Под одним дождем

Иногда Кларк кажется, что происходящее вокруг только постановка дурацкой игры, о правилах которой ей никто не рассказал. Иногда Кларк кажется, что Лекса смеется над ней, улыбаясь одними уголками губ, никогда не показывая истинную гамму того, что таится за кожаной броней, в самом сердце Хеды. Иногда Кларк кажется, что Лекса просто мираж, нереальная форма того, что олицетворяет этот мир. Иногда Кларк кажется, что Лекса всего лишь ребенок: капризный и дерзкий. «Ты не можешь просто убивать всех, кому не доверяешь!» «Нет, могу.» Кларк не верит в реальность законов этого мира. Она еще не привыкла к тому, что есть что-то вне рамок очерченных Ковчегом. Не верит, что есть что-то дикое, естественное в своей первозданности, и не хочет признавать схожесть предписаний ее прежнего существования с тем, что ей преподносит облаченная в тяжелую, крепкую кожу доспех Хеда. Она не хочет верить, что два разных мира — небесный и земной — неразрывно связаны одним желанием выживать. Лекса смотрит на нее, чуть прикрыв глаза. Она не боится Небесную девчонку, даже оставаясь с ней наедине. Понимает ее растерянность и желание все изменить. Ведь когда-то она была такой же. Когда-то слишком давно по меркам этого восстающего из пепла мира. «Может в жизни должно быть нечто большее, чем просто выживание.» Губы Лексы мягкие, но властные, не дающий забыть, кем она является, и, что представляет из себя сама Кларк — чужая на этих землях Небесная. Поцелуй Лексы, как она сама: пленяющий и многогранный, не позволяющий выдохнуть и думать. Он подчиняет и ранит одновременно, дает свободу и заполняет собой каждую клетку тела Кларк, вынуждая забыть о воле и свободе. И Кларк отдается этому волшебству лишь на минуту. «Я не готова…» Кларк верила, что война важней, что память о Фине еще слишком свежа, чтобы отдаваться чему-то новому. Она смотрела на Командующую, в ее глаза, очерченные темнотой, и истинно верила, что не способна чувствовать ничего; что для Хеды так же важна победа в войне, как и для нее, что этот поцелуй не будет последним, но уже после, много после мыслей о возможной бойне, к которой они подведут своих людей и гору Везер. «Теперь мы сразимся!» Уходя, Лекса сжимала зубы сильно, до острой судороги, боли и внутреннего крика. Длинные, тонкие пальцы привычно обхватывали рукоять меча, как безмолвное подтверждение ее правоты, а кровь, смешавшись с боевой раскраской, противно сжимала кожу, трескалась от ночного, сухого воздуха, делая ее лицо жестче в свете жарких факелов, рассыпанных среди ее людей. Она ни разу не обернулась, слыша тяжелую поступь солдат позади себя, чувствуя растерянный и не верящий взгляд Небесной, готовой рухнуть на грубую, чужую землю и кричать от давящего, вытесняющего воздух из легких предательства. Она не хотела смотреть на нее. «Что ты сделала?» «То, что должна была…» Она верила в это. Верила тогда, спускаясь со склона, покрытая кровью горцев, смотря в растерянные голубые глаза, верила, командуя своей армии отступать, оставляя молчаливую Кларк одну с ее злостью и беспомощностью. Она верила в это и после возвращения в Полис, когда в полутьме свечей покои Командующей скрывали ее собственную ярость: хранимую, скрываемую от глаз даже самых преданных; замкнутые внутри слезы и ненависть к долгу, который будет лежать на ее плечах до конца, до последнего глотка воздуха. «Мы такие, какие есть, Кларк.» Она ненавидела свой долг, ненавидела Кларк и войну, которая сделала ее предателем. Она ненавидела себя, но знала, что поступить иначе просто не могла, не хотела, не умела. Она была рождена с густой черной кровью, что определяла ее судьбу и предназначение. Она была рождена, чтобы убивать и править. «…я убью тебя!» Внутри все сжимается. Отчаянный вой Кларк скользит по стенам к Хеде, вынуждая отвернуться. Рука тянется к рукоятке меча, как к поддержке и силе, но его нет: она ведь в Полисе. Хеда горда и безжалостна. Хеда бессильна перед гневом Небесной. Она стояла в стороне, не пытаясь проникнуть в войну, взлелеянную внутри Кларк. Достаточно долго она терпеливо ждала, когда Небесная перегорит и