Ветер перемен

      Глава II. Утро              За окном слышались веселые трели какой-то пичуги. Золотистые пылинки плясали в солнечном луче. Донеслись величественные звуки колокола. Возможно, так начинается каждый день в Королевской Гавани, а может быть, в Великой Септе напоминают жителям о королевской свадьбе.       Меня пришли будить часов в восемь утра. В дверь робко постучали, и я крикнул, разрешая войти.       Первым в покои вошел хорошо развитый, ростом за шесть футов, но какой-то вертлявый, с льстивыми глазами и циничной улыбкой, воин. Память Джоффа подсказала, что это межевой рыцарь, сир Таллад Высокий, выполняющий различные поручения и приказы. Этакий человек на побегушках — сделай то, найди этого, сбегай вон туда… Он был неплохим воином и вполне нормальным человеком — но с точки зрения Джоффа. Я же, роясь в памяти короля, понял, что человек он гниловатый и двуличный.       — Доброе утро, — рыцарь поклонился. И улыбка мне его не понравилась — неискренняя и самовлюбленная.       Дождавшись моего кивка, сир Таллад отошел к окну и встал там, скрестив руки на груди.       Следом в холл медленно, осторожно просочился среднего роста парень, даже скорее мальчишка, со светлыми волосами и внимательными глазами, в которых сейчас стояло тревожное выражение. Судя по всему, Джоффри слуг не радовал и спокойно мог наорать и унизить. В одной руке парень нес кувшин, из которого шел пар, а в другой стопку полотенец.       Потом появился еще один молодой человек — повыше ростом, постарше и с темными волосами. Двумя руками он нес деревянное ведро доверху налитое кипятком.       — Разрешите, ваше величество? — первый парень остановился, сделав несколько шагов.       — Да, — пришлось напрячься, но память не подвела. Старшего звали Джекоб Лидден, а младшего — Роберт, но его фамилию Джоффри не счел нужным запоминать. Они были моими стюардами и принадлежали к семьям-вассалам Ланнистеров. Обоих ко мне приставила Серсея.       — Как спалось, ваша милость? — спросил Джекоб.       — Недурно, — я отвечал кратко и старался вообще не делать ненужных движений и не говорить лишних слов, дабы не внушить обоснованные подозрения раньше времени.       — А мы вчера знатно посидели, готовясь к вашей свадьбе, — хохотнул сир Таллад. — Осушили бочонок вермута, да и жареный кабанчик приказал долго жить! Все парни — в лежку!       Я проигнорировал явно фамильярный тон и перевел взгляд на стюардов.       — Готовы умываться? — спросил Лидден. Я был готов и позволил отвести себя в ванную комнату.       По дороге к ванной неожиданно выскочили эмоциональные оценки предыдущего Джоффри: своих стюардов он считал весьма нужными и полезными существами, которые самой судьбой обязаны ему прислуживать. Говоря по-простому, они для него как необходимый предмет меблировки. К Талладу относился лучше — как хозяин к забавному песику, который здорово выполняет различные команды.       Такое отношение сильно покоробило — никогда не считал себя святым, но и настолько людей не презирал. Нет, ну не урод ли он?       Стюарды сноровисто наполнили мраморную ванну кипятком, разбавили его холодной водой, кто-то из слуг принес еще ведро кипятка.       Младший, Роберт, собрался, судя по всему, раздевать своего короля. Меня передернуло с непривычки — похоже, Джоффри здесь чуть ли не на руках носили, не говоря уж про то, чтобы мыть, тереть спину и причесывать волосы.       В общем, изображая недовольство, я прогнал всех из ванны и принял ее в одиночестве. Мыло здесь оказалось душистое, правда жидкое, налитое в специальные кувшины. А в качестве мочалок использовали мягкие морские губки, либо более грубую связку пеньковых веревок.       Я с удовольствием помылся, вытерся, потом почистил зубы мягкой палочкой из дерева с расщепленным кончиком. Зубную пасту здесь заменял специальный порошок неизвестного состава.       Ощущения были так себе — нормальная щетка вычищала не в пример лучше, а уж про чувство свежести во рту от хорошей пасты и говорить не приходилось. Но ничего, будем использовать то, что есть.       После этого мне принесли тапочки, одели в халат и пригласили в холл, где уже накрыли легкий завтрак — ветчина, сок, а также вино — куда без него в Вестеросе!       