Кошка, Хорек и их учитель

      Драко Малфой, хозяин Малфой-менора, недовольно прикусил кончик пера. Он уже в третий раз проверял расчеты, но с каждым разом картина не становилась лучше, а, наоборот, выглядела все более устрашающей.       Лорд Малфой нахмурился, аккуратно отложил перо в сторону, встал из-за стола и подошел к окну. По золотистому Барьеру то и дело пробегали серебряно-черные искры.       — Грядет Буря, — негромко проговорил он себе под нос. — Но не у нас.       Он внимательно смотрел, как контрастные, черно-белые проблески бегут за горизонт. Потом решительным шагом направился к камину.       — Уважаемый лорд Яксли, — уверенным голосом произнес Малфой, кинув щепоть летучего пороха в огонь, — в вашу сторону идет Буря, я думаю, в течение часа она разразится.       — Благодарю вас, лорд Малфой, — отозвался камин ломающимся подростковым баском. — Мы примем меры.       Драко кивнул и отошел от огня.       Лоркан Яксли принял под руку Яксли-Парк в прошлом году после гибели его отца. Несмотря на небольшой возраст — юному лорду в июне исполнилось тринадцать лет — он уже показал себя хорошим хозяином, способным заботиться о своих вассалах, и неплохим политиком, осторожно выбирающим с кем и против кого дружить.       Он опять взглянул в окно.       А ведь случись все иначе, Яксли бы готовился к четвертому курсу Хогвартса…       Драко и самому недавно исполнилось семнадцать. И он мог бы сейчас зарабатывать очки для факультета, готовиться к ЖАБА, соревноваться с Поттером — рассматривая свои действия в ретроспективе, Драко признавал, что в его отношении к национальному герою главную скрипку играла не ненависть, а зависть — но…       Но история не имеет сослагательного наклонения.       Драко Малфой сумел закончить только четвертый курс Хогвартса.       Все началось в далеком 1994 году, когда Хогвартс принял участие в Турнире Трех Волшебников. Каким-то мистическим образом выскочка-Поттер сумел пролезть в чемпионы — это почти спровоцировало международный скандал, ведь от Хогвартса выступали целых два участника — и даже выглядеть достойно, четверокурсник на фоне шестикурсников. И Драко почти примирился с его существованием в тот год.       Но в финальном соревновании все пошло не так.       Кубок Огня был спрятан в лабиринте и должен был разразиться красочным фейерверком с именем первого прикоснувшегося к нему — именем Победителя Турнира. Так было задумано изначально, но вместо этого Кубок перенес обоих чемпионов — Дигори и этого дракклого Поттера! — неизвестно куда. И пока организаторы Турнира уничтожали уже бесполезный Лабиринт и пытались выяснить, что же произошло — над головами всех присутствующих расцвел Барьер. Сначала никто не обратил внимания на чуть изменившейся цвет неба — его будто накрыли золотистой пленкой — но вот резкий упадок магических сил ощутили все.       Поначалу все списали на усталость и нервы — не каждый день приходится спасать честь страны перед иностранными гостями.       А потом к директорам, министру и прочим гостям Турнира перенесся Седрик Дигори с Кубком в руках, практически в истерике. С его слов, после прикосновения к Кубку они с Поттером оказались на старом кладбище, после чего какой-то толстенький маг оглушил хаффлпаффца и провел темномагический ритуал для возрождения Темного Лорда. Тот-Кого-Нельзя-Называть сначала вызвал Ближний Круг — Драко до сих пор помнил тот ужас, что охватил его при этих словах — а потом предложил Поттеру дуэль, на которую Мальчик-Который-Выжил конечно же согласился. После нескольких пыточных заклятий Темный Лорд устал от этого балагана и решил закончить с нелепым представлением: он выстрелил в своего противника убивающим заклятием, на что Поттер ответил «Экспеллиармусом». Неожиданный ход, но Поттер всегда отличался отсутствием мозгов в шрамированной голове. На смертоносное заклятие ответить всего лишь заклятием разоружающим… Что удивительно, Поттер не умер. Лучи заклятий сплелись в один золотой луч, соединили палочки колдующих и заключили их как бы в клетку из света, в которой какое-то время парили оба волшебника. А потом эта мерцающая клетка разлетелась во все стороны, но ни Поттера, ни Темного Лорда больше не было. Дигори не стал ждать, пока очнутся от ступора Пожиратели Смерти — а лица многих он успел рассмотреть — схватил превращенный в портал Кубок и был таков.       