Ошибка

Санджи был ошибкой отца, Ичиджи с самого начала знал об этом. Они все подверглись генетическим модификациям, но только их третий брат остался ничтожеством. Недостойный называться принцем королевства Джерма и звания одного из командующих армией Джерма две шестерки. Пятно позора. Слабак. С совершенно бессмысленными увлечениями и непонятными принципами. А еще этот урод был бесконечно упрям. В детстве Санджи был любимой мишенью Ичиджи, Ниджи и Ёнджи. Бить его было совсем не то же самое, что сражаться с врагами королевства или солдатами их армии. Ичиджи ощущал сладкую тягу сделать своему третьему брату больно, и это не изменилось спустя тринадцать лет, которые тот провел, скитаясь по миру. Наоборот. Потребность увидеть на лице этого ничтожества чувства стала только сильнее. Ниджи и Ёнджи были удручающе бесчувственны. Эта внутренняя пустота объединяла их троих. Ичиджи ощущал себя одним из солдат Джерма, которые думали, будто они обычные люди, хотя на самом деле были искусственными — подделками, возомнившими о себе невесть что. Такие мысли злили. Рэйджу и отец были иными, они к чему-то стремились, в их взгляде можно было увидеть чувства, а порой и нешуточные страсти. Может быть, Ичиджи бы даже заинтересовался сестрой, точно так же, как Санджи, но не мог преодолеть внутренний голос, нашептывающий, что нападать на старших в семье нельзя. Он допускал мысль, что отец специально внушил эту «программу» им, чтобы они не смогли его свергнуть. Когда он сказал, что ему не терпится повидаться с Санджи, это было ложью. Вот только впервые после тринадцати лет увидев третьего брата, Ичиджи захотел вспомнить все, что когда-то между ними было. Санджи был все таким же упрямым, непонятным, с замашками простолюдина. Его до дрожи в пальцах хотелось коснуться, сделать больно, чтобы увидеть, как в этот момент изменится лицо ублюдка. Санджи стал сильнее, теперь он мог дать отпор братьям и даже отцу. Но и на таких упертых найдется управа. Началось все с банального избиения в помещении, которое Ёнджи называл «складом солдат», и где выращивались искусственные люди. Кровь необычайно шла Санджи, манила так, что Ичиджи не удержался, лизнул алые капли в уголке его рта. На вкус: кровь как кровь. — Ты что творишь, придурок? — прохрипел Санджи, неловко дернувшись от него. Ичиджи не привык отпускать жертву. Он раз за разом вылизывал окровавленные губы, сомкнувшиеся в упрямую полосу, пока не впился в них поцелуем. Санджи ощутимо задрожал и попытался отвернуться, жизнь его так ничему и не научила. Нельзя иметь слабости, а если они у тебя все же есть, то никогда не показывай этого, ведь ими непременно воспользуется противник. Два года в королевстве Камабака на острове, полном трансвеститов, должны были запомниться любителю девушек и поселить в сердце страх. Ичиджи навалился на Санджи всем телом, вдавливая в пол лаборатории, и тот в панике забился под ним. — Совсем ополоумел? Слезь с меня, извращенец! — заорал он, дергаясь. — Я бы на твоем месте не выступал. Вспомни, что сказал отец, если ты будешь дерзить и не подчиняться приказам… — зашептал Ичиджи на ухо Санджи. — Мы знаем, где искать того старика, что подобрал и вырастил тебя, бесполезный мусор. Так что расслабься и раздвинь пошире ноги. Поиграем по-взрослому. — Мы же оба мужчины! — в голосе жертвы появились истеричные нотки. — Повторишь это с моим членом в заднице. — Мы братья, черт тебя подери! — Санджи был в отчаянии. — Так даже интереснее, — Ичиджи мог вечно любоваться страхом на этом лице. Он резко содрал штаны и нижнее белье с дернувшегося было Санджи. Надел перчатки, которые были в комплекте чуть ли не с каждым костюмом. В конце концов, они постоянно работали то в лаборатории, то на поле боя. Палец едва прошел в тугую задницу. — Извращенный ублюдок! — заскулил Санджи. — Тебе же будет лучше, если расслабишься. Я все равно это сделаю. Но если будешь сопротивляться, вся кровь, что прольется в Ист Блю, будет на твоих руках. Ну же, Санджи. Как сказал отец, будь хорошим мальчиком! Дальше пошло проще. Особенно после того, как Ёнджи кинул ему бутылек смазки — самый младший из них обладал внушительными размерами, так что даже секс с женщиной не всегда проходил гладко без смазки. Впрочем, возможно дело было не в размере, а в том, что Ёнджи