Тем временем сир Таллад наполнил бокал и теперь явно пытался избавиться от похмелья. Его фамильярность мне не нравилась. Судя по всему, Джофф изрядно распустил этого человека.       Я старательно и медленно ел. Так, как все надо делать? Ложку или вилку держать в левой руке. Мне немного непривычно, но тело приноровилось и действовало в соответствии с мышечной памятью.       Судя по лицам моих стюардов, серьезных ошибок я пока не допускал.       — Какие новости, Джекоб?       — Пока никаких, ваше величество, — парень стоял около меня, ловя малейший намек и выполняя любое пожелание. — Люди в замке довершают последние приготовления к вашей свадьбе.       — Напомни-ка мне про распорядок сегодняшнего дня, — я откинулся на спинку обитого красной кожей стула и постарался изобразить скуку.       — Все, как и запланировано, — парень кашлянул, собираясь с мыслями. — В десять часов легкий завтрак с приглашенными за стол гостями, а также милордом десницей, вашей семьей и другим лордами.       Дождавшись кивка, парень продолжил.       — Потом небольшой отдых, все переодеваются и готовятся к венчанию в септе.       — Сколько оно займет?       — Около двух часов, — он поймал мой взгляд и продолжил. — Затем вы с леди Маргери принимаете поздравления, потом все расходятся и около часа отдыхают.       — И потом, конечно, пир? — я кое-что помнил из канона. Но черт его дери, как же мне хотелось пригласить парня за стол и поговорить нормально, как человек с человеком, а не как король со слугой. Да я просто не знал, да и не умел себя так вести.       — О, да, — он позволил себе легкую улыбку. — Как вы знаете, вас ждут семьдесят семь различных блюд, множество напитков и развлечение. И все будет продолжаться до глубокой ночи, и до того момента, когда гости помогут вам отправиться на брачное ложе, — он покраснел.       — Кстати о развлечениях… Кто за них отвечает? — я зевнул, показывая, что такая мелочь, как запоминание имени церемониймейстера, меня нисколько не заботила.       — Сир Эшли Гройл, ваша милость, — ответил Таллад. Даже в таком состоянии он сообразил, что король чем-то недоволен, и теперь стремился оказаться полезным.       Джоффри хорошо знал названное имя. По крайней мере, в последние дни, как подсказала память, он с ним неоднократно беседовал. Похоже, это тот человек, который нужен.       — Джекоб, сходи и пригласи его. Я хочу с ним поговорить.       — Конечно, светлейший, — парень кивнул и покинул помещение.       Мы остались с Робертом и Талладом, и все трое чувствовали себя не в своей тарелке. Стюард смотрел в пол, сир Таллад размышлял, что происходит, а я просто не знал, что сказать. Да и вообще, что короли делают в похожей ситуации?       Я, конечно, этого пока не знаю, но помню твердо — подчинённым нечего страдать херней и бездельем. Их лучше чем-то постоянно загружать, так будет меньше времени подумать. Чем их озадачить-то?       — Как там моя невеста? — задумчиво протянул я.       — Думаю, с ней все хорошо, милорд, — вышколенный стюард мгновенно включился в разговор.       Интересно, если я начну нести откровенную дичь, он также будет внимательно выслушивать, изображая крайнюю степень заинтересованности?       — Вот что, Роберт, сходи к ней, поинтересуйся, как она спала, как себя чувствует, передай ей мои наилучшие пожелания и поздравь с этим прекрасным днем.       — Слушаюсь, — он кивнул и беззвучно выскользнул. Лишь дверь едва слышно хлопнула. На миг в проеме мелькнула внушительная фигура рыцаря. Толстяка Бороса уже сменили, и на пост заступил кто-то другой.       Откровенно говоря, я не знал, принято тут или нет, вот так с самого утра посылать слуг и справляться о здоровье. Но мне показалось это здравой мыслью, да и Роберт особо не удивился. Так что будем считать, что все нормально.       Я старательно не обращал внимания на Таллада. В моей голове все отчетливей формировалась мысль, что этого человека я больше не желаю видеть в своей свите. Какой-то он непонятный и двуличный…       — Какие будут приказы, ваше величество? — спросил сир Таллад, пытаясь завести разговор.       — Никаких.       