоком фиолетовом цвете верхнего, расшитого лотосами и листьями. Колин вернулся в свои покои поздно, Эзра сидел в позе сейдза* и склонился в приветственном поклоне до самого пола со всем возможным почтением. - Я не звал тебя. Убирайся. - Позволь мне остаться... - Эзра не очень-то умел соблазнять, но один его вид с подкрашенными глазами уже заставил глаза Колина потемнеть до непроглядной черноты. Эзра поднялся, тяжелый шелк зашуршал расшитыми рукавами и фиолетовое одеяние осело, застелив пол. Тонкие руки легли на плечи мужчины. - Я люблю тебя, - Колин до боли стиснул его запястье и оторвал от себя. - Твои уста исторгают лишь ложь, - Эзра прижался губами к костяшкам сжимавших его пальцев. - Ты мечта, исполнения которой я ждал и никак не мог дождаться... Ты мой самый сладкий кошмар... Колин поддавался, с каждым словом слои его одежд редели, скатываясь по смуглым плечам к ногам. - Уверен, будь у нас зеркало Еиналеж, я мог часами смотреть на тебя в его отражении и умер бы счастливым. Колин не отталкивал, наоборот притянул к себе и, намотав волосы на кулак, приник к пухлым губам своего супруга. Ноги Эзры дрожали и подгибались, но Колин повалил его на футон, не придав этому значения. Мужчина заставлял Эзру выгибать шею, целовал и кусал его горло там же, где змея ласкала бледную кожу раздвоенным языком. Запах Колина, каждое его прикосновение, поцелуй и укус стирали мысли. Тяжесть его тела, жар кожи, вкус его губ - заставили слезы навернуться на глаза. - Люблю тебя... Пальцы мужчины растягивали его, требовательно, но без боли, а после заставили его огласить комнату протяжным стоном. Эзра никогда не ошибался - Колин был богом во всем, даже всепрощение было ведомо ему. Эзра сам подавался вперед, стараясь прижаться как можно теснее и заполучить как можно больше тепла сильного тела над собой. *** У Колина есть правая рука, есть левая рука, а есть Лето – товарищ, который всю его жизнь был рядом. Этот мужчина старше самого босса, хотя внешне походит на ровесника Эзры. Он двоюродный брат его матери, поддавшийся её мольбе, и сжалившийся над племянником, которого никогда не знал. Но дядя, то слово, которое парень не произнесёт никогда, он скорее откусит себе язык. Эзра знает, Лето любовник Колина, это с ним его муж проводил ночи, пока сам Эзра был ребёнком, и даже когда он не мог дышать, сидя у открытого окна и мечтая о прощении, именно Лето отнимал его последнюю надежду. И когда Эзре удалось вернуть расположение мужчины, и он наконец-то получил всё, что хотел – душу и тело Колина, единственной его проблемой всё еще оставался Лето. Его честь всегда была чем-то иллюзорным, словно не имеющей ни для кого ценности, собственная мать растоптала её, подарив сына якудза, а сам Эзра развеял её пепел, отдавшись чужому мужчине. Но теперь он был законным супругом Колина, мужчина разделил с ним всё, в том числе честь и власть, поэтому он собирался указать Лето на его место. Эзра бы соврал, если бы сказал, что не получил удовольствия от гримасы разочарования на лице голубоглазого мужчины, когда утром он вышел из покоев оябуна вместе с Колином. Растрепанный и счастливый, в распахнутом верхнем слое мятого кимоно, он окрыленный дозволенностью, до последнего цеплялся за руки своего мужа, демонстративно прижимаясь к нему. И только впорхнув в свои комнаты и свалившись на заправленную еще вчера утром постель, Эзра мечтательно прикрыл глаза, вспоминая прошедшую ночь. Внизу живота все скрутило возбуждением, и Эзра, впервые за последние годы, позволил себе расслабиться. После этого они словно соревновались, кто больше времени проведет с Колином. Эзра