Англия даже не подозревала, сколь многое произошло в тот роковой день.       Вечером вышла разгромная статья в «Пророке» с Дигори на первой странице, мама плакала, а отец заперся в кабинете… Драко отчетливо помнил это ощущение осыпающего на осколки мира.       Он тогда не знал, насколько же он был прав.       Очень скоро стало очевидно, что возрождение Темного Лорда, реальное или мнимое — не первостепенная проблема. По Англии стала стремительно распространяться эпидемия «магической немощи», не щадя никого, превращая волшебника в почти сквиба — а мастистые профессора из Мунго только в недоумении разводили руками. Уже через месяц даже сильнейшие волшебники были похожи на первокурсников, впервые взявших в руки палочки. Домовики и гоблины тоже практически лишились своей магии, став просто уродливыми карликами.       Для Англии это было начало конца.       Несмотря на схожие географические названия миры магов и маглов были разными, соединяясь «зонами перехода» типа Лондона или Годриковой Лощины, где миры накладывались друг на друга. И магический мир никогда не был дружелюбен к своим детям. Даже простейший волк способен доставить волшебнику пару неприятных минут, что же говорить о фестралах! Дромароги, грифоны, акромантулы, драконы — и это неполный список смертельно опасных тварей, вольготно себя чувствующих на территории Северной Европы. Не зря же в Хогвартсе с первого курса преподавали бестиологию — чтобы любой маглокровка, не знающий о магии ничего, мог хоть как-то защититься от кровожадных чудовищ.       Теперь же противопоставить им было нечего.       Человеческие потери исчислялись тысячами. Единственной защитой стали родовые поместья: Малфой-менор, Лестрейндж-Холл, Гойл-кастл, Яксли-Парк вернули свое историческое значение, ведь их строили и зачаровывали именно с целью защиты людей от внешних опасностей, будь то люди, животные или стихийная магия. Но подобной защитой обладали только старые владения — ведь уже с восемнадцатого века Аврорат и Отдел по учету опасных существ исправно работали, так что некоторые необходимые ритуалы попали под министерский интердикт. Из Азкабана выпустили всех высокородных преступников, потому как управлять поместьем мог только прямой потомок основателя рода. Предки были осторожны и подстраховались таким образом.       А золотистая пленка на небе уже была отчетливо видна невооруженным взглядом. Весь остров оказался накрыт куполом, и никто не мог проникнуть сквозь него. Позже этот купол назовут Барьером, узнают всю его опасность и будут предпочитать смерть — любую смерть — соприкосновению с ним… но это будет потом.       Малфой откинул со лба светло-серую прядь.       Отец сразу понял, откуда дует ветер, и принял решение перебираться на материк. Международные порт-ключи и камины не работали — нет, при перемещении в пределах Великобритании проблем не возникало — но Барьер неведомым образом обрывал все чары, направленные с острова. Люциус Малфой решил перелететь Ла-Манш верхом на пегасе, ведь связь магического истощения с появившимся куполом была очевидна даже Лонгботтому. В Альпах у Малфоев было прелестное шале, и отец поехал вперед подготовить его к приезду остальной части семьи.       Но он не смог покинуть пределов Англии и вернулся в менор.       