Мы снова замолчали.       Первым пришел Джекоб Лидден и сообщил, что сир Эшли скоро будет. Я поблагодарил за службу и первый раз увидел выражение удивления на лице — Джоффри, видать по всему, излишней вежливостью не страдал.       — Как дела у тебя дома? — я задал вопрос, уже понимая, что Джоффри такого никогда не спрашивал. Но мне плевать — о людях, которые тебя окружают, надо знать явно больше, чем их имя или дом, в котором они родились.       Парень изумленно округлил глаза и начал несмело посвящать меня в детали своей биографии. Я слушал и старался запоминать.       Оказалось, что Лиддены старинный и древний род, и они многие века являются преданными вассалами Ланнистеров. Сейчас глава дома — лорд Льюис. Промелькнуло и название их замка — Глубокая Нора, а на гербе у них изображен белый барсук на зелено-коричневом поле.       Вернулся Роберт — он сообщил, что леди Тирелл принимает ванну, но мои слова и поздравления ей передали, и она ответила, что ей очень приятно такое внимание и она ждёт не дождётся, когда увидит меня после завтрака.       Я почесал колено — такой ответ, скорее всего, лишь простая вежливость. Не думаю, что Маргери испытывает к Джоффри хоть какую-то симпатию. Это с самого начала был именно политический брак. Тем более Джофф вел себя так, словно специально не хотел, чтобы другие люди отнеслись к нему по-доброму.       Все же мне очень хочется в живую посмотреть на Маргери, оценить ее внешность и ум, а уж затем постараться наладить отношения. И чем черт не шутит, может она мне и понравится?       Раздался стук в дверь и в комнату, после разрешения, впустили сира Эшли Гройла — краснощекого, упитанного мужчину с вежливой улыбкой на губах в красивых, праздничных одеждах.       — Доброе утро, ваше величество.       — Доброе утро, сир Эшли. Как спалось?       — Прекрасно, — он перевел недоуменный взгляд с меня на лица стюардов. — Чем могу вам услужить?       — Расскажите еще раз о вечернем пиршестве. Мне необходимо кое-что знать.       Сир Эшли принялся рассказывать о порядке подаваемых блюд, о тех семи менестрелях, что выступят друг за другом, о номерах укротителей змей, фокусников с огнем и различными животными.       Я слушал и кивал. Наконец он добрался до самого нужного.       — А потом, ваше величество, как мы и договаривались, вы подадите знак, и я выпускаю карликов с номером про королей Вестероса.       — Вы знаете, я передумал.       — Извините, — он моргнул, замолчал и недоуменно на меня уставился.       — Такой номер не нужен на моей свадебной церемонии.       — Но мы столько готовились и выписали этих ребят из самого Пентоса! Лорд Бейлиш приложил к этому столько сил!       Все интересней и интересней. Похоже, Мизинец особенно и не скрывался в данном вопросе. Вот только Джофф не понимал, для чего все сделано.       — Я передумал, сир, разве вам не понятно? — и постарался смягчить ситуацию, видя, что он искренне расстроен — похоже, мужик действительно старался, все это организовывая. — Мне кажется, что их выступление будет слишком вульгарным.       — Всё ясно, — он обреченно вздохнул.       — Чем вы расстроены? Не бойтесь, говорите.       — Мне придется заплатить им неустойку, — пробормотал церемониймейстер.       — Сколько?       — Шестнадцать драконов, ваша милость.       — В течение дня мой стюард принесет вам эти деньги.       — Благодарю вас, сир, — он улыбнулся, низко поклонился и вышел.       Возможно, теперь он будет думать, что я не совсем плохой человек, раз уж взялся компенсировать его расходы.       Я ушел в комнату, открыл сейф, порылся в мешочках и выбрал горсть золотых монет.       Народная молва неохотно расстаётся с полюбившимися и привычными названиями. Дракон это золотая монета династии Таргариенов, так как на их гербе был трехголовый дракон, который чеканился на одной из сторон. На второй помещался профиль царствующего короля.       Правление Таргариенов закончилось семнадцать лет назад. Роберт Баратеон выпускал свою монету — идентичного веса, но на одной стороне имелся коронованный олень, а на другой его профиль. А вот само название — дракон, осталось прежним.       