***
Как и большинство вещей у многих людей их возраста, все начинается на вечеринке. И в странном, замысловатом смысле во всем виноват Широ, потому что именно в голову Широ пришла идея познакомить их. Именно Широ вырывает Лэнса из толпы (и лишает его настоящего улова, а не одностороннего разговора с Аллурой) и, крепко держа за запястье, тянет его через всю комнату, чтобы познакомить с «его хорошим другом и соседом, который не очень часто выбирается на люди» в надежде на то, что они подружатся и Широ с чистой совестью сможет о нем не беспокоиться. Именно Широ запихивает их в угол, бормоча что-то о взаимной любви к самолетам и «веселитесь», прежде чем нырнуть обратно в толпу, чтобы делать не совсем тонкие намеки Аллуре. Так что во всем и правда виноват Широ, когда их вежливый разговор («Какая, говоришь, у тебя любимая модель? Мне очень нравится серия ВР-T0N», «Не, бро, весь сок в PLD-1N») достигает естественного затишья и перерастает во что-то немного большее («Ты, наверное, хочешь выбраться отсюда?» и «Боже, да, умоляю»). Во всем виноват Широ, когда Лэнс, спотыкаясь о свои ноги, тащит этого незнакомца — этого красивого, великолепного незнакомца с опасно сверкающими глазами и острым языком, который обещает море веселья, — в свою квартиру, которая располагается всего на несколько этажей ниже. Во всем виноват Широ, когда Лэнс закрывает за ними дверь и тут же оказывается к ней прижатым, закусывающим стоны удовольствия, пока этот незнакомец впечатывает на его шее обжигающие следы поцелуев. Во всем виноват Широ, когда Лэнс отталкивает его от себя, запихивает вглубь блаженно пустой квартиры и спотыкается о груды учебников и грязного белья, пока колени того не врезаются в кровать и они оба не падают на матрас, руками шаря по телу друг друга, срывая с себя рубашки и выскальзывая из брюк еще до того, как их головы касаются подушки. Во всем виноват Широ, когда они просыпаются на следующее утро — совершенно голые и чувствуя приятную боль во всех мышцах — и спустя несколько минут, неуклюже избегая зрительного контакта и слепо шаря руками по полу в поиске трусов, решают, что, может быть, можно будет как-нибудь повторить. (И снова, и снова, и сно…). На сто процентов, безоговорочно, без тени сомнений — во всем виноват Широ.***
Дело в том, что Лэнс — паникер, а когда он паникует, он принимает очень плохие решения. Ужасные решения, на самом деле. Решения, как, например, наклеить на свое тело несколько сотен ментоловых конфеток и прыгнуть в ванную, до краев наполненной кока-колой, потому что он не проиграет деньги в очередном споре с Пидж. Решения, как, например, пытаться с помощью флирта избежать наказания за разбитый фонарь. Решения, как, например, после пробуждения обнаружить по-прежнему спящего Кита в своей постели, который нежно прижимается к его груди, будто ему там самое место, и написать своим так называемым друзьям, чтобы попросить у них совет в переломный момент. sir lancelot: — где вы ребята hunky-dory: — только с лекции — а ты? — до сих пор кувыркаешься с любовничком? (͡° ͜ʖ ͡°) sir lancelot: — ханк сейчас не время для твоих проделок — через сколько ты будешь в алтее? я созываю заседание экстренного мозгового треста — и гДЕ пидж??? hunky-dory: — моих проделок? — м о и х? sir lancelot: — да — ты мож ответить на вопрос? hunky-dory: — -__- — 10 мин sir lancelot: — будь там через 8 — и ГДЕ ПИДЖ lvl5000 pidgeot: — На лекции. Учусь. Как и все нормальные люди в университете. sir lancelot: — пидж у меня нет времени на твою болтовню — у мня кризис — кризис 