Ветер перемен

      Глава V. Ночь       Веселье набирало обороты. За одним столом кто-то из людей Тиреллов пырнул ножом гостя из Дорна. Недремлющая стража мигом оказалась на месте, пресекла грозящий разразиться скандал и растащила рыцарей. Одного отправили к мейстеру зашивать рану, а второго потащили в узилище.       Народ принялся выбираться на свободный центр Тронного зала и начал танцевать. Раньше я опасался, что если и мне придется исполнять сложный танец, то сильно напортачу.       Но сейчас, глядя на пьяные выходки и неуверенные движения многих танцоров, я облегченно вздохнул. То, что танцевали люди, больше напоминало всем знакомый «медляк», а не фигуры сложного вальса.       — Моя королева, — я встал и повернулся к Маргери. — Потанцуем?       — С удовольствием, — девушка протянула руку, принимая мое предложение.       Мы вышли в центр зала и закружились в медленном, прекрасном танце. На всякий случай я позволил Маргери повести себя, изучая и запоминая правильные движения и их последовательность.       Тело Джоффри точно знало, что и когда делать — хоть что-то в своей жизни он научился делать красиво. Мне надо было лишь расслабиться и позволить мышечной памяти делать своё дело. В общем, уверен, что моя неуклюжесть не сильно бросалась в глаза.       — Ты так прекрасна, что я чувствую себя не в своей тарелке, — негромко пошутил я, а девушка звонко рассмеялась. Даже такой незамысловатый комплимент вызвал ее смех... Может она ищет в Джоффри то, что ей понравится? Или она так меня поощряет?       Малость освоившись, я перехватил инициативу. Я притянул Маргери ближе, и мы медленно, видя лишь друг друга, вальсировали. Из всего огромного мира остались лишь два человека. И то, что робко рождалось между нами.       Я откинул ее волосы и поцеловал. Да, Маргери умела целоваться. Руками я чувствовал, как возбуждение нарастает в ней. Её лицо покраснело, дыхание участилось, а грудь поднималась в такт пульсу.       Радостные и взбудораженные мы вернулись к столу. Хорошо, что дублет нависал над пахом — иначе с этими обтягивающими лосинами очень легко попасть в двусмысленную ситуацию.       Кажется, кое-кто заметил, что король очень рад своей невесте. Леди Оленна и лорд Тайвин позволили себе намек на улыбку, когда я вел девушку обратно.       Мы сели на свои места. Играя пальцами с волосами Маргери, я перевел дух и принялся оглядывать зал, попутно размышляя, кто же приложил руку к убийству Джоффри? В реальности это так до конца и не прояснилось.       У меня сложилось своё мнение на сей счет. Джоффри вел себя как последний козел и успел заиметь множество врагов. Проще было бы сказать, кто не хочет его смерти.       Но реальных кандидатов всего несколько — Петир Бейлиш по прозвищу Мизинец, Варис Паук, Оберин Красный Змей и леди Оленна, бабка Маргери.       Именно этим людям хватило бы и возможностей, и ума провернуть подобное. Также возможно, что кто-то из них объединил усилия ради такого благого дела.       Самой популярной была версия, согласно которой яд находился в одном из камней в ожерелье на шее Сансы Старк. Саму девушку использовали втемную, она просто пронесла яд на стол, а его забрала леди Оленна, и потом либо сама подсыпала в королевский кубок, либо передала внучке.       В причастность Маргери к этому делу я не верил. Молодая девушка не могла бы вести себя так естественно и счастливо. Быть может я и обманывал себя, быть может, мне просто не хочется, чтобы Маргери своей рукой подсыпала яд, но, повторяю, в ее вину не верилось.       Также вызывало сомнение причастности самой леди Оленны к такому темному делу. Дело в том, что Тиреллы приложили немало усилий, денег и времени, чтобы данный брак состоялся. И для них, коль они такие беспринципные, предпочтительней иное развитие событий — свадьба, беременность Маргери, рождение ребенка (желательно мальчика), а уж потом и отравление Джоффа.       