Думаю, что сейчас казначейство должно приступить к выпуску новой монеты — с гербом в виде оленя и льва, и профилем Джоффри на другой стороне.       Получалось так, что в настоящее время хождения имели три разных вида одного дракона — это не считая более ранних Таргариенских монет. В моем сейфе были в основном монеты с профилем Роберта. Шестнадцать штук я передал Джекобу с приказом отнести их сиру Эшли.       Меня принялись одевать. Для Джоффри это обычное дело, но я чувствовал себя неловко — к подобному надо привыкнуть.       Сир Таллад вышел в холл.       К счастью, меня не заставили перемерить весь гардероб. Как стало понятно, Джоффри (или его мать) уже утвердили три различных костюма на весь этот день.       Утром на меня надели тонкую шелковую сорочку, легкий, коричневого цвета кафтан с вышитыми львами и оленями, бархатные брюки с золотыми бляшками по наружному шву, богатый пояс и мягкие тканевые сапоги на низком каблуке. На пояс подвесили инкрустированные драгоценными камнями ножны с кинжалом. Я вытащил его и посмотрел — судя по всему, очень хороший металл с волнистым рисунком. Не знаю, может так и выглядит валирийская сталь. Скоро проверю. Нож был очень острым — я проверил его на ногте, но все же он скорее статусное украшение, а не оружие.       Посмотрел на себя в зеркало и остался очень доволен увиденным. Хоть тело чужое и к нему еще надо привыкать, все же приятно осознавать, что здесь я красивый парень.       В дверь снова постучали. Сначала зашел человек, которого Джоффри помнил весьма смутно. Он пришел от моей матери, справлялся о здоровье, самочувствии и настроении и напоминал о скором совместном завтраке. Я выразил признательность и сообщил, что скоро буду.       Следующий слуга пришел в сопровождении нескольких воинов в золотистых плащах. Память Джоффри подсказала, что именно так выглядит городская стража.       Слуга поклонился и положил на стол два больших и увесистых кожаных кошеля.       — Подарки перед свадьбой от десницы и королевы-регента, — пояснил слуга.       — И сколько там?       — Милорд Тайвин и королева Серсея прислали вам по пятьсот монет.       Ого, а Джоффри продолжают баловать. Тысяча драконов это гигантская сумма. Чтобы понять, что к чему, не лишним будет знать, что на три дракона простой человек может прожить целый год. Обычная, не боевая лошадь, стоит один дракон. Добротные доспехи с закрытым шлемом — около четырех-пяти, а тут целая тысяча. Скорее всего, это деньги на карманные расходы и на поощрение верных слуг и друзей. Хотя я сомневаюсь, что они есть у Джоффри.       Что ж, теперь все понятно. А то я задавался себе вопросом, откуда у короля деньги? Понятно, что он их достает, например, из сейфа. Но кто этот сейф наполняет? Казначей, наверное…       И вообще, не думаю, что королям известно такое понятие, как зарплата.       Деньги пришлось самостоятельно убирать в сейф — кошельки оказались весьма увесистыми, похожие на небольшие сумки.       Наконец мы вышли в коридор. Два стюарда также приоделись и продолжали меня сопровождать.       — Ваше величество, — рыцарь перед дверьми снял шлем и поклонился. Его звали сир Осмунд Кеттлблэк. Это высокий, как и Таллад, выше шести футов, мускулистый мужчина, с крючковатым носом, кустистыми бровями и бурой бородищей лопатой. Выглядел он свирепо.       — Сир Осмунд, — я немного наклонил голову, вспоминая, что мужчина одно время был (или еще будет?) любовником Серсеи.       Рыцарь поздоровался со мной и застыл, ожидая приказания.       Я на миг растерялся, так как просто не знал, куда идти. Джоффри неплохо знал замок, и уж конечно был в курсе того, где пройдет завтрак, но я как-то смутно представлял, как туда пройти. Поэтому я остановился, кашлянул и нашел решение:       — Роберт, иди впереди.       Стюард кивнул и направился направо по коридору. Облегченно переведя дух, я пошел следом. За мной, с левой стороны пристроился сир Осмунд, а с другой, немного отстав, сир Таллад и второй стюард.       Спустившись по лестнице, прошли какой-то длинный переход, на развилке свернули влево.       Мы шли по богато обставленным коридорам — гранитные полы, мраморные стены, цветные витражи в окнах, многочисленные статуи и колонны, гобелены.       