фиговый любовник. Ичиджи никогда не готовил своих любовниц, но Санджи так краснел и дергался каждый раз, стоило его пальцам проникнуть внутрь, что хотелось растянуть эту процедуру. Рывок, и три пальца до упора вошли в извивающееся тело. Блондинистая голова запрокинулась назад, а на ресницах обрамляющих голубые глаза заблестели слезы. — П-пожалуйста, не надо! — всхлипнул Санджи, когда он приставил член к покрасневшему анальному отверстию. — Нгх! Это было чертовски хорошо. Такая узкая задница. Полный боли и отчаяния взгляд. Хрипы вперемежку со стонами. Попытки отстраниться. Ичиджи не мог остановиться, с силой задвигая по самые яйца. — Ого! Какой он покорный. Пусть и мне сделает приятно, — отмер Ниджи, расстегивая ширинку. — Может от него и будет еще польза. За все эти любезности с простолюдинами, отвратительное и унизительное поведение пора расплачиваться, ублюдок. — Согласен, — кивнул Ёнджи. — Принципы — это, конечно, хорошо, но право на них еще нужно отстоять. И не тому, кто не может защитить собственную задницу, рассуждать о мужественности. Ему пришлось остановиться, чтобы поставить Санджи на колени между собой и братьями, а после Ичиджи задвигался еще быстрее. — Открой рот. Давай, возьми его, — скомандовал Ниджи, тыча членом в сомкнутые губы Санджи. — И смотри, без глупостей. Не будучи совсем дураком, брат засунул в рот Санджи пальцы, чтобы в случае чего иметь возможность разжать сомкнувшиеся челюсти. Впрочем, даже если ублюдок оттяпает член, их ученые смогут это исправить — руки и ноги же пришивали обратно. Санджи поначалу упирался, но в итоге все равно застыл смирно, позволяя трахать себя и спереди, и сзади. Блеванул с непривычки — это да. — Ты запачкал меня, сука! — взвыл Ниджи. — Вылизывай! И он лизал. Может потому что вырвало его едой, а с ней у Санджи были свои запутанные отношения. Прошелся языком по головке и стволу, взял член за щеку и хорошенько заглотил, давясь. Отплевываясь, попытался пойти на попятную, но Ниджи отстраниться не дал, загоняя член еще глубже. — Ур-р-род! — взвыл Ниджи. — Зубы спрячь, тупая сука! Иначе задвину поварихе, которую ты так защищал, дуло пистолета между ног. Во-о-от! Уже лучше. Ичиджи последний раз толкнулся до упора и кончил, сжимая бедра Санджи до красных отметин. Он застыл, разглядывая бледную кожу поясницы и размышлял о том, как бы было хорошо оставить Санджи себе для таких вот развлечений, а не отдавать его больной на голову бабе, пусть и Йонко. — Если ты закончил, освободи место, — ткнул его в бок Ёнджи. Как только младший брат получил доступ к телу, он пихнул в дырку член и задвигался, грубо тараня тело, не обращая никакого внимания на болезненные стоны. Санджи вильнул задницей, видимо, надеясь «стряхнуть» Ёнджи, но не преуспел в этом, только получил звучный шлепок по ягодице. Младший долбил жестко, так что по щекам Санджи текли слезы. Смотрелось это здорово: заставить никчемного урода плакать было непросто, побои вот совсем не помогали. Ниджи с другой стороны усиленно отдирал от себя руки Санджи: тот вцепился не давая двигаться резче. Когда же сопротивление было преодолено, ублюдок трепыхался между Ёнджи и Ниджи, насаженный на члены, и крупно вздрагивал от толчков. Ниджи забрызгал Санджи лицо белесыми потеками. Ёнджи навалился сзади, роняя жертву на пол. Правда, тому, кажется, было уже все равно, такого пустого взгляда у Санджи Ичиджи еще не видел. Они ушли, оставив на полу лаборатории полуголого брата, заляпанного спермой. Навстречу попалась Рэйджу. Ичиджи всегда знал, что сестра присматривает за Санджи и помогает ему. Видеть ее дрогнувшую улыбку было особым удовольствием. Рэйджу была права, они не испытывали сострадания или стыда, зато могли заставить чувствовать других. Страх. Ярость. Боль. Отчаяние. Рэйджу считала, что отлично прячет эмоции, но была огромная разница между человеком, который чувствует, и которому все равно. Ее всегда выдавал взгляд. Ичиджи не мог ударить старшую сестру, но боль ведь можно причинить и по-другому. Через тех, кем дорожат. Братья Винсмок одинаково вожделели женщин — эта похоть была им всем отлично знакома. Вот только трое из них легко могли надругаться над собственным братом. Санджи же был другим. Не таким. Он чувствовал. Это было ошибкой.

© Copyright: WILLow_W, 06.06.2017