10,000 лвл lvl5000 pidgeot: — Вся твоя жизнь — кризис. hunky-dory: — лол — пидж права sir lancelot: — П И Д Ж — Х А Н К lvl5000 pidgeot: — … — Приду минут через 20. sir lancelot: — <3 lvl5000 pidgeot: — Если ты купишь мне ужин. sir lancelot: — </3 И ужасные решения, как, например, договорившись с друзьями о встрече в кофейне, которая находится всего за углом от квартиры, которую он снимает с Ханком, чтобы провести заседание экстренного мозгового треста, осторожно выползти из постели, собрать ближайшую груду одежды и сбежать из квартиры. Сбежать из квартиры, запереть её за собой на ключ и оставить спящего Кита в своей постели. Такие ужасные решения, как это.***
Удивительно, как легко они возвращаются к обычному образу жизни. Как легко отправить быстрое сообщение (свободен сегодня?) и касаться губами шеи Кита, руками шарить по поясу его брюк менее, чем через час. Как легко мягкие, нерешительные поцелуи стремительно перерастают в пальцы, жадно хватающиеся за старые простыни Лэнса. Как быстро он привыкает к мозолистым ладоням, которые пылко проводят вниз по его телу, оставляя за собой огненные следы из царапин на темной коже. Или как быстро он учится управлять руками, губами и языком, чтобы уговорить того, кто, затаив дыхание, издает тихие стоны… Кто бы знал, что делают эти стенания с Лэнсом и как заставляют стонать в ответ. Или как он запросто понимает, под каким углом нужно повернуть чужие бедра, чтобы Кит задыхался на простынях, чтобы его тело корчилось и извивалось, пока он бормочет невнятные слова и имя Лэнса, снова и снова. Или как быстро он привыкает ко всему этому… Ко всему Киту. Или как сильно он это любит.***
— Я хочу сказать, — медленно говорит Ханк, вдумчиво жуя соломинку во рту, — что это изначально была очень плохая идея. Лэнс бросает на него разочарованный взгляд, поскольку он ожидал такой мятеж со стороны Пидж, но никак не от Ханка. Никогда. — И откуда мне было знать? — Спать с Китом? — ехидно протягивает Пидж, которая выглядит весьма довольной сложившейся ситуацией. — О, да, даже не представляю, что же могло пойти не так. — Ты здесь, чтобы помогать мне или издеваться? — Издеваться, — без колебаний отвечает она. — Определенно издеваться. Лэнс стонет и сползает по креслу, игнорируя косые взгляды со стороны посетителей уютного кафе, когда стул громко скребется по выложенному плиткой полу. — Вы бы видели его утром. Как он выглядел, когда я проснулся, — Лэнс вздыхает, пока Пидж искусно изображает рвотные позывы. — Тч. Я слишком увяз, ребята. Прервать операцию, прервать операцию. — Просто скажи ему, что больше не хочешь видеться, — говорит Пидж, пожимая плечами, и протягивает руку к вазочке с печеньем, которая стоит в центре стола. — Это просто симпатия. Ты же не любишь его. — Ну, — медленно произносит Лэнс, чувствуя, как начинает нагреваться его лицо, и решительно теребит молнию на толстовке (которая, кстати, не его. Это толстовка Кита). — Насчет этого. Может, это только теория, но, возможно… Возможно, я что-то вроде, типа, люблю его? Немножко? Пидж давится печеньем и проводит следующие двадцать секунд за тем, что усердно бьет себя кулаком по груди. Ханк выплевывает карамельный фраппучино, брызги которого летят Лэнсу в лицо. А Лэнс? Лэнс стонет и погружается в свое кресло еще глубже. — Мне конец, да?***