Хотя называть «отцом» это существо Драко уже не мог. У его отца никогда не было светящегося взгляда и неколебимой уверенности в собственной правоте. Он никогда не был эмоционален, но Драко всегда знал, что отец любит их с матерью. Этот Люциус не любил никого. Точнее, он любил всех одинаково. В первый же день он раздал половину семейных богатств — от чего прежний бережливый и расчетливый Люциус пришел бы в ужас. Во второй — бросился на Косую Аллею помогать всем присутствующим — и остановить его не было никакой возможности. Потому что магия в его руках работала.       Но его жена и сын так и остались почти-сквибами.       Драко невидящим взглядом смотрел в окно.       Перед глазами до сих пор стояло лицо матери, когда она попросила любимого мужа помочь им и получила в ответ: «Да как вы смеете! Вы погрязли в эгоизме!». Прежний Люциус не любил напыщенные речи, приберегая их для заседаний Визенгамота, а этот не говорил, он вещал. Не смотрел — взирал.       Это было жутко.       Бренная оболочка его отца ушла из поместья через неделю — искать «достойных». А еще через неделю Драко стал полноценным хозяином Малфой-менора. Потому что предыдущий лорд Малфой умер.       Драко не стал выяснять причину смерти. Его отца убил Барьер — и точка.       А еще Барьер принес с собой Бури. По золотистой пленке, отгораживающей остров от остального мира, пробегали черно-белые искры, потом они становились тучами и проливались серебристо-антрацитовым дождем. Каждый, кто попадал под этот «дождь» менялся. Один из Уизли — Фред или Джордж, уже не разберешь — воспылал страстью к смерти. Он начал убивать всех, на кого падал его взгляд, — и начал с брата. Оттери-Сент-Кэчпоул превратился в тихое кладбище, где не было ни растений, ни животных, ни людей. Пустые, мертвые земли — и некромант Уизли. Мертвый некромант Уизли.       Грязнокровки пробовали спастись в мире маглов — но Барьер закрыл проход и туда. Они все вернулись обратно.       Кто-то из измененных сиял первозданным светом, от кого-то веяло животным ужасом.       Найджел Уолперт, настырный мальчишка-гриффиндорец на год младше Драко, стал одним из самых страшных существ, когда-либо им виденных. Он выращивал растения из людей. Сердца отважных, глаза девственниц, печень безнадежно влюбленных — юный маг выбирал тщательно, долго присматривался и приценивался, как придирчивый покупатель на рынке… а потом просто брал. Окружающих он называл «удобрениями», хорошими или плохими. «Негодные удобрения» его не интересовали.       Драко провел в его доме — точнее, в доме, который бывший гриффиндорец занял, раньше там жила семья Бири — всего час и успел поседеть за это время. Уолперту нужен блондин с чистой кровью, и связанный Инкарцеро Драко мог только с ужасом смотреть, как младшекурсник, воркуя, подготавливает для пересадки какую-то траву. Прямо из другого «сосуда» — груди Джорджа Харпера.       Малфой остался жив только благодаря какому-то странствующему магу, который явился, чтобы «поразить зло». Драко не знал и половины заклинаний, которыми бросались «белый» и «черный» волшебники. А потом они оба сгинули в золотистом сиянии, разворотив попутно пол-улицы. Малфою тогда чудовищно повезло, что в суматохе боя они отошли от него на достаточное расстояние.       Мама стала пленницей особняка Блеков. Нарцисса попыталась отправить глупого эльфа — Кричера — на материк, но… но соприкоснувшись с Барьером, он тоже изменился и, вернувшись, первым делом наложил на «хозяйку Нарциссу» что-то вроде Империуса. И теперь мама Драко, и так всюду придерживающаяся этикета и правил хорошего тона, стала похожа на зачарованную куклу, красивую и бездушную. А проклятый эльф он нес своей «хозяйке» все, что видел. Любая вещь — или человек — считалась сумасшедшим эльфом «сокровищем», и проклятая, одаренная магией тварь волокла это все в особняк Блеков. Нарцисса же была главным сокровищем Кричера. Хозяйкой. И больше не была мамой Драко.       