Путь в памяти практически не отложился. Я слышал, как впереди нарастает людской шум, и в такт шагов меня начало ощутимо потряхивать от напряжения, от выброса адреналина и от того, что вот-вот увижу. Сердце стучало: бум-бум-бум.       У меня даже ладони вспотели — я вытер их о кафтан и решительно прикусил губу. Ничего страшного, будь собой, сделай вид, что все нормально, больше уверенности и независимую улыбку… — успокаивал я себя. Получалось неважно.       Мы прошли высокими двустворчатыми дверьми и стражники, стоящие по краям, отсалютовали мне копьями. Мы очутились в Бальном Зале Королевы — так назывались эти покои, как я узнал впоследствии.       — Его величество, король Джоффри Баратеон, первый этого имени, — провозгласил герольд, как только я вошел в зал — похоже, он ждал именно этого момента.       Все моментально встали. Шум стих, как отрезанный ножом. Время замерло. Сотни лиц и глаз повернулись в мою сторону.       Вся эта толпа разноцветным, мятым пятном промелькнула перед глазами. Лица мужчин и женщин, лордов и леди, красивые, бородатые, лысые, веселые, лукавые, озабоченные, внимательные, заинтересованные, мелькали, как карты в колоде, пока Роберт вел меня к месту в центре стола. Я шел и у меня в голове сидела одна, но очень здравая мысль — главное не споткнуться и не грохнуться прямо здесь, под сотней заинтересованных взглядов. Вот будет потеха-то!       В центре, между людьми, имелось пустое место. Именно к нему мы и подошли.       Роберт поклонился присутствующим лордам и отодвинул стул. Но прежде чем сесть, мне пришлось потратить некоторое время, здороваясь с родственниками и влиятельными людьми.       Лорд Тайвин, королева Серсея, лорд Киван, лорд Мейс, Тирион и другие лица, сменяли одно другое. Память Джоффри подсказывала их имена, я здоровался, спрашивал о здоровье, улыбался и старался не ляпнуть лишнего. Все они обращались ко мне на «вы» и я отвечал им тем же.       Наконец этот кошмар закончился и мне позволили сесть. Следом начали рассаживаться и другие люди.       Серсея, та женщина, что сейчас считалась матерью-королевой, оказалась от меня по правую руку. Слева сидел лорд Тайвин. За ним расположился тучный и веселый лорд Мейс, отец невесты.       Серсея величественно приподняла руку, показывая, что завтрак можно начинать.       На столах уже стояли медовые коврижки с черникой и орехами, окорок, зажаренная в сухарях рыба, различные фрукты. Еще там было одно очень необычное, как я узнал впоследствии, дорнийское блюдо — жареный лук, сыр и рубленые яйца под очень жгучим перцем.       Я осторожно попробовал кусочек, но есть много не стал. Наверняка от него сильно захочется пить. А много пить нельзя. И хотя травить меня будут на праздничном ужине, а не сейчас, бдительность терять не стоит.       Первые минут тридцать я сидел как на иголках. Начался пир. Музыканты ходили вдоль столов, играли на лютнях, волынках, скрипках. Какой-то полноватый человек, возможно шут, дурачился, строил рожи, пел дурным голосом и скакал на палке по центральному проходу между столами.       Серсея наклонилась ко мне:       — С тобой всё в порядке, милый? Ты сегодня бледный, — ее густой голос звучал очень красиво, можно сказать мелодично. Прекрасные волосы были схвачены в районе затылка, образуя небольшой пучок, но основная масса живым, отливающим золотом, водопадом опускалась по спине. Её лицо с идеальной кожей, большими, внимательными глазами изумрудного оттенка, чувственными губами почему-то напоминало мраморную статую — такое же величественное и холодное. Высокую грудь очень эффектно подчеркивало тончайшее, изумительной выделки, платье. По виду женщины было сложно сказать, что ей уже тридцать четыре года и она мать троих детей.       — Плохо спал, матушка, — ответил я негромко.       Она задала еще несколько вопросов, нахмурила брови — что-то ей не понравилось, заботливо дотронулась идеальной формы рукой до плеча, но потом оставила меня в покое, отвернувшись в другую сторону.       Я перевел дух.              