forest mystery

Под ногами шуршат первые опавшие листья, пестрея в насыщенной зелени диких трав яркими всполохами огненно-желтого и багряного. Осень слишком рано в этом году. Чонин всматривается в низкое бесцветное небо и вдыхает душный насыщенный влагой воздух. Видимо прав был Кёнсу – быть дождю. До темноты осталось совсем немного, но Чонин не спешит возвращаться. Кёнсу, конечно, потом обязательно скажет ему, что он безрассудный самонадеянный кретин. И, в общем-то будет прав. Но Чонин любит лес. Где-то в ветвях гулко ухает филин, и звук разносится вокруг тихим эхо. Деревья перешептываются о чем то своем, поскрипывая на ветру. В зарослях дикого терна мелькает быстрая тень, едва различимая в сгущающихся сумерках, клонящегося к закату дня. Возможно и правда пора. Протяжный низкий вой вспарывает тишину сонного леса, пугая примостившихся на ночлег мелких пичуг. Чонин вслушивается в раскатистый отзвук, что разлетается вокруг сотнями отголосков, и невольно улыбается. Глупо, наверно, но он все еще верит в старые поверья и легенды. Солнце опускается за горизонт, полыхнув на прощанье ослепительным золотом. Становится ощутимо прохладнее. Серое марево сумерек окутывает лес сизой дымкой. Чонин шагает давно изученной тропинкой, поглядывая на быстро темнеющее небо, что затянуло тяжелой пеленой цепляющихся за ветвистые кроны туч, и прислушивается к далекому вою. Волки редкость в этих местах. Последних перестреляли еще лет пятнадцать назад. Темнота окутывает, словно бархатным покрывалом, ложась на плечи холодными тенями. Становится зябко и неуютно. Деверья возвышаются мрачными столпами, упирающимися в глухое беззвездное небо. Лес больше не выглядит приветливым и спокойным. Он встревожен и опасен. Тихие шорохи раздаются, кажется, отовсюду, вызывая мелкую дрожь в заледеневших пальцах. Крики ночных птиц и шелест растревоженной ветром листвы, поступь мягких лап и скрежет когтей: сотни мимолетный звуков разлетаются многократным эхо, хлопая незримыми крыльями. В голове против воли всплывают слова Кёнсу, о недальновидных идиотах, гуляющих по лесу на ночь глядя, явно не дорожа собственной головой. Ким привык к брюзжанию До, как и к прогулкам через знакомые поляны и прогалины. Но он всегда успевал вернуться до темноты. ─ Нехорошо, - шепчет Ким, от чего-то не рискуя говорить в полный голос, и, словно в подтверждение совсем рядом проносятся быстрые тени, наступая размытыми силуэтами со всех сторон. Громкий вой раздается пугающе близко, заставляя сердце пропустить пару ударов. Чонин всматривается в высокие заросли шиповника и осоки, различая в мглистом полумраке только отблески внимательных глаз, что сверкают между деревьев. Холодный воздух встает комом в пересохшем горле. В этих лесах не водятся волки! Рваное дыхание вырывается изо рта облачками пара. Чонин боится отвести взгляд от неизбежно приближающейся смерти. Крупные животные ступают совсем неслышно по примятой траве, скаля пасти в беззвучном рыке. ─ Что ты забыл в моем лесу, человек? – Ким пораженно замирает, даже позабыв о неизбежной кончине в лапах диких волков, оглядываясь по сторонам в поисках того, кто это сказал. Но все, что видит – лишь темнота, да ломаные линии высоких кустов, что сквозь пелену молочного тумана больше похожи на обрывки туч, рухнувших на промерзшую землю. ─ Не заставляй меня повторять, - в голосе звучит неприкрытый укор и Чонин почти чувствует себя виноватым. Хоть и не знает за что и перед кем. ─ Я… эм… гулял. ─ И как? Нагулялся? – Незримый собеседник откровенно насмехается, что совсем сбивает с толку. Ким снова оглядывается, пытаясь уловить хотя бы тень, только сейчас замечая, что остался совсем один. Нет даже волков. Может все это морок? ─ Эй, кем бы ты ни был, покажись! – С ходу записывать себя в полные безумцы, даже не попытавшись разобраться, Ким не спешит. ─ Ну, раз тебе так хочется… - он появляется без единого звука. Светлым призраком выступает из мрака, как будто далекий свет сотен звезд скользит сквозь клубы туманной мороси. Чонин смаргивает влажную пелену, фокусируя взгляд, и невольно отступает назад. Волк. Не человек. Огромный белоснежный волк, в холке достающий ему почти до груди. Пронзительный взгляд бесконечно черных глаз, внимательный и немного насмешливый. Наверно это его судьба стать чьим-нибудь ужином. ─ Не ешь меня, - чуть дрогнувшим голосом просит Ким, и очень надеется, что он не сошел с ума окончательно. Что он недаром протоптал мили тонких троп сквозь заросли и овраги. Что Кёнсу ошибался, и в этих землях еще осталось то, во