Бывшая

Джастин привозит меня в отель под самое утро, когда приятная прохлада ночи начинает постепенно сменяться подступающей жарой очередного летнего дня. Мы долго, даже непростительно долго целуемся в его машине, и я понимаю, что не готова расстаться с ним сейчас. Я вообще не готова к этим сплошным расставаниям, что так неизбежно следуют после каждой нашей желанной, но кратковременной встречи. Почему мы вынуждены расставаться, ведь я не хочу проживать без него ни секунды своей жизни? Разве это возможно — любить человека почти так же сильно, как дышать? Разве могла я помыслить об этом когда-то? Разве могла представить, что тот самый Джастин, которого обожает одна половина земного шара, и ненавидит вторая, сможет стать для меня всем? Разве могла я предположить, что он способен пробудить во мне столь сильные чувства, привязать к себе, окольцевать, околдовать так, что я навеки и безвозвратно пропала в его карих глазах? Джастин — нечто большее, чем просто безумие. И если мне когда-нибудь суждено сойти с ума, я хочу, чтобы именно он послужил этому причиной. Джастин в какой-то момент откидывает спинку водительского кресла назад и усаживает меня на себя, проделывая это настолько быстро и незаметно, словно занимался этим всю жизнь. — Джей, что ты… — Не могу поверить, что уже этой ночью снова буду засыпать без тебя, — в безумии шепчет он, поднимая мою кофточку и набрасываясь на моё тело так, словно это не он терзал его ещё какой-нибудь час назад. — Мне так не хватает тебя, ты не представляешь. — Но Джастин, мы же на парковке, — пытаюсь призвать его к здравому смыслу, но разве это возможно, когда я и сама уже наполовину потеряла над собой контроль? — Хоть на вручении Грэмми, — шутит ненароком он, — мне всё равно, малыш, я хочу тебя. Я не готова к тому, чтобы он взял меня прямо сейчас, это кажется таким диким, опасным, что кружится голова. Что, если нас застукают? Что, если узнают? Боже, это же просто… просто… Мягкий бархат мужских губ пленительно касается моей неискушённой кожи, и я задерживаю дыхание, чтобы оставить в памяти этот момент. Так чарующе скользят по телу музыкальные пальцы, словно играя на нём ноктюрн его любви, и хочется, чтобы всё вокруг засияло радужным неоном наших чувств. Просто одной лишь любви недостаточно, мне нужно большее. Я хочу слышать её звучание, видеть переливание её цвета, касаться ладонями, вдыхать аромат, пробовать на вкус… Я знаю, каково на вкус тело Джастина, но мне хочется почувствовать, какова на вкус его любовь. Он бесподобен в своей страсти, но это слишком красиво. Это просто безумие — заниматься любовью на рассвете на парковке рядом с отелем, но кто из нас не склонен совершать сумасшедшие поступки во имя любви? Удивительно, как нас до сих пор не вычислили папарацци, которые не дают покоя Джастину ни днём ни ночью, но я знаю, что он — великолепный мастер конспирации, и, если он не захочет, чтобы о каком-нибудь аспекте его жизни узнали, это останется в секрете, даже если журналисты будут жить с ним в одном доме и ночевать в его постели. Таков уж Джастин, этого не отнять и не изменить. — Не хочу, чтобы ты уезжал, — всё ещё сидя на нём, шепчу я, пытаясь отдышаться. — Я не хочу этого не меньше, малыш, — отвечает Джастин, лёжа с закрытыми глазами, — бросай всё, поехали со мной. — Шутишь? У меня ведь тоже тур, забыл? — Ты только недавно отыграла один, — морщится он в ответ, — походу, твой лейбл просто нашёл очередную золотую жилу, и теперь будет выжимать из тебя все соки. Откажись и приезжай. — Не могу, — я целую его в нос, но Джастин перехватывает мой поцелуй. — Обещаю, на этот раз он не будет длиться долго. Мы прощаемся долгими поцелуями, обещая звонить и писать друг другу обо всём, как можно чаще и подробнее, хотя и без обещаний делаем это каждый день, когда мы не вместе. Проводив взглядом стремительно сорвавшуюся с места машину, вхожу в просторный холл отеля, чувствуя, как же сильно я всё-таки хочу спать. Сейчас бы плюхнуться на постель и забыться на несколько часов, чтобы, открыв глаза, увидеть рядом безмятежность на лице дремлющего рядом любимого… Вздыхаю, забираю свои ключи и направляюсь в свой номер в надежде поспать хотя бы часок. День словно нарочно