Всего один миг...

В Стамбуле утро. Солнце показалось над горизонтом, и ранние пташки, проснувшись, запели под окнами жителей города. Постепенно народ просыпался. На улице показались первые торговцы, несущие на рынок свой товар. Из домов выбегали дети и резвились, брызгая друг в друга студёной водой. А из кабаков, качаясь, вываливались гуляки. Всю ночь они пели песни и развлекались с девушками. Просыпался и дворец Топкапы. Вот по мокрой от росы траве, смеясь и размахивая ручонками, бежит маленькая госпожа Солнца и Луны, прелестная Михримах. За ней следуют её служанки. Они зовут их повелительницу, волнуясь, что она споткнётся о полы платья и упадёт. Неподалёку от них величественно шествует хозяйка дворца и сердца правителя Османской империи — Хасеки Хюррем-султан. Женщина гордо ступает по мощёной мраморной плиткой дорожке, лишь издали наблюдая, как её дочь убегает от служанок всё дальше в парк. Правительнице всегда нравилось гулять по утрам, когда дворец и мир ещё не отошли ото сна, когда никто не мешал думать и мечтать. Вскоре Михримах вывела всех к конюшне. Из-за деревянных дверей показался Рустем-ага. — Госпожа, куда Вы так торопитесь? — мужчина подхватил маленькую, но очень гордую собой Госпожу, на руки. — Я хочу покататься на своей лошадке, — тоненьким звонким голосом проговорила Михримах. — Пусть её приготовят и поскорее! — Слушаюсь и повинуюсь, моя Госпожа, — Рустем улыбнулся Госпоже и поставил её на землю. — Зюмлют, Ахмед, вы не слышали? Госпожа желает, чтобы её любимую лошадь быстрее приготовили. Шевелитесь, бездельники! Когда Михримах убежала за слугами, чтобы посмотреть, как готовят к поездке её питомицу, перед Рустемом появилась мать Султанши. — Госпожа, — мужчина в пояс поклонился Хюррем. — Как продвигается наше дело, Рустем? — заговорщически спросила женщина. — Всё идёт по плану, моя Госпожа, — конюх ухмыльнулся, — думаю, очень скоро от Ибрагима-паши не останется и мокрого места. Хюррем улыбнулась и опустила глаза. Она не могла без смущения смотреть на Рустема. Её щёки тут же розовели, выдавая чувства, сидевшие глубоко в её душе. Слуга, тоже почувствовав неловкость, постарался заполнить затянувшуюся паузу разговором о погоде или о скором триумфе Хюррем-султан, однако диалог не клеился, и мужчине пришлось последовать за слугами на конюшню и оставить Госпожу одну. Вскоре из конюшни выехала Михримах. Девочка гордо держалась в седле и руками отгоняла от себя слуг. «Оставьте меня, я хочу покататься сама!», — крикнула девочка на Рустема, чем по-видимому испугала свою лошадь, и та понесла. Увидев, что дочь в опасности, Хюррем бросилась вдогонку, крича на ходу что-то невнятное. Однако, споткнувшись о корягу, Султанша упала на колени и разодрала руки. Сил встать у неё не хватало, и женщина, плача, подгоняла слуг, бежавших за лошадью. Вскоре крик луноликой Госпожи стих, послышался глухой удар. Сердце Хюррем забилось чаще, женщинана коленях молила Всевышнего о помощи. Через минуту из-за кустов показался Рустем-ага, державший на руках испуганную Михримах. — Что с моей дочерью? — встав с колен, дрожащим голосом спросила Хюррем. — С Михримах-султан, всё в порядке, Госпожа. — Рустем отдал дочь матери. — Мамочка, Ага успел поймать меня, когда Эла сбросила меня в траву, я так испугалась! — дочь, всхлипывая, бросилась обнимать мать. Хюррем одной рукой прижала девочку к сердцу, а другой взяла её спасителя за руку. «Спасибо», — одними губами прошептала Султанша Рустему, и с её щеки скатилась хрустальная слеза.