кипел со злости, когда его не пускали в главный кабинет, а возвращался мужчина за полночь. Лето утрами сжимал кулаки, ожидая, когда Эзра слезет с его босса, и позволит ему наконец-то выйти. Каждый из них ревнив и неуступчив. Колин упорно делает вид, что не замечает их противостояния, и пока оно не переходит границы дозволенного и не касается дел клана, он не собирается вмешиваться. *** У Эзры новый канзаши с музыкой ветра и гребень в форме цветка черной лилии. Черные лилии означают печаль, но Эзра счастлив, потому что это первый подарок от матери за долгие годы, который Колин позволил ему получить. Он откладывает письмо до вечера, а сейчас надевает тяжелое парадное хаори, зеленое, все в тех же императорских цветах, и направляется в кабинет оябуна. Охранники не смеют возражать супругу босса, несмотря на то, что глава клана не один. Эзра влетает в кабинет пестрой птицей, и его светящееся счастьем лицо отрывает Колина от обсуждения документов с сайко комоном. Звон от заколки подобен серебряным колокольчикам, Эзра замирает, раздумывая, может ли он забратся на колени к любимому мужчине в присутствии Лето, насолить сопернику таким образом заманчиво, но в итоге он не решается - слишком сильно отпечаталось в памяти предыдущее наказание за недостойное поведение в этих стенах. - Я хотел поблагодарить тебя... - Эзра невероятно изящно опускается на колени и кланяется, едва ли не касаясь лбом дощатого пола. Колин поднимается, отдав документы советнику и не обращая внимания на плохо скрываемое им недовольство. Мужчина подходит к своему склоненному возлюбленному и просит подняться. - Встань, Эзра, - но юноша лишь поднимает лукавый взгляд. Он касается губами большого пальца под белыми таби, расшитые шелка в цветах лилий окружают Колина как приливная волна. Эзра находит пальцами щиколотку и тянется к ней, пока рука скользит по ноге вверх под складками хакама. - Мое божество... я так благодарен за милость. Люблю тебя... Гобелен пустеет, а поражённый происходящим Лето, словно маггловская пуля, вылетает из кабинета следом за призраками бывших качо, потому что сейчас Колин не может думать ни о ком и ни о чем другом, кроме Эзры в своих руках. Колин хрипло смеется, говоря, что Эзра змеем вьется вокруг него. Он старается быть максимально обходительным и благодарным, сам раздевает супруга, освобождая широкие плечи от гербовой ткани. Проходит тёплыми ладонями по рукам, шее, касается губами спины, зацеловывая исписанную кожу. Эзра только недавно увидел его полностью оголенным, за закрытыми дверьми покоев оябуна он впервые коснулся желанного тела, не боясь вновь быть отвергнутым и униженным. Колин изучал Эзру годами, при этом не позволяя юноше даже взглянуть на себя, прижимая его голову к подушкам и силой беря своё. Эзра же постигал его тело постепенно, наблюдал за реакцией, запоминал места, прикосновения к которым вызывали большую отдачу и удовольствие. Он запоминал каждое движение росписей на груди Колина, размашистые надписи внизу живота и тогда же впервые увидел то, что раньше было скрыто от его глаз. Кацугути, огненное божество, в окружении драконов, раскинувшийся на спине оябуна. Эзра долго прослеживал длинными пальцами движение его меча, смаргивая слезы и прося прощения. Воспоминания об этом вновь вызвали нежеланную влагу на его глазах, и впервые Эзра не позволяет Колину уложить себя на спину. Он седлает бедра мужчины, трется о вставший член упругими ягодицами, а потом соскальзывает ниже и долго ласкает возбужденную плоть губами и языком. Он не думает ни о чем, кроме собственного имени на спине Колина и том, насколько