Джейме Ланнистер       Джейме Ланнистер испытывал боль там, где ее просто-напросто не могло быть — в своей отрубленной кисти. Ладонь и пальцы, которых больше нет, ныли и болели каждый день и каждую ночь. И каждый раз боли усиливались часам к шести утра, заставляя просыпаться и что-то делать с культей.       Старый, ни на что не годный мейстер Пицель долго рассусоливал и рассуждал, что это так называемые «теневые боли» на месте потерянных органов. Он предлагал лишь единственный способ их убрать — использовать маковое молочко.       Квиберн, к которому Джейме стал испытывать некоторое уважение после того, как тот спас его от начинающейся гангрены, говорил о том же и прописывал то же самое.       Боль это полбеды. Какой воин не испытывал боли и не научился ее преодолевать? Все знакомо и понятно. Такова жизнь.       Гораздо хуже другое — проклятый Варго Хоут отрубил ему правую руку, ту, которой он привык делать абсолютно все на свете.       Левой рукой все приходилось осваивать заново. Надо было научиться писать, подтирать задницу, держать вилку и ложку, снимать и надевать одежду. И, конечно, сражаться.       Сейчас он представлял собой жалкое зрелище — его мог бы разоружить и прыщавый оруженосец, не говоря про серьезных бойцов. Он числится лордом-командующим королевской гвардии, на поясе у него висит меч из валирийской стали, но этим мечом он владеет так, словно ему снова лет десять — двенадцать.       Не так давно он питал некоторые иллюзии по поводу своей формы. Сир Аддам Марбранд, командир Золотых плащей, провел с ним тренировочный бой и отделал его так, как никогда в жизни никто не отделывал. Болело все тело, каждая мышца. Но больше всего на свете болело его уязвленное самолюбие — самолюбие Ланнистера, Цареубийцы и одного из лучших мечей Вестероса.       Он командир королевской гвардии, и одновременно самый слабый её рыцарь — благо об этом мало кто знал. И Джейме искренне помолился, прося Семерых, чтобы сир Аддам не стал болтать по всему замку, что гонял его, как сопливого щенка.       Еще много проблем доставляла собственная родная сестра и любовница Серсея.       По какой-то непонятной бабьей причине она вбила себе в голову, что он слишком долго отсутствовал, что он подвел ее, что многое изменилось, и теперь должен просить прощения.       Да какого хера? Она вела себя так, словно все это время он драл шлюх и пил вино, а не торчал в вонючей яме с собственной отрубленной рукой на шее! В разлуке он видел Серсею во сне практически каждую ночь, прошел множество миль, чтобы вернуться именно к ней, преодолел массу невзгод и трудностей — больше, чем когда-либо раньше. Он страдал, гнил заживо и мечтал…       А Серсея вдруг решила обидеться и показать характер! Пора бы ей вести себя попроще и уже понять, что её щель не самое дорогое сокровище на всем белом свете — хотя ему нужно было не только её тело, но и ее смех, общество и то чувство единства, которое они оба испытывали.       После смерти Роберта она начала сильно меняться, и не в лучшую сторону, по его мнению. Джейме любил сестру, но временами она могла достать даже собственного брата-близнеца.       Сейчас он сидел за столом лорда-командующего в Башне Белого Меча, прихлебывал из кубка вино и с невеселыми мыслями размышлял о том сброде, что попал в эту самую гвардию за последние годы. Перед ним лежала открытая Белая Книга — летопись королевской гвардии, в которой описывался каждый рыцарь, имевший честь носить на плечах белый плащ.       Джейме отодвинул тяжелый фолиант подальше, так, чтобы случайно не капнуть на него вином. Странным образом он внушал ему новые, неизвестные ранее мысли и чувства. Белая Книга словно что-то будила в его душе, то, о существовании чего он до сей поры даже не подозревал…       Предыдущие лорды-командующие, сир Герольд Хайтауэр Белый Бык, наверное, в гробу ворочался, а сменивший его сир Баристан Селми Отважный, вероятней всего просто впал в отчаяние, видя такое глубокое падение своих братьев и их идеалов.       По традиции, заведенной первыми Таргариенами, в Королевской Гвардии всегда числилось семь рыцарей, включая их главу. Вот и сейчас их ровно семеро. Он сам, Меррин Трант, Арис Окхарт, Бейлон Сванн, Осмунд Кеттллблэк, Лорас Тирелл и Борос Блаунт.       