Когда он с Китом, то иногда он забывает, что они состоят, скорее, в взаимовыгодном соглашении, чем в романтических отношениях. Выгода в той — это, конечно же, секс, от которого под закрытыми веками взрываются разноцветные фейерверки; секс, от которого Ханк краснеет, когда замечает царапины и следы укусов, которые пачкают кожу Лэнса на следующее утро; секс, от которого Лэнс не готов отказываться. Он легко забывает, что в их маленькой договоренности не место каким-либо чувствам. Особенно когда они переходят тонкую границу и считаются кем-то вроде друзей. Это всего лишь средство для достижения цели. Они мало разговаривают: у них нет времени на что-то, помимо поспешно выпаленного «привет», когда они встречаются; все отведенные секунды уходят на поцелуи, прикосновения и прочие дополнения. Но ты не можешь проводить каждую ночь в чьих-то объятиях, изучая каждый дюйм чужого тела, будто это твое собственное, и не породить зачатки какой бы то ни было дружбы. В их договоренность влезает период, длинною в три месяца, когда они не могут видеться так часто, как раньше. Этот промежуток — экзаменационный сезон, и Лэнс обнаруживает, что на смену компании Кита приходят толстые учебники, карточки и длинные вечера, которые он проводит, судорожно строча заметки в надежде, что хотя бы некоторые из них останутся у него в голове к началу экзаменов. Не то чтобы он считает, но проходит около десяти (ровно десять) дней с момента их последней встречи, когда Лэнс замечает Кита, сгорбившегося в углу библиотеки, выложившего перед собой целый штабель из толстенных учебников, а его стол завален примерно недельным запасом энергетических напитков. Лэнс на минуту зависает, пригибаясь за полкой, чтобы рассмотреть Кита. Несмотря на то, что у них есть общие знакомые и они часто крутятся в одних кругах, они не взаимодействуют друг с другом за пределами спальни Лэнса. Учитывая, что они вытворяют за закрытыми дверями, это немного сбивает с толку. Мысль приходит к нему мгновенно, когда Кит зевает, высоко вытягивая руки над головой, и возвращается к тому, что рассеяно листает книгу. Это первый раз, когда у Лэнса появляется настоящая возможность наблюдать за ним за пределами их обычной деятельности. И это смешно, думает Лэнс. Это смешно, потому что последние три месяца он проводит за тем, что тщательно изучает каждый сантиметр Кита, его тело отпечаталось у него в памяти получше всяких учебников. Ему нравится думать, что он знает Кита: знает, как заставить его вздрагивать, стонать и ахать, — а теперь он стоит и смотрит, по-настоящему смотрит на него и понимает, что ему еще многое предстоит узнать. Например, как тот морщит губы и почти надувает их; недоуменно или, наоборот, раздраженно сводит брови к переносице; как его глаза сканируют особенно трудный отрывок в абзаце. Или то, как он напевает что-то, что напоминает песню «Ядовитый» Бритни Спирс, когда тянется за очередным энергетическим напитком, немного наклоняет голову назад и тяжелыми глотками пьет горькую жидкость. Или то, что, видимо, его чувство юмора такое же ужасное, как у самого Лэнса, судя по мешковатому, уродливому свитеру с надписью «Ты пур-р-реживаешь», под которой растянулось выцветшее изображение подмигивающего кота. Или то, насколько теплым и притягательным он выглядит в свете низких ламп библиотеки. Или… Или то, что на самом деле он милый. Лэнс делает шаг вперед, выходя из-за временного прикрытия, и почти сразу же привлекает внимание Кита. Ему интересно, что еще он может узнать о человеке, с которым делит свою постель. Ему кажется, что внутри него раздувается воздушный шар с каждым шагом, что он проделывает ближе, и понимает, что он очень хочет учиться. Он замечает, как опасливо загораются глаза Кита, когда он присаживается рядом, и Лэнсу кажется, что он понимает. Ведь для них это неизведанная территория. — Привет. Кит подозрительно щурит глаза, но затем заметно расслабляется, отодвигает некоторые книги в сторону, чтобы освободить место, и компактно распределяет свои вещи по столу. — Привет.***