Ну, а вариант с тем, чтобы отравить Джоффа, а потом выдать Маргери за Томмена, также не совсем хорош. Для этого нужно и время, и желание Ланнистеров.       Так что, подумав, я отринул и эту кандидатуру.       Оберину Мартеллу, хитрому, расчетливому и не понаслышке знакомому с ядами, необходимо время, чтобы все организовать. А ведь он всего пару дней как прибыл в Королевскую Гавань и просто физически не мог все это устроить.       Остается Мизинец и Паук. И оба с большой вероятностью могли провернуть такое.       Мизинец, кстати, хвастался Сансе, что именно он все осуществил. Но зная его двуличность и тщеславие, с таким же успехом можно предположить, что эта ложь в попытке заслужить благодарность Сансы — ведь она ненавидит Джоффа.       Также и слова леди Оленны своей внучке, что отравление провернула именно она — старушка могла таким образом показать, какая она опасная. Но отрави она на самом деле, ей лучше скрывать сей факт, а не сознаваться.       Вот так я размышлял. Что ж, лишь время и моя проницательность способны открыть данный секрет.       Один бард сменял другого. Мы увидели представление с медведем, факиров со змеями, глотателей огня и пиромантов, жонглеров различными предметами…       За высокими окнами небо стало черным, как задумки Мизинца. Маргери вместе с несколькими фрейлинами отправилась попудрить носик.       Я воспользовался моментом, встал, подошел сзади к лорду Тайвину и наклонился к его уху:       — Дедушка, можно вас кое о чем попросить?       — Слушаю, — он кинул на меня всего один взгляд и вновь невозмутимо повернулся к залу.       — Помогите сделать так, чтобы нас не раздевали и не тащили в спальни.       — Вы стесняетесь, ваше величество?       — Нет. Просто думаю, что это не самым лучшим образом отразится на нашем авторитете.       — Я подумаю, что тут можно сделать, — на сей раз он развернулся ко мне всем корпусом и внимательно заглянул в глаза.       Я выдержал его взгляд, кивнул и отправился на свое место. Что ж, пусть этот серьезный человек увидит, что я не пьян, умею думать и вести себя адекватно.       Несколько раз слуги ставили на стол новые графины с вином, но я к ним не прикасался. Один раз кто-то захотел забрать мой кубок, но я не позволил, махнув рукой, и по возможности постарался запомнить этого человека. Может он и не убийца, но лишняя информация не помешает.       Краем глаза я заметил, как Тайвин подозвал Джейме и что-то негромко сказал ему в ухо.       Серсея всё видела, и выглядела при этом недовольной. Судя по всему, ей не нравилась вся эта непонятная активность за ее спиной.       Вернулась посвежевшая Маргери. Её дамы откровенно хихикали, посматривая и на меня, и на неё. Я вновь поцеловал девушку, отодвинул стул и помог занять ей место за столом.       Вышел новый бард — Галейон из Нью, лысый, чернобородый мужчина с могучей грудью и громовым голосом, который исполнил песню «О Черноводной».       Песня оказалась длинной. Автор сказал, что в ней семьдесят семь куплетов. Но мне, да и большинству гостей казалось, что куда больше.       Народ практически не обращал внимания, кто и главное - что, поёт. Лорды, простые рыцари и их леди банально нажирались и обжирались.       Великий мейстер Пицель задремал и даже не проснулся, когда танцовщицы с Летних Островов исполняли зажигательный и весьма откровенный танец.       Ясный ум, кроме стражников и охраны, сохранили всего несколько человек: Тайвин, Киван, Серсея и Джейме Ланнистеры, Оленна Тирелл, Варис, и мы с Маргери. Я-то, понятно почему не пил. А вот девушка либо следовала моему примеру, либо напиваться не в ее привычках.       