глубокой раной стало для мужчины его глупое предательство. Эзра насаживается до основания, волосы давно распались из причудливой прически и щекотно падали на лицо. Колин притянул Эзру к себе за эти же длинные пряди, грудью к груди, так горячо, кожей к коже. - Я тоже любил тебя всегда. И буду любить до конца своих дней. Поцелуй закрепляющий клятву словно обратная магия поцелую дементора - Эзру наполняют силы, стремления, счастье, которого он не испытывал никогда. Жаркие ладони на бедрах двигают все тело, от удовольствия кончается воздух в легких, хочется кричать, и Эзра рассыпается звездной пылью на руки Колину, когда он целует его в солнечное сплетение, входя особенно глубоко. За дверями кабинета босса стоит Лето, опираясь лбом о твёрдое дерево, его руки с силой сжимающие резные ручки дрожат, а губы сжаты в тонкую полоску. Он окончательно потерял Колина. Осознание проигрыша давит сильнее, чем груз ответственности за работу клана - Колин больше не хочет его, теперь всё его внимание и любовь принадлежат этому блудливому сопляку. *** Наконец осознав, что их непринужденные, не ведущие и обязывающие ни к чему, отношения с Колином подошли к своему концу, Лето уходит полностью в работу. Его потребности удовлетворяют разовые связи и кутежи в публичных домах с гейшами. Теперь он ходит в тёмных кимоно и ленами, перехватывающими длинные волосы, лежащие ровным каскадом на лопатках. Эзра злорадствует, мол, носит траур своей любви. В том, что он любит Колина, Эзра не сомневается, он знает этот взгляд, видит его в зеркале каждый день. У Лето все же потрясающе красивые, зоркие глаза и мгновенная реакция, он словно древний самурай защищающий своего босса. Эзра ненавидит его. С самого детства, подсознательно. Лето всегда был словно какой-то стеной между ними, но теперь Эзра считает, что в силах снести эту стену окончательно. - Ты никогда не станешь достоин его, если так и будешь вести себя словно бездумный сопляк. Лето не рассказывает Колину о попытке кинуть в него непростительным заклятием и не убивает самого Эзру, хотя мог бы объяснить это как самозащиту. Максимум, что с ним произошло бы, думает Эзра, это лишение пальца. Не слишком большая цена за жизнь супруга босса. Это думает Эзра, Лето же знает, что палец, ему бы всей души не хватило расплатиться перед Колином. Он прекрасно помнит квартал Нишикидо, где даже землю после себя приказано было выжечь. - Хочешь убрать неугодного - схитри. Это ОН может убить одним щелчком, в твоих силах лишь отдать приказ нужным людям и ждать исполнительности. Какая ирония, думает Эзра, любовник собственного мужа учит его уму разуму. Но связи заводит, в конце концов, только глупец не воспользуется полезным советом. В отличии от якудза магглов, кланы магов промышляют контрабандой запрещённых зелий и животных. Иерархия якудза куда более сложна, чем Эзре кажется на первый взгляд. Его отец был сайко комоном при отце Колина, и дома бывал редко, поэтому никто не внедрял мальчика в порядки клана. А после смены власти и смерти отца Эзра попал к Колину, и мужчина оберегал его от дел якудза, даже несмотря на то, что Эзра жил в сердце одного из главнейших кланов Японии. В Киесу он редко покидал пределы замка, а Токио кишело разномастными кланами магов и магглов, поэтому относительная свобода у Эзра была заграницей, что не сыграло парню на руку, когда он решил напрямую заняться обязанностями Анэ. Якудза не слишком-то и уважали Эзру, но после его брака с главой Фара-гуми, побаивались, и это тоже не принесло ему нужного авторитета. Лето был воином, уважаемым членом клана и сайко камоном босса, в