Паутина Шарлотты

Он бьет Шарлотту в лицо, выбивая зубы, раскалывая челюсть. – Пришлось, милая моя, – говорит он, поднимаясь на ноги. – Пришлось. Шарлотта смотрит на него одним глазом, сопя, как умирающая свинья. Его штаны в крови, ступня пытается вывернуться в другую сторону, поэтому, стоя, он опирается рукой об стену. Он поднимает пистолет, и нажимает на курок. Выстрел вспыхивает белым, и Шарлотта зажмуривает глаза. Ей кажется, что он делает так же – с него бы сталось, и не потому, что он не может смотреть. Каменная крошка шрапнелью бьет в лицо. Чернота и звон в голове. Люди, одетые медиками, куратор станции, который смотрит на Шарлотту сверху вниз. Шарлотта лежит, а все стоят. Одетый медиком китаец – он не медик, он один из них, – надевает на Шарлотту маску, осторожно приподнимая ее голову за затылок. Шарлотта не слышит голосов, ее контузило. Она не сразу понимает, что жива. Еще позже она понимает, что он оставил ее в живых. Еще позже, когда его выволокут из камеры, и Шарлотта увидит его сгнившие десна и беззубый рот, Шарлотта поймет, что бывает и хуже. ** Шарлотте двадцать пять лет. Шарлотта идет под прозрачным зонтом и несет в руках контейнер с лапшой. Даже два, потому что Шарлотта всегда ест на свиданиях; так она говорит на перекуре в французской компании, в которой работает. Шарлотта звонит в дверь, заходит в подъезд и едет на лифте. Она думает о том, что в шпионских фильмах герои живут в небоскребах в роскошных квартирах. Но она не в шпионском фильме, а если бы и была, ее шпионский фильм был бы очень так себе. Шарлотта выходит из лифта. Сложенный зонт висит у нее на локте. Она идет по длинному коридору цвета выгоревших на солнце водорослей. Красная дверь открывается, в щели между дверью и косяком видно круглое женское лицо, дверная цепочка перечеркивает его желтой дугой. Женщина смотрит на Шарлотту, Шарлотта улыбается, дверь захлопывается. В этом доме, в конце водорослевого коридора живет парень Шарлотты. Он конечно иногда совершенно безголовый, но очень талантливый. Когда он возьмется за ум, они поженятся. Эту историю легко запомнить, потому что Шарлотта придумала ее сама. Шарлотта стучит в дверь, и Тьяго открывает ровно через сорок восемь секунд. Тьяго смотрит на Шарлотту. Он знает, во сколько она вышла из лифта и прошла по коридору, но он делает эту маленькую паузу. Потом Тьяго смотрит на контейнеры с лапшой в руках у Шарлотты. – О, лапша! – говорит он и лезет в контейнер. – Подождать ты не можешь, – отвечает Шарлотта, заходит и закрывает дверь. Иногда они ругаются, но все равно любят друг друга. К чему столько эмоций? К тому, что истории становятся настоящими, когда в них есть эмоции. ** У Тьяго крупные черты лица, темные глаза и темные волосы. Он говорит много лишнего, а в комнатах, которые он занимает, у него мало вещей – компьютер, матрас, шкаф, складные стулья, и стол у балкона. Это понятно, Тьяго работает программистом, и ему плевать, что вокруг, пока он может работать. В дверях Шарлотта снимает обувь, ставит зонт в угол и вешает на крючок дождевик. Она проходит в комнату, ставит сумку на стол и отдает Тьяго дискеты. – Хорошо, – говорит Тьяго, посмотрев на дискеты. – Очень хорошо. Ты большая молодец, Алиса. Ты же как Алиса, да? Маленькая девочка в мире больших опиумных гусениц. Тьяго выше Шарлотты на голову. Он называет Шарлотту маленькой, потому что ему кажется, что это смешно. Для него все маленькие, даже гонконгцы, которые из-за примеси португальской крови бывают намного выше китайцев. – Самая большая гусеница, которую я здесь вижу, это ты, – отвечает Шарлотта, открывая коробку с лапшой. В одной и правда лапша. А в другой – вещи из отдела Кью, которые Тьяго просил. – Мамочка передала? – Тьяго проводит по деталям, проводам, наушникам, ручкам, запонкам и передатчикам рукой, распределяя их по столешнице. – Скучно, скучно, скучно. Пригодится. Скучно. – Вот это весело, – Шарлотта берет запонки, и царапает ими Тьяго за руку. Он быстро загорает, и за лето стал почти коричневым. – С парализующим газом. – Почти весело, – соглашается Тьяго. – Но все равно скучно. – Придумай что-нибудь получше. – Чем беретта на бедре? – Тьяго трогает подол юбки