Тирион надрался основательно. Пару раз он уже уходил либо отлить, либо опорожнить желудок, но возвращался каждый раз в лучшем состоянии, чем был до этого. В этом он был отнюдь не оригинален — часть гостей к тому времени уже выглядела откровенно невменяемой.       Санса вначале не пила, а потом, то ли с горя, то ли с радости, основательно приложилась к бокалу. При этом выглядела она безразлично и даже заскучавшей. Я конечно, не мастер угадывать по лицам эмоции людей, но она не казалась взволнованной или обеспокоенной. А это значит, что, скорее всего, она ни сном, ни духом не знает ни о побеге, ни об отравлении.       Подали свинину, приправленную корицей, гвоздикой, сахаром и миндальным молоком — это блюдо мне, как и Маргери, пришлось по вкусу. Мы с удовольствием принялись есть из одной тарелки, перешучиваясь и ухаживая друг за другом.       Новый певец — Аларик Эйзенский, четвертый по счету, явно надеясь на уважение лорда Тайвина, спел «Рейны из Кастамере». Мне песня понравилась, впрочем, ее с большим удовольствием исполняли и слушали по всему Вестеросу. Она рассказывала о лорде Рейнов, на гербе которого был изображен лев, и который отказался подчиняться другому льву и своему сюзерену — Тайвину Ланнистеру. Тайвин начал войну, и не говоря дурного слова, вырезал весь род Рейнов из местечка под названием Кастамере под корень.       О, как он был горд, этот знатный лорд,       Как могуч он был и богат.       Но те дни позади, и о нем лишь дожди,       Средь руин его замка скорбят.       — Ваше величество, — дослушав песню о самом себе, с невозмутимым спокойствием промолвил лорд Тайвин. — Несут пирог!       Ну что же, вот и наступает кульминация. Именно в этот момент Джоффри и отравили — либо с помощью вина, либо с помощью этого самого пирога.       Огромный пирог держали несколько человек, и он величественно, как корабль на волнах, плыл средь людского моря.       Со стола я взял длинный нож и мы вместе с Маргери сошли с помоста.       Вместе с девушкой мы принялись осторожно разрезать верхнюю часть. Пирог раскрылся, десятки белоснежных голубей вырвались на свободу и закружились, испуганные, по залу.       Гости восторженно заревели, музыканты заиграли веселый мотив, а мы с Маргери принялись отрезать ломти и одаривать ими гостей. Отправив таким образом около двадцати кусков самым влиятельным людям и родичам, мы с Маргери и себе отвалили немного. Я проследил, как наш кусок вначале отправили за стол сира Джосиба. Кажется, от всего съеденного и выпитого ему было не совсем хорошо. Но толстяк держался, и кажется, даже был счастлив.       Пока мы с Маргери танцевали, сир Джекоб успешно попробовал пирог и ничего с ним не случилось.       Затем мы вернулись за стол. Особо есть уже не хотелось. Я украдкой зевнул и перехватил взгляд Маргери — она также выглядела немного утомленной.       Церемониймейстер наверняка понял, что гости начали уставать, и подал знак — остальные барды начали выступать друг за другом без перерыва.       Коствик Седой, Бробью из Тироша и Ланги Лис уложились в какой-то час. Больше всего мне понравился последний.       Как только смолкли последние аккорды, Тайвин наклонился к нам и негромко произнес:       — Теперь вы, ваши величества, должны назвать лучшего барда.       — Может, будет лучше, если мы дадим всем зрителям выбрать? — предложил я, и Маргери согласно кивнула.       Герольд стал выкрикивать имена певцов. Больше всего оваций, свиста и восторженных воплей получил Аларик Эйзенский. Ему во многом повезло — он выступил очень вовремя, когда гости сильно напились, находились в прекрасном расположении духа и еще что-то соображали. Тем более, вылетевшие из пирога голуби ассоциировались именно с его песнями.       По большому счету мне все равно, кто там станет победителем. Все это время я больше внимания обращал на людей, их действия и выражения лиц, чем на музыку.       