его подчинении были сотни людей и вся административная часть Фара-гуми. На его фоне Эзра был всего лишь "женщиной" босса, ждущей его по вечерам с горячим ужином, а ночью раздвигающей для него ноги, хотя доля правды в этом и была. Эзра проводил свои дни в ожидании, когда вернётся Колин, ничем полезным не занимаясь. Иногда Эдди звал его помочь со зверинцем, и Эзра вспомнив детство, на целый день пропадал у стойла с гиппогрифами, вечером аппарируя сразу в комнаты вернувшегося господина. Он так и не успел окончить школу магии, и не мог поступить в университет, да и вряд ли Колин позволил бы ему подобное, ведь даже покидать северное крыло без сопровождения супруг оябуна все равно не имел права. Колин любил его, но уже не доверял. Лето подал ему прекрасный повод для размышлений, что привели его к неутешительному выводу. По сути Эзра был никем - куклой, которую Колин не выбрасывал, потому что она была красивой. Эзра не мог поддержать разговор о работе, помочь или оградить Колина от бед. Мнимая власть Анэ оказалась слишком эфемерной, он не имел особого влияния, даже среди низших по званию, просто держа в руках член их босса. Пора было прекращать быть женщиной Колина, и Эзра начал выстраивать свою власть. Прогуливаясь по мраморному храму на Киёсу с Эдди и приставленными Колином кё даями*, Эзра "случайно" наткнулся на первого кайкея*, заправляющего всеми финансами клана, развлекающегося в компании девушек едва ли достигших совершеннолетия. - Ой-ой, как нехорошо будет, если кто-то узнает, о том, что я только что видел. Хотя я вовсе ни с кем и не общаюсь, разве только с господином, - Эзра наигранно печально запричитал, смотря на Эдди, охрана позади тихо стояла, опустив глаза и склонив головы. Колин запретил даже смотреть на его супруга, не то, что говорить с ним, их роль была лишь защищать. Поэтому они не болтали с анэ для оябуна, и не болтали оябуну для анэ. - Милости..вая госпожа, смилуйтесь, - подлец пал ниц перед Эзрой, моля пощадить и спасти от позора. Даже у якудза были свои законы, нарушение которых вело к неминуемому пятну на репутации семьи и смерти. Эзра одернул подол расшитого золотого кимоно, вырывая его из рук с ополовиненными фалангами мизинцев, и усмехнулся. Сначала ему во служение попало несколько перспективных шатеев, в верности которых поручился Эдди, а после кайкей привлёк на его сторону недовольных властью сайко комона. Эзра шёл от противного, если Лето собрал вокруг себя верных Колину, то он вооружился поддержкой старшего поколения, которые не смотря на недовольство молодым оябуном, в своё время все равно остались в клане. Со временем Эзра заставляет клан уважать себя. У него это получается, но все равно он в глазах якудза всего лишь "женщина", с которой и сам Колин не считается, просто позволяя ему играть во взрослого. Это говорит ему Лето, снова напоминая о том унижении, что пришлось испытать на свадьбе и долгие годы после неё. - Ненавижу! – ваза с розами летит в стену, и Эзра не видит стоящего в дверях мужчину. Колин не узнает его. Он и не заметил, как Эзра из семилетнего мальчика, доброго и невинного, превратился в мужчину. Ребенок, которого только привели в его дворец, вряд ли мог бы испепелять одним взглядом, запугивая мужчин старше и сильнее себя. Высокомерию не было места в его движениях и словах, но жизнь среди якудза меняет всех, как бы сильно их не оберегали, и Эзра теперь был не бесправным узником дворца, а его законным владельцем. Нет, это случилось не в один момент, видимо, Колин был ослеплен, не замечая, как год за годом его супруг менялся так сильно. Его палочка, та самая из