Шарлотты, и Шарлотта трогает его руки. – Это классика. Заведешь себе телохранительницу, научи ее делать так же. – Я пока не знаю, зачем мне телохранительница, если есть ты. Тьяго улыбается, но у него стеклянные глаза. Шарлотта не знает, о чем он думает, и это совсем не то же самое, что с другими агентами. Говорят, он любимчик М, и скоро дорастет до Нулей. Шарлотта знает М, но сомневается, что даже М знает, что у Тьяго в голове. – Когда-нибудь узнаешь, – Шарлотта щекочет загривок Тьяго ногтями, он закрывает глаза и мурлыкает – как кот, очень похоже. У него чувствительная кожа. Шарлотта думает, что если его раскроют, проще будет его убить. Она не понимает, как человек с такой тонкой кожей сможет выдержать допросы, пытки. – С тобой весело, – говорит Тьяго. Шарлотта упирается копчиком в край стола, и Тьяго, взяв ее за талию, сажает на стол. – Почему? – спрашивает Шарлотта. – Ты думаешь своей головой, – Тьяго берет лицо Шарлотты в руки и смотрит на нее. Глаза у него выпуклые, как у Тики. Когда Шарлотта впервые увидела его, то решила, что он похож на двухметровую рыбку гуппи. Теперь она думает, что Тьяго похож на человека, к которому не стоит поворачиваться спиной. Поэтому с ним действительно интересно работать. ** – Тебя изнасиловал опекун? – Тьяго пишет код и жует жевачку. – Или это было в интернате? – Тебя совратил тренер по теннису? – отвечает Шарлотта, болтая ступней. – Или ты просто любишь смотреть на мужские задницы? Тьяго хохочет. Мужчины, женщины – ему не принципально. Шарлотта лежит на матрасе, скрестив лодыжки, и наблюдает за ним. – Любишь, когда тебя привязывают и бьют? – спрашивает Тьяго, не оборачиваясь. Шарлотта крутит визитку клуба БДСМ и думает, что со своей легендой не может себе этого позволить. Она устала, но не может расслабиться. – Иногда – да. Это бывает забавно, – Шарлотта вынимает сигарету из пачки в открытом рюкзаке, лежащем у матраса, и прикуривает, прикрывая зажигалку рукой. – Чем именно? – Что – чем именно? – Чем именно забавно. Что смешнее всего, – Тьяго дергает плечами. Если бы он выходил на улицу без футболки, его легенда бы рухнула. У программистов не бывает тел атлетов. – Когда тебя порют ремнем, когда вешают прищепки на соски, или засовывают тебе в самые сладкие местечки руки, сложенные лодочкой – утка, да? – Молчаливая утка, – поправиляет его Шарлотта, наблюдая за тем, как клубы дыма рассеиваются у нее над головой. – Мне нравится все понемногу. А тебе как больше нравится – быть сверху и наслаждаться видом, или снизу, и почувствовать себя любимчиком, которому доставляют удовольствие? – Мне нравится по-разному. Но если бы ты была мужчиной, я бы не отказался от удовольствия поиметь тебя в задницу. Шарлотта видит монитор у него из-за плеча, и, думает, что это код под завтрашнюю встречу – для светофоров и камер наблюдения. – Мне не нужно быть мужчиной для того, чтобы привязать тебя, выпороть и засунуть в твою нежную попку руку по локоть, – сказала Шарлотта. У нее встали соски. Тьяго развернулся на стуле, положил на него локоть, и посмотрел на Шарлотту так, как будто бы она только что сказала что-то по-настоящему разумное, важное и ценное. – А ведь и правда, – сказал он, и, отвернувшись и подвинув стул, вернулся к коду. ** Тьяго порвали куртку. Один уже мертв, его голова вывернута в сторону, несовместимую с жизнью. Второй шевелится, тянется к пистолету, но Шарлотта наступает ему ботинком на шейные позвонки. Оттянув воротник, она смотрит на татуировку у него на загривке. – Придется немного переехать, – говорит Тьяго. Помещение на чердаке похоже на голубятню с серверной и арсеналом. Нужно затаиться, и Шарлотта несет на работу больничный – сломала руку, подскользнувшись на трамвайных путях. Шарлотта радуется перерыву. На тестах она не говорит, что страдает от бессонницы, спать одной становилось все сложнее. Если в квартире у Тьяго Шарлотта кое-как засыпает, то у себя она часами лежит и смотрела в потолок. На чердаке Шарлотта спит с Тьяго в одной постели. Невыносимо жарко и сыро, вентиляция не справлялась, пахнет грибами и грязными тряпками. Напитавшаяся потом одежда, кажется, врастает в матрас, на них не растет мох только потому, что иногда они