выдаётся сумасшедшим — меня везут в какой-то офис, затем на радио, затем обратно в студию, затем куда-то ещё… Безумно хочется спать, не спасает даже кофе, и лишь ободряющие сообщения от Джастина помогают держать себя в руках и не послать всё это куда подальше, чтобы сорваться и уехать к нему в объятья. Поговорить с Сарой удаётся лишь по возвращению в отель — она словно специально избегает меня весь этот долгий трудный день. — Как понимать то, что вчера произошло? — интересуюсь я, войдя в номер сестры. — А где ты была всю ночь? — в свою очередь спрашивает меня она. — Явно не с тем, о ком ты думаешь. Сара, перестань, мы с Кори никогда не будем вместе, это же очевидно! — Для меня очевидно лишь одно: ты совсем сошла с ума от своей любви, — отрезает сестра, — ты только и думаешь о своём Джастине, и совсем не видишь того, что происходит у тебя под носом. — А что происходит? Может, просветишь? — задаю встречный вопрос я. — Сабс, ты же моя сестрёнка, — Сара вздыхает и обнимает меня за плечи. — И мне будет очень тяжело смотреть на то, как ты будешь страдать. — А почему, собственно… — Папа слишком любит тебя и готов потакать любой твоей прихоти, но… Джастин — совсем не тот человек, что тебе нужен, Бри, пойми ты уже это наконец! Он просто ослеплён страстью, и ему нужно, чтобы ты была рядом, потому что он хочет тебя, не более. Его сердце закрыто для тебя, и пусть сейчас он говорит, что любит тебя, но настанет тот день, когда он поймёт, что это не так, и что он ошибался всё это время, будучи с тобой. Это всё, что я хочу тебе сказать. — Ты не понимаешь, — шепчу я, чувствуя, как в груди начинает щемить, а на глаза наворачиваются слёзы, — это всё по любви, и мы действительно любим друг друга. Да, возможно, я ещё ребёнок, но Джастин, он… он взрослый мужчина, который не бросает слов на ветер, и он уж точно знает, чего хочет и что чувствует. Я люблю его, а он любит меня, и это взаимно. — Да пойми ты наконец! — взрывается Сара, а я уже готова начать реветь. — Не нужна ты ему! Поживёте вы полгода и разбежитесь, потому что надоест ему такая семейная жизнь! — Да как ты можешь? — я уже плачу, но сама не замечаю этого, — ты же моя сестра, я всегда делюсь с тобой, а ты… Как ты смеешь говорить мне такое? — Я желаю тебе только лучшего, — Сара пытается обнять меня, но я отталкиваю её и выбегаю из номера, забегаю к себе и закрываю дверь. Как она могла? Она ведь прекрасно знает, что я люблю Джастина, что он слишком много значит для меня, что я никогда не смогу изгнать его из своей души… Трудно поверить в то, что собственная сестра считает меня безрассудной и глупой. Неужели это всё лишь из-за того, что я столь молода? Почему человек в моём возрасте не может испытывать головокружительные чувства, для чего нужно спустить его на землю, чтобы ударить об неё и показать, как это больно? Кто вообще сказал, что первая любовь должна быть мучительной, безответной и полной страданий? Почему Сара такая жестокая? Неужели она сама никогда не любила? Что плохого ей сделал Джастин, что она вдруг начала говорить такие вещи о нём? Почему все так ненавидят его? Разве можно гадить в адрес человека лишь потому, что он чуточку лучше, чем ты сам? Я рыдаю без остановки, не понимая, с чем связано такое поведение сестры, ведь ещё совсем недавно она радовалась за нас с Джастином и желала счастья на нашей помолвке… Неужели всё это было подлым лицемерием? Больше я не скажу ей ни единого слова о нём, ничего. Мне не нужна такая сестра и такая подруга, которая, видя, что всё хорошо, пытается расстроить наш союз. Пусть рассказывает Кори и остальным о наших с Джастином отношениях — уверена, ей никто не поверит. Джастин и я — это же нонсенс, абсурд! Откуда бы ему знать о моём существовании? Хватаю телефон и быстро набираю сообщение Джастину. «Милый, мне так плохо». Любимый: «Что случилось, малыш?». «Я очень соскучилась». Любимый: «Я люблю тебя, моя девочка. Пожелай мне удачи, у меня выступление через две минуты». «Удачи, любимый. Позвони мне потом, ладно?». Любимый: «Если не охрипну после концерта». Я улыбаюсь и листаю наши совместные фотографии. Нет, Джастин никогда не предаст меня. Он действительно любит меня, и все его слова и действия искренни.