Причем некоторые из этих рыцарей недостойны не только нести столь почетную службу — им в дружинах мелких лордов места бы не нашлось.       — Долбанные пустозвоны, — Джейме не удержался от ругательства. Как ему выбить из этих людей все дерьмо и сделать их хоть для чего-то годными?       Так, Борос Блаунт — трусливый обжора и напыщенный болван. Его и рыцарем-то можно считать лишь с большой натяжкой. Да и воинские умения толстяка заставляли желать много лучшего. Остальные братья называли его Пузаном или Храпуном. В гвардию Бороса пригласил еще Роберт Баратеон, следуя непонятно какому извиву королевской мысли. Не так давно за трусость его изгнали из рядов гвардии, а потом, неизвестно за что, вновь там восстановили. И совершенно напрасно, по мнению Джейме. Этот человек лучше всего бы смотрелся на кухне. Максимум, что ему можно поручить — охранять королевский ужин.       Сир Осмунд Кеттлблэк был высоким, сильным и свирепым рыцарем. Пожалуй, на этом весь список его достоинств и заканчивался, если не считать того, что он безумно предан Серсее. Он служил наемником в отряде Славных Кавалеров где-то в Вольных городах и там, неизвестно за какие подвиги и непонятно кто даровал ему рыцарство. Еще у него полностью отсутствовали моральные принципы, но зато имелось два брата, которые также верно, как и он, служили его сестре. Причем, все трое были откровенно «мутными» и непроверенными типами, что совсем не устраивало Джейме.       Приветливый и учтивый рыцарь Арис Окхарт в настоящий момент находился в Дорне, где охранял принцессу Мирцеллу. Джейме знал, что этот человек не лишен достоинства и чувства справедливости. Он даже нашел мужество критиковать короля Джоффри, когда тот приказывал ему бить Сансу Старк. Но опять таки, сир Арис находился черти где, и Джейме знал про него слишком мало.       Сир Меррин Трант — вот еще один человек, назначенный королем Робертом. По глубокому убеждению Джейме он слишком жесток, слишком хитер и слишком мелочен. Его взгляд отдавал теплотой не более, чем взгляд змеи, перед тем, как та заглатывает пойманную добычу. Ему очень нравилось по приказу Джоффри избивать Сансу Старк, и он откровенно глумился, когда сира Баристана Селми прогоняли из рядов гвардейцев. Ходили слухи, что его возбуждают лишь совсем молоденькие девочки, а драл он их так, что бедняжек потом относили к мейстерам — тайно, конечно. «Чертов извращенец!» — Джейме мысленно сплюнул.       Сир Бейлон Сванн был отважен, честен и вежлив. Он очень хорошо проявил себя в битве при Черноводной, великолепно обращался с луком и булавой, очень уверенно с копьем и чуть хуже с мечом. Он происходил из славного рода, но его отец, лорд Джулиан Сванн — хитрый и беспринципный старик, легко меняющий того, кому он служил. После смерти короля Роберта он отправил сыновей служить разным претендентам на Железный трон, а сам все это время просидел за стенами собственного замка, сославшись на нездоровье. Во всем этом Джейме больше всего не нравилось то, что он не был уверен в преданности сира Бейлона. Будет ли он служить королю Джоффри до самого конца, до последней капли крови или позабудет про свой долг, когда сочтет это выгодным?       Ну и последний — сир Лорас Тирелл, напоминал Джейме самого себя в юности. Этот юноша обладал такой же безграничной уверенностью в собственных силах и правоте, был таким же заносчивым, высокомерным и обидчивым. Правда, сам Джейме считал, что в таком возрасте он был куда искусней в воинском деле. Забавно, что сир Лорас придерживался диаметрально противоположного взгляда. Юный Тирелл был действительно хорош как воин, безупречен (не считая его сексуальных предпочтений), как рыцарь, хорош собой, учтив, а его гордость и принесенные клятвы могли гарантировать, что он никогда не откажется от своей службы.       Сам Джейме думал точно также, пока Безумный король не захотел поджечь столицу и всех ее жителей. Тогда он забыл слова священной клятвы и стал Цареубийцей.       Проблема в том, что и Джоффри постоянно заносило, и он мог в любой момент начудить. Поэтому, не исключено, что и сир Лорас, если появится серьезный повод, сможет повторить судьбу Цареубийцы.       