встают. Тьяго раздевается первым. Он лежит и смотрит в вентилятор, а потом садится, снимает трусы и майку, и снова ложится, раскинув руки. – Так лучше? – спрашивает Шарлотта. – Так не настолько плохо, – говорит Тьяго. Шарлотта лежа снимает футболку и шорты. Теперь она не одетая в вязком желе, а голая в вязком желе, но так немного лучше. Тьяго поворачивается на бок, подпирает щеку кулаком, и смотрит на Шарлотту из-под полуприкрытых ресниц. – Что? – спрашивает она. – Почему ты такая стерва и не хочешь быть милой со мной? – Потому что ты еще большая стерва, чем я, – говорит Шарлотта, закинув руки за голову. – Первое задание в Афганистане? Точно, в Афганистане. В Кабуле. Тебя собирались перевести на более тонкую работу, но не сразу. Сначала решили попробовать на зуб. – Разве у тебя не было так же? Так у всех агентов. Тьяго пожимает плечами. – У всех агентов по-разному. А еще я знаю, что ты не соблазняешь цели. Никогда. Если это мужчины. И женщины тоже. – Я не хочу, чтобы меня запомнили за то, что я раздвигаю ноги, – говорит Шарлотта, сцепив пальцы в замок. – Я хочу, чтобы меня запомнили по моей работе. Тьяго наклоняется и прихватывает губами сосок Шарлотты, оттягивая его. Шарлотта берет его за пальцы, выгибая их вниз. – Ломай на левой руке, пожалуйста. Я умею обеими, но все-таки я правша, – просит Тьяго. ** Тьяго чувствителен к прикосновениям. Он может трогать и гладить ее грудь, бедра, ягодицы, и это приводит его в такой же восторг, как Шарлотта, трогающая и гладящая его. Он возбуждается неторопливо и сильно, а для разрядки нужно было совсем немного. Но разрядки нет, потому что Шарлотта запрещает ему разряжаться. Шарлотта целует Тьяго, и его член набухает. Толстый, как кимпаб, он лежит в штанине, и Тьяго оттягивает его двумя пальцами, когда становится невмоготу. Шарлотта берет Тьяго за руку и говорит ему – рот в рот, щекоча пересохшие губы: – Не трогай себя. Или я сделаю тебе больно. – Ты всегда делаешь мне больно, – от Тьяго пахент соевым соусом, и Шарлотта сосет его язык, пытаясь определить марку. Она щекочет пальцами его живот, и понимает, что Тьяго дрожит. Тьяго дрожит и водит пальцами по жилам у Шарлоты на шее, трогает языком ямку у нее между ключиц. Соски встают, намокают трусы, влага скапливается в складках между бедер. Шарлотта чувствует тупую, тянущую боль во влагалище: она сжимает пустоту, в ней нет даже его пальцев. Теперь Шарлотта хочет почти постоянно. Ее возбуждают сигары, девушки в майках без лифчиков, мужские ширинки, когда кто-то из европейцев выставлял волосатые локти на стойку бара. Ее возбуждает даже ее лысеющий шеф, наполовину китаец, наполовину итальянец, сорокалетний, с нежным лицом шелкового будды. Шарлотта не хочет их всех на самом деле. Она хочет, чтобы Тьяго намотал ее волосы на кулак и велел ей встать на колени. Она хочет, чтобы он не стал дожидаться, и вошел, когда она наполовину сухая, сдвинув трусы, чтобы было туго, и больно, и чтобы чувствовать, как туго и больно ему. Шарлотта хочет, чтобы он трахал ее жестоко, как шлюху, и кусал за соски; хотела чтобы он – она не знала, чист ли он или нет, это русская рулетка – сделал это без презерватива, чтобы ему пришлось терпеть, и чтобы в самые горячие и сладкие моменты он вынимал и, тяжело дыша, сжимал яички в кулаке, пытаясь не кончить. Психолог говорит, что у Шарлотты есть тяга к саморазрушению, Шарлотта не спорит – споришь с психологом в MI6, даешь ему компромат. Ее тяга к саморазрушению укладывается в рамки, тесты она проходит всегда. Мечтая о Тьяго, Шарлотта мечтает, чтобы он разрушил ее, и разрушился сам. Возможно, именно поэтому от приказа «Оставить и уходить» у нее оргазм. *** Шарлотта подпирает спиной грузное, перекошенное здание колониальной постройки и закуривает. Куратор подтверждает: уходить и оставить Родригеса. – Это значит, что я больше его не прикрываю? – Нет. – Приоритет его важности был изменен? – Да. – Кем? Он называет код, и Шарлотта понимает, что нужно спешить. Вещи в квартире Шарлотты ей не принадлежат, ей дали их вместе с квартирой. Она уничтожает те следы своего пребывания, какие должна, об остальных позаботятся. Шарлотта выходит из квартиры, закрывает дверь на