Полуночники

      Яркими огнями начали зажигаться уличные фонари, а маленькая черная стрелка настенных часов уже десять минут как перевалила за цифру "восемь". В комнате стоял знатный душок сигарет вперемешку с ароматом чистого постельного белья и каким-то еще непонятным, но в то же время приятным запахом то ли пыли, то ли цветов. Хотя надо сказать, что было уже начало августа и цвело практически… ничего.       Я сидел на холодном ламинате и задумчиво смотрел куда-то в пустоту. А что? На ближайшее метров сто меня ничего не интересовало: книги были перечитаны по несколько раз, интернета в нашей глухой деревушке никогда не существовало, любовь всей моей жизни уехала в город, из-за чего я и грустил последние несколько дней, а моему лучшему другу с его девушкой уж точно не до меня. Голубки, подобные им, в такие вечера любят забраться в одну из местных заброшек, сесть в обнимку и вешать друг другу на уши лапшу про вечную любовь, неземную красоту глаз и прочую ванильную мерзость. Честно признаться, я сам такой: тоже имел обыкновение после полуночи вылезти через окно по водосточной трубе, вслушиваясь, как она каплями уговаривает меня сидеть дома и не высовывать свою задницу на улицу, выбежать на проселочную дорогу и быстрым шагом помчаться к столь знакомому дому возлюбленной.       Но сейчас ничего этого нет. Я один на ближайшие 4 участка. Даже соседка Настя не дает концерты стонов и криков, к которым я уже порядком привык. Да, весело живу, правда? Достаю из потрепанной пачки очередную сигарету, верчу ее в пальцах, рассматривая белую бумагу и серебряные линии на кончике, выуживаю из кармана излюбленной красной толстовки почти пустой коробок спичек и вытягиваю одну. Что? Жжёная? Значит, опять было лень встать и выбросить. Хотя бы в окно. Мда… я неисправим. Достаю вторую – удачно. Пару раз чиркаю о край упаковки, и мою "нору" озаряет тусклый оранжевый огонек. Я даже залипаю на пару мгновений, пока пальцы не начинаю нагреваться, а черная длинная челка - подсвечиваться. Чуть не спалил. Поджигаю сигарету и делаю затяжку. Пафосно приоткрываю рот, и оттуда вырываются клубы серовато-белого дыма. Легкие дают спазм, и напичканный никотином дым застревает где-то по середине глотке, давая мне прокашляться. Нет, надо бросать, надо. В глаза начинают лезть лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь тонкий белый тюль. Я щурюсь, делая последнюю затяжку, и бросаю недокуренную сигарету в стеклянную банку на подоконнике, которая уже с мая служит мне волшебной пепельницей.       С трудом поднимаюсь на ноги и медленно шлепаю босыми пятками в сторону ванны, чтобы умыться. Включаю свет и лицезрею в зеркале свое подобие лица. Ебать я стремный… Хотя и искренне не уверен, что женская половина моих знакомых считает так же. Большая же их часть по сей день мечтает быть во власти моих губ, рук и … Не суть важно. Да даже мои друзья-парни завидуют моей внешности. Мол, высокий рост, большие серые глаза, густые черные волосы, красивые плечи и ключицы, средняя мускулатура. Не знаю, почему, но в себе я никогда ничего красивого не видел: кости, мясо, органы, кожа и, возможно, намек на наличие души. Пускаю холодную воду и обдаю лицо ледяными каплями. Кайф. Протираю влажные чуть красные глаза и опять смотрю в зеркало, поправляя и без того растрепанные волосы. Нет. Горбатого могила исправит…       Из многочисленных размышлений по поводу внешности меня вывел стук в дверь… Чё-ё-ё?.. "Кого это принесло на ночь глядя?"       Я быстро спускаюсь по деревянной лестнице, предчувствуя, что увижу на пороге пьяного в дрова отца. Тем временем гость-полуночник продолжал долбить в железную обшивку будто кувалдой. Быстро разобравшись с замком, распахиваю дверь. В дом вливается Макс, похоже, не очень трезвый. Ну, хоть не батя. Размышлять и радоваться, правда, особо некогда - ночной посетитель уже шарил на кухне в поисках чего-то…   - Федоров, бухло есть?       