Бывшая

Осень встречает меня новым вихрем очередной порции работы, и порой начинает казаться, что я задохнусь и не смогу нормально выкарабкаться из-под вороха налетевших, как пожелтевшая листва после сильного ветра, обязанностей. Закончен летний тур, но я так и не смогла передохнуть — лейбл давит на меня с требованиями продолжать выступать, и я снова таскаюсь по радиостанциям, студиям и всяческим шоу, порой даже не понимая, где я, и чего от меня хотят. Это слишком утомительно, я стараюсь не отключиться где-нибудь в машине, но возвращаясь вечером после всей этой суеты к себе, просто замертво падаю на постель и зачастую засыпаю, даже не переодевшись. В очередной из таких дней менеджер сообщает мне, что нужно посетить какой-то показ мод, и приходится согласиться. Я собираюсь, не особо заморачиваясь на этот раз по поводу внешнего вида — всё, что ты наденешь на показ, автоматически будет считаться модным, и потому достаю свитер с динозавриком, под который мой стилист подгоняет мне вельветовую юбку. Меня дико раздражает мой стилист и то, как он одевает меня, но стилиста мне выбрал лейбл, и приходится облачаться непонятно во что в угоду своим работодателям. Это стесняет, чувствую себя где-то ущемлённой, но заставляю себя потерпеть. Скоро этот кошмар закончится, и я смогу сама выбирать себе наряды по душе. Сейчас меня радует лишь мысль о том, что я всё это делаю сама. Не с помощью чьей-то помощи, не используя связи, а сама — пОтом, кровью, убитыми нервами, бессонными ночами, непроторенными тропинками — но сама. Я хочу состояться как личность, хочу закалиться как личность, хочу сама пройти все трудности, что стоят на моём пути, и надеюсь, что смогу устоять и не сломаться. Мы фотографируемся с другими гостями, я мило общаюсь с давней знакомой Эммой, с которой нам нередко приходится пересекаться на подобных показах, и вдруг вижу ЕЁ. Селену. Она тоже здесь, но на этот раз эта встреча уже не вызывает у меня бурного восторга, ведь теперь я помню, что Селена в первую очередь — бывшая моего будущего мужа. Бывшая, которая до сих пор не даёт ему покоя всё это время с момента расставания, а заодно теперь и мне — с того самого момента, когда я впервые упомянула её имя при разговоре с Джастином. Мы снова делаем фото на память, только на этот раз оно получается не таким жизнерадостным, как в прошлый раз. Селена выглядит уставшей, а у меня нет особого желания улыбаться и радоваться жизни рядом с ней. Интересно, знает ли она о том, что мы с Джастином пара? Как бы отреагировала на эту новость? Селена держится очень скромно и всё время вежливо улыбается, но чувствуется, что она не испытывает восторга от прибытия сюда. Даже не представляю, по какой причине она появилась здесь, но стараюсь не забивать голову этими вопросами. В конце концов, её приглашала не я, так что… Весь оставшийся вечер я стараюсь не пересекаться с ней и уезжаю домой, как только выпадает такая возможность. Отчего-то сегодня мне хочется уснуть не в кровати гостиничного номера, а в нашей с Джастином постели. Я специально просила миссис Мейер не менять постельное бельё после того, как мы с моим любимым спали вместе в последний раз. Вдыхая едва уловимый запах его тела, оставшийся на простынях, обнимая подушку, на которой покоилась его взлохмаченная голова, укрываясь одеялом, что служило нам на двоих, я засыпаю с щемящей тоской где-то в глубине раненого непонятной разлукой сердца, ведь самого Джастина нет рядом со мной. Когда он сказал, что хочет временно прекратить наши встречи, я и подумать не могла, что он имел в виду всё настолько дословно. Мы теперь не спим вместе, как он и хотел, но вместе с этим, мы перестали видеться и проводить время вместе. Он словно отгородился от меня, с