Останови Меня!...

Утро началось для меня неожиданно приятно. Боль, жившая во мне без малого месяц, стала значительно слабее: в сравнение с тем, что было – просто небо и земля. Шелковые простыни приятно холодили кожу, подушка, найденная где-то недалеко от пяток, была снова возвращена на место, радуя своей покорной мягкостью. Сыто ухмыляюсь, не открывая глаз. В доме тихо, за окном шумит лес, в комнате пахнет не далеким отсюда морем. Красота – знал бы, что у этого патлатого есть такой домик, отобрал бы в пользу бедных и несчастных боссов. Ну, то есть себе в единоличное пользование. Единственное, что портило всю картину и начинало злить – это солнечный зайчик, сначала упрямо лезший в нос и заставляющий сдерживать чихи, теперь же умостивший свою светлую жопу мне на глаза, причем так, что, как бы я не поворачивал голову и не жмурился (отвернуться целиком было банально лень), он все равно не давал покоя. Не люблю светлые помещения – привык уже к своему душному темному кабинету. Надо будет заставить мусор перевесить занавески. С недовольством открываю глаза, смотрю на часы. Три часа дня. Что за хрень? Я так рано за последние полтора месяца еще не вставал – остальное время меня будили вопли патлатого. Может, на мне пагубно сказывается свежий воздух и отсутствие спиртного? Да, мне надо выпить, и все пройдет. Очень надо выпить. С ленцой поднимаюсь с нагретых простыней, присматриваюсь к цвету – багрово-красные. Представляю, как на них смотрелся патлатый, и искренне радуюсь, что приехал так поздно – если бы разглядел, было бы новое изнасилование, а так я просто слегка возбудился. Ага, слегка. Встаю с кровати, осматривая комнату: приятные приглушенные тона, картина, не замеченная мной с кресла и изображавшая закатно-штормящее море; мягкий ковер, по которому я, наконец, прошелся босыми ногами и все те предметы мебели, что я описывал еще при входе. Только вот листков на полу больше не было, на столе стоял полнейший порядок, лишь одна кровать оставалась такой же разворошенной, может, даже хуже, чем была. Мда, какой капитан, такой и босс. Как я умудрился не заметить патлатого, который уже успел убраться и проветрить. Похоже, мне тоже нужен отпуск. Как же я правильно поступил, что испортил его Акуле, прям не нарадуюсь на собственную подсознательную дальновидность! Иду к двери, но чувствую легкий холодок, прокравшийся по телу. Оглядываю себя: в одних трусах, а-ла Савада Тсунаеши версия «Даешь Подштанники!» (мне патлатый рассказывал об их первой встрече с тем хлюпиком – впечатлило, я смеялся долго), припоминая, что мусор снял с меня мокрые вещи еще ночью и куда-то их унес вместе с ботинками. И что мне делать? Замечаю на столе свернутый вчетверо листок бумаги, подхожу, читаю: «Чертов Босс, не знаю, какого хрена ты сюда приперся, но, на случай, если ты проснешься раньше, чем я приду, и начнешь громить мои кровные вложения в недвижимость, слушай: вторая дверь справа от выхода из комнаты – ванная, можешь принять душ и взять там халат – твои вещи еще не высохли. На первом этаже, слева от лестницы – кухня, я оставил тебе завтрак, соизволь погреть сам. Я скоро. Суперби Скуало, замечу, В ОТПУСКЕ!!!» Ну как заботливая жена, блин. Значит, вещи мои он постирал, обед мне приготовил и все предусмотрел. Даже понял, что, попав под дождь, могу простыть – хоть слабаком не являюсь, но, к сожалению, я вполне смертен. И, причем, сделал все это так, что и не заикнешься о его заботе обо мне – все в его излюбленной манере. Усмехаюсь, сжигаю листик пламенем, выхожу из комнаты и подхожу к нужной двери. Там висел еще один