что верили предки их предков. Во что верил он сам. Чонин зажмуривает глаза до разноцветных кругов и не глядя тянет ладонь, зарываясь пальцами в мягкую шерсть. ─ Дался ты мне, - презрительно фыркает голос. Обычный, человеческий, пусть и насмешливо-издевательский. Чонин открывает глаза, всматриваясь все в ту же непроглядную темноту на дне радужки. Ладонь касается щеки. Кожа неестественно бледная, почти прозрачная и собственные пальцы кажутся Киму непочтительно грубыми. ─ Я рад, что не соответствую твоим изысканным вкусам, - почему-то шепчет Чонин, разглядывая высокую фигуру, закутанную в серебро густого меха. Резкие черты лица, упрямая линия подбородка, копна светлых волос, что падают на лицо непослушными прядями. ─ Зато я твоим, видимо, соответствую, - Ким давится спертым воздухом, наблюдая, как тонкая бровь изгибается в вопросительном жесте. ─ Руки, может быть, все-таки уберешь? – Чонин, явно не понявший суть намека, только теперь обращает внимание, что так и стоит, прижав ладонь к прохладной щеке. ─ Да, извини, - Ким отступает назад, неловко спотыкаясь о не пойми откуда взявшуюся кочку и едва не теряет равновесие. Растерянно улыбается, все еще не особо веря в происходящее, но реальность упрямо глядит на него темным взглядом из под полуопущенных ресниц, кривя губы в улыбке. ─ Так, - слово еще звучит, а рядом уже никого, и Ким только удивленно моргает, - зачем ты приходишь в мой лес? - Шепчет сзади уже знакомый голос, но стоит оглянуться и опять никого. ─ Я… ─ Зачем, - ускользающая от взгляда тень вдруг мелькает прямо перед глазами, снова растворяясь в густом мраке ночи, - ты ходишь сюда? ─ Мне… просто… нравится лес, - он замирает напротив, всматриваясь внимательно, насторожено. ─ Тебе здесь не рады. ─ Если бы мне были не рады, меня бы уже съели, я полагаю, - парирует Ким, глядя в недобро сощуренные глаза. ─ Слишком много думаешь, человек. Так и быть, я выведу тебя, но ты пообещаешь мне, что больше не вернешься. Я, О Сехун, хранитель этого леса, запрещаю тебе! ─ Приятно познакомиться, О Сехун. Я Ким Чонин и как… эм… хранитель этой волшебной шишки, я… в общем, запрет не принимается, - радостно сообщает Ким, отряхивая от пыли и засохших травинок подобранную с земли крупную кедровую шишку. Сехун смотрит то на него, то на шишку и потерянно молчит. ─ Ну, так что, покажешь дорогу, или мне продолжить топтать своими недостойными ногами твой восхитительный лес, пока не выберусь сам? – К своему стыду Чонин осознает, что и правда не знает в каком направлении идти. Туман и темнота совсем сбили с толку и теперь вернуться в деревню он не сможет как минимум до светла. ─ Странные вы люди… - как-то меланхолично замечает Сехун и тяжело вздохнув, кивает, поджимая в недовольном жесте губы, что бы показать все, что он думает о всяких там людях и их способностях к ориентации на местности. ─ Пожалуй ты прав, - соглашается Ким. Сехун шагает уверенно, не смотря на все еще не рассеявшийся туман и совершенно непроходимую местность. Чонин еще никогда не был в этой части леса, даже в темноте и сквозь завесу тумана он бы узнал хоть какой-нибудь кустик. Огни деревни начинают просматриваться издали, расплываясь желтоватыми бликами. Чонин смотрит под ноги, чтоб не свалиться, на потеху Сехуну и отстраненно думает о том, что, кто его знает как на счет остальных, но этот конкретный хранитель сам слишком уж странный. ─ Все. Пришли. Не возвращайся. – Отрезает Сехун, снова глядя резко и насторожено. ─ Спасибо за приглашение, обязательно снова вернусь, - посмеивается Ким, не чувствуя того недовольства, которое ему пытаются продемонстрировать. И убеждается в своей правоте, глядя, как удивление отражается в спокойной темноте мерцающих глаз. ─ От вас, людей, сплошные проблемы. ─ Верно, - Чонин и не думает спорить, заворожено глядя на золотистые искры, что отражаются в непроглядной радужке и растекаются теплыми отсветами в серебре длинных прядей. Ладонь как то сама собой касается тонкой кожи, оставляя горящий след, пальцы очерчивают контур лица. ─ Надо же, - шепчет Ким, - и правда настоящий, - он все еще не до конца уверен, что все это не морок или порождение больного рассудка. ─ Глупый человек, - бурчит Сехун, отступая назад, и скрывается в молочной взвеси густого тумана. Чонин стоит как вкопанный, стискивая в пальцах кедровую шишку. Между деревьев и высокой травой просматриваются очертания низких домов и огоньки светящихся окон. Все это сказки. Старые поверья да легенды. И, кажется, одна из них только что стала явью исключительно для него.