головой уйдя в церковь и внутренние семейные проблемы своего пастора, которого я потихоньку начинаю ненавидеть за то, что он отнял у меня самое дорогое, что только есть на данный момент. Он забрал его, привязал к себе, а я могу лишь наблюдать со стороны и безвольно вздыхать и плакать по ночам в безмолвную подушку. Мы словно расстались, но всё ещё вместе, и эта неопределённость пугает своей бесконечностью. Джастин стал чаще звонить мне, он регулярно присылает цветы и всякие подарки, но разве это может хоть как-то, хотя бы отчасти компенсировать его присутствие? Мне без него настолько тяжело, что я боюсь сломаться и упасть. Я словно на краю обрыва, и только он — моя страховка, мой спасательный круг, моя рука помощи, вбитый в отвесную скалу крюк, который способен удержать меня от прыжка в пропасть под названием отчаяние. Мне плохо без него. Каждое утро начинается с просмотра ленты новостей. Я словно стала одержима, мне нужно знать, где и с кем он провёл эти часы без меня, пока я спала или работала. Мне недостаточно его звонков и сообщений, я хочу видеть его рядом, ощущать прикосновения, целовать губы, сплетать вместе пальцы рук и слышать его сопение на своей груди по ночам. Это ужасно. Это похоже на одиночество вдвоём. Я стараюсь не устраивать истерик, но очень боюсь, что однажды не выдержу и сорвусь. Джастин всё ещё ревнует меня за тот недопоцелуй в моём летнем клипе, а я продолжаю изводить себя тем, что его нет рядом. Двойная форма садомазохизма. Уверена, она пришлась бы по вкусу тем, кто без ума от моральных страданий. Боюсь подумать о том, что я просто перестаю быть ему нужна.

***

— Джастин, давай встретимся, — неожиданно заявляю я во время очередного разговора по Фейстайму. Он удивлённо сдвигает брови, но соглашается. — Соскучилась? — он обнимает меня, и я готова разреветься от секундного порыва нахлынувших чувств. Боже, как же я скучала! Скучала по его рукам, обнимающим меня сейчас, глазам, смотрящим так, как никто и никогда не посмотрит в мою сторону, губам, целующим мои губы, телу, ставшему наркотиком для моей души… — Да, — выдыхаю я, забываясь в его объятьях, трусь щекой о слегка небритую щёку, прикрываю глаза… и плачу. Плачу бесшумно, чтобы он не заметил, плачу от боли и радости, плачу, дождавшись этой встречи, плачу, стараясь, чтобы не дрожали плечи и не вырвалось ни единого всхлипа, но Джастин всё же замечает это. — Ты плачешь? — он вытирает мои слёзы большим пальцем и целует в лоб, а я лишь киваю, прикрывая глаза, и из-под век по щекам устремляются вниз две крупные слезинки. — Пупс, ну ты чего? Я же здесь, всё хорошо, перестань! — Господи, Джей, как же я скучала, — выдыхаю я, обнимая его ещё крепче. — Зачем всё это? Зачем мы расстались? Разве нам было плохо вместе, скажи? Если ты не хочешь постели — давай не будем заниматься этим, просто будь рядом, пожалуйста, я… — К чёрту, — резко обрывает меня он и вдруг целует так жадно, но вместе с тем настолько чувственно, что я теряюсь в собственных эмоциях, растерявшись от неожиданности. — Я тоже скучал, милая, — шепчет Джастин, увлекая меня за собой в свой бездонный омут страсти. Мне хочется задохнуться, уснуть на сотню лет, заморозить время, только чтобы это никогда не прекращалось. Происходящее кажется мне сном — реалистичным, красивым и ярким, сном наяву, тонким сном, реалистичным, но всё же сном. Неужели это действительно происходит со мной? Неужели Джастин действительно сейчас со мной? Неужели это его руки ласкают меня? Неужели это его губы целуют? Боже… Я ждала этого больше месяца. Я словно оказываюсь в прошлом, в тех днях, когда мы были вместе и между нами не было никаких преград, когда мы делали что хотели, когда мы занимались любовью тогда, когда хотели, и сейчас