ключ, и, завернув за лифты, поднимается по пожарной лестницу. На поясе у нее покачивался карабин, между бельевых веревок был спрятан трос. С крыши Шарлотта видит, как к дому подходят люди в штатском. Зацепив карабин, Шарлотта подходит к краю крыши и отталкивается. Катясь тросу, карабин издавает металлический свист. Шарлотта не смотрит вниз, она не любила высоту. На крыше соседнего дома она снимает трос и, смотав, бросает в вентиляционную шахту. В шахте гудит и грохочет, подумают, что крыса, решает Шарлотта. Шарлотта действует на автомате. Она думает, что тонкая кожа и непредсказуемость Тьяго – не байки. Шарлотта не была в китайской тюрьме, но знает, что с ним будет. Если не расколется, то сойдет с ума. Стоит его пристрелить. Приказа убрать не было, значит, если Шарлотта должна оставить Тьяго, смысл в том, что его должны найти. MI6 не оставляло агентов просто так, Шарлотта чувствовала, что что-то пошло не так, и это было из-за того, что Тьяго делал в Гонконге, а Шарлотта знала, что он делал. Шарлотта стоит на крыше. Она может просто уйти, инструкции на случай сбойных ситуаций и раскрытия агентов у нее были. Когда, разбежавшись, она перепрыгивает с крыши на крышу, и ее ботинки скрипят по бетонной плите, Шарлотта думает, что уйдет. А потом не думает. Ей хорошо работать одной, и ей не нужен ни напарник, ни любовник, ни друг. Но Тьяго Родригез такой один, и Шарлотта хочет увидеть его в последний раз. Время позволяет. ** У Тьяго глаза черные, как тутовник. Шарлотта бьет его по лицу, и он улыбается. Она бьет его снова, раскрытой ладонью, и говорит: – Сделай мне больно. Тьяго смеется, и не двигается с места. Шарлотта бьет его в живот, об его живот можно сломать руку, но Шарлотта умеет бить даже таких. Он выдыхает, и сгибает колени. – Сделай мне больно, – повторяет Шарлотта, и берет его за волосы. Тьяго наполовину согнулся, его голова на уровне ее руки. Шарлотта заламывает его, разглядывает его лицо: выпуклые глаза, пухлые, капризно изогнутые, женские губы. Крупные, мужественные черты, и женственный, сочный рот. Тьяго смотрит ей в глаза, улыбаясь, и что-то видит в них, от чего выражение его лица меняется. – Новые приказы. У тебя есть новые приказы, а у меня нет. Интересно, почему. Потому, что мне больше не нужны никакие приказы? – Потому что приказы тебе дает М. – А тебе больше нет? Тогда кто дает тебе приказы, Алиса? Опиумные гусеницы? Шарлотта отлетает к стене. Тьяго бьет ее ногой в грудь, она не может дышать. Она хватает его за ступню в сером носке и выворачивает ее до треска. Тьяго падает, но падает и Шарлотта – он подсекает ее здоровой ногой. Руки у Тьяго большие, ее горло тонет в них. Шарлотта бьет его по ребрам, по почкам, ладони Тьяго сжимаются как тиски. Слюна у него изо рта капает Шарлотте на лоб, ее глаза вылезают из орбит, она сучит ногами. Голова в огне. Потолок, черный, как мазут, опускается. Шарлотта возит рукой по полу, пытается дотянуться до столового ножа в осколках разбитой тарелки. Тьяго бьет ее в лицо, в зубы, в нос, в глаза. У него кулаки как кувалды. Нос хрустит, Шарлотта беззвучно воет. Он тяжело дышит, она должна была сломать ему ребра, она била так, чтобы сломать, но он бьет ее как берсерк, как будто бы не чувствует боли, как будто бы в его мире боли нет. Руки. За горло Шарлотту держит одна рука. Тьяго переворачивает ее, как мешок с цементом, и сдирает с нее штаны. Пуговица обдирает живот, лопается пояс. Резинка трусов выворачивается и бьет Шарлотту по спине, Тьяго держит ее за шею сзади, вдавив ей колено в позвоночник. Шарлотта с хрипом втягивает воздух – какое счастье, она снова может дышать. – Знаешь, как я назвал свою сеть? Паутина Шарлотты. Какая причуда, назвать лучшее, что когда-либо делалось в MI6, как детскую книжку. Как самое прекрасное, что когда-либо было в Гонконге – твой зад, – пыхтит Тьяго на ухо Шарлотте. Джинсы застряли в коленях. Тьяго дергает Шарлотту за живот, приподнимая ее. Он сует пальцы ей в анус, ковыряет его насухую, зажимая рот рукой. По ногам у Шарлотты течет, она не знает, от того, что возбудилась или описалась. Когда Тьяго входит, Шарлотта кричит ему в ладонь. Живот сводит судорогой, на этот раз она точно описалась.