Never Let Me Go

Вот и настал тот день… Тот самый паршивый день, который хочется вычеркнуть из календаря, из памяти, из души. Нико стоит между колоннами трапезной и смотрит на трещину, которую сам здесь же и оставил. Тогда он был зол, просто в ярости, впрочем, как и сейчас. Он уже давно оставил попытки вызвать душу сестры, она не отзывалась уже несколько лет. Нико надеялся, что она попала на священные острова в царстве отца. Бьянка это заслужила. Он нет. Хотя на что ему было надеяться? Когда ты сын Аида, выбирать не приходиться. Он, наверное, вечно будет служить своему отцу после своей смерти. Помогать с душами на Полях асфоделий, кормить Цербера или еще что-нибудь, что-то унылое и мрачное. Но это точно не покой.  — Опять запутался в своих мрачных мыслях? — такой знакомый голос вырывает Нико из его раздумий.  — Просто думаю, как повернулась бы моя жизнь, будь она жива?  — Ох, прости! Я не хотел. Как ты? — волнение в голосе возрастает, как и уверенность в том, что он сморозил глупость.  — Ты не должен извиняться. Я в порядке, пора уже привыкнуть… Столько лет уже прошло. И прекрати себя корить за этот вопрос! — Нико знает какой Он нерешительный и немного стеснительный в разговорах на душещипательную тему.  — Я и не думал. — буркнул тот, подходя ближе и обнимая его за плечи.  — Думал, думал. Ты же знаешь как я улавливаю твое настроение. — по лицу у Нико расползается легкая улыбка, и на душе становится легче.  — Это не честно! Использовать свои способности на мне, и ты это знаешь. — мычит Вальдес, уткнувшись носом в его шею.  — Давай взглянем правде в глаза: мы хоть раз играли честно? — смертельная тоска, которая была полчаса назад, улетучилась, и в душе ди Анджело наконец-то воцарился такой знакомый и любимый покой. Покой, который бывает только рядом с Лео.  — Ты на что-то конкретное намекаешь? — и Нико сразу же представляет, как по лицу Вальдеса ползет ухмылка и изгибается бровь.  — Ты не исправим! — ди Анджело пытается повернуться лицом к нарушителю его ценного спокойствия.  — Ты тоже! — тихо проговаривает Вальдес своим излюбленным низким тоном ему на ухо. Эти шуточки и разговоры обо всем самом сокровенном стали такими привычными и успокаивающими, что они уже не могут без них обходиться. Они оба уже так к этому привыкли… Лео сам не понял, как он привык к Нико. Все началось после того, как отец вернул его с острова Калипсо. У них так ничего и не сложилось с ней. Оказалось, что его чувства к ней был сильней, чем чувства Калипсо к нему. Он, как дурак, в нее действительно влюбился! А для нее он был всего лишь временным увлечением. Правильно говорили, что нельзя доверять дочери титана. В общем после того, как они «не сошлись характерами», Лео взмолил к Гефесту, и тот сжалился над сыном. Первый месяц Лео никого не хотел видеть. Да он был рад, что вернулся в Лагерь к друзьям, но боль от предательства была слишком острой. Он прятался в бункере номер девять и почти не выползал оттуда. Потом стало легче — Пайпер, Хейзел, Фрэнк и Перси пытались растормошить его, торчали вместе с ним в бункере, помогали, веселили. Затем он стал отправляться на задания и не важно было ли это разборкой со сверхестественными существами или дипломатический визит в римский Лагерь. Именно после этого он сблизился с Нико. Он никогда не думал, что это зайдет так далеко. Он помнил ди Анджело анемичным, угрюмым и мрачным мальчиком-подростком, избегающим всех. Мальчиком, который подпускал к себе близко, и то не до конца, только свою сводную сестру. Но они все чаще и чаще стали вместе наведываться в римский Лагерь. Лео, как мастер на все руки, помогал в укреплении границ, а Нико оказался на удивление хорошим дипломатом и улаживал все возникающие проблемы. Они сошлись характерами, их отношения стали действительно дружескими. Именно тогда Вальдес увидел в ди Анджело взрослого парня, а не мальчишку. Он уже сам не помнит как привык к тому, что Нико заваливался к нему рано утром и напоминал о том, что сегодня важный день. Или к тому, как привык прикрывать его спину во время битвы с чудищами. Но он прекрасно помнит, как стал странно на него засматриваться ди Анджело, и как он сам стал чувствовать нечто странное к нему. А еще он очень хорошо помнит, как они впервые поцеловались. Это получилось само собой. После очередной заварушки Лео подошел к Нико узнать все ли с ним в порядке. Вроде все как всегда, но не на этот раз. Они очень долго смотрели в глаза друг другу. И в голове у Вальдеса крутилась всего одна мысль, которой не должно было быть. На этот раз его переполняли совсем чужие для него эмоции. Он ведь не такой, правда?! Но правда была в том, что он хотел этого. Хотел до зуда на кончиках пальцев. И когда он все-таки решился на этот опрометчивый поступок, плюнув на последствия, ди Анджело сам вцепился в него. Да, именно вцепился, мертвой хваткой. И еще долго не отпускал… Вальдес сам не помнит, как отношения с Нико стали для него нормой. Сначала было слегка странно, а потом легко. Он сам не помнит, как стал терпеть все безбашенные выходки ди Анджело. Например, когда Нико после очередной ссоры с отцом, пребывал в такой ярости, что от