Вот таким образом обстояли дела в Королевской гвардии. И такие люди не только охраняли молодого короля, но и, по идее, представляли цвет всего рыцарства Вестероса!       Впрочем, Джейме не баловал и самого себя. В глубине души он понимал, что после всех тех лордов-командующих и их великих деяний, описанных в Белой Книге, его «подвиги», вписанные четким, убористым почерком сира Барристана Селми, смотрятся весьма жалко и смешно.       Книга, трехсотлетнее, величайшее достояние Королевской Гвардии, лежала перед ним. Джейме вдруг отчетливо осознал, что он не хотел бы, чтобы следующие гвардейцы и другие люди запомнили его лишь по тем строкам, что уже написаны.       Он невесело вздохнул, допил вино в чаше, закрыл книгу и вернулся мыслями к более насущным вопросам.       Первым делом необходимо прибрать к рукам остальных рыцарей и внушить им надлежащее почтение. А еще лучше, если от троих из них — Меррина, Осмунда и Бороса — удалось бы избавиться.       Как жаль, что гвардейцы приносили пожизненную клятву! Хотя, Серсея на такие мелочи внимания не обращала, а значит, у него есть шанс подчистить Королевскую Гвардию.       Кроме всего прочего, на плечи лорда-командующего ложилась очень важная и ответственная забота — обеспечение безопасности короля. О той головной боли, что она добавляла, можно и не говорить. Джейме необходимо проверять людей, досматривать комнаты и покои, которые посетит или планировал посетить король, смотреть за гостями и делать еще кучу различных вещей.       А еще ему необходимо найти партнера для тренировок. Такой человек мало того, что должен быть искусным, так еще и неболтливым — а с этим уже сложнее. Возможно, сир Аддам неплохо подойдет к подобной роли, но он, в силу занимаемой должности, слишком заметен и занят.       Джейме встал, поправил перевязь с мечом, одернул великолепный, белоснежный плащ и отправился выполнять обязанности лорда-командующего. Он прошелся по Красному замку, инспектируя караулы и охрану, навестил Серсею и Тириона, проверил своих братьев по оружию, еще раз уточнил, как завтра будет проходить свадебная церемония, и постарался вникнуть в огромное количество столь важных мелочей.       В тот день, ближе к вечеру, Квиберн наконец-то доделал и принес ему то, что он так долго ждал — протез на руку.       — Как он сидит, не жмет? — спрашивал его Квиберн, бывший мейстер, пожилой и седой человек с отеческими манерами, доставая из сумки на поясе новую руку. Сначала он надел на культю чехол из мягкой, тщательно выделанной кожи, а уже потом «посадил» сам протез и зафиксировал его ремнями.       — Вроде неплохо, — Джейме взмахнул искусно сделанной из золота рукой. Если не приглядываться, то она могла сойти и за настоящую. Правда, ни меч, ни чашу держать не могла. — Она полностью золотая?       — Нет, сир, — Квиберн по своему обыкновению говорил тихо и вежливо. — Золото металл слишком мягкий для человека с вашим родом занятий и вашими привычками. Это позолоченная сталь.       — Так даже лучше, — Джейме поднес руку ближе к глазам. Да, сделана она весьма искусно, напоминая живую часть тела с пальцами, ногтями, фалангами и костяшками. Но рука имеет собственный вес, а к этому надо привыкать. Да и что с помощью нее можно делать? Лишь врезать, как кулаком, вот и все. — Мы говорили о возможности зафиксировать в ней меч или хотя бы держать поводья. Что с этим?       — Поводья держать вы сможете. Обратите внимания, как изогнуты пальцы. Правда, их легко выронить. Но думаю, что со временем некоторые навыки вы сможете приобрести.       — А что с мечом, щитом или кинжалом?       — Меч или кинжал вставить можно, надо будет лишь привязать их перед боем, — Квиберн достал из сумки дополнительные ремни и крепления. — Вот, сир, я приказал все сделать специально под вашу новую руку.       Увиденное Джейме понравилось. Не то что бы он пришел в восторг, но в его положении надо брать от жизни и то, что дают. Если вторая рука сможет хоть что-то держать, это будет просто замечательно. Хотя металлическая и негнущаяся кисть не шла ни в какое сравнение с живой и подвижной рукой, с сильными и ловкими пальцами.       Джейме еще раз взмахнул новой рукой, на миг нахмурился и все же решил, что эта вещь его устраивает.