Гордого и раскрасневшегося Аларика подвели к королевскому столу и наградили золотой арфой.       Уважая гостей, мы спокойно сидели еще около получаса, наслаждаясь, по большей части, обществом друг друга.       — Друзья, родичи и гости, сдается мне, что нам пора проводить молодых в их брачный чертог! — Тайвин Ланнистер встал и поднял кубок. — Выпьем же за них!       Народ ревом приветствовал эти слова. Сотни бокалов и кубков были опустошены в один миг. Наверное, люди думали, что сейчас начнется самое интересное и наступит время повторению достаточно известного свадебного обычая — это когда женщины хватают жениха, раздевают его, а потом тащат в брачный покой, пока мужчины проделывают то же самое с невестой. При этом все лапают несчастных новобрачных, хохочут и отпускают пошловатые, часто за пределом приличия, шуточки.       Лично меня такой обычай как-то не вдохновлял. Да и Маргери, судя по всему, относилась к нему без теплоты. Поэтому инициативу лорда Тайвина, когда к нам подошли и окружили Королевские Гвардейцы во главе с Джейме, мы встретили с облегчением.       Сначала несколько человек позволило себе разочарованно засвистеть и даже громко выразить неудовольствие таким нарушением традиций. Но холодный взгляд лорда Тайвина и пронзающий взор леди Оленны, вкупе с независимым и внушительным видом Королевских Гвардейцев, быстро остудили слишком горячие головы.       Народ смирился, но заканчивать веселье не подумал. Орущая и пьющая по ходу движения толпа окружила нас, и отправилась провожать. Люди хохотали, отпускали грязноватые намеки, как и сколько раз мне все надо делать, и пели песню «Снял король корону, королева — башмачок».       Мы шли, я держал руку Маргери и чувствовал, как легко дрожит ее ладошка и кисть. Нас вели по коридорам и тени от факелов плясали на стенах и потолку.       И вот мы пришли к моим, а теперь уж и нашим общим покоям. Королевские Гвардейцы быстро осмотрели все помещение, слуги поставили на стол несколько блюд с едой и кувшины с вином.       Сир Джосиб, уже абсолютно невменяемый, с помощью Роба, отлил из каждого немного вина, смешал все в одном кубке и выпил. А потом просто рухнул на пол. Пьяные люди с довольными криками подхватили бесчувственное тело и без лишних церемоний выволокли прямо за ноги в коридор. Слуги погасили свечи, оставив нам лишь свет Луны, бьющий из окон.       Мы с Маргери остались одни. За дверьми слышались пьяные крики и вопли, которые, по идее, должны нас поддержать.       Девушка стояла посередине комнаты и не знала, что делать с руками — она то сжимала, то разжимала пальцы, теребила платок и смотрела на меня сияющими глазами.       Я медленно подошел к ней.       — Маргери… — я положил ладони на ее волосы, а потом уверенно, смотря в глаза, поцеловал в губы.       Наш поцелуй длился долго — мы никуда не торопились.       За окнами пели цикады. Таинственно мерцали звезды. Легкий ветерок еле слышно колыхал тончайшие занавески. Пахло летом и праздником. Ночь во всю силу одаривала нас своим волшебством и магией.       Мы целовались, лаская друг друга сквозь одежду. Наше дыхание все более и более убыстрялось, и я принялся развязывать ее корсет — черт бы его побрал! Мне пришлось несладко, пока я наощупь сообразил, что там к чему, нашел бантики, распустил шнуровку и разобрался с многочисленными крючками.       Попутно я и с себя снимал одежду — но тут было намного проще.       Маргери закрыла глаза и всем телом отдавалась ласкам, лишь изредка приоткрывая веки и бросая глубокие, завораживающие взгляды.       Очень нежно я подхватил ее и перенес на кровать. Она легла на спину, глубоко вздохнула и притянула мою голову к своей груди.       