Ночной гость

– Сладких снов, мсье Ленский. Мир сновидений. Прекрасный, поистине прекрасный мир. Какие тайны порой заложены во снах? Можно очутиться на прекрасном берегу моря, где беспокойные волны бьются о камни, а в воздухе витают запахи меда и пряностей. Можно ехать на поезде в место своей мечты, смотря на мелькающие деревья за окном, открывая форточку, чтобы косые красные лучи уходящего солнца неровно легли на постель. Ветер залетает в вагон, чувствуется глоток свежего воздуха. Поезд издает ритмичные звуки, которые исходят откуда-то из под колес, гудит. Потом резко останавливается, сбавляя скорость. Неужели это та самая заветная остановка? Можно прокатиться на том, что ещё даже не изобретено и не построено, побывать там, что ещё не было открыто, чего ещё не существовало на Земле. Во сне можно увидеть и сделать то, чего никогда человек не видел прежде и не делал. Ну не очарователен ли этот загадочный мир? Молодой поэт Владимир Ленский спокойно лежал в своей постели. Юноша уже давно уснул после тяжелого, выматывающего дня. Ровно поднималась и опускалась раскрытая грудь, которую прикрывала лишь его недвижимая правая рука. Из-за лунного света кожа у Владимира казалась фарфоровой: как-то искусственно выступали острые, немного угловатые костяшки на кистях рук, а длинные худые пальцы казались кукольными. Из раскрытого окна дул нежный летний ветерок, убаюкивая Ленского своим тихим воем, приятно шуршали зеленые листья, а у самого дома стрекотали ночные сверчки. Что же снилось юному поэту? Вероятно, это была песнь прекрасной музы, которая посылала во сне заманчивые идеи для стихов. А может, в грезах появлялась и пряталась среди берез возлюбленная Владимира, Ольга Ларина? Круглощекая, светловолосая милая хохотушка, в которой Ленский души своей не чаял. Все может быть. Но не всегда людям снятся спокойные, добрые сны. Владимир резко вздрогнул и перевернулся со спины на правый бок, таким образом отворачиваясь от окна. Он пока ничего не видел, ибо находился в полнейшей темноте. Прошли ещё пару минут, длительность которых юноше во сне показалась кране малой. «Тьма отступает. Владимир сидит на краю какого-то обрыва под луной, свесив вниз свои худощавые ноги, и хаотично покачивает ими взад-вперед. На бесконечно далеком небе, которое буквально усеяно белыми мигающими звездочками, не видно ни единой тучки. Оно абсолютно чистое и черное, и лишь одиноко сияет холодная луна. Ветер приятно перебирает спутанные черные волосы, тихо напевает сзади в кустах песню ночной соловей.» Казалось бы, обыкновенный лирический сон для юного поэта-романтика. «Ленский кладет свои ладони на холодную землю, которая так резко обрывается вниз через несколько сантиметров. Юноша смотрит в даль обрыва, в эту пугающую бездну, которая находится прямо у него под ногами. Дна не видно. И тогда сзади раздаются ровные шаги. Они медленны и тихи, как будто крадется кошка. Владимир, залюбовавшись видом, даже не обращает на них какого внимания. Как вдруг... Кто-то дотрагивается до его плеч и тянет назад. Ленский тихо вскрикивает, но не может обернуться, мышцы его захолодели. Незнакомец грубо закрывает рот юноши рукой, садится сзади и обвивает того ногами, притягивая к себе. Владимир мечется, паникует. Вниз летят маленькие камушки. Черные, абсолютно черные холодные руки опускаются на молодое тело. «Кто. Ты.» Эту мысль Ленскому удалось вывести с трудом, как будто для того, чтобы просто думать, ему приходилось прилагать целую уйму усилий. Но все затихает. Он теперь просто сидит над обрывом и чувствует сзади тепло другого человека. Владимир насторожен, но это тепло такое живое и такое настоящее. Эта реальность? Она