листик, гласящий «ВАННАЯ». Я что, идиот по-твоему?! Я с первого раза понял, чертов мусор! Вхожу. А что, неплохо – комната небольшая, аккуратненькая, не такая, конечно, как в особняке, но для отдыха на природе вполне сойдет. Поворачиваюсь к открытому шкафчику с гигиеническими принадлежностями и застываю в немом шоке. Такого количества баночек, флакончиков, бутылочек и тюбиков я не видел ни у кого, кроме как у девушек. Ну, и у Лусса, думаю, будет так же. Приглядевшись, понимаю, что почти все это – шампуни! Застываю в культурном шоке. Но, повертев каждый и проверив на наличие содержимого, я понял, что все они абсолютно новые, кроме одного, использованного почти полностью. Понятно, игра на зрителя – некоторые вообще закупорены. Акула явно не ожидал, что я полезу все их проверять. Скалюсь – издеваешься, значит? Ну что ж, как вернешься – посмотрим, кто будет веселиться последним. Хорошо смеется тот, кто смеется без последствий, мусор, а ты одну беду на свою голову уже нашел, причем еще много-много лет назад. Поздравляю! Включаю воду, быстро споласкиваюсь, заодно искупав шевелюру. У меня она хоть и не такая длинная, как у акульего отброса, но тоже требует ухода. Ага, особенно с утра – моему шухеру может позавидовать даже мусор Тсунаеши, что уже говорит о многом. Выхожу, заворачиваясь в уютный махровый халат. Как же патлатый его носит? Сказать по правде, он даже на меня большеват, что уж говорить о мечнике, который уже меня в плечах где-то в полтора раза. Он им что, два раза оборачивается или как? От резкого движения, которым я вырывал халат из жадных объятий еще одного шкафчика, мне под ноги выкатилось что-то мягкое, рыбоподобное, нежно-голубого цвета. Приглядевшись получше и даже повертев в руках сие произведение искусства, я понял, что это было не что иное, как резиновая акулка для ванны. Детская, вместо уточки. Наверное, я очень громко смеялся. Возможно, такое поведение (сползание по стенке в приступах истерического хохота и корчи от последнего еще и на полу ванной комнаты) не достойно босса самой опасной организации в мафии. Ну и что – никто ж не видит. Так что можно. Ой, умора – резиновая акулка! А спрятал-то как, явно ведь ногой с утра подальше запихивал, раз даже халат прищемить умудрился. Ой, мусор, браво! Я столько уже о-очень давно не смеялся. Кстати, а что он с ней делает, боюсь представить. В голове невольно всплыл образ «мамочки Варии», упорно втюхивающий мне какой-то гейский бред. Нет, мечник до такого не опустится. И все же… В таких вот сложных раздумьях, надев предусмотрительно оставленные здесь тапочки, спускаюсь на первый этаж, направляясь прямым ходом на кухню, попутно осматривая дом. Да, я не ошибся: все сделано в трех цветах: кремово-белый, шоколадный и медовый. Вот же, любитель сладкого на мою голову. Дом изнутри обшит деревянными панелями янтарного цвета, паркет был таким же, потолок – светлый, как и прозрачные занавески, ковры и мебель в основном – темная. В тех частях дома, куда не попадали лучи солнца, находились лампы. В общем – на редкость уютная и теплая атмосфера. Да, ему б с таким потенциалом семью заводить надо, а не по миру с мечом наголо носиться, оглушая врагов и лишая их морального спокойствия своими дикими воплями. Хотя, нет, мне он еще нужен, как не самая плохая боевая единица и связь с миром мусора. Не отпущу его никуда – если и уволю, то в отчете подписав «посмертно». Мечник, что б его – да он с такими заботливо-дизайнерскими заскоками «мамочка» похлеще Луссурии. Главное, при нем такое не ляпнуть – реальный шанс лишиться слуха. Ладно, забыли. Вхожу