Я позволил рукам быть более смелыми и ощутил под ладонью груди с твердыми сосками. Я начал их целовать и девушка негромко застонала. Этот звук пронзил меня словно молния, мгновенно наэлектризовывая все тело.       Я впился поцелуем в полуоткрытый, нежный рот, прижимаясь каждой клеточкой к ее телу.       Правая рука скользнула по ее телу, по атласной коже, и я ощутил, что внизу она вся мокрая. Я начал ласкать ее там и Маргери застонала еще громче…       Я сознательно никуда не торопился, делая все медленно и нежно, стараясь изо всех сил, чтобы девушка запомнила эту ночь на всю жизнь.       Через некоторое время я оказался сверху. Вся ее плоть, руки, ноги, волосы, как мерцающий шелк, все это поддалось единому порыву и откликнулось в ответной страсти. И когда мы соединились, Маргери на миг задохнулась, притихла, дернулась от боли, но уже в следующее мгновение с силой подалась навстречу и оплела мои бедра своими длинными ногами.       Я старался сохранить хоть немного спокойствия и уверенности в голове. Но тело Джоффри — молодое и неопытное — явно еще не было готово к забегам на продолжительные дистанции.       Движения становились быстрее, Маргери прижималась ко мне все сильнее и сильнее, и, наконец, для меня все закончилось.       — Джофф... — спустя мгновение Маргери почти прокричала моё имя. Ее руки разошлись в сторону и с силой скомкали простынь. Она вся выгнулась, замерла на миг — и опала. И лишь наше хриплое дыхание нарушало ночную тишину.       Мы лежали и были спаяны воедино так плотно, так вжаты друг в друга с таким исступлением, что разлепить нас надвое, наверное, не могла никакая сила в тот момент.       Я слышал, как громко стучит ее сердце. И мое стучало ему в унисон.       Перекатившись на правый бок и с восторгом посмотрел на девушку. Лунный свет, бьющий сквозь ставни и занавески, нежно и ласково обрисовывал все ее молодое тело.       Небольшие полукружия грудей с вишенками сосков, упругий живот, длинные и прохладные, как реки, ноги. И притягивающая взор затемненная область внизу живота. От девушки пахло фруктами и едва уловимой ноткой цветочных духов.       Я смотрел на нее, любовался и не мог налюбоваться. Я сгорал, и не мог сгореть.       — Джофф, — она пододвинулась ко мне, прижалась лицом к шее и еле слышно сказала. — Я никогда не думала, что это может быть именно так.       — Да, милая, я тоже, — я отстранил ее и поцеловал. Ее нежные губы ответили взаимностью, и мы снова унеслись на волнах любви.       Прошло некоторое время. Я вновь лежал на боку и смотрел на нее. Моя левая рука продолжала ласково, но уже без страсти ласкать ее грудь. Сейчас мои действия уже не вызывали такого ответного взрывного отклика — нам хотелось немного передохнуть.       — Как же так получилось? — негромко спросил я, целуя ее в носик.       Она сразу поняла, что я имею в виду, пододвинулась, закинула ногу мне на бедро и спокойно, словно вспоминая, произнесла.       — Ренли никогда мной не интересовался, ему были нужны лишь мужчины.       — Но вы пробовали?       — Конечно, но у него ничего не получалось… Правда, один раз он предложил присоединиться к нему и Лорасу. Сделать это втроём…       Она замолчала. Я не торопил ее — молчание казалось очень правильным и естественным.       — Лорас такой, какой есть, — наконец продолжила Маргери. — Но он любит меня как сестру, всячески оберегает и заботится. В тот раз он был просто взбешен подобным предложением. И они с Ренли очень сильно поругались.       — А потом?       — А потом мой брат перестал его охранять и Ренли убили.       — Иди сюда, — я притянул ее к себе. — Мне очень жаль, что ты такое пережила. Но я счастлив, что впервые у тебя это произошло лишь со мной.       — И я теперь рада.       И наши губы вновь соединились.                                   