кажется безопасной. Юноша немного успокаивается и затихает. Ему ведь не причинят вреда? – Скажи. Кто ты? – на этот раз мысль поэта сорвалась легко и прозвучала громко. Настолько громко, что у Ленского не оставалось сомнения, что незнакомец его услышал. Однако ответа так и не последовало, зато Владимир очень остро почувствовал горячее дыхание сзади, сопровождаемое усмешкой. Прямо ему в шею. У юноши по спине побежали мурашки. Ему резко показались эти черные руки знакомыми, но он никак не мог вспомнить, где же видел их до этого…» На самом деле Ленскому уже являлись странные сны на этой неделе. И сейчас образ черного таинственного незнакомца стал напоминать поэту предыдущие ночи. Не в первый раз этот черный силуэт мучил его, не в первый раз поэт старался избежать его, и не в первый раз юноша просыпался по утрам в холодном поту. Но как только Владимир отходил от кошмара, то эти сновидения, как и черный незнакомец, оставались позади и испарялись, как обыкновенный дурной сон. «Внезапно Ленский обнаружил, что сидит сейчас в одной лёгкой сорочке. Кровь застучала у него в висках, и он опять постарался освободиться от объятий, но тогда юноша почувствовал острый колющийся поцелуй прямо ему в шею. Этот поцелуй больше был похож на укус, поэтому Владимир отвернулся в другую сторону, стиснув зубы от резкой тянущейся боли. Он заметил, как с его шеи потекло что-то черное и неприятное на ощупь. Чужие руки трогали его то за плечи, то опускались ниже, проводя круги по животу. Ленскому стало тяжело дышать, тяжело жить в этом проклятом сне. Хотелось сопротивляться, убежать куда-то нибудь, но он не мог, как и не мог понять того, что всё это – иллюзия, неправда. Прикосновения казались ему горячими и обжигающими, реальными. Поэт тихо застонал от безысходности. Он закрыл глаза. И открыл. Ленский вновь сидел в дурманящем мраке. Черной была земля, черным было небо, если, конечно, оно и вообще было. Владимиру стало страшно. Какая-то детская боязнь темноты проснулась в нем. – Когда же все это кончится? Юноша закрыл лицо руками. Укройте его от этого кошмара. Тогда кто-то убрал руки от лица Владимира. Ленский смотрел пристально вперед и все равно ничего не видел. Но почему-то поэт был уверен, что к нему опять пришел его таинственный мучитель. Он устал и уже ничего не мог предпринять. Юноша опять почувствовал, как кто-то целует его, но на этот раз в живот. Сорочка была задрана вверх, а тело полностью оголено. Сейчас Ленскому не было противно, он просто решил не сопротивляться. Он обречен.» Сны такого плана – далеко не редкость. Но что же делать, если ты отчетливо понимаешь, что тебя ласкает мужчина, когда сам ты являешься молодым юношей? «Поэту отчетливо слышался какой-то приятный шепот, который пытался его успокоить, однако разобрать слова Владимир не смог. Тьма поглощала его. И самое ужасное, что чем дольше длилась эта пытка, тем она казалась Ленскому приятней. Его тело стало отзываться и прогибаться на чужие ласки, мысли путались, а в голове висело одно лишь слово: – Нет. Его никто не слушал. – Пожалуйста, нет. А лишь продолжали подминать под себя. Легкий румянец выступил на щеках Владимира. Кому так приятно соблазнять это податливое девственное тело? – Кажется, я сейчас умру.» Черные ресницы дрогнули. Юноша проснулся. Тяжесть была во всем его теле. Солнце уже светило из окна. Было раннее утро.

***

– Надеюсь, вы хорошо сегодня спали, mon cher, – ненавязчиво заметил Евгений, когда двое друзей встретились в обед на конной прогулке. Владимир прищурился, улавливая какой-то знакомый жест со стороны Онегина. Глаза Ленского широко распахнулись. На него снизошло озарение. И он покраснел.