— Вы, ребята, худший Мозговой Трест, — жалуется Лэнс, сердито переводя взгляд с Ханка на Пидж, от которых за все это время не оказалось никакой пользы. — Я пришел к вам за советом, а вы просто смеетесь? — Это довольно забавная ситуация, — виновато говорит Ханк, подавшись к краю, чтобы сочувственно похлопать Лэнсу по бедру. — Что-то вроде такого бывает в кино. — Такое и было в кино, — фыркает Пидж. — Мы смотрели его с Аллурой пару месяцев назад, помнишь? — Ах, да, тот, что с Милой Кунис, — одобрительно кивает Ханк, поддергивая уголками губ в хитрой ухмылке. — Твоя жизнь — фильм с Милой Кунис, Лэнс. — Худший, отвратительный Мозговой Трест, — повторяет Лэнс, плотно скрестив руки на груди и мысленно планируя дальнейшую месть. — После сегодняшнего я уволю вас и найму Корана. — Корана? — Пидж вскидывает брови. — Мистера «Я думаю, что Покемоны произносятся как Поке-ай-мены»? Вот к кому ты собираешься обратиться за советом? — И он даже не может понять, как делать селфи на телефоне, — добавляет Ханк. — Но это весело. Я надеюсь, что он никогда не узнает об этом, но да, бро, он не тот человек, к которому следует обращаться за любовными советами. — А к вам двоим следует? — хрипит Лэнс. — Все, что вы делаете, — это смеетесь и сравниваете меня с Милой Кунис. Которая, кстати говоря, прекрасный человек, и в другое любое время я был бы очень рад, что меня сравнили с ней, но сейчас мне нужна ваша помощь. — Я не понимаю зачем, — Пидж фыркает, закатывая глаза достаточно глубоко, чтобы выразить свое мнение насчет этого бардака. — Ответ очень прост. — Прост? — Да, — говорит Ханк, пожимая плечами, и всем своим видом выражает искреннее удивление недальновидности Лэнса. — Скажи, что любишь его. — Хм.***
Кит не остается на ночевку. Вот одно из правил в их соглашении. Он может заснуть на час или два после того, как они закончат, лежать, затаив дыхание, в потных объятиях Лэнса, но он никогда не спит долго. Всякий раз, когда Лэнс просыпается утром, он обнаруживает пустую половину постели, ноющую боль в мышцах и запах душистого шампуня Кита, который все еще не выветрился из воздуха, служа напоминанием о том, что произошедшее накануне не сон. Лэнс не уверен, изменилось ли что-то после их импровизированного занятия в библиотеке, но ему начинает казаться, что да. Что-то неуклонно сдвигается между ними. Механизм их поведения остается все тем же: они по-прежнему занимаются сексом (еще больше, чем раньше, думает Лэнс), но это уже не просто секс. Это уже не просто вопрос «придешь?», небрежно отправленный по смс, после которого его прижимают к постели, теплые руки забираются ему под рубашку, в то время как рот быстро занимается своим делом, оставляя созвездия из фиолетовых засосов и цепочки укусов на шее. Теперь это «хочешь сначала перекусить?», которые превращаются в вечера, когда они ютятся на диванчике в каком-нибудь бургер-баре или старой пиццерии. Или едут в какую-нибудь закусочную, где воруют чипсы из тарелок друг друга, толкаются бедрами и задевают друг друга кончиками пальцев. И почему-то вот такие мелочи вдруг становятся намного важнее простого секса. Это превращается в дружбу (и, возможно, немного большее). Потому что теперь они друзья. Друзья, которые бросают друг другу тупые мемы целый день, спорят о глупостях («Звездные