Тирион       Все эти праздничные дни, что предшествовали, а потом непосредственно отмечали свадьбу, обещали быть утомительными и скучными. Правда, радовало одно — на них можно основательно напиться.       Сейчас, утром, Тирион незаметно наблюдал за Сансой, той, кто считалась его законной женой. Девушка смотрелась восхитительной… и недоступной. Вернее, доступной, но он сам, со столь несвойственным ему великодушием, все еще не прикасался к ней, оберегая ее девственность и чувства.       И все чаще он с удивлением спрашивал у себя, какого хрена он творит?       Шая расчесывала великолепные волосы жены, а легкая ночная сорочка, просвечивая в лучах утреннего солнца, отчетливо и весьма соблазнительно обрисовывает ее молодую грудь, задорно торчащие соски и аппетитный изгиб талии. Он почувствовал, как к члену приливает кровь и с неудовольствием подумал, что во всем белом свете лишь милая потаскушка Шая всегда готова его встретить и обслужить.       «Она просто шлюха и ничего более, — напомнил себе Тирион. — Неужели ты настолько поглупел, что теперь начинаешь верить в ее любовь?».       Хотя, не так уж это и важно. Главное, что с Шаей ему хорошо.       Но почему боги не могут сделать так, что из глаз Сансы исчезнет отвращение? Почему она так боится и ненавидит его?       Осушив чашу с вином, Тирион вместе с женой отправился на завтрак. Верный оруженосец Подрик сопровождал их. Бронн отсутствовал — наверное, еще не очухался после вчерашнего. По словам Пода, он знатно напился, хорошо подрался и даже успел обблевать чьи-то сапоги.       «И когда он только все успевает?» — с оттенком зависти подумал о наемнике Тирион.       Они влились в веселую толпу. Тирион с неудовольствием ловил взгляды других людей. Карлик и красавица — вот что они думали про него. Впрочем, срать он хотел на эти взгляды и мысли. Он уже не мальчик и давно привык к своему телу и к тому, как остальные его оценивают.       За завтраком Тирион внимательно смотрел на юного короля — сегодня злобный придурок решил вести себя милостиво и великодушно, спрятав до времени истинный норов.       Такие штучки племянника могли обмануть многих, но не его. Тирион перекатывал вино в бокале и лениво рассуждал, когда Джоффри надоест ломать комедию.       Король поймал его взгляд, кивнул, и Тирион немного занервничал. Седьмое пекло, похоже, Джофф задумал очередную пакость или провокацию. Вон как он паскудно улыбается!       Впрочем, он всегда готов к тому, что милый племянник в любой момент готов выкинуть идиотский и очень опасный номер.       Тирион отсалютовал поднятой чашей и двусмысленно ухмыльнулся. Пусть щенок побесится, зная, что его не боятся.       — Санса, ты совсем не ешь, — обратился Тирион к жене.       — У меня что-то живот крутит, — вежливо и совершенно бесстрастно ответила дочь Неда Старка.       Тирион лишь кивнул и до скрипа сжал зубы. Раньше он старался понять девушку, войти в ее положение, хоть немного исправить то зло, что успели причинить ей Ланнистеры.       Да, так он себя вел — в первые недели их брака. Он даже не прикасался к ней, давая возможность привыкнуть, и в глубине души наивно надеясь, что она заметит его такт и деликатность. И оценит.       Нет, он не ждал от неё пылких чувств и пламенных слов. Но во имя Семерых, неужели в ней нет ни капли понимания того, что он старается помочь ей? Неужели она не видит, что он не только сдерживает себя, как мужчину, но и дает повод для нелепых слухов и предположений, что расползаются по всей Королевской Гавани?       Такое поведение жены с каждым днем все больше и больше начинало бесить. «Беса — бесить», — невольно ухмыльнулся Тирион. В глубине души рождалось раздражение — все же девчонка могла бы вести себя хоть немного иначе. Люди говорили, что старшая дочь Неда Старка весьма умна и наблюдательна. Похоже, ее малость переоценили, раз она не замечает, что между всем миром, между остальными злобными Ланнистерами и ей самой стоит именно он — ее муж.       