дерева сакуры с сердцевиной из кости единорога, которую он подарил Эзре, украшала высокую причёску, сочетающуюся с темно синим кимоно с драконом на спине. Теперь одежда Эзры, богатых оттенков и тяжёлых тканей, прятала под собой сплетения татуировок и отметин, оставленных на нём самим Колином. Эзра был красив и опасен, хватало одного взгляда на него, чтобы понять, и мужчина в глубине души даже гордился созданным им совершенством. - Колин? Я тут… - взмах руки тут же собрал вазу невербальным репаро, возвращая её на место, а Эзра склонил голову в поклоне. – Я всё ещё дико ревную тебя, господин. Эзре почти тридцать, он уже не молодой мальчишка, как и сам Колин, приближающийся к заветным пятидесяти. Годы идут, а взгляд оябуна не становится злее, ведь не осталось никого, кто усомнился бы в его власти, и не мягчеет, ведь править Колин собирается словно до конца времен. Однако теперь люди больше не судачат о том, что это сам Энма в людском обличие поднялся из ада - стоит Колину увидеть своего супруга, как губы его сами складываются в улыбку, а радость ложится лучиками морщин возле глаз. Эзра уже не мальчик, и даже слепой не спутает его с женщиной, хоть длинные волосы и скручены в замысловатые локоны, что неизменно держит палочка из дерева вишни. Он мужчина, высокий и сильный, с медовым голосом и повадками ядовитой змеи. Он разит словом не хуже, чем магией, видит хитросплетения связей меж членами клана, и босс все чаще прислушивается к его лукавому шепоту, чем к кому-либо другому. Эзра понимает, полно молодых мальчиков, способных привлечь и соблазнить его босса. Он и сам поглядывает на них, юных и жизнерадостных, многие ещё даже не понимают во что ввязались, романтизируя образ якудза. Он вспоминает детство, проведённое среди людей, подобных сейчас ему самому. Властных, жестоких и постоянно озабоченных чем-то, и относится к новичкам со снисхождением, готовый взять под своё крыло нуждающихся в этом. Но стоит ему заметить хоть намёк на флирт, и он тут же убирает неугодного из дома, ссылает его в город или уничтожает слишком настойчивых, считающих будто ему не хватает любви и ласки мужа. Но они не представляют для него ценности не только поэтому. Эзра до сих пор видит в кошмарах отрубленную голову Нишикидо, но теперь это не мальчишеский ужас, это осознание - измена несёт за собой не только смерть, но и недоверие. Недоверие снова приведёт его к потере Колина, а без Колина все пустое. Поэтому Эзра не щадит никого, особенно тех, что пытаются влезть в койку его оябуна. Он не Лето и никогда не повторит его ошибки. В волосы Колина щедро вплетены нити седины, он почти всегда уставший и без аппетита, но Эзра знает способы расслабить своего босса. Кимоно слетает с его плеч так же быстро, как головы врагов. Но главным своим врагом Эзра все ещё считает Лето. Теперь он знает, между ним и его мужчиной ничего нет. Если раньше и были чувства, то теперь Колин любит только его. Убрать Лето совсем Эзра не может, с годами и сам понимает, тот нужен Колину, нужен как друг и сайко камон. Такие верные люди в их кругу поистине роскошь, поэтому Эзра всё это время лишь ведёт с ним холодную войну. Лето все так же хорош, года не властны над ним, и синева глаз опасна как тонкий лед. Он молчит, если Колин не прислушивается к его советам, потому что обещал принимать все, как есть. И по той же причине перестает бросать на босса взгляды полные нетерпения и сжигающей заживо страсти. Колин любим Эзрой и счастлив с ним. Этот змей оплел его своим телом, а сладкие речи нашептывают удивительно верные решения, так что Лето задумывается о том, чтобы уйти на