Ну здрасте. Я тут значит страдаю, а ты бухать пришёл. Нет, я не говорю, что я против, но то, что он вытащил из-под стола табуретку и уже хотел лезть на самую верхнюю полку в поисках опохмела, чуть-чуть пугало. Я остановил его, схватив за рукав кожаной куртки. - Пойдем, алкашня...       Я кивнул в сторону лестницы, намекая, что тут искать бесполезно. Да, после бати на кухне обычно остаётся только проточная вода, и то до первого сушняка. Мы проскользнули на второй этаж и направились в сторону моей комнаты. Пинком ноги открываю дверь и впускаю туда немного кислорода. Помещение по-прежнему наполнено рыжими лучами закатного солнца, а в воздухе повисли тонкие нотки сигаретного дыма. Я уже привык к такой атмосфере, все же живу тут. А вот Макс, походу, не очень... Ибо как только непутёвый товарищ перешагнул порог комнаты, он схватился за горло и начал судорожно кашлять. Какая актерская игра... - Блять, ты кого тут кремировал!? - Да ладно, всего три сигаретки... - Ага. Походу тридцать три.       Макс сморщил брови и попытался откашляться, чтобы хоть как-то дышать в "сверхпрокуренном" помещении. Я, наконец, решил перейти к сути дела. - Это... Ты, собственно, нахера припёрся? Ты же вроде с девушкой тусовался... - Бывшей девушкой.       М-м-м-м-м. Понятно все. Несчастный потерял голову от любви... Но почему-то меня пробивало на дикий ржач. Я этому долбоящеру года два твердил, что она ему не пара, и вообще она его просто использует, а он не верил. Дурак. - Ха! А я говорил! Говорил же! - Хватит ржать, и без тебя тошно.       Он чуть поднял голову, и мои глаза встретились с его, болотными. Замечаю, что он сегодня пытается держать лицо вполоборота и прячет левый глаз под челкой. Это на него не похоже, он обычно убирает свисающие волосы за ухо и прожигает окружающих взглядом и улыбкой. - А ну рожу показывай, - присаживаюсь на корточки и пытаюсь дотронуться до объекта внимания. Внезапно Макс хватает меня за запястье и резким движением отводит мою руку в сторону. - Не твоё дело! - Накидывает капюшон, прикрывая лицо.       Совсем что ли? Я вообще не знал, что он умеет быть грубым. Обычно он подкалывает каждого и улыбается всем вокруг... - Ты охуел? Хватит строить из себя сопливую школьницу-двенадцатилетку! Покажи, блять! Что с лицом!?       У меня сдают нервы и я валю своего друга на пол, блокируя запястья, и сажусь сверху. - Рассказывай, что произошло.       Рывком снимаю с него капюшон и впадаю в ступор. Левый глаз окрасился с светло-фиолетовый цвет с примесью зелёного, а на губе красуется рана, из которой все еще сочится струйка крови. Ага... Раскрасили, значит. Ну, заебись теперь. - У-у-у-у, ты куда влез, красавчик? – Говорю это с ноткой сарказма, потому что по-другому не могу.       Он отводит взгляд и слегка хмурит брови. Потом прижимает к губам кулак и заливается краской… Что? Стесняется? Ну, допустим… - Я… Я всего лишь отомстил. Леша, тот, что с третьей улицы... Оказывается, он увел у меня Аню. Ну, я и не выдержал. Решил надавать по морде, и … - Ага. А в итоге надавали тебе… - Можно и так сказать, – говорит он, приподнимаясь на локтях. - Эх, горе ты мое…       Почему-то меня этот рассказ горе-героя безумно умилил.       Вспоминается детство, когда я защищал Максима от местной шпаны, махая кулаками у них перед носом. Невольно при воспоминаниях об этой беззаботной поре на лице появляется улыбка. Только сейчас, выйдя из тумана ярости и недопонимая, осознаю, что сижу у Макса на бедрах. - Ой, прости, сейчас слезу… - Стой! – Он хватает меня за руку и притягивает к себе. Я теряю равновесие и падаю прямо ему на грудь, а наши лица разделяют жалкие несколько сантиметров. Вот это номер… Что это? Обнимашек захотелось? - Ты чего, Макс? Отпусти! – Пытаюсь встать и наконец, слезть с него, но мою талию обхватывают ледяные пальцы, не дающие и рукой двинуть. - Прости меня… - Он отпускает мою талию и кладет руки на пылающие скулы. А дальше следует поцелуй… Стоп, что? Поцелуй!? Да?!       