я испытываю дежа вю, но упорно стараюсь поверить в то, что всё происходит на самом деле. Джастин целует меня, словно выпивая по глотку, сливается воедино, как голограмма и оригинал, заставляет глубоко дышать, но в то же время будто перекрывает кислород, и мне сложно дышать, я хватаю воздух ртом, оставляя на его спине красные отпечатки своих пальцев. Это какое-то безумие — сорваться вот так внезапно, наплевав на свои планы, переступив через принципы, но я только рада этому. Пусть он продолжает любить меня всю эту ночь — я буду лишь рада нашей близости, произошедшей столь внезапно, но отнюдь не нежеланной. Наоборот, я мечтала об этом с тех самых пор, как Джастин перестал прикасаться ко мне. Мне всё равно сейчас, если наутро он скажет, что сорвался и не хотел близости. Мне будет всё равно, если он скажет, что жалеет. Самое главное — не жалею я. Я хочу этого, я желаю этого, желаю слиться с ним воедино в огненном танце страсти наших обнажённых тел. Джастин, мой милый малыш, ты представить себе не можешь, насколько сильно я завишу от тебя и твоих ласк. Дай мне всё то, на что ты способен, покажи мне свою любовь, утопи меня в ней, задуши, сожги дотла, только не останавливайся. Мне было больно жить без тебя этот месяц, так возмести эту боль своей любовью хотя бы на пару часов, окупи с лихвой все мои ожидания, все терзания сердца, все вспышки ревности, уныния и тоски. Тоски по тебе, ведь ты даже представить не можешь, что я испытываю в разлуке, глядя на твои фото в лентах новостей. Сведи меня с ума, уничтожь, развей прахом по осеннему ветру, только позволь насладиться этой пьянящей близостью с тобой. Сделай это так, как не может никто другой. Хочу сломаться в твоих объятьях и утонуть в твоих тихих стонах. Ты уже давно покорил меня, так забери же наконец этот кубок победителя. Никогда прежде рассвет не был столь одурманивающим. Никогда прежде я не хотела спать и бодрствовать одновременно после нашей совместной ночи. Если то, что произошло этой ночью, можно посчитать безумием, означает ли это, что я сошла с ума? Я кутаюсь в его объятьях — распахнутая, разомлевшая, лохматая и счастливая. Я вдыхаю запах его тела, целую взмокшую кожу и в блаженной истоме закрываю глаза. Я люблю его так красиво, как бывает красив редкий звездопад в полуночной тиши. — Не думал, что буду скучать по этому, — сквозь дремоту доносится до слуха его тихий голос, и я снова улыбаюсь, снова целую его тело, снова обнимаю и снова люблю. — Надеюсь, ты не скажешь утром о том, что жалеешь, — скорее, говорю, нежели спрашиваю я, и Джастин жмёт плечами, глядя в потолок. — Разве можно жалеть о том, что я провёл эту ночь с тобой? — отвечает он, — Брина, я только сейчас понял, от чего отказывался столько времени. Прости, малышка, я не знаю, что на меня нашло, просто я… — Джастин вздыхает, — я не знаю. Нам нужно держаться друг друга, иначе будет очень тяжело, понимаешь? В мире столько соблазнов, некоторые тянутся из прошлого, и ты иногда начинаешь поддаваться им — по старой памяти. Я не хочу сделать тебе больно своим прошлым, я думал, что смогу решить эту проблему, но сейчас я понял, что не имею права… Я погружаюсь в сон, убаюкиваемая его размеренным голосом. Джастин всё говорит и говорит, уверена, это очень-очень важно, но я попросту не могу найти в себе сил, чтобы дослушать его до конца. Что-то шепчет мне, что в этих словах кроется какая-то тайна, но я просто не могу пересилить себя, стряхнуть дремоту и выслушать до конца. Я засыпаю под его нечаянную исповедь — умиротворённая, счастливая и любимая. Мы снова вместе, и разве есть на свете что-то, что способно разрушить эту идиллию? Надеюсь, Джастин не сильно обидится на меня за то, что так и не смогла дослушать его до конца.