***

Июльский день кажется мне ещё жарче, солнце — ярче, улыбки — шире, а жизнь — прекрасней. Только что мне позвонил Джастин и сказал, что принял решение отменить все оставшиеся выступления, запланированные до конца тура. Я прекрасно понимаю его — тур длился полтора года, он изрядно вымотал его. Нельзя работать на износ, подставляя под удар своё здоровье. Уверена, он вполне смог бы довести дело до конца, но это решение было не самым худшим из тех, что он принимал в свое жизни. Я улыбаюсь, готовясь к собственному выступлению, ведь знаю, что совсем скоро Джастин вернётся, мы снова будем вместе, и можно будет неспешно начать обсуждать детали нашей предстоящей свадьбы. Глядя на своё отражение, думаю о том, стоит ли советоваться с ним насчёт того, какое платье выбрать, или же оставить это на своё усмотрение — пусть мой образ будет для него сюрпризом. Очередной концерт настолько ошеломляет меня саму, что я даже несколько теряюсь. Такого количества людей я ещё не видела. Приятно осознавать, что моя музыка трогает сердца всех присутствующих, что им всем нравится моё творчество, что они пришли сегодня сюда для того, чтобы показать свою любовь ко мне. Мы поём строчки из моих песен, танцуем, и это кажется мне настоящим волшебством. А когда после концерта вижу большую толпу тех, кто решил встретиться со мной, то просто хочется прыгать и визжать от восторга. Но самый большой сюрприз поджидает меня внутри автобуса. Джастин. Он сидит на моей постели с такой очаровательной улыбкой, что я просто кричу от радости. — Поздравляю тебя, моя девочка, — говорит он, обнимая меня, — ты сегодня была просто великолепна. — Подожди, ты… ты был там? — он кивает, и я снова обнимаю его, прыгая от счастья, — ты был на моём концерте? — Конечно был, малыш, — смеётся Джастин, — ты просто невероятна. Мы целуемся, и это кажется мне просто идеальнейшим завершением сегодняшнего дня. Разве могла я предположить, что всё будет складываться настолько удачно? Ещё вчера мы общались по Фейстайму, а сегодня он стоит около меня — настоящий, родной, любимый, пахнущий так, как не пахнет никто, улыбается так, как никто другой, и целует так, что кажется, будто не хватит кислорода всей земли, чтобы сделать после него очередной вдох. — Теперь я буду проводить с тобой ещё больше времени, солнышко, — обещает Джастин, забирая меня из концертного автобуса. — Я уже обо всём договорился, не волнуйся, — говорит он, когда я напоминаю о том, что не могу покинуть автобус — у меня обязательства перед лейблом. — Сегодня ночью ты полностью в моём распоряжении, пупс. — А ты? — спрашиваю я, усаживаясь на заднее сиденье его просторной машины. — А я — в твоей, пупс, — Джастин целует меня перед своим водителем так, словно того не существует. Меня несколько смущает это — никак не могу привыкнуть к тому, что не нужно прятаться от некоторых посторонних глаз. Он кладёт на меня свои руки, и все сомненья словно рассыпаются в пепел, потому что я снова становлюсь уверена в том, что все его чувства настоящие. Его губы словно созданы для поцелуев, и нет ничего приятнее сейчас, чем целовать их. Мы больше не будем говорить, лишь наши стоны будут разбивать эту громкую тишину летней ночи. Джастин снимает с меня платье, которое плавной волной опускается на пол. Он знает язык моего тела и искусно владеет им, чтобы говорить со мной о том, о чём принято молчать. Он выглядит как раскрытая книга, но я не могу прочесть её, пока он говорит с моим телом на этом языке, подвластном лишь ему одному. Могу ли променять его на что-нибудь другое? Мы просто выключим свет и улетим на другую планету под одним одеялом, укрывающим наши тела.