на кухню и… Нет, этот мусор точно надо мной издевается! Еды на столе нет! Жутко захотелось дать по голове кому-то не в меру громкому и врущему! Над святым я ему издеваться не дам: то есть надо мной, выпивкой и едой. Вернее, отсутствием – последних двух, я-то здесь. Убью! Сажусь на стул, жду этого волосатого шутника, держа стакан в боевой готовности. Минута, две, три, пять, десять, двадцать…. Вдруг взгляд спотыкается о еще одну записку, лежащую недалеко от салфеток и от этого незаметную. Два слова «На плите». Я просто задохнулся от возмущения, гнев во мне нарастал с каждой минутой. Я убью его. Ненавижу! Бесит! Подхожу к кастрюле и сковородке: в одной – рагу, во второй – мясо в соусе с легким вкраплением макарон. Твою ж, эта сволочь действительно знает обо мне все! Хватаюсь за рядом стоящую тарелку, попутно размышляя на тему полной потери страха мечника за время его отпуска, раз он смеет заставлять меня делать что-то подобное самостоятельно, как вдруг застываю. С чего это патлатый такой заботливый и обходительный. Причем в прямом смысле – на глаза он мне так и не попадается, избегает, куда-то смылся еще с самого утра. В шампуне был клей? В еде отрава? Мышьяк? Слабительное? Рука нащупывает еще влажные, но вполне нормальные волосы, даже не думающие превращаться в затвердевшую массу, от еды не пахло ничем нехорошим, так что я расслабился. И чего так переполошился? – взыграла паранойя, однозначно. Этот мусор не посмеет сделать ничего подобного, он прекрасно знает, что если я хотя бы подавлюсь – ему не жить. Положив себе в тарелку как можно больше всего, а так же, достав еще одну, столько же отдал Бестеру, выпущенному мной из коробочки, направился к столу. В итоге еды осталось на дне в обеих посудинах, думаю, даже ребенку не хватит. Ну и ладно, зато я поем. Нежное мясо таяло во рту, овощи и макароны абсолютно не портили вкуса, только слегка дополняя. Рядом раздавалось довольное рычание Бестера. Черт, а ведь мусор хорошо готовит. Странно, в особняке, сколько бы раз не заставлял его заняться этим, еда ничем особым не отличалась, а сейчас – шедевр. Мне повара в поместье Девятого в мою бытность его приемником так не готовили, как патлатый сегодня. Хоть мясо слегка остыло, вкуса это ничуть не испортило. Ну все, теперь точно заставлю этот мусор мне готовить, и пусть только попробует хоть раз отказаться или сделать что-то обычное и невкусное. Когда мы оба (я и лигр) расправились со своими порциями и жадно посмотрели в сторону плиты, собираясь делить остатки, мне вдруг ударила в голову одна идейка. Полазив по шкафам, я обнаружил искомое для моей маленькой мести и, попутно, выпытывания признания у одного не в меру скрытного и нахального мусора. Я нашел его тайник с темным шоколадом. Ха-ха, ты попал, акулка. Разложив почти два десятка плиток перед собой, я потянулся к одной из них. Да, я не любил сладкое, но в основном потому, что никогда его ни ел, предпочитая более обстоятельную, мужскую пищу, то есть – мясо. Но сейчас мне почему-то захотелось попробовать. В основном потому, что тогда я лишу одного патлатого мусора любимой сладости, что выбесит его и, заодно, заставит признаться в этой его маленькой слабости – он-то не в курсе, что я знаю о ней. Развернув шуршащую упаковку и отломив кусочек от темной ароматной плитки, аккуратно кладу его себе в рот, пытаясь понять, что в этом вкусе так привлекло сурового капитана всея Варии. Ухмыляюсь – я понял тебя, мусор. А неплохое сочетание – горечь на грани сладости, невольно вспоминается наша маленькая «войнушка». Похоже, я начинаю любить некоторые десерты.