безвыходности скакал несколько дней по Теням. Лео тогда чуть с ума не сошел! Первые пару дней он держался, а потом поднял на ноги весь Лагерь. И каково было его облегчение, когда он наконец нашел его, свернувшегося клубочком, под одним из деревьев в лесу. Он перенес этого засранца в его домик, а утром, когда тот пришел в себя, устроил ему хорошую взбучку. Ди Анджело еще два дня боялся подходить к нему, потому что Лео периодически горел в прямом смысле. Вальдес не помнит, как привык тому, что любимица Нико, Миссис О`Лири, стала таскать его разводные ключи. Она их просто обожала. Лео уже со счета сбился, сколько этих железяк перетаскала эта огромная псина из преисподней. Кто ж знал, что у адских гончих такая тяга к разводным ключам? Не помнит, как научился справляться с перепадами настроения сына Аида, которые случались довольно часто. Зато он помнит, как стал для Нико опорой, тем на кого тот может положиться. Вальдес помнит, как одной из холодных дождливых ночей, когда они прятались в домике Аида и согревали друг друга как могли, ди Анджело сказал, что Лео стал для него всем. Он помнит, как наконец-то осознал, насколько ему стал дорог этот угрюмый мальчишка . Его мальчишка… Нико не помнит, как он привык к Лео. Просто так вышло. Просто Вальдес был рядом, когда в душе у Нико была огромная пустота. Уилл, как и все дети Аполлона, оказался ветреным и непостоянным. Однажды Солас просто пришел на порог его домика и сказал, что влюбился в другого. Сказал это легко и не принужденно. Как будто между ними не было этих нескольких лет. Как будто ди Анджело ничего для него не значил. Сказав это, Уилл развернулся и ушел, а заодно прихватил разбитое сердце Нико. После этого было больно долгие месяцы. Он всерьез стал задумываться над тем, что может быть в этом и заключается его судьба — испытывать боль и утрату все время? Видимо клеймо сына Аида было отпечатано на его карме навечно. Но тут в Лагерь вернулся Вальдес. И это полностью изменило его жизнь. Сначала это была дружеская симпатия, не более. Но ди Анджело все чаще стал задумываться, можно ли порезаться о его острые скулы и насколько мягкие у Вальдеса кудряшки. Дальше — больше. Нико уже и не скрывал того, что при одном только взгляде на золотистый цвет кожи Лео или его ореховые глаза его потряхивало, и внутри все сжималось. Сын Аида очень долго убеждал себя, что он не влюбился, НЕТ! Это всего лишь обыкновенная легкая влюбленность, да и тем более какая тут любовь после подлянки Соласа?! Но этот чертов «горячий» парень с каждым днем все сильнее залазил к нему под кожу и переворачивал полностью его внутренний мрачный мир. Совсем тяжело стало тогда, когда Вальдес стал считать его своим лучшим другом. Они часто зависали вместе и болтали ни о чем, дурачились и смеялись. Лео искренне признавался, что он давно ни от кого не чувствовал такой дружеской поддержки, как от Нико, а подсознание ди Анджело орало, что хороший друг не должен мечтать чем отдают его губы: медом или карамелью с корицей? Однажды Темный Принц уже не мог себя сдерживать и, забив на все, поцеловал Вальдеса. Он до сих пор не может передать, каково было его удивление, когда тот ответил взаимностью. Первые две секунды была паника, остальные три минуты огромное облегчение. Это был не просто их первый поцелуй-это было признание того, что они оба задолбались быть обманутыми, разбитыми одиночками и наконец нашли друг в друге то, что искали. То, что было необходимо. То, что снова заставило дышать… Первое время их отношения повергали всех в шок, ведь Вальдесу, по общеизвестным фактам, нравились девочки. И Нико это бесило. Как только заходил разговор о том, что Лео встречался с Калипсо и как это его угораздило связаться с сыном Аида, он хотел отправить пару-тройку душ к своему отцу, но Вальдес вовремя его останавливал. Со временем все с этим свыклись и уже никого не удивляло то, что Нико держал сына Гефеста за руку или то, что тот довольно-таки часто пропадал уже не в бункере номер девять, а в домике Аида. Ди Анжело помнит каким стеснительным был первое время Лео, как постоянно краснел от одного только взгляда на него. Со временем это прошло, и тому является доказательством синяки на шее и ключицах Нико, следы от зубов на его плечах, а так же выжженные отпечатки ладоней на стенах в его спальне. Ди Анжело не помнит как он привык к Вальдесу. Просто он вошел в его жизнь и остался в ней. Не многие смогли это сделать. Рядом с Лео он почувствовал себя живым, хотя уже стал в этом сомневаться. Ему все чаще приходила на ум мысль, что может он сам стал становиться тенью? Но благодаря этому бэдбою он нашел смысл своей жизни. Вальдес и являлся этим смыслом. Лео каждый день дарил Нико надежду на не столь мрачное будущее. Рядом с ним всегда было тепло, как раз этого-то и не хватало сыну Аида. Он слишком долго и много был одинок и начал замерзать в этом холодном и большом мире. И пока Вальдес здесь, рядом с ним, стоит и дышит ему в шею, обнимает за плечи и пытается впитать в себя всю его боль и печаль, которая зачастую кажется вселенских масштабов, Нико может надеяться, что может он всё-таки заслужил место в Элизиуме?..