покой. Сайко комон почитаемая и важная должность, и не было ни одного человека, что отказался бы от нее при жизни. Он мог бы стать первым, но шорох тяжелых шелков и звук отодвигаемой сёдзи заставляют зачарованную кисть замереть над листом. - Дядя, неужели настало мое время дать тебе совет? - Для этого ты все еще прожил слишком мало лун, Эзра. - И все же. Не поступай так, как задумал. - Отчего же? - Лето непривычно было смотреть вверх на своего племянника, для него он оставался семилетним мальчишкой, даже когда мужчина нес ему голову в корзине. Но не признать великолепия Эзры он не мог, как бы сильно не ненавидел его. - Моя самая жестокая ошибка в жизни превратилась в серебряный серп луны, что освещает тьму, окружившую моего господина. Ему больше не нужен мой зоркий глаз, ты даешь ему достаточно света, чтобы он сам видел своих врагов и карал их. - Ты все еще нужен ему. Он говорит о тебе с улыбкой. - И это злит тебя неимоверно, не так ли? - Так. Но ты его друг. Один из немногих, в ком у меня никогда не будет сомнений. *** В отличии от оябунов других кланов, у Колина нет наследника. Эзра не женщина, как бы не осмеивали его за спиной другие якудза, он не может дать клану детей. У него нет подспорья, он не может пустить корни в Фара-гуми. Но в отличии от других, может перехватить власть и заткнуть рты возмущённых. Эзра не всесилен, но Колин да. А Колин сделает то, что захочет его супруг. Например уничтожит главу маггловской группировки, посмевшего перейти Эзре дорогу. Одного намёка на то, что мужчина в годах, годящийся в отцы даже Колину, странно смотрел на него было достаточно, чтобы расчистить путь. Эзра уже не морщится при виде убитых, но ему снятся кошмары, хоть страха расплаты и нет, у него есть сильный защитник. *** Колин что-то скрывает от него, Эзра чувствует это. Колин закрывается в себе, говорит с ним только о делах и спит в своих покоях, отправляя Эзру к себе. За два месяца он видит мужа лишь дважды, и один из них случайная встреча в коридорах мраморного храма. - Что-то происходит и он не говорит мне что! - отчаяние накрывает мужчину, и он гневно вышагивает по комнате, пока Эдди спокойно пьёт чай, спрятав ноги в тёплом котацу. Тяжёлый подол красного кимоно тащится за ним по ковру, и Эзра путается в слоях одежд. Зима выдалась холодной, а он всегда был излишне мерзлив. - Если что-то случилось, тебе доложили бы. - Лето точно знает! Ходит с постной миной и смотрит так, будто я котёнок, которого вот-вот утопят. - Так узнай и ты, с каких пор это проблема для тебя, Анэ? - тяжёлый взгляд мужчины окидывает взглядом непринужденного Эдди, подкармливающего печеньем нюхлера, и Эзра обводит стол рукой. - Если что-то из моей шкатулки пропадёт, я его выпотрошу, - животное с ужасом смотрит на него, тут же прячась в широком рукаве хаори Эдди. Эзра позволяет мимолётной улыбке скользнуть по губам и уходит во внутренние комнаты. Сегодня он точно увидит Колина и узнает, что гложет его супруга. Колину шестой десяток, и он все чаще окидывает взглядом гобелен в своём кабинете, словно только сейчас осознавая - придёт день, и его фигура тоже появится на нём. - Что сказал маггловский лекарь? - ладони Лето ложатся на его плечи, сжимая и массируя. Он пытается как можно больше касаться босса, боясь, что в любой момент может лишиться возможности даже просто видеть его. - Ничего нового, - Колин потирает переносицу, чувствуя себя слишком усталым. Он шумно дышит, голос все больше хрипит от сильного кашля, а руки дрожат, еле в силах удержать папку с бумагами. - Когда ты расскажешь Эрзе? - Когда найду способ излечить это, -ладонь Лето