отдышится, ждала момента, когда сможет подойти к ней, не вызывая неконтролируемую ярость, гортанный рык, крик и желание убить. Она выжидала, понимая и принимая справедливый гнев, направленный на нее. «Ждала Командующую смертью?! Получи!» Хеда гордилась Кларк. Не приспособленная, слабая Небесная девчонка превзошла саму себя. Возможно она даже превзошла саму Командующую. А смогла бы Лекса из Трикру убить, нажав на этот чертов рычаг, более десятка невинных детей ради спасения своих людей? Смогла бы идти по трупам против своего естества, когда внутри все шипит и плавится от едкого гарева тошноты к самой себе?.. «Раз тебе нужна сила Ванхеды, убей меня, забери ее… потому что я никогда не преклонюсь.» Губы Кларк так привычно сжаты. Тонкая линия, кричащая о решимости и неотступности от принятого решения. Глаза Кларк горят небесным праведным огнем, не позволяющем Командующей сделать даже шаг к собственному трону, у которого стоит Небесная. Кларк не идет на компромиссы, она видит только лицо Лексы. То самое лицо, покрытое кровью горцев; глаза, отливающие неестественной зеленью, контрастирующей с боевой, угольно-черной раскраской. «Прости…» Никогда до этого, никогда Лекса не была настолько уязвима, бессильна и решительна. Холодное лезвие давит на обнаженную кожу горла, а сердце пропускает удары: Хеда видит страх и боль в покрытых пеленой слез глазах напротив. Не двигается, ждет, надеется. У Небесной девчонки уже был однажды шанс вонзить в Хеду нож. Сейчас же ей достаточно сильнее нажать и черная кровь зальет трясущиеся пальцы Кларк. «Прости…» Всего одно простое слово и нож падает к ногам Ванхеды, гулко отдаваясь металлическим звоном от стен. Всего одно слово и Кларк снова маленькая Небесная девочка, неспособная убивать — только не ее. Всего одно слово и вся злость и ярость спускаются куда-то ниже грудной клетки, растворяются, рассыпаются пеплом в реальности и чем-то большем, чем просто понимание чувств Лексы. В этот момент она готова рыдать, смеяться и кричать от невозможности происходящего. Кларк готова упасть к ногам Командующей или бить ее до изнеможения в грудь, вымещая все, все то, в чем виновата сама, все в чем ей не оставила выбора Лекса. Все то, что больше никогда не забудет. Все то, на что не решилась, и может это изменило бы все. «Если ты меня снова предашь…» «Не предам!» Глаза Хеды зеленые, как доказательство чего-то живого в этом мертвом, постапокалиптическом мире, где нет места даже толике прекрасного. Взгляд ее спокойный и почти нежный. Кларк не понимает и замирает, смотря как гордая и безжалостная Хеда из Трикру плавно опускается на оба колена, не сводя взгляда с уже совсем не чужой в этом мире девчонки — Ванхеды. «Я клянусь тебе в верности, Кларк из Небесных людей.» Лекса сломала все в себе. Выкорчевала боль, размазывая ее по ребрам, усеянным шрамами. Сжала гордость и долг, придавливая их собственными коленями, опускаясь перед Кларк. Она отдала себя всю — Лексу и Хеду. Каждую часть, какое имя бы она не носила и какой язык бы не звучал из ее уст в стенах этого политического мира. Кларк тянет к ней ладонь, давая силу и уверенность, прощая и веря. Смотрит на лицо Хеды, свободное от черной тени, наверное впервые соответствующее ее истинному возрасту. Иногда Кларк кажется, что Лекса просто ребенок: хрупкий и ранимый. Такой же как она сама. Иногда Кларк кажется, что у них обеих внутри целый мир, где идут постоянные дожди, отчаянно смывающие кровь и хранящие в своих водах тайны, доступные только им. И теперь они стоят под этим дождем вместе. На их плечах всегда будет долг и необходимость принимать решения ради своего народа. За их плечами еще долго будут оставаться война и смерть. Они те, кем их сделал этот возрождающийся с истоков мир. Они сотканы из последствий от законов, созданных, чтобы просто выжить и помогать выжить другим. Но теперь они могут разделить себя друг с другом, создавая что-то новое и сильное, что не видел этот мир ранее. «Я всегда буду с тобой.» Они объединяют два народа, создавая коалицию. Они объединяют себя, создавая нечто большее — любовь и, возможно, что-то чуточку больше.