Настало время дарить подарки. Тирион ожидал самого худшего. Он уже с самого утра ругал себя последними словами, осуждая за собственный выбор и мимолетный порыв. И о чем он только думал, решив вручить Джоффри книгу! Это то же самое, что подарить собаке седло. Или евнуху — шлюху. Где твои мозги, карлик? Не иначе на тебя нашло затмение!       Задним умом хотелось все переиграть, но сейчас времени уже нет. Он потер нос и приготовился.       К его удивлению, Джоффри все еще не надоело играть так идущую ему роль.       — «Жизнь четырех королей», — громко прочитал племянник. — Расскажи, о чем книга, дядя?       — Великий Мейстер Каэт собрал здесь историю четырех королей: Дайерона Молодого Дракона, Бейлора Благословенного, Эйегона Недостойного и Дейерона Доброго, — настороженно ответил Тирион, в любую секунду ожидая очередной нелепой выходки.       — Прекрасная книга. Я слышал, что все рисунки сделал сам Каэт, и таких книг во всем Вестеросе всего четыре?       — Так и есть, — обескураженно ответил Тирион.       — Ты прочитал ее?       — Конечно.       — Великолепный и прекрасный подарок, дядя. Когда и я ее прочитаю, мы с тобой обсудим этих королей и их деяния, — пообещал король.       Тирион еще раз бросил на него оценивающий взгляд и отошел в сторону. В тот момент племянник заставил его насторожиться.       Чем больше он смотрел на короля, тем сильнее ему не нравилось происходящее.       Джоффри всегда был злобным и агрессивным ублюдком. А еще он был простой, как мотивы шлюхи. Все его слова и действия очень легко предугадывались. А его эмоции и слепой бы прочитал по лицу. Но сейчас что-то изменилось. И такой племянник его не радовал.       В Великой Септе Джофф продолжал ломать комедию.       «Хотя они великолепная пара, — вынужден был признаться Тирион. — Если парень захочет, то он может очаровать кого угодно. А Маргери просто красавица».       Эта мысль посетила его и пропала, как мимолетное облачко. В тот момент больше всего на свете ему хотелось лишь отлить — похоже, утром он основательно перебрал с вином.       Вечером начался пир.       Успевший немного прийти в себя Тирион с удивлением заметил нового человека — какого-то толстяка, которого он, похоже, раньше где-то видел. Этот толстун пробовал все вина и блюда, что подавали королю.       Сир Таллад, неизменный спутник Джоффри после бегства Пса, напротив, находился в очевидной опале. Король усадил межевого рыцаря за дальний стол и явно больше не нуждался в его обществе. Это было неприятно — ведь Тирион рассчитывал женить Таллада на Шае и таким образом не только пристроить девушку, но и получить доступ к человеку, знающему, о чем и с кем разговаривает король.       Что-то происходило, и это не нравилось Тириону, так как он не понимал причин происходящего.       Барды пели свои песни. Фокусники показывали необычные, чудесные трюки. Гости смеялись, хлопали в ладоши и подпевали. Мрачные, недобрые мысли одолевали его разум.       Пир набирал обороты. И когда он увидел, как Джоффри начал целовать невесту, а та, радостная и смеющаяся, отвечала тем же, это стало последней каплей, переполнившей чашу.       «Если придурок вот так, совершенно случайно, получит еще и любовь такой прекрасной леди, я буду просто взбешен. Куда смотрят Семеро? Почему у одних есть все, хотя они этого совсем не достойны, а другим боги не дают ничего, кроме страшного тела?».       Тирион глотал чашу за чашей, и с каждой выпитой его настроение опускалось все ниже.       