Войны», заверяет Лэнс; «Звездный Путь», настаивает Кит); друзья, которые могут сидеть в тишине библиотеки, заниматься своими делами и не чувствовать себя неловко. Но и такие друзья, которые могут делать все это и в придачу заниматься умопомрачительным — с двойной отдачей — сексом каждый день, потому что это в их силах. Так что, может, не так уж и странно, что Кит остался на ночь. И… Ладно. Лэнс ничуть не жалуется, потому что, может, приятно засыпать с прижавшимся к нему Китом, зная, что тот будет рядом, когда он проснется. Может, приятно чувствовать дыхание Кита у себя на шее, который бормочет бессвязный бред (бред, подозрительно похожий на имя Лэнса, прошептанное снова и снова), потуже оборачивая руку вокруг его тела. Может, ему нравится просыпаться, чувствуя, что их ноги плотно переплетены. Может, ему нравится видеть, как Кит медленно улыбается, моргая спросонья. И да, может, голос Кита по утрам сыпучий и хриплый, когда он лепечет «доброе утро», прижимаясь лицом к груди Лэнса ближе, чтобы «еще пять минуточек», но он быстро стал самым приятным звуком для ушей Лэнса. Может. А возможно, все дело в утреннем сексе. Возможно, все дело в том, как Кит принимает неторопливый темп, как они медленно покачиваются друг в друге, тихо задыхаясь и переплетая пальцы, полностью оборачиваясь в мира друг друга. Возможно, все дело в том, как Кит стонет его имя, грубее вцепляясь пальцами в его бедра, когда они с каждым дюймом подходят ближе к сладкой разрядке. И, возможно, все дело в том, как потом они лежат, неровно дыша и хватаясь за простыни; возможно, дело в том, как Кит смотрит на него, глазами такими мягкими и теплыми, как будто он хочет сказать нечто большее. Или, возможно, дело во всем этом.***
Пидж и Ханк — мудаки, решает Лэнс, стоя перед закрытой дверью в свою квартиру и глядя на деревянную поверхность так, будто она лично задела его чувства. Они его лучшие друзья, он любит их всем сердцем, но они мудаки. Ведь им легко говорить: «Просто скажи», — а потом в буквальном смысле выпихивать его со стула и кричать: «Иди и разберись со своей жалкой личной жизнью», — под угрозой взять ситуацию в свои руки, если это не сделает он сам, когда не им, возможно, придется столкнуться с жестким отказом. Не им разрушать почти год удивительного (великолепного) секса и странную дружбу, к которой он накрепко привязался, потому что он настолько глуп, что позволил себе испытывать чувства. Потому что он настолько глуп, что позволил себе влюбиться. Он стонет, вставляя ключ в замочную скважину, и вполсилы пихает дверь, надеясь, что Кита в его квартире не будет. Что, возможно, он проснулся в пустой постели и ушел. Что, возможно… — О, а мне было интересно, куда ты делся. Сердце Лэнса немножко сжимается, когда он входит в квартиру и обнаруживает Кита, сидящего на диване, одетого в одну из старых футболок Лэнса (с изображением Звездных Войн и надписью в центре — «Дерьмовик»; Рождественский подарок от Ханка), как будто это самое естественное, что может быть в мире. И, может, так оно и есть. Поэтому Лэнс должен положить конец сейчас, пока это не принесло ему слишком много боли. — Мы можем… Мы можем поговорить? Лэнс хмурится, потому что эти слова хотел произнести он, но они исходят не с его уст — они выходят от Кита. — Что? — Мы можем поговорить? — снова спрашивает Кит, отодвигаясь на диване, чтобы освободить место Лэнсу. — Э-э… Да. Да, конечно, — бормочет Лэнс, осторожно присаживаясь на диванную подушку. — Все хорошо? Кит кивает и втягивает нижнюю губу между зубами. — Да. — Тогда… — Кажется, я