Нежеланный выпускной

      Малик никогда и ни на что не жаловался. Он просто не мог. Вместо нытья, Малик спорил, протестовал, стоял на своём. Единственным человеком, которому было под силу заставить его делать всё чего он не хотел, была его мать, несмотря на многочисленные протесты, возражения, аргументы. Честно говоря, они были очень похожи характером: боролись собственными силами за то, во что верили. «Ты пойдёшь на выпускной»        Малик пытался, честно пытался спорить, протестовать и вновь спорить и протестовать. Он считал, что это бессмысленный вечер, который переоценён. Там можно действительно повеселиться, только если ты один из популярных учеников. А Малик знал, что он был в «низшем классе» дурацкой системы школы. Все точно будут задирать его хотя бы из-за одежды, так как его мать вряд ли сможет себе позволить купить ему новый костюм, поэтому придётся идти в старом и потёртом. У него было ещё несколько весомых аргументов, но, не успев открыть рот, он был прерван: «Выпускной бывает только раз в жизни. Хватит быть настолько асоциальным. Ты идёшь, Малик, и точка»       И вот теперь, побеждённый собственной матерью Малик стоит на своём выпускном. Радовало только две вещи. Во-первых, у него всё же был достаточно приличный наряд, состоящий из красивой довольно облегающей серой рубашки с идеально выглаженными чёрными брюками, тонкий чёрный галстук и туфли в цвет. Во-вторых, он даже нашёл себе занятие, чтобы окончательно не погибнуть от скуки: Малик решил стоять возле алкоголя и следить за остальными, так как не хотел разборок по поводу нелегального употребления в свои 17 лет. Он хотел сделать хоть что-то полезное и практичное.       Он и в самом деле получал удовольствие, следя за происходящим. Было вполне весело и спокойно наблюдать за танцующими одноклассниками. Малик и впрямь поверил, что его ждала мирная ночь. Не успев до конца обрадоваться своей мысли о спокойствии, как она тут же испарилась. Виной тому был самый глупый и популярный человек школы. Альтаир. Он подошёл к Малику, отвлекая от важной мисси-слежки, и начал жаловаться на излишнее количество раздевающих глаз на танцполе и как ему не нравится такое пристальное внимание к себе. Альтаир почему-то догадался, что Малик смог бы его понять…правильно?       Они и не заметили, как начали спорить, что продолжалось уже минут 10. О, да, Малик был хорош в спорах, ему нравилось это делать. Альтаир был также неплох в этом умении. Необходимо выпить, так как уже начало пересыхать в горле благодаря горячему спору – единственное, в чем они согласились в какой-то момент. Таким образом, кидая друг на друга взгляды, как бы продолжая свой эмоциональный разговор, они одновременно выпили из пластиковых стаканчиков и незамедлительно продолжили словами. Оглядываясь назад, Малик может отчётливо помнить, как после выпитого его мысли стали вертеться вокруг того, что Альтаир был по-настоящему и тупо красив и как даже при приглушенном свете его глаза блестели, словно янтарь на солнце, что тогда поразило Малика. После же второй порции опрокинутого внутрь алкоголя Малик начал смотреть на губы Альтаира и мог думать только о том, насколько они выглядели целовательными. А этот наглец ещё смел облизывать их, бессознательный жест…наверно. Конечно, он пытался избавиться от этих мыслей, но безуспешно.       Они разговаривали больше часа, уже перестав спорить, просто мирно беседуя. После 6 или 7 стакана с выпивкой Альтаир немного невнятно спросил: «Хочешь убраться подальше отсюда?»       Малик лишь лениво огляделся, но не с сожалением, как будто всё ещё хотел находиться здесь и сказал прежде, чем успел подумать: «Естественно»       Альтаир потащил Малика в пиццерию, ибо тот успел упомянуть, что не ел весь вечер, следя за алкоголем, как бы иронично это сейчас не звучало. Получив свой заказ, Альтаир решил, что самое время (ночь) выбраться на пикник, тем более еда была уже с собой. Сидя на лавочке в парке, то есть на так называемом Альтаиром пикнике мальчики продолжили разговаривать, как бы ни странно это было для Малика, но у них постоянно находились всё новые и новые темы для обсуждений. И в какой-то момент, Альтаир оказался непозволительно близко сидящим возле собеседника. Малик, конечно, потом будет говорить, что он долго и упорно сопротивлялся этому глупому Альтаиру, но, в конце концов(!), он даже не попытался отодвинуться от наглого поцелуя и сам же сделал поцелуй более развязным, добавив языка. Рассвет наступал, а мальчики всё ещё сидели на лавочке (кто на лавочке, а кто на Альтаире) и целовались, считая, что именно так и надо встречать рассвет, после выпускной ночи.       Думаю, не стоит говорить, что Малик немного пересмотрел свой взгляд на такое «социальное» мероприятие как выпускной вечер и стал спокойней воспринимать решения матери, без таких уж сильных протестов, по крайней мере.