Похоже, предыдущей ночью Джофф успел покувыркаться с какой-то девахой. А иначе те изменения, что с ним произошли, не объяснить. Старина Бронн, ныне сир Бронн Черноводный, как-то заметил, что Джоффу не помешает кого-нибудь трахнуть и выпустить лишний яд из яиц. Что ж, видать, лишний яд он выпустил. Только одно интересно — кто нынче поставляет королю шлюх?       Тирион не завидовал племяннику — он злился на себя. И на людей, которые не видели, и не хотели увидеть, каков он на самом деле.       Он спас Королевскую Гавань от войск Станниса, он придумал эту шутку с Диким Огнем и цепью, предотвратил войну с Дорном, сохранил престол для племянника, а его просто скинули с места десницы. Ни один из этих скотов даже не выразил ему своей признательности. И никто не поблагодарил.       Разве это справедливо?       Его выкинули как собаку и дали кость, чтобы слишком сильно не рычал, назначив мастером над монетой. Шикарный дар, особенно учитывая тот ветер, что завывает в казне, и те долги, что успел наделать король Роберт.       — Козлы!       — Что вы сказали, милорд? — обратился к нему сосед по столу, сир Гарлан.       — Я говорю, что козлы для столов плохо расставлены.       — А-а, — собеседник ничего не понял, но счел своим долгом кивнуть.       Сир Гарлан ел с одной тарелки и пил из одного кубка со своей женой. Они часто целовались и глядели друг на друга с такой любовью, что Тириона на миг подвела его броня. Ему стало больно и очень одиноко.       Тирион отвернулся, не желая об этом думать, но всюду, куда ни взгляни, были женщины — красивые, счастливые и принадлежавшие другим мужчинам. И их не надо было прятать, как он прятал Шаю. И они любили своих мужчин. Как минимум в этот вечер и в эту ночь — он без труда замечал желание в их веселых, пьяных и блудливых глазах. Тирион всем телом чувствовал будоражащий запах порока и похоти, охватывающий весь зал. Даже страшно подумать, сколько законных детей и бастардов будет зачато сегодня ночью!       Он потребовал еще вина и перевел взгляд на Сансу — девушка сидела с безразличным и безучастным видом.       «Ты дурак, Тирион, — признался он себе. — Какого рожна ты бережешь ее девственность? Никогда и ни за что она не оценит твой жест. Ты просто нелеп — и отец прав, когда говорит об этом. Ее красивое тело может принадлежать мне. И плевать на чувства. Видят Боги, последние несколько недель я делал все возможное, чтобы хоть как-то вызвать ее расположение».       Племянник продолжал ухаживать за Маргери. А уж после танца, во время которого они смотрелись так трогательно и мило, у него и вовсе пропали все сомнения.       — Вот, выпейте, моя леди, — он протянул Сансе полный бокал. — Это поднимет ваше настроение.       — Спасибо, милорд, мне не хочется.       — Пейте, — настоял Тирион.       Санса неуверенно подняла чашу, и он заставил выпить её до дна. Да, прошло много лет с тех пор, как он, прежде чем лечь с девушкой в постель, заставлял ее напиться. Тогда он и сам пил — чтобы найти в себе смелость.       Пусть его жена найдет в бокале эту смелость. И пусть вино поможет ей пережить потерю невинности и то, что это сделает именно он — один из Ланнистеров.       Санса оказалась не привычна к вину. Тирион заметил, как от выпитого покраснели ее щеки и заблестели глаза. И, похоже, она немного расслабилась. Тем лучше — через некоторое время он заставил выпить ее еще и с просыпающимся интересом задержал взгляд на лифе ее платья.       А потом настанет ночь. И будь что будет — видят боги он и так тянул все это время, непонятно на что надеясь. Да, он будет опытен и нежен. И он приложит все силы и весь опыт, чтобы девушка получила физическое удовольствие. А вино поможет смириться с мыслью, что первый мужчина у нее — уродливый карлик. Но он сделает это…       А Санса… Что ж, она тихонько поплачет о своей ушедшей невинности и сделает вид, что все хорошо.       В Пекло чувства и мечты. Пусть так всё и будет этой ночью!