соскальзывает ниже по груди, накрывая сердце. Колин знает, новости убьют Эзру, поэтому не спешит делиться ими с супругом. Он помнит - Эзра слишком эмоционально реагирует на подобное, Эдди и его ополовиненная фаланга до сих пор словно стеклянной крошкой лежат на сердце его подопечного. Эзра, узнав о его болезни, начнёт паниковать, искать выход, поднимет шумиху, а Колину не нужно этого, больной босс - слабость любого клана, и он ни за что так не подставится. Он найдёт других врачей, ещё лучше тех, что уже покачали головой, суля безнадёжность и смерть. Будто бы они имеют на это право. Он глава якудза, никто не смеет приговаривать его к смерти, даже собственное тело. Поэтому и колдомедики, и маггловские врачи отправляются в ад, а Колин продолжает работать и пить зелья своего проверенного лекаря. Год за годом, чувствуя недомогания, мужчина игнорировал боль в груди, раньше она была терпима, сейчас же, будто сам Энма поднимается из своего царства, чтобы вонзить когти в его грудь и достать оттуда сердце. В очередной раз чувствуя себя слишком усталым и больным, чтобы продолжать работу, Колин оставляет дела на Лето и уходит к себе, но в собственной спальне его ждёт сюрприз. - Эзра, я не в настроении, иди к себе, - темноволосый мужчина поднимается с футона, обиженно поджимая губы. Из одежды на нем лишь распахнутое нижнее кимоно, а синее хаори лежит грузным материалом на полу у подножия низкой тахты, и он даже не думает поправить сползающую с плеч ткань. - Я не уйду, - Колин оказывается в его руках, и уже не первый раз чувствует себя словно в кольце змеиных объятий. Первая татуировка Эзры, словно тотемное животное, только скрепило и усилило характер и повадки. - Эзра... - Нет, не гони меня, господин, - мягкие губы оставляют мимолётный поцелуй на шее, над воротником темного кимоно, и Эзра тут же отстраняется, заглядывая в его глаза. Колин проводит рукой по мягкой щеке, тяжело вздыхая. В груди все горит, и он хочет принять зелье, чтобы хотя бы немного облегчить эту боль. - Что с тобой происходит? Расскажи мне. Колин и не замечает, как его укладывают на мягкую перину, и Эзра седлает его бёдра. Мужчина проходится по колену обтянутому белой хлопковой тканью и вплетает руку в распущенные волосы, отрывая супруга от своей шеи. - Ну же, мое божество, открой мне свои тайны, - Эзра трется об него и он не совсем понимает из-за этого ли темнеет перед глазами. - Колин? Кажется, все же дело не в Эзре и его сексуальных домогательствах, Колин на секунду перестаёт чувствовать своё тело и лишь слышит голос зовущий его словно из толщи прожитых лет. Потом знакомые руки трогают его лицо и Колин словно просыпается, смотря в давно родные голубые глаза. Он все ещё не может контролировать своё тело, и чувствует лишь, как что-то жутко хрипит, и, кажется, плач Эзры. - Все нормально, сейчас приведут колдомедиков, все хорошо, - руки Лето на его лице дрожат и не понятно, мужчина уговаривает Эзру, его или себя. - Что с ним?! Как давно он болен? - в горло вливают зелье, что он пьёт на протяжении последних месяцев, Колин где угодно узнает этот ужасный вкус мандрагоры и сельдерея. - Клапанный порок, - Лето пропускает поток магии сквозь его грудь, но это едва ли помогает. - Последние полгода ему все хуже. - Да как вы вообще могли скрыть это от меня!? - Эзра опускается на пол возле его футона, сжимая похолодевшими ладонями его руки. *** Колин хрипит во сне, его грудь тяжело вздымается, и Эзра замирает каждый раз, когда он замолкает. Врач сказал, что осталось недолго, и сердце его мужа остановится навсегда, а жизнь покинет его тело. - Не отдам, - Эзра