люблю тебя. Лэнс моргает, слабо приоткрывая рот, потому что он уверен, что ослышался. Потому что невозможно — абсолютно невозможно, — чтобы эти слова слетели с языка Кита. — Да, — Кит кивает, смущенно переминаясь на диване, его щеки краснеют с каждой секундой. — Я люблю тебя. И… И я думал, что могу делать… это и не привязываться, но я не могу. Поэтому, — он грустно улыбается Лэнсу и подвигается к краю дивана, чтобы встать, — я думаю, мы должны все прекратить. — Нет, — с придыханием выдавливает Лэнс, и подается вперед, чтобы схватить Кита за руку и помешать ему встать. — Почему? Кит хмурится: — Я только что сказа… — он давится воздухом, когда Лэнс отталкивается вперед и, обернув руки вокруг шеи Кита, валит их на диван. — Какого черта? — Пидж и Ханк так зазнаются, — фыркает Лэнс, нежно продевая пальцы в волосы Кита. — Особенно Пидж. О боже. — Ты можешь… — Кит хмурится, слегка извиваясь под навалившимся телом. — Ты можешь объяснить? Лэнс улыбается, весьма самодовольной, широкой улыбкой, от которой у него под глазами собираются морщинки, а на щеках рождаются ямочки. — Ты любишь меня. Кит краснеет. — Ты, Кит… Я не знаю твою фамилию, — Лэнс замирает, но, неопределенно кивнув головой, пожимает плечами. — Ты, Кит МакМаллет… — МакМаллет?! — Ты, Кит МакМаллет, — продолжает Лэнс, демонстративно игнорируя пронзительный крик Кита в пользу того, чтобы приблизить их лица, пока их носы практически не соприкасаются. — Ты любишь меня. Кит извивается под ним, его щеки краснее, чем Лэнс когда-либо видел за всю историю их знакомства. — Ты будешь повторять это, пока я не самовозгорюсь? — Ты любишь меня. — Лэнс. Лэнс смеется, наклоняется вперед и соединяет их губы, замычав, когда Кит, почти рефлекторно, поднимает голову, чтобы попытаться углубить поцелуй. — Ты любишь меня, а я люблю тебя. Между ними пролегает момент тишины. Кит расширяет глаза, прежде чем его рот дергается в застенчивой улыбке, от которой сердце Лэнса начинает биться с удвоенной скоростью. — Спасибо, Барни. — То есть, я искренне признаюсь тебе в любви, а ты называешь меня Барни? — кричит Лэнс, пытаясь (и проваливаясь) сдержать радостную ухмылку. — Ты самый худший парень на свете. Не думаю, что когда-нибудь смогу простить тебя. — Неужели? — протягивает Кит, чьи губы складываются в хитром оскале. Он садится, притягивая Лэнса в поцелуй, и начинает шарить руками под его рубашкой, слегка оцарапывая загорелую кожу и оставляя невидимые узоры короткими ногтями. — Я уверен, что смогу найти способ переубедить тебя.***
sir lancelot: — ханк — я же извинился hunky-dory: — ты НЕ извинился sir lancelot: — ну — я хотел lvl5000 pidgeot: — Что стряслось? — Лэнс опять съел последний кусочек пиццы? hunky-dory: — хахахаха ЕСЛИ БЫ — ты понимаешь, что я больше не смогу сидеть на этом диване — да, лэнс??? sir lancelot: — кит тоже извиняется lvl5000 pidgeot: — Что… случилось?.. hunky-dory: — лучше те не знать — просто — просто не сиди на нашем диване, когда придешь в след раз — хорошо lvl5000 pidgeot: — О Боже. hunky-dory — да, такое там тоже было sir lancelot: — ХАНК — (но это правдааа) lvl5000 pidgeot: — Я больше никогда к вам не приду. hunky-dory: — мудрый шаг — мудрый — шаг sir lancelot: — мне сейчас кажется что на меня очень нападают hunky-dory: — отлично lvl5000 pidgeot: — Отлично. hunky-dory: — в следующий раз держите свои грехи подальше от общественных мест sir lancelot: — а ванная считается общественным местом — потому что… lvl5000 pidgeot: — Пока. hunky-dory: — пидж, можно переехать к тебе???????