А еще к ней мог перемещаться полоумный эльф.       Драко сам отсек ее от рода, навсегда закрыв матери ход в Малфой-менор.       Так он стал круглым сиротой и хозяином Малфой-менора. Хвала предусмотрительным предкам — только Малфой по крови мог владеть менором. Любого другого магия рода испепелила бы на месте.       А еще предки были запасливыми, и слава Мерлину, что отец раздавал нищим золото, а не артефакты. Потому что не работали заклинания, но не магия в целом. Артефакты, зачарованные предками и заботливо сохраненные потомками, позволили магам выжить в изменившихся условиях.       Но сейчас над уже устоявшимся порядком вещей нависла новая угроза.       И он должен был разобраться с этой проблемой. Ибо он лорд Малфой.       — Милорд, к вам мисс Грейнджер, — раздалось из-за двери.       — Проси, — повелительно бросил Малфой, возвращаясь к столу.       В комнату вошла заучка с Гриффиндора — но как она изменилась за прошедшие два года! Где эти растрепанные волосы? Где извечное любопытство и вера в собственные силы? Перед Драко стояла коротко стриженная, крепко битая жизнью женщина, не раз хлебнувшая горя. А на правой руке у нее теперь всего три пальца.       — Лорд Малфой, — неловко поклонилась ему бывшая сокурсница.       С мрачной иронией Драко подумал, что для того, чтобы вбить в Гренджер основы этикета, мир должен начать разваливаться.       — Грейнджер, — вернул поклон Драко.       Он уже давно отвык мерять людей согласно чистоте крови: именно маглокровки подсказали множество решений, которые не приходили в голову чистокровным волшебникам. Чего только стоили обычные магловские плуг и коса! А идея с волами? На них, оказывается, можно было пахать поле!       Драко мимолетно пожалел о том, что в подвале его поместья находился всего один зачарованный плуг — тот пахал сам по себе.       — Смотри, — он кивком головы указал на стол и опять отвернулся к окну.       Грейнджер он не боялся — ее вряд ли учили фехтованию, а Драко не зря носил на боку шпагу и кинжал. Иногда традиционное воспитание — благо.       Малфой желчно подумал об еще одной строчке в кодекс рода. Предыдущими пунктами шло «Потворствуй умникам несмотря на их статус крови» и «Не обращай внимания на запреты Министерства». Впрочем, последнее дополнение требовало доработки.       — Здесь ошибка! — вскричала гриффиндорка. — Малфой, ты неправильно взял коэффициент. Тут надо…       Драко помимо воли умилился. Он как будто вернулся на четыре года назад в Хогвартс, когда был жив отец, адекватна мама. Когда самой большой проблемой был наглый выскочка Поттер, рыжий Предатель Крови и слишком умная грязнокровка.       — Это сильно меняет дело? — лениво отозвался лорд Малфой, усилием воли возвращаясь в настоящее.       — Н-нет, — Грейнджер на секунду опустила глаза, а потом прямо посмотрела на хозяина менора. — Милорд, что это за расчеты?       Драко по-снейповски выгнул бровь. Грейнджер вскинула подбородок, принимая вызов.       — Я вижу формулу для для сложной многоступенчатой защиты от вредоносных заклятий, завязанной на одного человека…       — Лорда, — подсказал ей слизеринец.       — …передающейся по наследству с ограниченным сроком действия, — ее голос упал до невнятного бормотания. Она вскинула на Малфоя потрясенные глаза. — Когда… когда ты подпитывал ее в последний раз?       Драко отвернулся к окну.       — Отец, — помимо воли голос дрогнул, и Малфой откашлялся. — Отец проводил ритуал во время моего второго года обучения в Хогвартсе.       Для Грейнджер не составило труда сложить несколько цифр.       — Это значит… осталось около пятидесяти лет?       Драко невесело ухмыльнулся.       — Не-ет, Грейнджер, отец проводил облегченный вариант. Нормальный ритуал запрещен Министерством с, — он сделал вид, что задумался, — 1964 года. Можешь сказать спасибо министру Личу за это. А на тот раз еще и авроры с обыском нагрянули, — он горько скривил губы, но быстро взял себя в руки. — Так что нет, Грейнджер, Малфой-менору осталось лет десять прежде чем защита иссякнет. Про другие поместья сказать не могу, но, учитывая запрет полноценного ритуала…       — Мы все умрем, — рассмеялась грязнокровка.       Драко окинул ее ледяным взглядом. Лично он не видел ничего смешного в смерти.       — Я все поняла, можешь не нагнетать, — Грейнджер сидела за его столом и смотрела на него пытливым взглядом. — Так что ты хочешь от меня?       Драко на секунду прикрыл глаза, успокаиваясь.       «Она нужна мне. Она — самая умная ведьма моего выпуска. Возможно, самая умная ведьма поколения», — Малфой неприятно улыбнулся. — «Точнее, его остатков».       Он подошел к столу и вытащил из ящика несколько пергаментных свитков.       — Знаешь, что это такое, Грейнджер? — он положил их прямо перед ней. — Это допуски тебя в святая святых. В родовые библиотеки. И нам надо, чтобы нашла способ снять Барьер.       Грейнджер хлопала глазами, как разбуженная сова.       — Вы же не размениваетесь на меньшее, да, гриффиндорцы?       Она молча сгребла свитки. Драко следил, как Гермиона встает из-за стола. Она дошла до середины комнаты и развернулась к нему.       — Этого мало, Малфой.       — Я готов предоставить тебе все, что потребуется. Просто сними этот дракклов Барьер.       Грейнджер начала аккуратно складывать бесценные — Драко старался не думать, чего они ему стоили — бумаги к себе в сумочку.       — Для начала мне нужен камин.       Малфой повел рукой в нужную сторону.       — В твоем распоряжении, — и когда Гермиона уже почти кинула летучего порошка в пламя, добавил: — Надеюсь, ты понимаешь, что об этом лучше никому не говорить?       Грейнджер, почти произнесшая пункт назначения, развернулась к нему, удивленно подняв брови:       — Почему?       — Потому что кого-то, — специально выделил голосом Малфой, — полностью устраивает текущая ситуация. А я не хочу, чтобы тебе помешали.       Лучшая ученица Хогвартса задумчиво кивнула:       — Хорошо, я никому ничего не скажу.       Малфой гадко улыбнулся.       — Клятва.       Гриффиндорка невесело ухмыльнулась и вытащила палочку. Драко зеркально повторил ее действия.       То, что она и не думала возражать наводило на размышления. Невеселые размышления о том, что же пережила сама Грейнджер за эти несчастные три года, что безропотно готова дать любую клятву, лишь бы чтобы только снять этот дракклов Барьер.       — Обещаешь ли ты, Гермиона Джин Грейнджер, никому и ни при каких обстоятельствах не разглашать информацию, полученную от меня в этой комнате?       — Обещаю.       Тонкий сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки, изогнулся, словно окружив их сцепленные руки докрасна раскаленной про­волокой.       — Обещаешь ли ты умереть до того, как раскроешь эту тайну?       Грейнджер пытливо глянула на него.       — Обещаю.       Второй язык пламени вылетел из волшебной палочки и обвился вокруг первого, так что получилась тонкая сияющая цепь.       Драко кивнул и отпустил ее руку.       — А где же «Обещаешь ли ты всеми силами снять Барьер?» — ехидно поинтересовалась маглокровка.       Драко вернул ей насмешку.       — А в этом, Грейнджер, я и не думаю сомневаться.       — Милорд? — в дверь постучали. — Милорд, там мистер Дипкинс просит принять его.       Дипкинс — староста Булбриджа. Важная, очень важная деревня. Ведь именно Булбридж обеспечивал менор едой.       — Зови, — кивнул молодой лорд и повернулся к бывшей сокурснице. — Мы с мисс Грейнджер уже закончили.       Маглокровка хмыкнула и щедро сыпанула летучего пороха в камин:       — Хогвартс!