упрямо сжимает в руках мокрую ткань, стирая испарину со лба Колина. Богам смерти, якудза, да даже самой земле не отдаст. Колин хмурится и Эзра сжимает его руку, она горит от лихорадки, как и весь мужчина. Он шепчет что-то в бреду, одними губами, и Эзра соглашается, что бы он не сказал - Эзра согласен, пусть будет так, лишь бы было. - Эзра... - Да, любовь моя, я здесь, - Эзра целует его в висок, подползая ближе и кладя голову рядом с головой Колина, гладя его по лицу. - Ты справишься, я знаю. - Нет-нет, не говори так, как же я без тебя? - непрошеные слезы тут же были утерты рукавом кимоно, и Эзра поцеловал руку Колина, прижимая её к своей щеке. - Не плачь, ты у меня сильный, гораздо сильнее, чем кто-либо, - он пытается обнять мужа, но сил хватает только закинуть на него руку. - Нет, молю, не оставляй меня, Колин. - Это не конец, не печалься, Эзра, не надевай по мне траур, ты ещё совсем молод, живи своей жизнью... - он закашливается, и Эзра вытирает кровь с его губ, прижимаясь ближе. - Нет, не говори так. Без тебя ничего не имеет смысл, без тебя я ничего не смогу сделать. - Сделаешь, ты все сможешь, Эзра. - Нет, - на его крик прибегает Лето, замирая в дверях, он не рискует подходить ближе, оставляя эти последние минуты им двоим. - Нет, Колин, если нет тебя - нет и меня! - Всё, всё, что у меня есть, теперь твоё. Эзре сорок, и весь его мир рушится. Он сжимает Колина в своих руках, а глаза мужчины пусто смотрят в потолок, сердце уже не бьется. Татуировки, вьющиеся по его телу так же застыли - магия не циркулирует. - Колин! Колин, вставай, умоляю тебя, аааааа, - Эзра рыдает, ударяя его в грудь, в надежде, что сердце забьётся вновь и мужчина откроет глаза. - Умоляю, Колин. Лето бесшумно стоит в дверях, по его лицу текут слезы, и он сжимает резную ручку двери, борясь с желанием упасть на колени и зарыдать в голос, подобно Эзре. Эзра умоляет мужчину встать, ведь это все неправильно, не так должно было быть. Они могли прожить ещё долгую жизнь, вместе. Но теперь Колина нет, и он совсем один. Нет Колина - нет и Эзры. Это то, чем он жил всю свою жизнь, выстраивал свою власть в тени мужа, чтобы стать для него опорой в сложный момент, а теперь нет смысла. Можно молить сколько угодно, кричать и плакать. Никто не придёт и не поможет. *** Лето оставляет Эзру рыдать над бездыханным телом любви всей своей жизни, нет, рыдать над телом его мужа, а сам идёт в кабинет босса. Кажется, скоро его портрет обретёт жизнь на родовом гобелене, и Лето хочет стать свидетелем этого, хочет увидеть рождение Колина ещё раз. Когда он, справившись со своими чувствами, возвращается в покои оябуна, то видит тело Колина, накрытое белой простыней, и Эзру, скрывающего россыпь татуировок на спине синим кимоно с гербом их клана. Седые пряди, кажется, появившиеся в одночасье, сплетаются в сложную причёску и закалываются палочкой с сердцевидной из кости единорога, со свисающими с основания нитями бус, а в руки переходит палочка Колина - береза, перо феникса и серебряный набалдашник с рубинами - теперь Эзра её владелец. - Настало моё время, дядя, - Эзра наблюдает за ним в отражении зеркала, перед которым стоит. Зеркало с серебряной рамой и крупными рубинами, схожее с палочкой главы клана, подаренное мужчиной Колину, далёкие двадцать пять лет назад. - Теперь я стану боссом этого клана, и всем придётся слушать и уважать меня, а те, кто откажут - умрут. Эзра уничтожит каждого, усомнившегося в его силах, даже если придётся положить половину Японии. Пришла его пора установить свою власть, а оплакивать мужа можно потом, в темноте одиноких комнат оябуна.