Я чувствую, как он прижимается своими губами к моим, пытается что – то сделать, что бы было приятнее, но не выходит. Инстинкт кричит, что бы я вырвался, надавал ему по роже и выкинул за дверь за такие действия. Но я не слушаю даже самого себя и поэтому невольно отвечаю. Никогда бы не подумал, что у парней могут быть такие приятные губы: мягкие, пухлые, с легким привкусом железа. Просто я вспоминаю, как девушки описывали мои: жесткие, грубые, избитые и искусанные. Пожалуй, то, что я чувствую сейчас - полная противоположность. А Макс продолжает брать инициативу на себя, зарываясь тонкими пальцами в мои волосы. Я же кладу руки ему на шею. Но наш поцелуй не может длиться вечно, кислорода начинает не хватать обоим. Я отстраняюсь и с шумом вздыхаю. - Это что еще за приступ пидорства? – С легкой ухмылкой интересуюсь я. - Просто мне стало обидно… Ты защищаешь меня всю жизнь, постоянно лезешь в драки и сцепляешься с деревенскими, не жалея себя. А я просто стоял в стороне, не в силах что-либо сделать. Даже стыдно. Ты всегда был рядом со мной, никогда не предавал и не плевал в спину. Даже девушка, которую я считал своей будущей невестой, сбежала с местным хулиганом. Один ты всегда тянешь мне свою исцарапанную, но до боли родную руку… Спасибо тебе, Никит…       На мгновение водопады остановились, а на землю рухнуло небо.       Я не помню, что бы когда-то так таял от слов. Сейчас я был готов броситься к нему в объятья и не отпускать до конца жизни. Макс такой человек, который не умеет врать, а говорит он всегда от души, и это чувствуется даже сейчас. Он смотрит на меня глазами-бусинками, ожидая ответа на столь решительные и неожиданные действия. Я улыбаюсь. Без стеба, без сарказма, без ненависти, просто улыбаюсь. Наверное, это и называется «настоящей улыбкой». Я расставляю руки и крепко обнимаю его за шею. - Дурак ты, Макс, куда ж я денусь от тебя, – провожу рукой по щеке и вижу, как его зрачки легонько подрагивают.       Очень хочется поцеловать его еще раз, вот прямо горю желанием. Притягиваю, и кладу его руки к себе на талию. Может, одумается позже опустить их пониже, кто знает. Опять целую, только на этот раз так, как хочу я: грязно, смазано, но очень чутко и проникновенно. Так и получается. Когда я заведен, творю страшные вещи. Подключаю язык и начинаю пытаться проложить дорогу к его рту. А он ,кажись, и не против. Пальцами перебирает мои черные пряди, задевает уши, в которых позвякивают серьги. Отпускаю его и вижу, как он красиво лежит на полу с растрепанными волосами, легким румянцем и приоткрытым ртом. - Какие мы страстные сегодня… Не думал, что ты настолько голубой, что полезешь к лучшему другу целоваться с языком. Неужели по мальчикам? – Спрашивает он то ли с сарказмом, а то ли с надеждой. - В твоих снах, извращенец, – хватаю его за волосы, показывая характер. – А вообще ты ничего такой, каково подо мной валяться? – На самом деле, мне вообще не интересно, и это был риторический вопрос, но он ответил. - Ты даже представить не можешь, насколько ты сексуален сверху, – ухмыляется он. Клянусь своей ориентацией, что эта ухмылка меня до могилы доведет. Наконец-то могу слезть с него и встать на ноги. Правда, уже даже как то не хочется. - В ванну топай, а то в грязи весь, аж лапать противно, - легко пинаю его ногой в бок. - А со мной не хочешь? – приподнимается на ноги и смотрит исподлобья своим хитрым взглядом. - Обойдешься, дуй давай! – слегка шлепаю его по заднице, что бы сдвинуть с места. Макс исчезает за дверью, а я сползаю по стенке и касаюсь пальцами своих губ. - А может… Зря отказался?